3 курс. Заочники философия / Лекции 2013
.pdfзнание, достигаемое путем непосредственного созерцания сущности. Содержание чистого соз-
нания и образует предмет феноменологического исследования.
II. Основы феноменологии
Исходный пункт феноменологии как философского учения – возможность обнаружения и описания интенциональной (направленной на предмет) жизни сознания. Существенная черта феноменологического метода – отказ от любых непроясненных предпосылок. Феноменология также исходит из идеи неразрывности и в то же время взаимной несводимости (нередуцируемости) сознания и предметного мира (природы, социума, духовной культуры). Гуссерлевский лозунг «К самому предмету!» ориентирует на отстранение от причинных и функциональных связей, существующих между сознанием и предметным миром, а также на отказ от признания их мистического взаимопревращения. Тем самым за сознанием остается лишь функция смыслообразования (установление смысла предметов), не связанная с какими-либо мифологическими, научными, идеологическими и повседневно-обыденными установками. Движение к предметам – это воссоздание смыслового поля (поля значений) непосредственно между сознанием и предметами.
Для этого необходимо обнаружение и выявление чистого сознания, или сущности сознания, что предусматривает определенную методологическую и собственно феноменологическую работу: критику философских и психологических учений (натурализм, историзм, психологизм, платонизм), усматривающих сущность сознания в указанных установках; а также феноменологическую редукцию, то есть исключение этих установок – как внешних по отношению к сознанию – из сферы рассмотрения, или, как говорит Гуссерль, «вынесение их за скобки». С точки зрения Гуссерля, любой предмет должен быть взят только как коррелят сознания, то есть как находящийся лишь в соотношении с сознанием (восприятием, памятью, фантазией, суждением, сомнением, предположением и т. д.). Предмет при этом не превращается в сознание, но его значение, или смысл (для Гуссерля эти термины тождественны), схватывается именно так, как он усматривается сознанием. Феноменологическая установка нацелена, таким образом, не на восприятие известных и выявление еще неизвестных свойств, функций предмета, но на сам процесс сознания как процесс формирования определенного спектра значений, усматриваемых в предмете, его свойствах и функциях. При этом неважно, существует ли предмет реально или же он иллюзия, галлюцинация, мираж. «Безразличие» к существованию предмета носит условно-методологический характер, сознание предстает здесь как «переплетение переживаний в единстве их потока», никак не определяемого предметом, смысл которого оно устанавливает (конституирует). В то же время сознание не есть нечто «чисто внутреннее» (понятия внутреннего и внешнего не являются основными в феноменологическом учении о сознании), в сознании нет ничего, кроме смысловой направленности на реальные, идеальные, воображаемые или просто иллюзорные предметы. Чистое сознание – это не сознание, очищенное от предметов, напротив, сознание здесь впервые выявляет свою сущность как смысловое смыкание с предметом благодаря самоочищению от навязываемых схем, догм, шаблонных ходов мышления, от попыток найти основу сознания в том, что сознанием не является.
III.Феноменологический метод
(1)Сознание — это жизненный мир человека, его опыт, наполненный цветами, звуками, запа-
хами.
(2)Сознание интенционально (от лат. «быть на что-либо направленным»), т.е. обращено к познаваемому.
(3)Чтобы не внести в него чуждые ему предпосылки, не являющиеся результатом философствования, они должны быть «заключены в скобки». Речь идет о приеме «эпохе» (от греч. «воздержание от необоснованных суждений»).
(4)Сознание оперирует феноменами (от греч. «являющееся»), тем, что содержит смыслы.
(5)Можно сказать, что все сведено (редуцировано) к феноменам. В этом заключен смысл фе-
номенологической редукции.
(6)Чтобы обеспечить полноту сознания, необходимо варьировать феномены, или, что то же самое, переживания.
181
(7)Чем больше вариаций, чем тщательнее синтезируется поток переживаний, тем выше шанс усмотреть идентичное, сущностное, т.е. эйдосы (от греч. «сущность»).
(8)Усмотрение сущности есть, по определению, эйдетическая интуиция.
(9)Выявленные смыслы позволяют прояснить содержание всего того, что было предварительно взято в скобки, в том числе и статус объектов.
(10)Согласованность человеческого опыта выступает как истина. Истина находится и на стороне сознания, и на стороне объектов познания
(И) Истина для всех людей одна и та же, ибо Другой — такой же, как и Я.
(12)В истинном бытии реализуется ответственность людей.
(13)Философская неряшливость приводит к утрате наукой своей жизненной значимости, к забвению человека, к кризисам, в том числе к фашизму и тоталитаризму. В этом состоит кризис всех
типов наук.
(14) Выходом из критической ситуации является тщательная феноменологическая работа.
