1) Религиозному. В целом можно выделить две религиозные концепции будущего:

а) индуистско-буддистско-джайнистская концепция, согласно которой история представляется в виде постоянной смены циклов регресса (охватывающих миллионы лет) — от «золотого века» к «концу света», затем «сотворения нового мира», вновь регресса и т. д. без конца. Счастливое будущее с таких позиций видится в том, чтобы «добродетельным поведением» избавиться от бесконечных «перевоплощений» души после смерти, от этого вечного «коловращения» мироздания и попасть в «нирвану» — качественно иное состояние, при котором отсутствуют и желания, и страдания;

б) иудаистско-христианско-исламская концепция, согласно которой «история будущего» представляется в виде прихода «спасителя-мессии», установления «царства божия», наступления «конца света», «Страшного суда», наконец, опять-таки перехода в качественно новое состояние, «вечного блаженства» для праведников и «вечных мук» для грешников.

2) утопическому. Наряду с религиозными концепциями будущего развивались утопические концепции. Они отличались от религиозных тем, что «иное будущее» человечества определялось не сверхъестественными силами, а самими людьми, их разумом и действиями. Большая часть утопий посвящена проблемам будущего общества и относится к разряду социальных. Но некоторые из них затрагивают проблемы науки, техники, технических вопросов градостроительства, здравоохранения и т. д., лишь косвенно касаясь социальной стороны дела. Наконец, особый тип составляют антиутопии, рисующие произвольные картины нежелаемого будущего Земли и человечества. Для утопизма характерно стремление создать детальную картину будущего, втиснуть ее в рамки априорно заданной и «идеальной схемы», продиктовать своего рода «правила поведения» будущим поколениям.

3) философско-историческому. Постепенно сформировались три основных концепции общественного развития: регресс от «золотого века» в древности к гибели культуры, бесконечные циклы подъемов и падения культуры в круговороте одних и тех же стадий развития, прогресс от низшего к высшему.

2. Развитие научной базы прогнозирования в XX в.

Условно развитие прогностики на данном этапе можно разделить на развитие в СССР и в зарубежных странах.

Более менее научные разработки в области социально-экономического прогнозирования в зарубежных странах возникли в последней четверти XIX в. Они были связаны с попытками исследователей выявить будущие тенденции производства основных продуктов на основе анализа «поведения» находившихся в их распоряжении статистических данных. Главными методами прогнозирования в то время были экспертные оценки и простая экстраполяция. Начало XX в. было ознаменовано развитием футуристической публицистики: авторов «размышлений о будущем» интересовало большей частью не социальное будущее человечества вообще, а конкретные частные перспективы отдельных сторон научно-технического и лишь отчасти (в связи с ним) социального прогресса. Конкретное будущее энергетики и материально-сырьевой базы производства, промышленности и градостроительства, сельского хозяйства, транспорта и связи, здравоохранения и народного образования, учреждений культуры и норм права, освоения Земли и космоса — вот что оказывалось в центре внимания.

Вместе с тем на Западе стали появляться и фундаментальные монографии о конкретных перспективах развития науки, техники, экономики и культуры. К числу наиболее значительных среди них можно отнести труды A. M. Лоу «Будущее» (1925), «Наука смотрит вперед» (1943), Ф. Джиббса «Послезавтра» (1928), Эрла Биркенхеда «Мир в 2030 году» (1930) и др.

Мощным толчком в развитии прогнозирования и планирования за рубежом явился кризис 1929—1933 гг., заставивший искать пути выхода из него. В 30-е гг. впервые за рубежом возникает планирование на макроуровне. Прогнозы и планы становятся необходимым элементом системы регулирования экономики. В 1944 г. К. Ландауэр в книге "Теория национального экономического планирования" предложил систему планирования, очень похожую на ту, которая позже стала известна как "индикативное планирование", в рамках которого правительство воздействует на экономическое развитие скорее посредством координации и обеспечения информацией, чем путем принятия решений и выдачи указаний.

Заторможенное Второй мировой войной развитие концепций будущего постепенно вновь набрало силу и развернулось с конца 40-х и на протяжении 50-х годов. Три фактора (в отношении стран Запада) способствовали этому.

Во-первых, появление концепции научно-технической революции (НТР) и ее далеко идущих социально-экономических последствий, сформулированной в трудах Дж. Бернала, Н. Винера, а затем популяризированной в массе книг, статей и брошюр, в частности в книге австрийского публициста Р. Юнгка «Будущее уже началось» (1952), выдержавшей до 1970 г. десятки изданий.

