§ 4. Понятие версии

По своей гносеологической (познавательной) природе криминалистическая версия представляет собой разновидность гипотезы. «Гипотезой в логике называется предположение, объясняющее происхождение конкретных фактов или причины, лежащей в основе закономерностей quest7исследуемых явлений»⁷. 

Используемые издавна в теории познания гипотезы выдвигаются при необходимости объяснения каких-либо значительных явлений природы, общественной жизни, исторических, политических, военных, технических и других событий. Криминалистические версии, в отличие от гипотез формулируются в виде предположения о существовании юридически значимых обстоятельств совершенного преступления, достоверность которых еще следует установить.

Следовательно, основное отличие криминалистических версий, выдвигаемых в ходе расследования преступлений, от гипотез состоит в конкретном содержании тех и других предположений, а также в сфере применения, обусловливающей специфические методы их построения и проверки. Однако в логическом отношении криминалистические версии и гипотезы ничем существенным друг от друга не отличаются.

На обоснованность этого утверждения не влияет отрицательно и тот факт, что в философской литературе существует несколько определений гипотезы, под которой понимается особого рода предположение, умозаключение, сложный прием, включающий выдвижение предположения и его проверку. По существу это отражение различных сторон одного сложного явления, которым, несомненно, является гипотеза как особая форма познания в процессе мышления. При этом нужно учитывать, что умственные процессы, происходящие в связи с формированием предположений, объясняющих тот или иной факт, обладают сложной структурой, состоящей из психологических, гносеологических и логических аспектов.

Сказанное в полной мере распространяется и на криминалистические версии, как одну из форм мыслительной деятельности лиц, осуществляющих расследование совершенного преступления. Если предположение следователя (дознавателя), прокурора, судьи, объясняющее тот или иной факт, является как бы ядром криминалистической версии, то само мышление многопланово и значительно шире предположения о каком-либо недостоверном обстоятельстве. Оно дает возможность упорядочить и систематизировать имеющиеся сведения, отыскать и получить новые.

Таким образом, следует согласиться с мнением Васильева А. Н., что «Будучи разновидностью гипотезы, версия в специфических условиях расследования становится тактическим приемом»⁸. Такого же мнения придерживается и Якубович Н. А. (см. Советская криминалистика. Теоретические проблемы. М., 1978.С. 149.).Структурным элементом криминалистической тактики версия становится в результате творческого приспособления гипотетического метода к задачам и целям расследования. С этих позиций важное значение приобретают не только общие вопросы понятия, конструирования, проверки, но не в меньшей степени и то, какие версии возникают при данной следственной ситуации, какие данные достаточны для построения версии, какой круг версий следует сконструировать для выяснения определенного обстоятельства, какие следствия вытекают из каждой версии, какие действия следует провести для выяснения этих вопросов и т.п. Это является основанием для того, чтобы версия – прием формальной логики стала криминалистической версией – тактическим приемом криминалистики.

Термин «версия» происходит от латинского слова «versio», что означает «видоизменение»⁹ и понимается как одно из нескольких отличных друг от друга объяснений факта, события. Следовательно, уже в самом понятии версии заложено принципиальное для расследования преступлений свойство – неоднозначность объяснения того или иного факта, события, что вполне согласуется с принципом всесторонности, полноты и объективности установления всех обстоятельств совершенного преступления.

Начало исследования следственных версий в отечественной криминалистике (это название было преобладающим) относят к 20-м годам прошлого столетия и справедливо связывают с именами Громова В. И. и Голунского С. А.¹⁰. Они обращали внимание на то, что для успешного расследования имеет значение не только использование средств криминалистической техники, но и логических методов познания. Впоследствии много внимания исследованию этого вопроса уделял Васильев А. Н., разработавший систему тактических приемов криминалистики и научно обосновавший место в ней криминалистической версии¹¹.

Возражая Александрову Г. Н., который считал, что версия больше чем тактический прием и требует создания специального раздела в системе науки криминалистики – «учения о версии», Васильев А. Н. справедливо отметил, что «это неприемлемо по двум основным причинам: 1) Учение о версиях (гипотезах) есть отрасль логики, а в криминалистике можно (и нужно) говорить об особенностях применения гипотез к расследованию преступлений. Таким образом, речь может идти только об «учении об особенностях», что никогда не составляло самостоятельного учения. 2) Выделение следственных версий в нечто самостоятельное будет означать нарушение принципа единства общих приемов расследования и противоречить интересам их объединения в единый комплекс – в следственную тактику, задача которой заключается в том, чтобы дать единую систему расследования преступлений»¹².

Однако и сегодня можно встретить голословное, ничем не обоснованное утверждение со ссылкой на «большинство» авторов, «что если раньше версия рассматривалась как тактический прием, основанный на логике и только в рамках следственной тактики, то на настоящем этапе развития науки криминалистики версия определяется как способ, инструмент познания в криминалистической деятельности и относится большинством авторов к содержанию общих, теоретических положений науки»¹³. Как замечают сами авторы, в этом вопросе их интересует только один аспект – выдвигает ли суд самостоятельные версии или ограничивается версией обвинения в исследовании обстоятельств расследуемого дела.