****
Рассмотрим феноменологический метод на конкретном примере. Как воспринять и осмыслить, что такое яблоня? Человек рассматривает конкретную яблоню и синтезирует получаемые от нее восприятия. Человек имеет дело с восприятиями от одной и той же яблони, поэтому синтезирование выступает как идентирование, т.е. «схватывание» одинакового. Так субъект формирует представление «об этой яблоне».
Но как составить себе идею (по Гуссерлю, эйдос) о яблоне вообще? Кстати Гуссерль не случайно использует слово эйдос. Эйдос – это идея, не потерявшая своей конкретности, образности. На пути к эйдосу «яблоня» субъект воображает (фантазирует), представляет себе различные яблони, в том числе и такие ее свойства, которые присущи всякой яблоне. В результате достигается эйдетическое описание. Оно формируется в сознании, без какого-либо вмешательства предмета.
Итак, феноменолог берет предмет созерцания «в скобки», затем он обогащает созерцание смыслами и только после этого полученный эйдос возвращается предмету, что и означает со-
хранить полноту жизненного мира.
ПРАГМАТИЗМ
Прагматизм называют оригинальной и во многом самобытной американской философией, существенно отличающейся от традиционных европейских философских направлений. Основоположником прагматизма является американский ученый Чарльз Пирс (1839–1914), большой вклад в его развитие внесли также американцы Уильям Джемс (1842–1910) и особенно Джон Дьюи (1859–1952), который создал свой вариант прагматизма – инструментализм. Название этой философской школы связано с греческим словом «прагма», что в переводе означает дело, действие, поэтому представители этой школы называют свое учение «философией действия». Возникновение прагматизма обычно связывают с развитием техники, с техницизмом. В действительности, возникновение и распространение прагматизма объясняется определенными историческими условиями, которые сложились в Америке на рубеже XIX и XX вв. В этот период промышленного бума умопомрачительные финансовые карьеры породили в среде бизнесменов веру в безграничные возможности обогащения. В художественной литературе того периода в романах Т. Драйзера, Э. Синклера, Д. Лондона показывается, как в иногда поразительно короткий срок создавались колоссальные состояния. Наиболее почетным и полезным занятием стало «делать деньги»; человек оценивался в зависимости от того, сколько на его счету долларов; все, что не приносит денег, ценилось невысоко. Так, в среде дельцов типичным воззрением стал утилитаризм12, который, приняв массовые формы, должен был породить свое философское обоснование. Такой философией стал прагматизм, в котором соединились утилитаризм и субъективный идеализм.
12 Утилитаризм (от лат. utilitas - польза, выгода) |
- принцип оценки всех явлений с точки зрения |
их полезности, возможности служить средством для |
достижения какой-либо цели |
182
1.В качестве цели человеческого существования прагматизм выдвигает индивидуальное благополучие и возможность достижения богатства и счастья в условиях «американского образа жизни».
2.Основным героем философии прагматизма является делец – энергичный, волевой стяжатель, проникнутый духом индивидуализма и эгоизма. Такой герой, добивающийся успеха, руководствуется в своем поведении не какой-то теорией, а больше инстинктом, интуицией. Иррационализм используется прагматистами для того, чтобы расчистить путь «для воли к вере», причем веру они истолковывают как готовность действовать. Американцы привыкли во всем опираться на свои силы. Человеку внушалось, что его национальная особенность - мобильность, умение быстро действовать; скорость - стихия американцев. А долгое и обстоятельное размышление - нужно ли оно? Ведь за это время можно упустить шанс. Важна энергия, практическая сметливость, размах и деловитость, убежденность, что с любой проблемой можно справиться.
3.Субъективный идеализм. Каждому человеку, рассуждают прагматисты, дан лишь его индивидуальный непосредственный опыт. Непосредственный опыт человека являет собой сложную совокупность чувственных восприятий, волевых усилий, эмоций, а также подсознательных психических актов. Этот внутренний индивидуальный опыт человека должен быть гармонизирован. Сознание человека направляется на свой внутренний мир, чтобы собственное мышление согласовать с действиями. Джемс считал, что единственная известная нам реальность - реальность для нас
-в значительной степени создана нашим познанием. Согласно прагматизму мир вне человека - это неясная бесформенная масса. Структуру миру придает человек своими действиями
4.Познание рассматривается прагматистами как попытка решить определенную проблему в конкретной ситуации; человек сам себе создает объект познания. Прагматизм отрицает объективную необходимость и закономерность, какое бы то ни было единство мира и считает, что поскольку в реальности все происходит случайно, то невозможно какое-либо устойчивое теоретическое постижение мира.
