Носит теперь горделиво саиец мой щит безупречный: Волей-неволей пришлось бросить его мне в кустах. Сам я кончины зато избежал, и пускай пропадает Щит мой. Не хуже ничуть новый могу я добыть.

Гомеровские выражения в ином контексте звучат иронически, а эпитет "безупречный" в применении к брошенному в кусты щиту, возможно, приобретает даже полемическое звучание. Не щит, а человек, спасший свою жизнь ради новых побед, должен считаться "безупречным". "Необходимое бегство не несет людям позора", - говорит поэт в другом стихотворении, вновь повторяя историю о брошенном щите. Никто не может упрекнуть его в трусости, он бросается на врага, как изнемогающий от жажды устремляется к чистому источнику.

Архилох призывает к стойкости духа, к умению противостоять превратностям судьбы, определяя смену удач и неудач как "ритм жизни". Поэт сам подает пример активного отношения к окружающему, хвалясь своим умением "с другом дружить, а с врагом враждовать и злословить".

Тема дружбы и любви неоднократно повторяется у Архилоха. Влюбленный в юную Необулу, он мечтает как о недосягаемом счастье коснуться руки девушки. В свидетели ее красоты он, подобно Гомеру, призывает старцев: "Старик влюбился бы в ту грудь, в те миром пахнувшие волосы". Любовь Архилоха оказалась взаимной, и он получил от отца девушки согласие на брак. Но затем старик передумал и запретил дочери встречаться с Архилохом. Недавний друг и возлюбленная становятся врагами Архилоха. И он, верный своему правилу, обрушивается на них с гневными стихами, из-за которых Необула и ее отец становятся всеобщим посмешищем. Рассказывают, что публичное поношение заставило их покончить с собой. Последнее свидетельство принадлежит к числу "бродячих легенд", но оно подтверждает силу обличительной поэзии Архилоха, в которой, по словам древних, таились "жало змеи и яд пчелы".

Архилох не дожил до старости и погиб в сражении. По преданию, его убийцу с позором изгнали из храма Аполлона и всему его роду навсегда был закрыт доступ в Дельфы.

Произведения Архилоха ценились очень высоко, и в древности его ставили в один ряд с Гомером и Гесиодом. Как первый лирический поэт, избравший поэзию средством выражения личных чувств, Архилох стоит у истоков всей европейской лирики. Творчество Архилоха было очень разнообразно. Он сочинял элегии, гимны, эпиграммы, басни, но его считали создателем ямбической поэзии, возникшей из народных песен-поношений. О происхождении таких песен рассказывалось в гомеровском гимне к Деметре. Когда богиня Деметра, горюя о пропавшей дочери, сидела в слезах у порога царского дома в Элевсине, к ней подошла служанка Ямба и своими шутками и непристойными жестами рассмешила богиню. С тех пор в память этого события на праздниках Деметры народ распевал насмешливые песни, вышучивая друг друга. Подобные песни, известные в фольклоре многих народов, слагались в Греции в определенных размерах - ямбах и трохеях.27 Архилох первым обратился к ямбическим песням и, сохранив и усовершенствовав их ритм, использовал для выражения личных чувств. Он воспользовался обязательной для них остротой насмешки, но сделал ее орудием личной полемики. А его нововведение было подхвачено многочисленными поэтами и писателями, включая греческих комедиографов V в. до н.э.

Вероятно, современником Архилоха был поэт Семонид (Симонид) Аморгский, сочинявший поучения в стихах. Из его наследия любопытна ямбическая поэма о женщинах, представляющая собой сатиру с фольклорными традициями. Семонид классифицирует женские характеры по их происхождению от животных или стихий: от свиньи произошли неряхи, от земли - лентяйки, от лошади - кокетки, от моря - капризные женщины, но похвалы достойны только те, которые ведут сбой род от трудолюбивой пчелы.

Последним классическим ямбическим поэтом древние называли Гиппонакта из Эфеса, жившего во второй половине VI в. до н.э. Герой Гиппонакта, которым, возможно, является сам поэт, - озлобленный бродяга, без стеснения выпрашивающий подачки и издевающийся над своими врагами и богачами. Среди фрагментов стихов Гиппонакта попадаются язвительные пародии на гимны с их торжественным пафосом. Поэт смело сочетает гомеровскую лексику с местными простонародными выражениями. По преданию, за нападки на правителей города Гиппонакт был вынужден покинуть Эфес. Необычность поэтической манеры Гиппонакта подчеркивается особым размером, названным в древности холиямбом (хромым ямбом). Особенность этого размера состоит в том, что плавный ямбический стих нарушается в последней стопе хореем:

Богатства бог, чье имя Плутос, - знать, слеп он! Под кров певца ни разу не зашел в гости И не сказал мне: "Гиппонакт, пока тридцать Мин серебра тебе я дам; потом - больше". Ни разу так он не зашел в мой дом: трус он!