dom-lazhechnikova

81

первой части романа И.И. Лажечникова «Немного лет назад». И не сказалась ли память рода в описании бесчеловечных потех

â«Ледяном доме»? Любили подобным образом увеселять себя начальственные люди во все века русской истории.

Охота на купца в романе «Немного лет назад» имела, впрочем, иное прототипическое обстоятельство – арест отца писателя. В биографии, составленной Ф.В. Ливановым со слов самого Лажечникова, это событие описывалось следующим образом: «Отец Ивана Ивановича Лажечникова от природы умный, честный и правдивый, любил острить на счет пороков некоторых заслуживающих того лиц; как человек прямой, он сострил однажды и над одним высокопоставленным в г. Коломне духовным лицом. Священник местный, домашний русский учитель, облагодетельствованный отцом Лажечникова, желая подслужиться начальству, шепнул ему об этом. Слова были переданы высшему в Коломне духовному лицу и скоро достигли, разумеется с прибавлениями, до Петербурга»5 . Мать сразу после ареста мужа уехала хлопотать за него в Москву. К этим ранним впечатлениям Лажечников не раз вернется в мемуарной прозе – так потрясли они детский ум. Но, может быть, самое концентрированное выражение нашли они в главах «Ледяного дома» о знаменитом установлении «слова и дела» – доноса и скорой расправы.

Символика «Ледяного дома» сформирована, конечно, национальной памятью, но одушевлена родовой, семейной, личной памятью автора.

История ареста Ивана Ильича Лажечникова еще ждет своего исследователя (необходимо разыскать документы следственного дела). Если верен приведенный выше рассказ, то к аресту именитого купца приложил руку епископ коломенский – на тот момент «высшее в Коломне духовное лицо». Судя по всему,

êэтому событию прямо относится уведомление коломенской городской думы в сиротский суд от 13 января 1800 г., хранящееся

âфондах местного краеведческого музея: «Градской господин голова Лажечников прошлого 1799 года декабря 6 дня отправился

âМоскву <…> по ордеру от московского губернатора для

5 Празднование юбилея 50-летней литературной деятельности И.И. Лажечникова 4 мая 1869 года. М., 1869. С. 12.

82

касающихся его дел». 23 мая 1800 г. последовало распоряжение московского губернатора «об увольнении по болезни городского головы и об учинении замещения Лажечникова»6 . Странным образом «дело» Лажечникова хронологически совпало с упразднением коломенской епархии и началом оскудения церковной жизни города (см. мемуары Н.П. ГиляроваПлатонова).

Почти через год после ареста, в сентябре 1800 г., по воспоминаниям писателя, отец его был освобожден благодаря заступничеству (очевидно, небескорыстному) вельмож Куракина и Лобанова-Ростовского перед императором Павлом I. Сыну он мог рассказать теперь, как выглядят казематы Петропавловской крепости.

2.

Дед писателя Илья Акимович Ложечников (1730 – около 1795) был благополучнее двух Иванов – двоюродного брата и родного сына. Один из богатейших купцов Коломны, он брался за крупные хлебные подряды, имел в городе два жилых дома (в Запрудной и Лубянской слободах), кожевенный завод, амбары, лавки, погреба… В Запрудах Илья Акимович «со товарищи» построил деревянную церковь. Его подпись, как купца первой гильдии, «серного и купоросного завода содержателя», стоит, среди других, под наказом горожан депутату от Коломны в «Уложенной комиссии» 1767 г.7  Очевидно, он был и среди именитых горожан, встречавших Екатерину II в Коломне в 1775 г. (это событие в преображенном виде отзовется в автобиографической прозе его внука). Через восемь лет случится несчастье с обанкротившимся Иваном Тимофеевичем, но преуспевающий двоюродный брат, судя по всему, остался в стороне: табачок надобно было держать врозь.

В автобиографической повести «Беленькие, черненькие и серенькие» внук Ильи Акимовича выведет его под именем Ильи Максимовича Пшеницына, человека крутого и независимого нрава. «В фамилии Пшеницыных сохранилась какая-то наследственная, кровная гордость, которой не замечали в

 6 Дымова А. В фондах музея // Коломенская правда. 1982. 25 сентября.