Во-вторых, разработка техники поискового и нормативного прогнозирования, которое поставило прогностику на службу управлению. В конце 50-х — начале 60-х гг. американские эксперты (Т. Гордон, О. Гелмер и др.), которым поручили разрабатывать прогноз-предсказание, какими станут США и мир через 15 лет, после реализации разрабатывавшейся программы «Аполлон», предусматривавшей высадку американских космонавтов на Луну, предложили концепцию эксплораторного и нормативного прогнозирования, что соединило прогнозирование и управление.

В-третьих, становление соответствующей философской базы как основы новых концепций будущего (индустриализм, экзистенциализм, структурализм, неопозитивизм, социал-реформизм и т. д.).

В конце 60-х – начале 70-х гг. возникло учение апокалипсической футурология (Тоффлер), суть которого: во-первых, срочно развивать «исследования будущего», интегрировать прогнозирование — целеполагание — планирование — про­граммирование — проектирование — управление в единую систе­му; во-вторых, начать «обучение будущему» в школах, университетах, по каналам массовой информации, знакомя людей, особенно молодежь, с социальными последствиями научно-технической революции, облегчая их «приспособление» к будущему; в-третьих, расширять практику социальных экспериментов, искусственно создавая «плацдарм для наступления на будущее».

В 70-е гг. появился Римский клуб (А. Печчеи), который занимается обсуждением проблем, поднятых экологической и технологической «волной». В июле 1970 г. на заседании клуба был обсужден очередной доклад профессора Форрестера о его опыте моделирования социальных систем. В результате глобального моделирования Форрестера — Медоуза были выявлены и спрогнозирования основные глобальные проблемы человечества. На протяжении ряда последующих лет доклады Римскому клубу появлялись почти ежегодно, причем проблематика глобального моделирования разрабатывается многими исследовательскими груп­пами, в том числе и не связанными непосредственно с Римским клубом.

«Размышления о будущем» были характерны не только для западной общественной мысли 20-х годов. В Советском Союзе под прямым или косвенным влиянием прогнозных разработок, связанных с планом ГОЭЛРО, такого рода литература также стала стремительно развиваться, причем в ней ясно различимы зародыши современных идей поискового и нормативного прогнозирования.

Большая группа работ была посвящена перспективным проблемам градостроительства Десятки брошюр и сотни статей касались перспектив развития энергетики, материально-сырьевой базы промышленности и сельского хозяйства, транспорта и связи, населения и культуры, других аспектов научно-технического и социального прогресса.

В конце 1935 г. A. M. Горький выступил с предложением подготовить многотомное издание, посвященное итогам первых пятилеток. Один из томов должен был содержать развернутый прогноз развития страны на 20—30 лет вперед. К сожалению, впоследствии научная и публицистическая работа в этом направлении на долгие годы почти совершенно заглохла. Она возобновилась лишь во второй половине 50-х годов.

В 1924—1928 гг. выдающийся русский экономист В. А. Базаров-Руднев, один из плеяды блестящих российских умов первой трети XX в. (А. Богданов, К. Циолковский, Чижевский и др.), выступил с серией статей, в которых сформулировал принципиально новый подход к будущему: им предлагалось разделение прогнозов на поисковые и нормативные. Работы Базарова были не поняты современниками, остались неизвестными на Западе и были введены в научный оборот только более полувека спустя, в 80-х гг.

В середине XX в. в СССР вся научная деятельность в области прогнозирования была возложена на Госкомитет по науке и технике, а всю практическую — на Госплан. Именно ими были созданы Комплексная Программа научно-технического прогресса на 1976—1990 гг. и позднее еще целого ряд таких же программ — от Энергетической и Продовольственной до сотен частно-отраслевых.

Для подготовки Комплексной программы была создана специальная комиссия АН СССР из нескольких десятков рабочих групп общей численностью свыше 800 человек.

В 1976 г. Комитет по прикладной математике и вычислительной технике Всесоюзного совета научно-технических обществ приютил оживавших прогнозистов на правах одной из комиссий этого комитета, а в 1979 г. на базе комиссии был образован особый Комитет ВСНТО (позднее — Совет научных и инженерных обществ) по научно-техническому прогнозированию и разработке комплексных программ научно-технического прогресса (последнее — дань времени и конъюнктуре: чтобы не прикрыли ненароком).

Комитет образовал несколько комиссий: по методологии и методике, по организации прогнозирования, по региональному и отраслевому прогнозированию, по экономическим, социальным, экологическим и глобальным проблемам научно-технического прогнозирования и др.