5.Истину прагматисты толкуют как соответствие мысли действию, считают ее научной в том случае, если она представляет собой полезную рабочую гипотезу. Еще Ч. Пирс утверждал, что истина состоит в будущей полезности для наших целей. Как только истина перестает «работать» на нас, она перестает быть истиной. Прагматисты отрицают объективность истины, а, следовательно,
научной теории. Критерием истины объявляют «пользу» или «удобство». Называют истиной все то, что приводит к индивидуальному успеху, совершенно не заботясь о том, соответствует ли это чему-либо в действительности или не соответствует, лишь бы это совпадало с целями индивидуума, «работало» на него.
Идеи и теории толкуются в прагматизме как «инструменты» (поэтому Дьюи назвал прагматизм «инструментализмом»), которые служат орудиями для успешного разрешения напряженных ситуаций. По мнению Дьюи, люди должны связывать «свои идеи ценностей с практической деятельностью, вместо того, чтобы связывать последние с познанием чего-то вне человека». «Идеи - это формулировки не того, что существует или существовало, а формулировки действий, которые должны быть выполнены». Эти высказывания четко подчеркивают, что идеи и понятия не являются отражением действительности, а представляют собой как бы директивы действовать определенным образом. Дьюи считал невозможным общественное предвидение. «Мы действуем - и это все».
6.Согласно прагматизму смысл жизни в том, чтобы найти себе удобное место под солнцем, а для этого хороши все средства, которые полезны, независимо от того, соответствуют они какойлибо теории или нет. Выдвигая критерий пользы на первый план, прагматизм тем самым санкционирует любой аморальный поступок, лишь бы этот поступок не повлек за собой вредных последствий для совершающего его человека.
183
ВОПРОС №3 КОММУНОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ
ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ (ГЕРМЕНЕВТИКА, СТРУКТУРАЛИЗМ, ПОСТМОДЕРНИЗМ)
Ситуацию, сложившуюся в философии в первой трети - середине ХХ в часто обозначают как «лингвистический поворот», понимая под этим очередной этап перехода от классической философии, которая рассматривала сознание в качестве исходного пункта философствования, к философии неклассической, которая выступает с критикой метафизики сознания и обращается к языку как альтернативе картезианского cogito. «Основными чертами «лингвистического поворота» являются отказ от гносеологической и психологической проблематики, критика понятия субъекта, обращение к исследованию смысла и значения, замена понятия истинности понятием осмысленности, стремление рассматривать язык как предельное онтологическое основание мышления и деятельности, релятивизм и историцизм» [Новейший философский словарь 1998].
Направления современной философии, названия которых вынесены в заглавие параграфа, наиболее концентрировано выражают движение философии в сторону языковой проблематики, что дает основания некоторым исследователям считать философию ХХ века в целом лингвоцентрич-
ной.
****
ГЕРМЕНЕВТИКА (от греч. hermeneuein, что означает «возвещать», «толковать», «разъяснять») ведет свое происхождение от бога Гермеса – покровителя торговцев и путешественников, а также посредника между людьми и богами. Среди качеств, приписывавшихся древними греками Гермесу, в этимологии слова "герменевтика" были отражены два: умение этого обитателя Олимпа истолковывать мудрость богов (поскольку она неизреченна и простым людям непонятна) и изобретение им знаковых сообщений. В свете имени бога Гермеса, герменевтика есть искусство понимания и истолкования текстов (т.е. всяких систем знаков). Один из самых известных представителей герменевтической традиции Ханс-Георг Гадамер следующим образом выразил ее сущность: «Фундаментальная истина герменевтики такова: истину не может познавать и сообщать кто-то один. Всемерно поддерживать диалог, давать сказать свое слово и инакомыслящему, уметь усваивать произносимое им – вот в чем душа герменевтики». За многовековую историю своего развития герменевтика существенно модифицировалась; вектор ее развития – от совокупности правил и техник истолкования текста в гуманитарном знании (различают филологическую, юридическую, теологическую и пр. «традиционные» герменевтики) до универсальной (теоретической, философской) герменевтики, осмысляющей через призму таких понятий как «понимание», «объяснение», «смысл», «текст», «интерпретация» и т.п. сущность человека и культуры.
Предметом нашего рассмотрения будет преимущественно теоретическая, собственно философская герменевтика, которую мы представим в трех проекциях: методологической, онтологической и гуманистической, пытаясь тем самым по возможности полно охватить весь спектр герменевтической проблематики.
I. Методологическое измерение герменевтики. Как самостоятельная научная дисциплина с подобающей ей методологической рефлексией, герменевтика, несмотря на многовековую предысторию, оформляется лишь в XIX в. Ее становление связано с именами немецких философов Фридриха Эрнста Даниеля Шлейермахера (1768-1834) и Вильгельма Дильтея (1833-1911), современное же оформление канона герменевтического процесса в классической форме представлено в трудах Эмилио Бетти (1890-1968).
