3 курс. Заочники философия / Лекции 2013
.pdfсофа в «блоху», а философии – в «извращение» (в терминологии Делеза) лишает философию всякого серьезного значения, она обретает статус «развлечения» и в этом смысле становится игрой. А ведь постмодернизм обещал решить серьезную социальную проблему: избавить человечество от всякого диктата!
Далее, отказываясь от исследования тех закономерностей, которые лежат за «поверхностью» и порождают ее, постмодернисты скорее уподобляются ребенку, закрывающему глаза при виде опасности. Ведь сколько ни провозглашай, что за «поверхностью» ничего нет, что она совершенно автономна, это не уничтожит ни «глубину», ни «высоту» – если те действительно существуют. Аргументом в пользу их существования являются достижения науки, открывающей законы бытия,
итехники, использующей эти законы, т.е. того, на чем основана современная цивилизация и благодаря чему она живет. Доказать же их отсутствие еще никому не удалось, хотя нечто подобное провозглашалось и ранее.
Учение об истине. Несколько иное отношение к действительности, философии и науке прослеживается в учении Рорти. Он говорит о том, что любое знание выражено в языке, и истина – характеристика, относящаяся исключительно к высказываниям, текстам, а не миру. Языковые тексты никоим образом не связаны с реальным миром. Действительность не говорит, говорят только люди, причем на языке, созданном ими же. И истина – это свойство текстов, которое проявляется при сравнении одних текстов с другими. Истина не открывается, а создается в процессе говорения
инаписания.
Отсюда следует вывод, что человечество в целом и ученые в частности должны отказаться от притязаний на всеведение и признать относительность любых обретенных истин, ранее открытых в философии, науке, искусстве и т.д.
Любая истина может и должна быть подвергнута сомнению и деконструкции. Постмодернизм отрицает и естественнонаучную картину мира, построенную на выявлении причинноследственных связей; она объявляется догмой, вымыслом, служащим орудием власти. Возможно построение бесконечного количества таких картин, причем ни одна из них не может считаться истинной, так как всегда зависит от человеческих желаний, потребностей, используемого языка и т.п. Сам процесс построения картины мира, так же как и любая другая интеллектуальная деятельность, объявляется игрой и, в частности, языковой игрой.
Философия деконструкции. Французский философ Деррида получил в современной философии титул «создателя философии деконструкции», хотя деконструкция – это скорее цель, общий принцип и метод анализа, ведущий к разрушению целостного текста. Она состоит в поиске в «сказанном» – «несказанного», выявлении текстовых противоречий, конфликтов и неувязок и при этом возведение их к глубинным предпосылкам западного мышления и философии. Постмодернисты и, в частности, Деррида утверждали возможность бесконечного количества интерпретаций любого текста, одинаково правильных или, что то же самое, одинаково неправильных. При этом они отталкивались от соответствующей идеи Ницше. Но если у Ницше каждый субъект объявлялся «перспективным центром», из которого возможно свое видение любой проблемы, свои оценки ее, то в постмодернизме проводится дальнейшая децентрализация: и сам субъект, доселе представлявший собой некоторое единство, теперь распадается на множество не связанных друг с другом воззрений, ассоциаций, точек зрения, позиций и т.д. в различных вопросах.
Бунт против языка. Одна из интереснейших проблем в постмодернизме – это «бунт» против власти языка и дискурса. Как отмечал Барт, язык предлагает собственную классификацию мира, задает границы того, что может и не может быть сказано, а для того, что может быть сказано, язык детерминирует то, как это может быть сказано (например, благодаря грамматическим и стилистическим нормам). В качестве способа спасения от диктатуры языка Барт предлагал введение «языковой анархии», т.е. использование в обществе множества различных естественных (национальных) языков, отказа от твердых значений слов и широкое использование многоименности вещей (т.е. называть одну и ту же вещь совершенно различными именами) и т.д. Наука о знаках, по мнению Барта, должна стать наукой об игре со знаками.
Подхватив эту идею «игры со знаками», в постмодернистских произведениях искусства ведется заведомое смешение стилей и жанров, намеренное забвение имен и дат, в литературных произве-
191
дениях отсутствуют герои, последовательность изложения постоянно нарушается за счет бесконечных отступлений и т.д. Целью становится жизнь при забвении традиций, жизнь не по правилам, ироническое отношение ко всему, ранее созданному, и пародирование его. Высшей ценностью объявляется новизна, способная принести наслаждение. Постмодернизм становится апологией случайного, а философия «поверхности», утратив всякую глубину, превращается в литературу, причем литературу для развлечения. Однако при этом постмодернисты забыли, что всякое новое быстро приедается, в том числе и бесконечная погоня за новизной.
Судьба учения. Постмодернизм, вызывавший огромный интерес в 1980–1990-е гг., к настоящему времени, по-видимому, себя в основном исчерпал. В частности, стало очевидным, что разрушение и деконструкция хороши только тогда, когда расчищают место для строительства нового, а не когда ведутся ради самих себя. Утонченные интеллектуальные игры, которые вели постмодернисты в своих книгах и статьях, оказались доступны в сущности небольшому кругу таких же интеллектуалов, и потому не могли оказать серьезного влияния на более широкие круги интеллигенции.
