dom-lazhechnikova

221

музей коломенского края. В глубине усадьбы центральный Дом, наиболее тесно связанный с судьбой писателя, давно пребывает в состоянии вялотекущей реставрации.

Граница усадьбы – что следовало бы сделать уже сегодня

– должна быть обозначена оградой (мемориальная зона!), и хорошо бы с восстановленными воротами. Внутри нее видится нам памятник писателю, фруктовый ñàä, а возможно и åëü наподобие той легендарной, что помогла Ване Лажечникову бежать из родительского дома в действующую армию.

Флигель, есть надежда, скоро будет открыт для посетителей, но ÷òî они там увидят, музеем чего будет это небольшое здание? Конечно, поначалу, пока не готов главный Дом, флигель может играть приуготовительную роль: сменные выставки постепенно приблизят нас к будущему музею Лажечникова. Однако надо подумать и о перспективе, в коей этот домик представляется интродукцией к основной теме усадебного комплекса. В нем мог бы разместиться музей коломенского предпринимательства, купечества, из среды которого и вышел наш знаменитый земляк. Современному человеку русский купец XVIII – XIX в.в. известен разве что по пьесам Островского, да и то в модернизированных театральных и киношных версиях. Между тем в основном этому сословию, при всей его очевидной разнородности, дореволюционная Коломна была обязана экономическим развитием, а вместе с тем и архитектурным обликом.

План 2 этажа Дома Лажечникова (эскизный проект реставрации)

Предположительное назначение комнат:

1. Терраса, выходящая на улицу Октябрьской революции (бывшая улица Астраханская)

2. Верхние сени с выходом на террасу (1)

3. Лестница, ведущая из нижних сеней в верхние 4. Гостиная

5. Комната для прислуги

6. Кабинет отца

7. Столовая

8. Балкон, выходящий в сад

9. Комната матери

10. Детская * Звездочками помечены печи

222

Наконец, главный Дом усадьбы. «Обжить» его – значит дать жизнь всему музейно-культурному комплексу. Дом Лажечникова должен стать музейным, просветительским и научным центром.

Оптимальным видится деление Дома Лажечникова на две половины: мемориальную (2-й этаж) и литературную (1-й этаж).

Из «нижних сеней», где располагаются гардероб и касса, посетители поднимаются на второй этаж и попадают в «верхние сени». Здесь они знакомятся с историей славного для России рода Лажечниковых от Ивана Грозного до наших дней, с историей дома и с историей его реставрации.

Далее «Гостиная» с ее непременными атрибутами (зеркала, ломберный столик, подсвечники, кресла, диван…). Не следует однако ограничиваться бытовыми реалиями эпохи. «Гостиная» должна подчеркнуть открытость этого дома: радушие было в характере хозяина, а затем передалось его знаменитому сыну. Из окон «Гостиной» виден старый город, а сама она наполнена древними видами Коломны. Сохранились уникальные изображения: гравюры М.Ф. Казакова, великолепная красочная панорама города, хранящаяся в военно-историческом архиве, ее видели считанные единицы исследователей, а должны видеть, хотя бы в копии, все желающие.

Следует подумать над тем, чтобы «Гостиная» не была исключительно предметом музейного показа. Не только экскурсии, но и просветительские лекции, литературномузыкальные вечера, собрания краеведов, научные заседания, «уроки отечествоведения» для школьников оправдают название этой комнаты.

Литография И. Селезнева. 1839 г.

Н.И. Новиков. Художник Д.Г. Левицкий

223

«Кабинет отца». Купец из Коломны Иван Ильич Лажечников был образованнейшим человеком своего времени, к тому же немного вольнодумцем. Типичная обстановка кабинета: кресла, секретер, конторка с чернильным прибором, документами его деятельности (а возможно, образцы ткани, производимой на его шелковой фабрике), газеты. Все сочетается с не совсем обычной для купца деталью обстановки: книжный шкаф, наполненный, как утверждал сын-писатель, по списку, составленному самим Николаем Ивановичем Новиковым. Здесь, писал Лажечников, «все

книги и журналы, какие только были изданы на русском языке». Правда, добавляет он, попала сюда и «нравственная контрабанда» – книжка Луве де Кувре «Любовные похождения кавалера Фобласа» и проч. (не исключено, что была у отца и «контрабанда» куда более опасная – запрещенные мартинистские

èстарообрядческие издания новиковской типографии, из-под полы распространявшиеся в купеческой среде).

Часть экспозиции кабинета, и весьма значительная, должна быть посвящена русскому просветителю Н.И. Новикову, нашему земляку, оказавшему серьезное влияние на духовную жизнь отца

èсына Лажечниковых.

Нетолькосемейнаябиблиотекабыласобранапоегорекомендации (значительная часть ее – книги, изданные в типографии Новикова), но и эмигрант-француз Болье, человек просвещенный и гуманный, был предложен им в гувернеры Ване Лажечникову.