Вильгельм Дильтей делит науки на: 1) науки о природе; 2) науки о духе и акцентирует внимание на их различии не только по объекту, но также по методам и принципам исследования. Для себя он определяет следующую задачу – найти философские основания для наук о духе, для чего подвергает сравнению естественнонаучное и гуманитарное познание. Науки о духе, подчеркивает он, ставят перед собой цель выразить индивидуальное, уникальное, неповторимое, а не отыскать универсальное, как это характерно для точных, естественных наук. К тому же понятия наук о духе
184
не являются результатом деятельности разума, в них зафиксированы смыслы и значения, возникшие как итог переживания субъектом самой жизни. Эти устойчивые смыслы и значения, которыми оперируют науки о духе, не могут быть объяснены разумом с помощью логических операций. Они могут быть только со-пережиты, т. е. поняты. Единственно адекватным методом гуманитаристики может стать процедура непосредственного переживания исторических событий, реалий культуры и т. д. с их последующим истолкованием. Эти методы принимают форму герменевтики. Таким образом, герменевтика у Дильтея – часть более широкого методологического проекта, задача которого – обосновать особую значимость историко-гуманитарного познания, его несводимость к процедурам естественных наук. Своеобразие сферы, с которой имеют дело гуманитарные науки, состоит в том, что познающий субъект сам есть часть того мира, который ему надлежит познать. Из этой констатации вырастает знаменитая формула Дильтея, согласно которой «природу мы объясняем, духовную жизнь мы понимаем». Это положение позднее послужило поводом к ныне практически преодоленному противопоставлению «объяснения» и «понимания» как двух несовместимых методов познания.
II. Онтологическое измерение герменевтики. В 30-х годах XX в. (началом отсчета служит
1927 г., время выхода книги М. Хайдеггера «Бытие и время») наблюдается «онтологический поворот» герменевтики, когда она превращается из прикладного набора правил интерпретации в философскую дисциплину, исследующую бытие «человека понимающего» и осмысляющую мир как бесконечный Текст. Различие между традиционной и философской герменевтикой вкратце можно провести следующим образом: в традиционной герменевтике понимание выступает как методологическая, а в философской – как онтологическая категория; цель традиционной герменевтики – методически выверенная реконструкция смысла, вложенного в текст автором, цель философской герменевтики – анализ структуры герменевтического опыта с целью осмысления заключенного в нем специфически человеческого отношения к миру.
Первый «стрелочник», направивший герменевтику по пути «онтологического поворота», Мартин Хайдеггер (1889-1976) фактически отождествляет герменевтику и философию, полагая, что человеческое бытие изначально является «бытием понимающего». Формой раскрытия сущего для человека является язык («поэтическая речь»), который есть «обиталище (дом) бытия». С этой точки зрения, не мышление, а именно язык образует наиболее фундаментальный слой культуры. Язык есть подлинное бытие человека; более того: то, что испытывается как «бытие» (das Sein), нуждается в языке, чтобы смочь осуществиться. Также, цитируя Л.А. Микешину, отметим, что «Хайдеггер вывел герменевтическую интерпретацию за пределы анализа текстов в сферу «экзистенциальной предструктуры понимания»; различил первичное – дорефлексивное – понимание как сам способ бытия человека, тот горизонт предпонимания, от которого никогда нельзя освободиться, и вторичное понимание, возникающее на рефлексивном уровне как философская или филологическая интерпретация. Вторичная интерпретация коренится в первичном предпонимании; всякое истолкование, способствующее пониманию, уже обладает пониманием истолковываемого»
Последователь Хайдеггера, Ханс-Георг Гадамер (1900-2002), автор одного из самых влиятельных трудов по теоретической герменевтике «Истина и метод» (1960), развивает на основе герменевтических идей своего рода новую онтологию. Она должна отличаться от традиционного учения о бытии, которое считало субстанцией Бога, материю, природу, монады и т. д., так как здесь духовное бытие человека является производным от языка. Понимание текста, согласно Гадамеру, есть одновременно его интерпретация, а потому не только открытие скрытых смыслов, но и их порождение. Немецкий философ здесь действительно схватывает важное лингвистическое свойство: человек что-то понимает только тогда, когда он мыслит, а значит, активно строит воображаемый образ понимаемого; следовательно, слова говорят нам о чем-то только тогда, когда они продуцируют некоторое содержание. Отсюда становится ясным суждение Гадамера: «Бытие, которое может быть понято, есть язык», и это не только язык людей, но и языки природы, науки и искусства, наконец, язык, на котором «говорят» вещи. Соответственно, отношение к сущему принимает форму тотальной интерпретации, а герменевтика предстает не просто методологией наук о духе, но «универсальным аспектом философии». Понимание же со всей очевидностью полагается неотъем-
185
лемой функцией языка наряду с коммуникативной функцией, а сам язык провозглашается фундирующим человеческое бытие. Таким образом, понимание из модуса познания превращается в модус самого бытия «homo sapiens».