ВОПРОС №4 ОСОБЕННОСТИ, ПЕРИОДИЗАЦИЯ И ИСТОЧНИКИ
РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ.
ФИЛОСОФСКАЯ МЫСЛЬ НА РУСИ XI – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.
Русская культура - явление уникальное. Сложившись позже большинства азиатских и европейских цивилизаций и находясь с ними в постоянном контакте, она не только никогда не опускалась до «голого» их копирования, но с середины XIX века сама начала оказывать серьезное влияние на культуру других народов, а в ряде сфер подарила человечеству шедевры мирового значения. Самобытность истории России была связана с целым рядом факторов.
****
1.Прежде всего надо отметить, что географически наше отечество на протяжении всего своего существования находилось на перекрестке Западной и Восточной цивилизаций. Формирование нашей культуры происходило не только в условиях благотворного обогащения национальной основы идейными и материальными достижениями других народов, но и путем насильственного насаждения чуждых образцов и идеалов, приказами и запретами, разрушениями и наказаниями. Однако русская культура сумела создать свой своеобразный тип мышления и самочувствия, воплотившийся в целом народе, который нельзя однозначно отнести ни к восточному, ни к западному вариантам. Именно эта «загадочная русская душа» позволила выстоять в бесконечных исторических испытаниях, питала национальные чувства гордости, чести, достоинства и патриотизма, сохраняла самочувствие русского человека на чужбине (как принадлежность к России, независимо от национальности).
2.Важным, на наш взгляд, является и следующий момент: Русь (а затем и Россия) всегда была многонациональным и поликультурным социальным организмом. Это множество в течение веков сложилось в особый культурно-национальный феномен. За долгое время совместного существования народы разных этнических, религиозных, идеологических статусов и пристрастий способствовали формированию и укреплению единой культурной основы своей общей родины. Находясь на протяжении значительного периода своей истории в положении отстающей и догоняющей, Россия приобрела редкую способность не просто быстро усваивать передовые идеи, но и перерабатывать их, приспосабливать к своей культурной среде. А главное - четко улавливать и развивать прогностическую, перспективную сторону воспринимаемых идей.
3.Господство самодержавия и диктат религиозной идеологии, существовавшие на протяже-
нии многих веков в России, сдерживали распространение и воплощение в жизнь духовной энергетики народа, стремление к обновлению. Для русского общества в связи с этим всегда были характерны большая напряженность, взрывоопасность, конфликтность. И если политико-
192
экономический образ России выглядел архаичной, но крайне прочной и неповоротливой машиной, то духовность этой шестой части земного шара было довольно сложно свести к определенному виду. Она являла собой сферу свободы, в ней находили воплощение бесконечность и захватывающая воображение фантазия. Одни воспринимали теоретическую жизнь в России как «голое», бесплодное абстрагирование и национальное легкомыслие, а другие видели жизненность, перспективность идей, рожденных русскими мыслителями, покорялись, подчинялись им, становились их последователями.
Одной из ведущих составляющих русской культуры на протяжении всей ее истории, несомненно, была философия. Возникла она постепенно и сложилась лишь в XVIII веке. К этому времени философия имела уже прочную теоретическую базу, основанную на национальных исторических традициях.
Можно выделить такие отличительные черты, которые позволяют, наряду с восточным и европейским, говорить еще об одном историческом типе философии — русском, отразившем в себе социокультурные особенности россиян, наиболее характерные черты их менталитета.
К этим отличительным чертам русской философии относятся:
1.Чрезвычайно большой удельный вес ''философствования о России". Нельзя сказать об английской философии, что она есть "философствование об Англии", нельзя назвать немецкую философию "философствованием о Германии". Другое дело — русская философия, и этому есть свое убедительное историческое объяснение. В контексте европейской, а тем более восточной, истории Россия предстает своеобразным эталоном извечной нестабильности, поддерживаемой как агрессиями со стороны соседей, так и многократно менявшимся стратегическим курсом развития страны. В этих условиях каждое новое поколение русских философов — будь-то славянофилы или западники, религиозные философы или марксисты — не могли не задумываться над судьбами своего Отечества и предлагать свои проекты его преобразования. При этом (тоже независимо от мировоззренческой и методологической ориентации их авторов) конструктивное в таких проектах обязательно сопровождалось, начиная с цикла "Философских писем" П. Я. Чаадаева, жесткой, а нередко и беспощадной критикой существующего положения вещей.