Портрет Новикова, книги и журналы, изданные им (особенно «Древняя Российская вивлиофика»), виды имения Новикова Авдотьино и имения Лажечниковых Кривякино, бывших недалеко друг от друга, – возможные элементы «уголка Новикова». Не помешают и виды Петропавловской и Шлиссельбургской крепостей, которые были «обжиты» отцом Лажечникова и Новиковым.

224

Следует осознать, находясь в этом кабинете, что усилиями таких разных людей, как коломенский воевода П.Ф. Жуков, авдотьинский помещик и русский просветитель Н.И. Новиков, игумен Бобренево-Голутвина монастыря о. Самуил, образованные купцы и промышленники, Коломна на рубеже XVIII – XIX веков отнюдь не была культурным захолустьем. Показательно, что богатство для отца писателя не было самоцелью, ценности «высоких умствований», которым он предавался в беседах с Н.И. Новиковым, были унаследованы его сыном.

«Столовая» с характерной утварью (стол с самоваром и сервировкой, в углу горка с посудой, вокруг стола стулья с высокими спинками) должна также вводить не только в быт, но и в духовную атмосферу «русского ренессанса». Ведь именно здесь, по слову писателя, его отец «угощал великолепных сынов кончавшегося XVIII века «из стаи славных Екатерининских орлов». На стенах их парадные портреты рядом с портретами русских купцов – два сословия мирно встретились в этом доме.

Вполне уместно «присутствие» здесь Николая Васильевича Обрескова, московского гражданского губернатора, и его брата Александра, боевого генерала. Оба они близко сошлись с семьей коломенского купца и сыграли важную роль в е¸ жизни, в частности, в судьбе будущего писателя. Следует поискать и портреты «заступников» отца – князей Куракина и ЛобановаРостовского, а также коломенских соседей Голицыных и Шереметевых, чьи предки станут героями исторических романов И.И. Лажечникова.

Фельдмаршал граф Б.П. Шереметев, славный полководец и коломенский помещик. (Портрет работы художника Ф. Касаткина.) Он был недооценен русскими историками, пошедшими вослед Петру I, часто обвинявшему боярина за чрезмерные (с его, императора, точки зрения) осторожность и бережливость в отношении «пушечного мяса». Зато те же качества сделали Бориса Петровича «отцом солдатам» и героем народных песен. Лажечников в романе «Последний Новик» учел обе точки зрения, но авторская симпатия к этому герою явно

восторжествовала.

Один из источников исторического романа Лажечникова «Последний Новик»

226

«Комната матери». Если отец – голова, то мать – сердце семьи Лажечниковых. Мы крайне мало пока знаем о Татьяне Максимовне Лажечниковой (Машенкиной) в фактическом отношении. Зато мы имеем колоритный образ, созданный е¸ сыном в автобиографических произведениях («Беленькие, черненькие

èсеренькие», «Немного лет назад»). Это сильный, энергичный, независимый характер, близкий тому, что мы называем «некрасовской женщиной»: е¸ упорной воле и сметливости Иван Ильич Лажечников обязан своим освобождением из крепости. Судя по всему, она, в отличие от мужа, хранила преданность дедовским традициям, была глубоко религиозным человеком (сын унаследовал это качество, несмотря на все секулярные веяния времени). Необходимо подчеркнуть е¸ участие в церковной жизни Коломны, теплую связь с Бобреневым монастырем, о поездках туда рассказал потом сын-писатель.

На матери держалось домашнее хозяйство и воспитание детей (через е¸ комнату проходит, кстати говоря, лестница снизу из кухни, а соседние комнаты – столовая и детская). Типичный досуг женщин купеческого сословия, иронически описанный Лажечниковымкак«умилительные забавы», очевидно, имел силу

èнад матерью писателя, хотя

она явно стремилась выйти из
душного для не¸ круга, тяготея к
дворянскому образу жизни.
«Детская» ç à â å ð ø à å ò
мемориальную часть экспозиции.
Это комната для игр и занятий
(в семье Лажечниковых было
пятеро детей). Характерные	Святитель Филарет (Дроздов),
игры того времени и любимые
занятия Вани: путешествия в мир	современник Лажечникова, чье
	детство также прошло в Коломне.
природы (особенно с дядькой	Лажечников дважды в своих
Ларивоном, заядлым птицеловом,	автобиографических произведениях
так что певчие птицы не были бы	с гордостью упоминает об этом
лишними), истории и географии	обстоятельстве.

227

(историческая и топографическая чуткость – сильные качества будущего писателя). В этой комнате мы наглядно ощущаем, что «русский Вальтер Скотт» – родом из своего коломенского детства. Общение с природой, с городом-памятником, его преданьями и, конечно, чтение…

«Пройдя без наказания букварь в один месяц... Ваня полюбил книгу». Кроме букваря, арифметики, грамматики немецкой и французской (гувернер обучил своего воспитанника свободному владению этими языками), должныбытьпредставленывбиблиотеке Вани любимые его книги. «Явились предо мною и вы, пламенные страницы Руссо, которым душа моя упивалась, как дикий конь, выпущенный из загона на широкую степь, – и вы, великие мужи Плутарха. Все это... бросило семена в сердце моем».