В заключение раздела выделим некоторые общие положения онтологического измерения герменевтики: 1) способом бытия человека в мире является понимание; 2) понимание носит универсальный характер, распространяясь на все, что может быть выражено в языке и представлено в тексте; 3) язык не есть исключительно продукт человеческой субъективности, он представляет собой доступный нам способ выражения самого бытия; 4) «традиционная» (филологическая) герменевтика своим фундаментом имеет в некотором роде априорные «понимательные» способности человека, которые она вычленяет, систематизирует и специализирует и над которыми надстраивается; 5) истина о бытии не является врожденной и единственной; она есть продукт уникальной личностной интерпретации; 6) человек не только открывает смыслы бытия, но и порождает их; 7) бытие открывается людям по-разному, что делает, с одной стороны, неустранимой ситуацию полилога, а с другой - заставляет людей находить общий, единый язык для достижения понимания; 8) онтологическое измерение герменевтики позволяет ей войти в структуру философского знания, поскольку посредством применения герменевтической методологии и понятийного аппарата вкупе с техниками философского анализа осуществляется выход к основаниям человеческой коммуникации.
III. Гуманистическое измерение герменевтики. Подлинно философское знание никогда не является ложным мудрствованием. Сколь не был бы изощрен исследователь в теоретических тонкостях своего знания, как высоко бы он не забирался к туманным вершинам рафинированных абстракций, сверхцель и миссия философа всегда одна – помощь человечеству. В этой связи весьма важно оценить гуманистический потенциал герменевтики, определить возможные пути оптимизации социокультурной жизни на основе выработанных в герменевтической традиции идеалов, норм и ценностей. В этой части работы мы попытаемся тезисно набросать эскиз своего рода «герменевтического» отношения к миру, к сожалению, больше говорящей о должном, нежели о наличном.
1. Понятие человека разумного в герменевтике конкретизируется и приобретает вид «человека понимающего», «человека интерпретирующего», важнейшим видом деятельности которого является работа по извлечению и порождению смыслов. Возможность интерпретации - сущностная характеристика человека, подтверждением чего является тот факт, что желание быть понятым – едва ли не самое сильное в структуре духовных потребностей личности.
2.Мир предстает как универсальный Текст, причем это понятие используется как для обозначения всего корпуса смыслосодержащих артефактов, важнейшим свойством которых является принципиальная возможность их интерпретации (распредмечивания смыслов), так и в качестве синонима всего бытия. В этой связи известный постулат Жака Деррида "Мир как текст" раскрывается сегодня в качестве утверждения "Ничто не существует вне текста".
3.В этом случае весь мир – природа и общество – непрерывно «творится», наделяясь или делясь с человеком смыслами, что означает экспансию герменевтики в сферу фундаментальных основ бытия и познания и дает основания некоторым мыслителям отождествлять герменевтику и философию.
4.Герменевтический образ «человека интерпретирующего» является многомерным, поскольку преодолевает в своеобразном экзистенциально-антропологическом синтезе когнитивных практик классическую «отражательную» парадигму, в которой допускаются «объективные» факты, не зависящие от интерпретации, отказывает в претензии иррационализма на возможность непосредственного понимания, развенчивает иллюзии романтизма о существовании скрытой в тексте конгениальной связи автора с читателем, а также отвергает объективизм рационального объяснения, применяющий к тексту структурный анализ знаковых систем, характерных не для текста, а для языка.
5.Отношения «человека интерпретирующего» и мира-Текста должны строиться только на таких основаниях, которые способствовали бы поддержанию коммуникации и приращению смы-
186
слов. К важнейшим условиям, обеспечивающим это глобальное «понимание», должны быть отнесены следующие:
-доминантой социальных практик должно стать понимание, а не самоутверждение (в этой связи напомним максиму Бетти о том, что смысл следует выносить, а не вносить). Здесь очень важна установка на предрасположенность к пониманию, что, помимо прочего, предполагает смирение в отношении себя ради другого;
-всякая инаковость не подавляется, а поддерживается. Усилия интерпретатора должны быть направлены не на преодоление иного, а на сближение с им;
-всякий смысл потенциально не исчерпаем и, в силу этого, не может быть монополизирован. Формой работы со смыслом является только диалог;
-высшие формы понимания всегда человекоразмерны. К ним относятся транспозиция (перене- сение-себя - на – место - другого), сопереживание, подражание. В этой связи особую актуальность приобретают слова Камю о том, что понять мир – это значит свести его к человеку, оставить на нем человеческий отпечаток.