2.Исполненная мессианского смысла идея особого пути России и ее особого места в миро-
вой истории (знаменитая "русская идея"). По определению И.А. Ильина, "возраст русской идеи есть возраст самой России". Имеется в виду, что идея эта формировалась в массовом, религиозном
ифилософском мироощущении и миропонимании россиян под впечатлением исторического опыта народа, сила и географическое положение которого (между Западом и Востоком) обрекали его на роль защитника Европы от азиатских кочевников, а позднее — и на роль защитника народов Кавказа и Средней Азии от агрессивных соседей. Уходящая своими истоками к "Слову о законе Моисеевом, о благодати и истине" Иллариона (XI век) и учению Филофея о "Москве — третьем Риме" (XVI век), эта идея затем в каждом из течений русской философии получала свое специфическое воплощение — религиозное или светское, либерально-буржуазное или социалистическое. Одним из первых в русской философии XIX века идею особого пути и особого места своеобразно выразил Виссарион Григорьевич Белинский (1811—1848). Не дав развернутой картины этого пути, Белинский в то же время предвещал России, исходя из ее исторических традиций и характера народа, незаурядную судьбу. "Завидую внукам и правнукам нашим, — писал он, — которым суждено видеть Россию в 1940 году, стоящей во главе прогресса и принимающей дань уважения всего человечества". В художественной литературе этот прогноз нашел отражение в гоголевском образе Руси-тройки, которой, "посторониваясь", дают дорогу другие народы и государства. У другого выдающегося революционного демократа — Александра Ивановича Герцена (1812—1870) идея особого пути выразилась в концепции "крестьянского, общинного социализма", появившейся на свет в значительной степени благодаря разочарованию Герцена в социальном опыте буржуазной Европы. Герцен ошибочно увидел в крестьянской общине не пережиток феодальных и даже дофеодальных отношений, а реальную ячейку будущего социализма. Итак, как казалось Герцену, основа особого пути для России была найдена: "человек будущего в России — мужик, точно так же, как во Франции работник". В виде философско-религиозной концепции "русская идея" была сформулирована Владимиром Сергеевичем Соловьевым (1853—1900). Подвергнув основатель-
193
ной критике и историю Запада (уход от истинного христианства, подчинение жизни рационалистическому и материальному началу) и историю Востока, как он именует Россию (пребывание на обочине цивилизации, засилье огосударствленной церкви), Соловьев однако обнаруживает и на Западе и на Востоке важные моменты положительного свойства. На Западе — это культ активной личности, на Востоке — сохраненный в своей основе христианский дух. Таким образом, "русская идея" Соловьева выступает как идея синтеза лучшего в двух культурах, синтеза, в котором России предстоит сыграть авангардную роль. Своеобразное и довольно неожиданное преломление "русской идеи" обнаруживается в послеоктябрьских работах В.И. Ленина, посвященных обоснованию правомерного характера самой революции и последовавших затем социалистических преобразований. Ленин — выдающийся теоретик-марксист и как таковой он прекрасно понимает, что революция 1917 года, вопреки марксистским канонам, произошла в стране, в которой еще не созрели многие (в том числе и культурные) предпосылки для перехода к новому строю. Но раз она уже произошла (в связи с безысходным положением, в которое попала Россия в годы первой мировой войны), Ленин рассматривает возможности досоздания этих предпосылок по ходу социалистического развития страны. И хотя апеллирует он для доказательства такой возможности к факторам типа "здесь и сейчас" (рабоче-крестьянская власть и советский строй), проторившая себе дорогу в русской философии, в том числе у любимого Лениным Герцена, идея "особого пути России" здесь незримо присутствует.
3.Стремление придать своей философии не просто прикладной, а преобразующий харак-
тер, вывести ее на такую грань, за которой она способна непосредственно воплощаться в жизнь. Причем цель философии — не какие-то количественные, а принципиальные, качественные изменения. Своего тяготения именно к такой философии русские мыслители и не скрывали. Даже, казалось бы, самым абстрактным теориям они пытались придать практический смысл. Так, в диалектическом учении Гегеля Герцен не без оснований усматривал "алгебру революции". Другой русский философ, в свое время незаслуженно забытый, — Николай Федорович Федоров (1829— 1903), исходя из аристотелевской мысли: "Мы знаем только то, что сами можем сделать", противопоставил оторванной от реальной жизни философии свою философию космизма, освоения Космоса во имя преобразования земного общества (кстати, именно в этом видел Федоров воплощение "русской идеи", общечеловеческую миссию России). И если кто-то думает, что философии космизма не суждено было сомкнуться с практикой, глубоко ошибается: именно идеи Федорова вдохновили Циолковского на разработку теории ракет.
4.Ориентация философствования на "тотальное", всеобщее. Достаточно посмотреть, какие категории чаще всего используют в своих парадигмальных построениях русские философы, чтобы убедиться в наличии именно такой генеральной ориентации: община как "идеальный нравственный мир" у славянофилов и как "ячейка социализма" у Герцена и народников; "братство" как вы-
сочайшая ценность у Федорова и Толстого; "соборность", "Богочеловечество" и "всеединство" у Соловьева; общественная собственность, коллективизм и интернационализм у марксистов. В литературе встречается мнение, согласно которому тяготению к полюсу "тотальности" в русской философии противостояла другая линия — тяготение к полюсу "индивидуальности". В действительности же такого противостояния не было, и даже тогда, когда русский мыслитель обращался к индивиду, к проблемам его существования и нормам поведения, он, этот индивид, оказывался накрепко вписанным в тотальное, выступал в качестве клеточки (а то и винтика) ''народа-организма", если использовать чаадаевскую терминологию. В качестве примера подобного соизмерения можно привести концепцию "разумного эгоизма" Н. Г. Чернышевского. Признавая эгоизм базисным свойством "природы человека", Чернышевский тут же ставит это свойство в довольно жесткие общественные "рамки": твое поведение должно быть настолько разумным и взвешенным, чтобы удовлетворение твоих личных, эгоистических потребностей гармонически сочеталось с интересами ближних, "человека вообще" и даже всего человечества. Нет сомнения, что эта черта русской философии — ориентация на "тотальное" — созвучна определенной и очень важной черте ментального облика русского народа, его общинному сознанию. На русской почве концепции "сверхчеловека" никогда не появлялись и появиться не могли.