7 Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. 93. СПб.,

1894. Ñ. 149.

83

прочих смиренных обитателях Холодни» (так переименована в повести Коломна). Не в меньшей степени обладал этим родовым качеством и отец писателя Иван Ильич, один из двух сыновей Ильи Акимовича, только выразилось оно по-своему, не как у предков, купцов-скопидомов. Владелец большой шелковой фабрики (по описанию 1800 г., в Коломне было две фабрики

–суконная Д.Д. Мещанинова и шелковая И.И. Лажечникова, причем у последнего работали в основном вольнонаемные, общим счетом 41 человек при 21 ткацком станке)8  и единственный тогда в Коломне именитый гражданин9 , он выстроил на большой Астраханской улице каменный двухэтажный дом, обзавелся роскошной усадьбой Кривякино на берегу Москвы-реки (ныне центральный парк г. Воскресенска), что в 25 верстах от Коломны. В отличие от деда отец писателя был уже затронут европейским образованием, захватившим верхушку русского купечества вслед за дворянством. Своим детям он постарался дать именно дворянское воспитание, так что Ваня Лажечников овладел французским и немецким языками, был весьма начитанным ребенком.

Замечательно, что отчий дом вспоминался писателю прежде всего своей библиотекой. Для Коломны богатая домашняя библиотека не была совсем уж исключительным явлением. Коломенский откупщик П.К. Хлебников был знаменит своей огромной книжной коллекцией. Особый вклад в становление местных культурных традиций внес один из образованнейших людей своего времени П.Ф. Жуков, бывший в 1775 – 1778 г.г. коломенским воеводой. Его уникальное книжное собрание составило потом основу петербургской университетской библиотеки. Воевода вовлек в свою библиоманию некоторых коломенских купцов, его постоянным агентом стал, например, фабрикант С.С. Попов. Пользуясь служебным положением, Жуков

–вот чудеса! – «побуждает коломенских жителей подписаться на <…> первый русский философский журнал («Утренний свет» Н.И. Новикова – Â.Â.), берет на себя обязанность способствовать его распространению»1 0. Показательно, что именно в Коломне

8Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф.

846.Оп. 16. Д. 18861. Ч. 10. Л. 13 об. Ср.: Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1355 (1800). Оп. 1. ¹ 766. Л. 5.

9 Аксенов А.И. Очерки генеалогии уездного купечества XVIII в. М., 1993. С. 160. 10 Николаев Н.И. Собрание П.Ф. Жукова – памятник русской культуры XVIII

века // Начало университетской библиотеки (1783 г.). Л., 1980. С. 13.

84

Жуков задумывается о значении купечества в русском обществе. На полях одной из приобретенных здесь французских книг он делает помету касательно возведения купцов в дворянское достоинство1 1 (через два десятилетия этот путь предстояло пройти коломенскому купцу Ивану Ильичу Лажечникову).

Упомянутый выше великий русский просветитель Н.И. Новиков был коломенским помещиком, его имение Авдотьино оказалось недалеко от Кривякина. По свидетельству Ивана Ивановича Лажечникова, Новиков «полюбил» его отца, «беседовал с ним часто о благах, доставляемых просвещением, и снабдил его списком всех книг и журналов, какие только были изданы на русском языке», а тот «не замедлил купить эти книги и читал их с жадностию»1 2. Как водится, писатель-мемуарист что-то и приукрасил, но гуманизирующее влияние на него Н.И. Новикова представляется бесспорным. Чувство благодарности позднее всегда смешивалось у Лажечникова с добродушной иронией насчет масонства: «Я помню еще старого слугу Новикова, жившего у него (Н.М. Толстого, друга Новикова и его соседа по Авдотьину – Â.Â.) после смерти своего барина, о котором, между прочим, рассказывал, что в его спальне, у подножия кровати, на столе, лежали крест и человеческий череп. О фармазонских чудесах Новикова еще лет пятнадцать тому назад ходили в Бронницком уезде диковинные рассказы»1 3. Не лишне отметить, что грандиозная издательская и книготорговая деятельность великого русского просветителя сразу же захватила в сферу своего влияния уездную Коломну: она оказалась среди первых шести провинциальных городов, до которых добралась книжная лавка Новикова. Уже в 1779 г. комиссионером Новикова в Коломне был купец Н.С. Степанов1 4. Книги новиковской лавки, русские и иностранные, могли, таким образом, попасть в дом Лажечниковых

