7.4. Монашество как форма внутреннего бытия Церкви

Православие отличается большим разнообразием форм духовной жизни, наиболее классической из которых остается монашество. Оно восходит к самым истокам христи­анства. Оно существовало и существует во всех религиях. Его цель - соединение с Богом при полном отречении от мира сего. В к. III - н. IV вв., в связи с широким распростране­нием христианства, Церковь подверглась риску обмирщения. Когда мученичеству, каза­лось, пришел конец, оно подверглось интериоризации монахами в аскезу. В стремлении к «Царству не от мира сего» происходит «великий исход» подвижников в пустыню.

Христианское монашество имеет библейские корни. Оно духовно преобразует и по-своему выражает исход еврейского народа через пустыню к Земле Обетованной. Та­инство монашества совпадает с таинством пустыни: средоточением пороговых, экстре­мальных ситуаций, спастись в которых можно лишь восстановив полноту богообщения.

Родиной монашества стал Египет. С самого возникновения монашества намети­лись его две основные разновидности: отшельничество (анахоретство), основы которого заложил Антоний Великий (251 - 356), и общежительные монастыри (киновии), родона­чальником которых является Пахомий Великий (IV в.). Между ними не существовало ко­ренного противоречия, скорее они взаимодополняли друг друга, представляя собой две грани единого духовного движения. Монашескому званию предшествуют три обета: по­слушания, нестяжания и безбрачия (в православии монахи получили название черного духовенства в отличие от женатых клириков - белого духовенства).

Монах принимает постриг для того, чтобы заниматься молитвой («внутренним де­ланием») в монастыре. Уход, отречение от мира является лишь средством для спасения этого мира. Монах для достижения соединения с Богом в той мере, в какой оно возможно в земной жизни, деятельно стремится восстановить целостность внутреннего человека - «единство ума и сердца» - путем напряжения всех своих душевных и телесных сил в борьбе с неразумными движениями падшей человеческой природы. Человеческая при­рода должна изменяться, благодатно преображаясь. Духовный подвиг монаха, даже если он невидим и неизвестен, имеет значение для всего мира. Как говорят древние максимы подвижнической традиции, «монах тот, кто, пребывая в отдельности, живет в единстве со всеми людьми», «схимничество в том, чтобы молиться за весь мир». Монах - исследова­тель внутренних пространств. «Преображенный монах становится священником мира, вновь приобретающего вокруг него изначальную прозрачность»^. Соединенность с Богом выражается в харизматических дарах: духовного руководства и пророчества «старцев». Чаще всего это монахи, проведшие многие годы своей жизни в молитве и уединении, и под конец жизни распахнувшие двери своих келий перед всеми людьми. Они имеют дар проникновения в глубины человеческой души и осуществления руководства для монахов и мирян. «Здесь ощущается атмосфера самого Евангелия: и толпы людей стекались к на­деленному даром освобождающей любви монаху, подобно тому, как стекались они к Ии­сусу»^.

Поэтому так почитались монастыри во всем православном мире. Как очаги духов­ной жизни они имели большое значение в жизни политической и культурной. Монастыри Синая, «монастырская республика» на Афоне, объединяющая иноков всех наций, вели­кие Лавры России - Киево-Печерская и Троице-Сергиевая, Псково-Печерский монастырь, Дивеево и Оптина пустынь - являлись оплотом Православия, школами духовной жизни, религиозное и нравственное влияние которых было огромным на протяжении всей их ис­тории и ощущалось во всех слоях общества. Достаточно вспомнить обращение Дмитрия Донского к Сергию Радонежскому накануне Куликовской битвы, приезд царской семьи в Дивеево на канонизацию Серафима Саровского в 1903 г., или устремление в Оптину пус­тынь Ф.М. Достоевского, В.С. Соловьева, И.В. и П.В. Киреевских, Н.В. Гоголя, К. Леон­тьева, Л.Н. Толстого. Государственных деятелей, писателей, философов притягивал опыт нравственного и духовного совершенствования, который осуществлялся в монашеской среде и в жизни святых. Но если монашеский идеал так захватывал человеческие души, то само монашество не было единственной формой духовной жизни, предлагаемой Цер­ковью. Путь соединения с Богом может пролегать и вне монастырских стен. Формы мо­гут меняться, но духовная жизнь может протекать с не меньшей интенсивностью и нахо­дить новые способы самовыражения.