194
5.Любое философское направление или даже отдельная идея, выработанные на отечественной российской почве или воспринятые извне, пропитывались национальным духом, приспосаб-
ливались к национальной среде. Именно поэтому история русской философии несет на себе отпечаток национальной культуры, национального характера, национального психологического склада, особого типа мышления и мировосприятия. Русская философия - один из ракурсов ретроспективного портрета народа.
6.Для философии на Руси одним из основных условий существования была и осталась необходимость определиться в отношении религии, а конкретнее - православного христианства. Религиозное направление в русской философии было всегда ведущим, определяющим, наиболее плодотворным в деле формирования оригинальных подходов и решений вопросов бытия и познания.
7.Особое географическое положение и политический статус России выдвинули как постоянный фон всех философских вопросов проблему отношения к Востоку и Западу. С учетом ее усваивались те или иные философские учения Европы, распространялись научные труды, принимались или отвергались иные подходы и методы исследования.
8.Русская философия всегда развивалась в условиях острых экономических, политических и идеологических процессов. Именно поэтому ей не было свойственно примитивное схоластиче-
ское теоретизирование, даже в рамках идеалистических и религиозных учений. Ее философские концепции связаны с конкретными социально-политическими обстоятельствами в стране.
9.Строжайшая цензура власти, прежде всего Церкви, заставляла философию облекаться в одежду публицистики, искусства, художественного творчества, литературной критики. Та-
ким образом, появлялась возможность не только выражать позицию автора, но и учесть общест- венно-психологическую атмосферу общества. Как ни в какой другой стране, философскими идеями в России было пропитано творчество художественной и научной интеллигенции. В России лишь в конце XIX в. появились профессиональные философы, а до этого времени данным видом творчества занимались в основном общественные деятели, писатели и публицисты.
10.Обязательным элементом любых философских теорий в России был нравственный аспект. Иногда он был тем стержнем, вокруг которого строилась вся система.
Периодизация русской философии
Русская философия прошла долгий путь своего развития, в котором можно выделить следующие этапы:
1)XI в. — первая половина XVIII в. — постановка философских проблем и поиск ответов на них в рамках других форм общественного сознания, прежде всего религиозного и эстетического;
2)вторая половина XVIII в. — первая четверть XIX в. — распространение философии в России
вформе философского осмысления науки и культуры своего времени, что не обошлось без известного подражания западноевропейским течениям философской мысли;
3)вторая четверть XIX в. — начало XX в. — становление и развитие самобытной русской философии;
4)1922 г. – 1991 г. — советская философия, а также философия русского зарубежья.
5)после 1991г. – новейшая российская философия.
Источники русской философии
1. Язычество. Многочисленные славянские племена сформировали свое мировоззрение задолго до принятия христианства в 988 году. Это была многовековая сложная и развитая духовная культура родового и раннефеодального строя, носившая мифологический характер. Видный историк славянской древности, академик Рыбаков выделил четыре этапа в развитии язычества.
А. Первый — самый длительный — это вера в злые и добрые начала в природе. Одни («берегини») спасают, оберегают человека, другие («упыри») — враждебны ему.
Б. Второй этап связан с переходом к более сложным формам хозяйства — от охоты и рыболовства, когда от природы лишь берут ее богатства, к земледелию и скотоводству, когда уже воспроизводятся эти богатства. В этот период главный культ, объект поклонения — Род, это божество плодородия.
195
В. Третий этап языческих верований совпадает с постепенным образованием государственности, первых зачатков власти, объединяющей различные племена. Здесь среди многих других богатств, связанных с силами природы, выдвигается главный бог — Перун, покровитель воинов, княжеской дружины, главной опоры развивающегося государства. Это уже шаг к единобожию.
Г. Четвертый этап — это существование языческих верований в виде многобожия и одухотворения природы уже в христианский период, после 988 года.
Главным источником восточнославянской мифологии является «Велесова книга», составленная новгородскими жрецами бога Велеса в IX в. (870—880-е гг.), в то время, когда новгородский князь Олег Вещий завоевал древний Киев и объявил его «матерью городов русских». Книга повествует о событиях и далеких предках руссов за 1500 лет до Олега и киевских князей Аскольда и Дира.