èбез прямого личного участия Новикова.

Âпроцитированном выше отрывке из «Новобранца 1812 года» три книги представительствуют от всей отцовской библиотеки: басни Лафонтена (откуда – maоtre corbeau,

11Òàì æå.

12Лажечников И.И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 16.

13Òàì æå. Ò. 12. Ñ. 296.

14Светлов Л.Б. Издательская деятельность Н.И. Новикова. М., 1946. С. 34; Кондратьев А.И. Новиковские издания // Книга в России. М., 1925. Ч. 1. С. 326; Русский архив. 1864. ¹ 7 – 8. Стлб. 738.

85

господин ворон), сравнительные жизнеописания великих людей Плутарха и, наконец, знаменитый роман Руссо «Юлия, или Новая Элоиза», «разжижающий воображение и кровь» (как скажет о нем старец Лажечников в собственном романе «Немного лет назад»). Выбор книг выдает эстетические и идейные пристрастия коломенского юноши: его прельщает изысканная ирония Лафонтена, этическая трансформация истории у Плутарха, а роман Руссо, где самоотверженная любовь борется с неодолимыми сословными преградами, очевидно, воспринимается купеческим сыном с глубоко личным сочувствием к авторской философии равенства.

Социальная ущемленность не будет изжита Лажечниковым до конца его дней (она составляет основу автобиографического романа «Немного лет назад»). Когда в некрасовском «Современнике» иронически обыграют его фамилию в варианте «Ложечников», он напишет обиженное письмо редактору1 5. Писателю напомнили факт, о котором он не хотел бы вспоминать: его дворянство не было «настоящим», родовым. Отец его, получив звание коммерции советника, что приравнивалось к чину коллежского асессора, первым в роду перешел из купеческого сословия в дворянское1 6 (заодно заменив предательскую букву в фамилии) благодаря богатству, связям и положению.

Потомки Ивана Ильича наследовали дворянство и вместе с тем получили право на фонетически облагороженную фамилию,

âотличие от потомков Емельяна Ильича (дяди писателя), продолжавших оставаться Ложечниковыми; фамилия, таким образом, раздвоилась: рядом жили Лажечниковы и Ложечниковы. Путаница в написании фамилии сопровождала и тех, и других,

âособенности уязвляя новоиспеченных дворян.

3.

У Ивана Ильича Лажечникова было трое сыновей, Николайстарший, Иван, Николай-младший, и две дочери, Екатерина и Анна. По стародавней традиции в одной семье оказалось два ребенка с одинаковым именем; второго родители для отличия

15Литературное наследство. Т. 51 – 52. М., 1949. С. 354.

16Руммель В.В., Голубцов В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий: В 2 т. СПб., 1886. Т. 1. С. 502.

86

называли Сашей1 7. Впоследствии различие оказалось и в том, что старший брат писал свою фамилию через дедовское «о», а младший – через отцовское «а».

14 (по новому стилю 25) сентября 1790 года родился средний сын Иван, крещеный 23 сентября в церкви Бориса и Глеба, что в Запрудах. Восприемниками, т.е. крестными отцом и матерью были записаны дядя Емельян Ильич и «купецкая <жена?> Фекла Васильева Машенкина»1 8, скорее всего, бабушка по материнской линии (в описях XVIII века в Архангельской слободе, раскинувшейся вокруг церкви Архистратига Михаила, упомянут двор Мащенкиных или Машенкиных).