К коломенскому периоду относится начало литературного творчества Лажечникова. В экспозиции должны быть представлены (хотя бы в копиях) эти первые его опыты:

«Мои мысли» (Вестник Европы. 1807. Ч. 36. ¹ 23); «О беспечности» (Вестник Европы. 1811. Т. 60. ¹ 22. С. 140); стихотворение «Военная песнь» (Русский вестник. 1808. ¹ 3); стихи в журнале «Аглая» (1808 – 1812), там же в марте 1812 г. первая повесть «Спасская лужайка». Рядом с журналами – портреты их редакторов, поддержавших юного писателя: М.Т. Каченовский, С.Н. Глинка, П.И. Шаликов.

Сентиментальный поэт и профессор красноречия А.Ф. Мерзляков – первый из литературных учителей юного коломенца.

Книга, с которой связана еще одна легенда: юный автор, по его собственному утверждению, уничтожил значительную часть тиража.

228

Ксожалению,недошелдонассамыйпервый литературный опыт Вани Лажечникова

– «Описание Мячковского кургана». Мы можем догадаться о его «краеведческом» содержании, взглянув на вид кургана и прочтя первую публикацию стихотворения А.Ф. Мерзлякова «Мячковский курган» в журнале «Вестник Европы» (1805. ¹13) – это стихотворение вдохновило начинающего писателя. Не случайно впоследствии Лажечников усердно посещает лекции Мерзлякова по русской словесности в Московском университете.

Литературно-историческая часть экспозиции (1-é этаж) начинается, конечно, ñ 1812 ãîäà. Эта знаменательная для России эпоха была для Лажечникова его второй духовной родиной (ибо родина не только определенное место на земле, но и определенное время). Коломна в 1812 году, путь Лажечникова от отчего дома до Парижа (Тарутино – Малоярославец – Красный – Борисов – Бауцен – Бриенн), круг героев и летописцев Отечественной войны, с которыми он познакомился (Ф. Глинка, Д. Давыдов, К. Батюшков, В. Жуковский), русские военачальники, адъютантом которых он

Мундир офицера лейб-гвардии Павловского гренадерского полка, в котором Лажечников закан- чивал военную службу

Так выглядел орден Анны 4-é степени, который, только что учрежденный, получил и поручик Лажечников. Орденом награждались офицеры за участие в нескольких сражениях, если офицер находился в рядах атакующих или под огн¸м в первой линии окопов. Орденский знак имел небольшие размеры, около 2,5 см в диаметре, и прикреплялся к эфесу шпаги (у пехотинцев). Оружию полагался темляк из орденской ленты. С 1829 г. на эфесе анненского оружия помещалась надпись «За храбрость». Это был самый массовый боевой офицерский орден.

Бой за Малоярославец 12 октября 1812 г., в котором участвовал ополченец Лажечников, увиден глазами двух художников.

Наверху: литография С. Шифляра по рисунку А. Дмитриева-Мамонова, 1823 г.,

внизу: хромолитография Н. Самокиша, начало XX в.

230

служил (Карл Мекленбургский, Б.В. Полуектов, А.И. ОстерманТолстой)… Красив мундир офицера лейб-гвардии Павловского полка, боевые награды будущего писателя: орден Святой Анны 4 степени, серебряная медаль 1812 года.

Литературная судьба И.И. Лажечникова связана с формированием жанра исторического романа. Отцом этого жанра

âмировой литературе является В. Скотт. Лажечникову хорошо были известны французские переводы его романов. Первым, несколько опередившим Лажечникова, русским романом в духе Вальтера Скотта был прославленный «Юрий Милославский» (1829) М.Н. Загоскина, а затем его же «Рославлев, или Русские

â1812 году» (1831). Литературный фон эпохи представляют исторические романы и повести Р. Зотова, К. Масальского, А. Вельтмана, О. Сенковского, А. Бестужева, Н. Полевого, Ф. Булгарина... Параллельно работал над историческим жанром Пушкин. Правда, его первый роман «Арап Петра Великого» не был закончен и опубликован лишь в 1837 г. Вершиной русской исторической прозы стала его повесть «Капитанская дочка».

Особое место в экспозиции должно принадлежать Н.М. Карамзину. Его исторические повести «Наталья, боярская дочь» и «Марфа Посадница, или Покорение Новгорода» оказали воздействие еще на раннего Лажечникова, начавшего свой путь

Николай Михайлович Карамзин

(художник А.Г. Венецианов, 1828). В поклонении коломенского юноши великому сентименталисту нам чудится избыточная экзальтация. Таков дух времени, но такова и наивнопростодушная натура Лажечникова. Уже старцем он не стыдясь вспоминал о проявлениях своего «восторженного сердца»: «Раз в театре мне указали его; он был с женой в креслах. Во все представление я не видал ничего, кроме Карамзина; когда, во время антракта, он вставал, я устремлял на него так пристально глаза, что он раз улыбнулся и, перешептываясь с женой, указал ей осторожно на меня. В последовавшую затем ночь я не спал от блаженства, что видел вели-кого человека и был им замечен». Лажеч-

ников И.И. Новобранец 1812 года.