Философские идеи «Велесовой книги»:
1.Выделение трех субстанций мира: Явь, Навь, Правь. Явь представляет собой видимый, материальный, реальный мир. «Навь» — мир нематериальный, потусторонний мир мертвецов. «Правь» — это истина и закон Сварога, управляющие всем миром, т. е. в первую очередь Явью. После смерти душа человека покидает Явь и попадает в Навь. Странствует там некоторое время, пока не достигает Ирия или Рая, где живет Сварог, сварожичи и предки руссов. Понятия ада не существовало. Понятие Нави дожило до современности, хотя утратило первоначальный смысл. Мы знаем «Навий день», т. е. день покойников, который отмечался еще в позапрошлом веке, знаем «Навьи чары», т. е. наваждение.
2.Монотеизм и идея Троицы. В противоположность общераспространенному мнению, религия древних руссов была монотеистична. Бог — творец мира признается единственной, всемогущей сущностью. Представление, что руссы признавали много богов основано на не совсем правильном понимании религии. Наличие других богов и божков не нарушало принципа монотеистичности, они были лишь отражением высшей силы. Идея Троицы, зародившаяся в глубине арийских народов, была ясно выражена и здесь. Бог именовался также Триглав, перед которым призывает склониться «Велесова книга». Триглав — это Сварог, Перун, Свентовит. Сварог — небесный бог, дед богов, «старший бог рода божьего», он — «родник всему Роду». Родом славяне называли всю Вселенную, включающую в себя всех богов. Род выступал в двух ипостасях: как бог Вселенной и как домашний бог-предок, пращур. В обоих своих ипостасях он упоминается в «Велесовой книге». Род — отец и мать всех богов: в сущности, — это сама Вселенная. Род редко выступал как личность, поэтому славили не его, а мужское воплощение Рода — Сварога. Сварог, так же, как и Род, — это небесный источник, родник, который «течет от кроны» — видимо, кроны мирового дерева. Сварог является и небесным кузнецом, от его удара разлетаются искры-молнии. Подобным образом, либо с мечом, либо с молотом в руках, славяне видели и Перуна. Перун — бог грозы и войны. Громовержец. Он оживляет явленное, дает жизнь всему сущему. Обычно Перуна изображают грозным богом, но не следует забывать, что в «Велесовой книге» Перун — бог милостивый и всеправедный. Перун милостив к почитающим его и грозен для врагов Руси. Свентовит — бог неба и света у западных славян. Судя по «Велесовой книге», почитали Свентовита не только в западнославянских землях, но и Северной Руси, в Новгороде. Эта вера была принесена в Новгород переселенцами из западных земель — ободритами, руянами.
Древние славяне верили в единого небесного Бога Вседержителя, но называли его разными именами: Сварогом, Перуном, Свентовитом и, наконец, Триглавом, т. е. — Троицей. Значит, Сварог — Бог-Отец, Перун — Сын, Световит — Святой Дух. Они составляют дохристианскую Троицу. «Велесова книга» говорит о великой тайне триединства Перуна, Сварога и Свентовита. Остальные боги подчиняются небесному Вседержителю — Триглаву. После того, как Русь приняла христианство, эти боги не умерли — сменились лишь их имена. Частично они остались жить в народной культуре, в фольклоре, превратились в былинных персонажей, в героев легенд, а частично, одевшись в новые одежды, обернулись христианскими святыми.
3.Культ матери-сырой-земли. Становление Русской земли сопровождалось социальными катаклизмами, внутриплеменными распрями, войнами с хазарами, печенегами, половцами, тюрками, греками. Социально-политическая нестабильность Руси и преобладание земледельческого аспекта
196
в ее жизни были, видимо, причиной того, что славяне рано поняли отделенность космоса, звезд от бурлящей вокруг жизни. Наиболее близкое — то, что рядом, и, вглядевшись в него, можно попробовать как-то понять, объяснить жизнь племени, рода, человека. Самое близкое — это земля и окружающие люди, существующие в системе родо-племенных отношений. Так появляется культ ма- тушки-земли и рода, которые в определенной мере существуют и регулируют самосознающую русскую мысль до конца XIX — нач. XX веков. Земля, почва, дающая жизнь, «мать-сыра-земля», ее культ у древних настолько силен, что был официально введен Владимиром в канон русских божеств (980 г.) под именем богини Мокошь и позже, в условиях соперничества язычества с христианством, был сопоставлен с богородицей Марией. Языческий культ матери-земли, концентрируя в себе религиозные чувства народа, пережил века и в философии XIX века явился символом русской «Вечной Женственности», олицетворяющей материнство, доброту, милосердие. Поклонение земле как божественному Материнству является особенностью русского мировоззрения. Следы этого мы найдем у Достоевского, Вл. Соловьева, С. Булгакова.