6. Насущной потребностью нашего времени является нахождение новых способов духовной интеграции человечества. К уже существующим концепциям пневматосферы и ноосферы должна быть прибавлена концепция семиосферы, объединяющая в себе все тексты человеческой культуры, взаимосвязь которых формирует единый культурный Интертекст. В глобальном «диалоге текстов» воссоздается духовный мир минувших эпох, «чужих» культур и одновременно конструируются новые смыслы, программируется будущее, обеспечивается непрерывность и единство куль- турно-исторического развития. Организация текстов в культуре может стать примером организации нашего социального бытия, преодоления все возрастающих тенденций дегуманизации мира. Интертекст основан на таких принципах, как диалогизм, неиерархичность, временная и пространственная взаимосвязь, самоорганизация, смысловая наполненность, принципиальная неограниченность, креативность и бесконечный творческий потенциал. Все это – позитивные и желательные, но дефицитные для нашего времени атрибуты человеческого бытия. Осмысление феноменов культуры во всей их полноте и взаимосвязи – вот, как нам представляется, важнейший способ преодоления самоотчуждения человечества, обретения подлинного единства. И понимание культуры как Интертекста с ориентацией общества на его принципы является, на наш взгляд, отражением специфических черт и надежд современной социокультурной ситуации, одной из возможных предпосылок гармонизации и интеграции общества.
****
СТРУКТУРАЛИЗМ – направление в философии XX века, как и герменевтика, непосредственно связанное с развитием гуманитарного познания. Переход в 20–50-е годы ряда гуманитарных наук с эмпирически-описательного на абстрактно-теоретический уровень потребовал изменения стиля мышления ученых-гуманитариев, изменения самого предмета исследования, а следовательно, и философского обоснования таких изменений. Структурализм выступил под лозунгом объективности и научной строгости в гуманитарных науках и был воспринят как философский подход, соответствующий эпохе научно-технической революции.
Большое распространение структурализм получил во Франции, где фактически оказался единственной философской альтернативой иррационалистическим и субъективистским тенденциям, отрицающим саму возможность объективного научного знания. Ведущими представителями его были: этнолог Клод Леви-Строс (р. 1908), историк культуры Мишель Фуко (1926–1984), психоаналитик Жак Лакан (1901–1981), литературовед Ролан Барт (1915–1980) и другие.
Следует заметить, что задолго до появления философского структурализма сложился структурализм как метод научного исследования, получивший название метода структурного анализа. Сущность его заключается в выделении и исследовании структуры как совокупности «скрытых отношений» между элементами целого, выявление которых возможно лишь «силой абстракции».
При этом происходит мысленное отвлечение от субстратной (природной, «вещественной»; шире – содержательной) специфики элементов, учитываются только их «реляционные свойства», то есть свойства, зависящие от отношений, которые связывают одни элементы с дру-
187
гими. Впервые подобная структура была выделена при исследовании языка швейцарским лингвистом Ф. де Соссюром (1857– 1913).
Этапы развития структурализма:
1.Структурная лингвистика (Ф. де Соссюр). Начало формирования структуралистской методологии датируется выходом в свет «Курса общей лингвистики», где Соссюр рассматривал язык как упорядоченную от простейших до сложных уровней систему знаков. Он полагает источник его способности обозначать и выражать нечто – только во взаимосвязи каждого элемента с другими, включенности элементов в определенную систему отношений. Тем самым была намечена резкая антитеза как позитивистскому атомизму, пытающемуся выделить «конкретные языковые сущности», элементарные единицы значения, из которых складывается язык, так и эволюционной лингвистике, игнорирующей синхронический аспект изучения языка в пользу диахронического. Цитата: "...язык есть система, которая подчиняется лишь своему собственному порядку. Уяснению этого может помочь сравнение с игрой в шахматы, где довольно легко отличить, что является внешним, а что внутренним. То, что эта игра пришла в Европу из Персии, есть факт внешнего порядка; напротив, внутренним является все то, что касается системы и правил игры. Если я фигуры из дерева заменю фигурами из слоновой кости, то такая замена будет безразлична для системы; но, если я уменьшу или увеличу количество фигур, такая перемена глубоко затронет „грамматику" игры".
2.Философский структурализм. Представители французского философского структурализма перенесли метод структурного анализа языка на более сложные феномены культуры. Основанием для такого переноса является признание того, что язык есть фундамент всей духовной жизни. Поэтому в основе культурного творчества лежат языковые структуры, которые обусловливают мыслительную деятельность человека. Они находят свое выражение не только в духовной деятельности, но и в практических действиях человека, их нормах и результатах. По сути, все продукты социокультурного творчества являются языками особого рода – знаково-символическими системами. Всякая культура, согласно Леви-Стросу, может рассматриваться как «ансамбль символических систем», к которым относится прежде всего язык, искусство, религия, наука. В своих работах Леви-Строс исследовал социально-духовные явления, характерные для жизни первобытных племен: правила браков, исчисление родства, ритуалы, формы религии и т. д. Наибольшее внимание он уделил анализу мифологического сознания. Он показал, что в мифах разных народов, которые никогда не общались друг с другом, существуют общие структуры. Одни и те же мифологические сюжеты и образы воспроизводились, по его мнению, с буквальной точностью в разных регионах мира. Причина этого в том, что логические структуры мифологического сознания являются своеобразным воспроизведением фундаментальных противоречий в жизни первобытного общества, которое на всех континентах проходит одни и те же стадии развития. Исследуя структуры мифологического сознания, Леви-Строс стремится вычленить то, что было бы общим для всех культур и потому явилось бы выражением объективных механизмов, определяющих культурное творчество человека, само функционирование человеческого интеллекта, иными словами, раскрыть «анатомию человеческого ума». Таким образом, он пытается преодолеть психологизм и субъективизм в понимании человека и различных явлений культурной жизни, выявляя их объективную и рациональную основу.