Первые годы жизни будущего писателя прошли в дедовской усадьбе, располагающейся на берегу Коломенки у впадения ее в Москву-реку, недалеко от упомянутой церкви Бориса и Глеба. Согласно описи 1783 года, «у Ильи Ложечникова в Запрудной слободе уже сложилась обширная усадьба. Жилых домов было два: деревянный двухэтажный и каменные одноэтажные палаты. В каменном здании располагался кожевенный завод. Вокруг были выстроены сараи, амбары, конюшня, кухня, баня, сад с беседкой»1 9. Судя по всему, в «одноэтажных палатах» и разместилась семья Ивана Ильича, женившегося в 1784 г. (а в деревянном двухэтажном доме, вероятно, семья брата Емельяна). Колоритно описан родительский дом на первых страницах повести И.И. Лажечникова «Беленькие, черненькие и серенькие»: «каменный одноэтажный домик, с деревянною ветхой крышей, из трещин которой, назло общему разрушению, пробиваются кое-где молодые березы. Она испещрена наросшим на нее мохом разных цветов. Верхи стен окаймлены зеленью плесени в виде

17Гардин Р.Ф. Моя родословная // Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (РНБ). Ф. 173. Оп. 2. Ед. хр. 539. Данная рукопись внука Николая Ивановича (старшего) подготовлена к печати для второго выпуска «Дома Лажечникова» вместе с другими материалами о родословии Ложечниковых – Лажечниковых.

 18 Центральный исторический архив г. Москвы (ЦИАМ). Ф. 203 Оп. 745.

Ä.791. Метрическая книга церквей г. Коломны и Коломенского уезда за 1790 г. Л. 19. См. также: Викторович В.А. Лажечников Иван Иванович // Русские писатели: 1800 – 1917: Биографический словарь. Т. 3: К – М. М., 1994. С. 277. История установления настоящей даты рождения писателя изложена в статье: Викторович В. Когда родился И.И. Лажечников, или Утраченный юбилей? // Коломенская правда. 1990. 16 ноября.

19Невзорова Л.Г. Очерки из истории рода Ложечниковых. С. 15.

Церковь Бориса и Глеба в Запрудах, где крестили И.И. Лажечникова (рис. А.А. Федорова).

Запись о крещении: «В сентябре. <¹> 7. У коломенскаго купца Ивана Ильина сына Ложечникова сын Иоан крещен 23 дня. Восприемники были купец Емельян Ильин Ложечников, купецкая Фекла Васильева Машенкина».

88

неровной бахромы. В окнах железные решетки. Когда мальчик впоследствии перешел на новое жилище, ему долго еще чудились жалобные стоны от железных ставней, которые так часто, наяву в темные вечера и сквозь сон, заставляли жутко биться его детское сердце»2 0.

ГденаходилсястарыйзапрудовскийдомЛажечниковых?Ответить на этот вопрос помогут, с одной стороны, подробные описания местности в автобиографической повести Лажечникова «Беленькие, черненькиеисеренькие»,асдругой – топографические планы конца XVIII века. В данном случае соединение «коня и трепетной лани», то есть документа и художественного текста, представляется возможным, поскольку указанная повесть, как можно убедиться, сориентирована на вполне реальные топографические приметы Коломны. Вообще говоря, в своих художественных произведениях, исторических и автобиографических, Лажечников склонен вольно обращаться со временем, но сохранять пространственную точность, исключительную для писателей допушкинской формации. Недаром же, работая над «Последним Новиком», автор столь тщательно исследовал место действия романа. Романист воспользовался собственным опытом штабного офицера, адъютанта, чья топографическая ошибка может стоить многих жизней.

Всмотримся в пространство, окружающее родительский дом в повести «Беленькие, черненькие и серенькие».

Вид от дома на юг и юго-запад:

«Дом стоит на огромном пустыре. Сзади на несколько десятков сажен ямы и рытвины, из которых, вероятно, много лет добывалась глина. Зато далее какой чудный вид из двух калиток, обращенных на запад и полдень (юг – Â.Â.)! На возвышении кругом в два ряда высятся к небу столетние липы <…>. Отец же сказывал, что тут был просто-напросто пруд, давно высохший и давший целому кварталу города название Запрудья. Далее видно поле»2 1.