4. Культ рода. Не менее важным в формировании общего мировоззрения был культ рода, вечной родственной общины как никогда не умирающей реальности человеческих отношений. Сохранившееся в языковой форме обращение к незнакомым — «дед, отец, дядя, брат, сынок» и, соответственно, слова женского рода свидетельствуют о том, что весь социум для народного сознания есть в пределе расширившаяся жизнь. Это имеет значение для понимания «народной этики»: русская «община, мир» основаны не на кровном родстве, а на соседстве и общем землепользовании. Тем не менее «мир» несет в себе патриархальность образа жизни и вся нация может рассматриваться как огромный и неумирающий род. Эту мысль много позже развивают славянофилы в своих философско-политических взглядах на будущее русского народа. Идея неумирающей духовности «мира» в совершенно ином контексте просматривается в творчестве Л.Н.Толстого. Родовая этика рано приобрела религиозный характер. Для язычников тайна рождения находится в пря-
мой связи с культом земли и рода. Род вечен, а человек существует лишь краткий миг в его
нескончаемой жизни.
Таким образом, в религии древних руссов боги не отделялись от сил природы, всякая сила была для них проявлением бога, бог был повсюду. Свет, тепло, молния, дождь, родник, река, ветер, дуб, плодородие земли, все дававшее и двигавшее жизнь, было проявлением Бога и вместе с тем самим Богом. Руссы жили в природе, считали себя ее частью и, так сказать, растворялись в ней. Это была солнечная, живая религия.
****
2.Христианская церковь. Говоря о месте церкви в истории русской духовности, необходимо иметь в виду три ее ипостаси: религиозную, социальную и ментальную.
1.В религиозном аспекте церковь — хранительница Священного Писания и священного Предания, догматов, канонов, веры — понимания основных взаимосвязей бытия, сопряженности мира
сБогом, взаимоотношений между человеком и Богом. Поскольку считается, что Истина одна и заключена в Писании, основной принцип мышления здесь — не открытие нового, а постоянная регенерация и трансляция во времени «старого» с целью его актуализации как вечно нового, его толкования (экзегетика) для прояснения вероисповедных проблем (богопознания, подвига, свободы человека, его греха и т.д.). Логическим каркасом экзегетики является диалектика античности, которая была «воцерковлена» к IV веку и усвоена Отцами церкви.
2.В социальном плане церковь руководит общинами, открывает первые русские монастыри, школы, приюты, приглашает греческих мастеров для строительства и украшения храмов. Социальная ипостась церкви не только обеспечивала устойчивость религиозного сознания, сохраняя учение в книгах и иконах, в монастырских библиотеках, без которых новая культура погибла бы, но и сохранила Русь как единое, хотя и нецентрализованное государство, находившееся в состоянии глубокого кризиса из-за ожесточенных междоусобиц, принявших в XII—XIII веках характер межгосударственных конфликтов. Поскольку церковь была одна, а власть (духовная) митрополита распространялась на всю землю русскую, раздробленную войнами, постольку духовенство было наиболее действенным фактором в организации, структурировании социума. Применение византийских законов, более развитых, нежели дуальные оппозиции языческой нравственности, не
197
только означало переход к новой системе права, но и развивало нравственное сознание. Единовластие церкви не просто сообщало Руси внутреннее единство и силу, но и помогло совершить переход от языческого юридизма нормы «око за око» к нравственному выбору. Возможно, что главенство церкви в духовной жизни Киевской Руси заложило основу своеобразия русской философии, постоянно рефлексирующей по поводу вечных и «больных» вопросов нравственности. Во всяком случае, первые русские святые Борис и Глеб были канонизированы по причинам нравст- венно-христианского порядка.
3. В эмоциональном плане православие на Руси стало формой народного мироощущения. Подавляющее большинство верующих, не умея разобраться в нюансах церковной догматики, «выбрали» православие, поскольку оно отвечало их психологическому настрою. Кроме целого ряда социально-политических причин, принятие ценностей христианства, по-видимому, было обусловлено тем, что оно несло с собой новый взгляд на человека: идея равенства и достоинства всех в Боге («перед Господом нет ни раба, ни господина»), создавала основу новых отношений между людьми. Православной концепции человека соответствовало и отношение церкви к княжеской власти. Как все земное, власть князя — от Бога. Следовательно, князь «есть Божий слуга». Первые русские князья и митрополиты являют собой образцы учености и благочестия. Православное понимание равноправия как равенства всех в Боге и достоинства Человека в индивиде создавало силовое поле вокруг традиции «печалования» русских иерархов перед власть предержащими за обиженных, вокруг традиции духовной коррекции волеизъявления лиц, облеченных полнотой светской власти, Здесь заключена разгадка киевского периода, который признается «самым чистым, самым многогранным» из всех периодов русской культуры.