Р. Барт распространил подход К. Леви-Строса с экзотических явлений на социокультурные феномены современного европейского общества. Поскольку структурный анализ – это анализ духа исходя из его предметных воплощений, то в средствах коммуникации, моде, структуре города и т. д., считает Барт, можно выявить некоторую фундаментальную «социологику».
Языковый материал стал объектом анализа и в творчестве Ж. Лакана, который стремился вернуться к «подлинному» 3. Фрейду. Лакан доказывает, что существует глубинная связь и сходство между структурами языка и механизмами бессознательного в психике человека. Опора на язык как проявление структуры бессознательного, по его мнению, создает возможность рационального постижения бессознательного. На этой основе он не только формулирует задачи психоаналитической терапии (исправление языковых нарушений как симптом излечения больных), но и выстраивает культурологическую концепцию личности. Согласно этой концепции существует принципи-
188
альная зависимость индивида от окружающих его людей («другого») как носителей символического – совокупности социальных норм, предписаний и т. д. Индивид застает их уже готовыми и усваивает в основном бессознательно. Отсюда субъект у Лакана является не носителем сознания, культуры, а лишь их функцией, точкой пересечения различных символических структур. Сам по себе субъект – ничто, пустота, заполняемая культурным содержанием. Свою структуралистскую концепцию личности (структура вместо личности) Лакан называл трагическим антигуманизмом, развеивающим иллюзии о человеке как свободном и деятельном существе.
Сходную установку развивает М. Фуко, но на материале истории научных идей. В работе «Слова и вещи. Археология гуманитарных наук» (1966) он исследует правила научной речи, система которых предопределяет образование научных дисциплин. Сами того не зная, писал Фуко, натуралисты, экономисты и грамматики применяли одни и те же правила для определения объекта своего исследования, образования понятий и теорий. Эти правила он называет эпистемой. Эпистема – это самые общие правила и предпосылки познания, действующие в разных областях культурной жизни, скрытые в бессознательном, постоянные, инвариантные основания и модели, в соответствии с которыми строятся культурные образования определенной эпохи.
Вообще бессознательное в концепции структурализма – это скрытый механизм знаковых систем, который подчиняет структурным закономерностям различные импульсы, эмоции, представления, воспоминания и другие элементы психики. Человек манипулирует знаками, строит из них сообщения, но он это делает неосознанно, автоматически подчиняясь определенным правилам. Все это позволяет говорить, по мнению структуралистов, о вторичности сознания по отношению к бессознательным структурам в познавательной деятельности и о возможности отказаться от самого понятия субъекта как центра, исходной точки свободной сознательной деятельности и как принципа ее объяснения. В итоге это должно обеспечить, считают они, объективность научного познания, в том числе познания человека, его жизни и культуры.
Обобщая, можно сказать, что основная идея философского структурализма – не «бытие»,
а «отношение», не субъект, а структура. Люди вроде шахматных фигур, игральных карт, лингвистических, математических или геометрических единиц: они не существуют уже вне установленных отношений, а лишь специфицируют вид поведения. Вместо субъектов мы получаем формы, а не субстанции.
Метод структуралистов можно представить следующим образом:
1.Каждый объект культуры есть текст, который понимается как система, обладающая определенной структурой.
2.Выделяется некоторое множество элементов, в которых можно предположить наличие структуры.
3.Определяются виды отношений между элементами.
4.Определяются все возможные способы преобразования данной структуры.
5.Выводятся из полученной структуры все возможные следствия.
****
ПОСТМОДЕРНИЗМ - термин происходит от латинских «post» – «после» и «modernus» – «современный»; от тех же латинских слов происходит и термин «постмодерн». В настоящее время термин «постмодернизм» используется для обозначения особого направления в философии конца XX в., а термин «постмодерн»– для обозначения особой эпохи современной цивилизации, а также специфического направления ч культуре и науке в эту эпоху.