Вид от дома на город (на северо-восток и восток).

«От ножек скамейки начинается зеленый скат к реке Холодянке» (т. е. Коломенке). Москва-река «выказывает только край своей голубой ферязи». На Коломенке видна «старушка мельница». «Влево, между мельницей и кожевенным заводом,

20Лажечников И.И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 4 – 5.

21Òàì æå. Ñ. 5.

89

стоящим в Запрудье, виден вдали Ба-ев монастырь» (Бобренев). «Вправо, против мельницы, на отвесной вышине, одиноко стоит полуразвалившаяся башня» (Косые ворота кремля). «Со скамеечки Ваня видит почти всю панораму города…»2 2.

Если «привязать» эту картинку к планам города конца XVIII века, получится, что дом Лажечниковых стоял на высоком берегу речки Чуры, которая в описании Лажечникова вовсе не упоминается ввиду незначительности. Нынешнее русло Коломенки ниже моста совпадает с тогдашней Чурой (ныне исчезнувшей), так как в нее в 60-е годы ХХ века были переведены воды Коломенки. Два ориентира позволяют точнее «вычислить» место дома: это мельница и кожевенный завод. Между ними, если смотреть от дома, должен быть виден на той стороне Москвы-реки Бобренев монастырь. Мельница («пилная, при коей есть и мелющая хлеб», по описи 1781 г.)2 3 находилась на Коломенке в тогдашнем ее русле где-то под Косыми воротами, т.е. под нынешним «блюдечком» (она дожила до ХХ века; см. стр. 129 наст. изд.). Что же касается кожевенного завода, принадлежавшего Лажечниковым, он на планах 70 – 80-х годов XVIII века2 4 обозначен выходящим на Чуру (т. е. нынешнюю Коломенку) в квартале между нынешней Малой Запрудной улицей и московской дорогой. Квартал этот тогда был действительно глухим местом, а южнее, за московской дорогой, в самом деле вековые деревья вокруг засохшего пруда на Чуре (на старых планах он обозначен то как водное, то как лесное пространство) – там в конце XVIII века располагалась архиерейская дача.

Место смотровой «полуденной» скамейки Вани Лажечникова возле отцовского дома – в секторе, идущем от Бобренева монастыря и проходящем между кожевенным заводом и мельницей. Сектор этот невелик и позволяет определить искомое место достаточно точно

– в нынешнем районе «новорусских» коттеджей на Набережной реки Коломенки между плотиной и московской дорогой (более определенно обозначить место дома Лажечниковых можно

22Òàì æå. Ñ. 7 – 8.

23«Довольно населен и между российскими городами знатен…»: Коломна

//Источник. 1993. ¹ 2. С. 118 (материалы комиссии генерал-прокурора А.А. Вяземского).

24РГАДА. Ф. 1356. Оп. 1. ¹ 183. 2472; РНБ. Эрмитажное собр. ¹ 259. Атлас Моск. губ. 1787 г. Л. 23.

Фрагмент «Генерального плана Коломны 1787 года» (РНБ. Эрмитажное собрание. ¹ 259. Л. 23). Буквой P здесь отмечен кожевенный завод, входивший в усадьбу Лажечниковых. «...между мельницей и кожевенным заводом... виден вдали Ба<брен>ев монастырь», – пишет Лажечников. Мельница находилась у впадения Коломенки в Москву-реку (на плане отмечена перешейком через Коломенку возле прямоугольной запруды). Таким образом, на плане мы можем с достаточной точностью определить сектор указанного писателем обзора (обозначен нами двумя линиями), а следовательно, и место дома, в котором родился Лажечников и в котором прошли первые годы его детства (мы обвели усадьбу условным кругом). Два каменных дома обозначены черными прямоугольниками, скорее всего, южный

– кожевенный завод, северный – жилой дом.