****
3. Болгарская книжность. Одним из основных источников развития философской мысли в Киевской Руси явилась разработанная двумя болгарскими монахами — Кириллом (827 - 869) и Мефодием (815 - 885) — славянская азбука — кириллица. Это было историческое событие в области духовной культуры многих народов. Христианизация Руси в форме православия закрепила и славянский язык, явившийся формой развития средневековой русской культуры. Византийское православие, которое утверждалось в Киевской Руси, имело в этом отношении существенное преимущество перед римской католической церковью, которая придерживалась жестких ограничений в употреблении языков для богослужений. Единственно возможными считались три языка: древнееврейский, греческий и латинский. Это языки, на которых были написаны Ветхий и Новый Завет, которыми владели и папы римские, и такие классики богословия, как Августин Блаженный. Восточная же церковь, к которой относится и православие, разрешала молиться и на других языках. Это право отстаивал один из просветителей славянских народов — Кирилл, прозванный Философом. Когда Кирилл после создания (вместе с братом Мефодием) славянской азбуки отправился в Италию, то его встретили там упреками за отступление от традиций, от канонов, согласно которым богослужение должно вестись только на языках апостолов и богословов, т. е. на одном из трех традиционных языков. Как рассказывается в «Жизни Кирилла Философа», он, возражая в Венеции католическим епископам, образно вопрошал их: «Не посылает ли Бог дождь всем одинаково? Не сияет ли солнце для всех? Не одинаково ли мы дышим воздухом? Почему же вы признаете только три языка, так что же другие племена должны быть слепыми и глухими? Мы воздаем хвалу Богу, каждый на своем языке — будь то армяне или персы, грузины или готфы, турки или египтяне и многие другие». Церковный собор 924 года все же запретил пользоваться славянским языком по русскому или болгарскому обряду, требуя богослужения лишь на латинском. Обращение в 988 году князя Владимира к православию в немалой степени было связано и с языковой свободой, которой придерживалась Византия.
1. Новая «собственная» письменность послужила основой бурного развития книжной культуры в Киевской Руси, которая до монгольского нашествия была одним из самых цивилизованных государств средневековой Европы в XI - XIII веках. Книжная культура Киевской Руси являлась как бы материальной основой той духовной атмосферы, в которой развивалась философская мысль. Именно в этой атмосфере рождалась нетрадиционная мысль, свободная от жестких
198
рамок церковного канона, от заточения в тесную каморку инока, пещеру отшельника. Здесь формировались идеи не ухода от мира сего, а погружения в него, и славянский язык, обретший и свою азбуку, способствовал этой известной независимости от греческих богослужебных книг, пришедших из Византии. Так образовался на основе болгарской книжности сложный сплав православия и славянорусского язычества, который на несколько столетий определил характер и философской мысли, и художественной культуры Киевской Руси;
2.Болгарская книжность дала возможность мыслителям средневековой Руси, опираясь на общий славянский язык, хотя и разложившийся по диалектам, и общую письменность, непосредственно воспринять сочинения болгарских авторов. Это существенно сократило пути познания
иприобщения Киевской Руси к византийской и западноевропейской философской мысли;
3.Благодаря Кириллу и Мефодию стало возможным выделить первую философскую терминологию на славяно-болгарском языке: среди них и такие слова, как «естество», «свойство», «бытие», «закон», «природа», «вселенная».
****
4. Греко-римская античность и Византия. Основную роль в приобщении Киевской Руси к философскому идеалу греко-римской эпохи, к античной цивилизации сыграла византийская литература. Сочинения отцов восточно-христианской церкви, так называемая святоотеческая литература, несмотря на свою приверженность догмам и недоверие к разуму, все же сохранили и донесли не только до самой Византии, но и до всех народов, принявших православие, многие идеи, категории, подходы, выраженные древнегреческой философией.
После принятия христианства — крещения Руси в 988 году — в Киевской Руси начали распространяться греческие сочинения из Византии, копировались переводы византийских авторов, осуществленные в соседних болгарских землях, и появились первые самостоятельные переводы с греческого. Таким образом, Киевская Русь познакомилась с сочинениями византийских богословов
—отцов церкви — Иоанна Златоуста, Иоанна Дамаскина, Афанасия Александрийского, Григория Богослова, Василия Великого. В этих трудах содержалось немало упоминаний о греческих и римских философах, полемики с их идеями, цитировались или перечислялись отрывки из сочинений античных авторов. Многие статьи, рассуждения по вопросам философии, логики, этики и, конечно, богословию содержались в распространенных в Киевской Руси так называемых «Изборниках»
—1073 и 1076 годов. Здесь также упоминались многие из древнегреческих философов. Следует отметить и такой вид литературы средневековой Руси, как «Пчела», берущая свое начало от 1189 года и продолжавшаяся несколько столетий. В «Пчеле» содержались выдержки из сочинений отцов церкви и приводились в том или ином объеме высказывания таких античных авторов, как Демокрит, Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур, Эсхил, Софокл, Плутарх, Геродот.
Таким образом, русская философская мысль не была изолирована от традиций мировой философской мысли. Сложными путями высшие в ту пору ее достижения — античная философия — достигли читающих и мыслящих людей Киевской Руси.
А) Неоплатоническая (мистическая) традиция. Восприятие античной философской мысли,
осуществлявшееся благодаря византийским источникам, было сложным и противоречивым. Дело в том, что многие византийские авторы, даже самые глубокие из них, отвергали самостоятельное мышление человека, любые проявления рационализма, противостоящего слепой, нерассуждающей вере, и утверждали мистические и аскетические идеи восточной церкви с ее призывами ухода от мирских соблазнов, от жизни, от всего, что находится за монастырскими стенами, за пределами иноческой кельи и пещеры отшельника. Поэтому, естественно, они отрицательно относились к античному философскому наследию с его живым восприятием мира, стремлением познать и окружающий мир, и самого себя.