Как философское направление в европейской и североамериканской философии постмодернизм сформировался в конце XX в. Впервые этот термин в области философии применил Жан-Франсуа Лиотар (1924) в работе «Состояние постмодерна» (1979), где предложил говорить о «постмодернистском состоянии» современного общества. Постмодернизм представляет собой крайне разнородное течение, не получившее никакого организационного оформления. Истоком постмодернизма можно считать структурализм, а первыми представителями – французских структуралистов (Барт, Фуко, Лакан, Делез и т.д.). В 1980–1990-е гг. в духе постмодернизма начинает действовать уже более широкий круг исследователей: французы Жак Деррида (1930), считающийся ос-
189
новоположником «философии деконструкции», Жан Бодрийяр (1929), американец Ричард Рорти (1931), ранее действовавший в рамках аналитической философии, и т.д.
Воснове постмодернизма лежит сознательный отказ от фундаментальных идей и идеалов эпохи Нового времени. Постмодернизм ставит задачу избавления культуры от диктата разума и традиций. Поскольку деятельность разума проявляется наиболее очевидным образом в языке или через язык, то важнейшее место в этом течении заняли языковые проблемы.
Внастоящее время постмодернизм является междисциплинарным и международным явлением, но особое распространение он получил во Франции и США.
Предшественники. Непосредственными предшественниками постмодернистской философии являются Ф. Ницше и М. Хайдеггер. Первый из них отверг системный способ мышления Гегеля, противопоставив ему мышление в форме небольших фрагментов, афоризмов, максим и сентенций. Он выступил с идеей радикальной переоценки ценностей и отказа от фундаментальных понятий классической философии, сделав это с позиций крайнего нигилизма, с утратой веры в разум, человека и гуманизм. В частности, он выразил сомнение в наличии некоего «последнего фундамента», именуемого обычно бытием, добравшись до которого мысль будто бы приобретает прочную опору и достоверность. По мнению Ницше, такого бытия нет, а есть только его интерпретации и толкования. Он также отверг существование истин, назвав их «неопровержимыми заблуждениями». Ницше нарисовал конкретный образ постмодернистской философии, назвав ее «утренней» или «дополуденной». Хайдеггер продолжил линию Ницше, сосредоточив свое внимание на критике разума. Разум, по его мнению, став инструментальным и прагматическим, выродился в рассудок, «исчисляющее мышление», высшей формой и воплощением которого стала техника. Последняя не оставляет места для гуманизма. На горизонте гуманизма, как полагает Хайдеггер, неизменно появляется варварство, в котором «множатся вызванные техникой пустыни».
Свобода и игра. Своей главной целью постмодернисты (вслед за экзистенциалистами) провозгласили свободу. В экзистенциализме «свобода от» (вещей, обязанностей, некоторых традиций и т.п.) имела характер вспомогательной, а главной была «свобода для», т.е. для выбора себя как личности, берущей на себя ответственность за все происходящее. Тогда как в постмодернизме, напротив, ведущую роль играет свобода от чего бы то ни было, и в первую очередь от любого давления, ответственности, диктата. Поэтому в постмодернизме имеет место отрицание любых норм и традиций (религиозных, политических, этических, эстетических, методологических и т.д.), провозглашен отказ от любых авторитетов (начиная с государственной власти и кончая правилами поведения людей в обществе). Особое место в постмодернизме заняла борьба с «диктатом» разума, традицией рациональности, утвердившейся в философии Нового времени.
Лозунг об абсолютной свободе, нежелание подчиняться каким-либо правилам привел постмодернистов к провозглашению своим идеалом спонтанной человеческой деятельности, в том числе
исознания. Эта деятельность стала рассматриваться не как «работа» (по постижению и преобразованию мира, людей, общества), а как «игра» и, в частности, деятельность сознания как «языковая игра». При этом постмодернисты не замечают, что игра не может быть абсолютно спонтанной, игра не возможна, если в ней нет хоть каких-то правил. И, сокрушая существующие нормы, традиции и правила человеческого существования, постмодернисты не уничтожают их как таковые, а просто вводят новые – свои – правила игры. Так, характерный прием постмодернистских сочинений, состоящий в отказе от последовательного развертывания текста, в разбиении его на множество фрагментов, часто не связанных друг с другом или связанных «поверхностной» ассоциативной связью, сам по себе вполне «тянет» на правило создания текста. Аналогично обращение к спонтанности как средству борьбы с «диктатом» можно оценить как навешивание на себя новых цепей – на этот раз диктатуры спонтанности. Идея игры как собственно человеческой деятельности получила различное выражение у разных авторов и в различных сферах применения.
Философия «поверхности». У Делеза философия превращается в игру потому, что лишается всякого высокого или глубинного смысла, философ больше не должен «докапываться» до сути бытия, а всего лишь ползать по поверхности, как клещ или блоха. Если почти все предшествующие философы стремились обнаружить суть бытия, скрывающуюся за поверхностью, то Делез просто отрицает существование чего-либо, кроме самой этой «поверхности». Превращение фило-
190