Об этом свидетельствует деятельность и сочинения Феодосия Печерского (XI в.) и Нестора Летописца (XI в.), оставившего житие Феодосия и свой знаменитый труд «Повесть временных лет», в котором объединил разнообразные летописи в единое изложение сложной и богатой событиями отечественной истории с древнейших времен. Учение Феодосия отвергало земную жизнь, страсти, чувства, возвеличивали страдание и терпение и, естественно, отвергало философию, все мирское знание. «Да прославится имя Господне, — говорилось в «Житии Феодосия», — ибо гру-
199
бый невежда стал для него премудрее философов». Тем самым философия, как и всякое обращение к разуму, или вовсе отрицалась, или принижалась, рассматривалась как «служанка богословия». Такое отношение к философии утверждалось церковно-монашеской византийской традицией вплоть до XVI века, а в отдельных проявлениях и до времени петровских преобразований.
Б) Аристотелевская (логическая) традиция. Другая античная традиция, переданная в своеобразных формах византийскими мыслителями, — это идея Аристотеля с его логикой, стремлением систематизировать знания, убеждением в возможности разума осуществить и анализ, и синтез представлений о мире. В своеобразных формах эти античные традиции проявлялись в сочинениях мыслителей и Киевской, и Московской Руси. Философия средневековой Руси, хотя и развивалась в рамках религиозного сознания, пользовалась религиозными образами и понятиями, в то же время постепенно обретала самостоятельность. Это проявлялось в том, что в сочинениях мыслителей Киевской Руси все большее внимание стало уделяться не божественным, а земным, мирским вопросам, «вещам человеческим», т. е. попыткам объяснить явления окружающей природы и, главным образом, человеческой жизни. Философами стали называть не только тех, кто знал книги, главным образом, священные писания, не образованных людей вообще, а тех, кто проявлял мудрость, т. е. умел рассуждать, спорить, доказывать. Тем самым слову «философия» возвращался его первоначальный смысл: «любовь к мудрости». Поэтому понятие философии в средневековой Руси (впрочем, как и в Западной Европе того времени) носило несколько, так сказать, расширенный характер; в него, в отличие от богословия, включались все земные знания — и описание природных явлений, и арифметика — «численная философия», и дипломатическое искусство. Благодаря
этой традиции и воплотившим ее сочинениям византийских авторов, Киевская Русь непосредственно приобщилась к великому наследию античной культуры.
Особое значение имели в этом смысле труды такого византийского мыслителя, как Иоанн Дамаскин (VII — VIII вв.). Его сочинение «Диалектика» было переведено на старославянский язык, и, таким образом. Киевская Русь непосредственно познакомилась с фундаментальными идеями Аристотеля, лежащими в основе трудов Иоанна Дамаскина. Именно Дамаскин считал главной областью философии учение о доказательствах, которые и должны обосновать христианское учение. В теологизированной форме, т. е. религиозно-ориентированной, он разработал многообразные философские проблемы. Таковы, к примеру, четыре основных метода логики — диалектики. Это разделение родов на виды (основа систематизации), определение, когда к роду присоединяется видовое различие, разделение сложного на простые элементы, доказательство.
В «Диалектике» Дамаскина не только названы десять категорий (время, качество и др.), впервые названные Аристотелем, но и дано собственное описание ряда философских категорий — род, вид, сущность, существенное, случайное, и многих других. Особую ценность представляла многогранная характеристика философии, данная Дамаскиным, высоко ценившим разумное познание. Философия — это и познание сущего, и его природы, и наука наук, познающая дух и материю. Философия содержит размышления о смерти, она позволяет как бы приобщиться к Богу, почувствовать и осмыслить, что есть высшая абсолютная сила, воплощение правды и справедливости, философия учит мыслить, она выражает любовь к Богу. Иначе говоря, философия имеет шесть определений, она выполняет многочисленные функции, как мудрость, рассеянная в мире. Иоанн Дамаскин пролагал путь к объединению философии с наукой и богословием, разума с верой. Его книга «Источник знания», частью которой явилась «Диалектика», стала настоящей Энциклопедией философии, оказавшей плодотворное воздействие на философскую мысль и художественную культуру средневековой Руси.
Николай Бердяев в своем очерке истории русской философии — «Русская идея» — придаст этому взаимодействию христианства и язычества на Руси основополагающее значение. Два противоположных начала, говорит он, легли в основу формации русской души: природная, языческая,
дионисийская стихия и аскетически монашеское православие. Этим, по Бердяеву, и определя-
ются такие противоположные черты и свойства в характере, в образе мысли и образе жизни русского народа, как деспотизм и анархизм, вольность, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость, обостренное сознание личности и безличный коллективизм, искание Бога и воинствующее безбожие, рабство и бунт. Эти противоречивые черты определяют не только на-
200