Таким образом, Кисленко С. Л. и Комиссаров В. И. хотят подчеркнуть, что версия как инструмент познания может применяться и во время судебного следствия, если не будет относиться к системе следственной (криминалистической) тактики как ее структурный элемент. Однако совершенно непонятно почему с учетом особенностей судебного следствия в качестве тактического приема криминалистики, версия не может применяться судьями во время судебного разбирательства. Она потому и может применяться судом, что является способом, инструментом познания, как отмечают авторы – то есть тактическим приемом криминалистической тактики. В то же время криминалистическая версия не является способом познания криминалистической деятельности, так как существует только уголовно-процессуальная деятельность, в рамках которой в качестве способа познания применяется профессиональными участниками судопроизводства криминалистическая версия – структурный элемент криминалистической тактики. Именно эта особенность и определяет отношение криминалистической версии к системе криминалистической тактики, а не к системе общих теоретических положений науки криминалистики¹⁴.

В процессе расследования преступлений криминалистические версии имеют важное познавательное значение. Вся деятельность лиц, осуществляющих расследование, по выяснению подлежащих установлению обстоятельств носит познавательный характер и осуществляется в строгом соответствии с уголовно-процессуальными нормами, обеспечивающими получение надежных и объективных доказательств.

Особенностью познания при расследовании преступлений является то, что, оно обращено в прошлое, носит ретроспективный характер, хотя ряд материальных объектов и следов, а также последствий преступления (в случае их сохранности к моменту расследования) доступен для непосредственного их восприятия следователем и судом. Однако, по общему правилу, непосредственное восприятие события преступления следователем делает его свидетелем, что исключает производство по делу этим лицом.

Поэтому в начале расследования, а иногда и значительно позже следователю, которому оно поручено, еще не известны весь объем и содержание предстоящей работы по конкретному делу. Вот почему диалектический процесс познания обстоятельств имевшего место события преступления представляет особо сложную мыслительную работу следователя, в которой соединены воедино чувственные и логические знания, а также практический опыт. Этот процесс невозможен без версий, являющихся важным логическим инструментом познания.

В специальной литературе существует несколько определений криминалистической версии. Первое из них было дано в 1940 году Шавером Б. М., определявшим версию, как основанное на материалах дела предположение следователя о характере расследуемого преступления, мотивах, по которым оно совершено, и лицах, которые могли совершить преступление¹⁵. Отражая различное понимание роли версий в процессе познания объективной истины, все имеющиеся определения воспроизводят наиболее важные с точки зрения уяснения сущности и содержания криминалистических версий положения.

К ним относятся:

1. предположительный характер знания, содержащегося в версии;

2. наличие фактических данных, находящихся в основе предположительного знания;

3. направленность предположительного знания на выяснение неизвестных или недостоверных обстоятельств происшедшего события, имеющих для расследования существенное юридическое значение.

Отсюда следует, что версия не может служить основанием для формулирования окончательных выводов о событии преступления и обстоятельствах, его образующих, поскольку, представляя собой предположительное знание, версия в обязательном порядке должна быть, подвергнута тщательной проверке. Однако версии все же дают предположительное объяснение и оценку таким событиям, так как выдвигаются на основе изучения, анализа взаимосвязи и обобщения исходных фактических данных. Этим определяется криминалистическое значение версии, играющей важную роль в объяснении и оценке исходных данных.

В обоснование предположительного знания должны быть положены реально существующие сведения (данные), а не абстрактные домыслы. Игнорирование этого требования может привести к юридическим ошибкам, напрасной трате сил и времени.

Существенные обстоятельства, выяснению которых помогают версии, предусмотрены конкретными составами преступлений и включены в предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ) по уголовному делу. В их число входят и доказательственные факты, которые с уголовной и уголовно-процессуальной точек зрения хотя и не имеют какого-либо существенного значения, однако выполняют важную роль в установлении определенного обстоятельства. Например, для уголовно-правовой характеристики способа совершения убийства вполне достаточно установить, что оно было совершено с применением холодного оружия. Для квалификации преступления неважно, какое это было холодное оружие (финский нож, кинжал, кортик, стилет и т. п.), в то время как для поиска лица, совершившего убийство, марка, модель, тип холодного оружия, его общая конструкция, назначение, способ изготовления и другие данные имеют quest8существенное значение. 

Поскольку проверка версий является основным содержанием планирования расследования преступлений,¹⁶ в криминалистической литературе существует разногласие в изложении соотношения следственных версий и планирования расследования. По этой причине в одном случае версии включают в планирование как составной его элемент,¹⁷ так как последним охватывается построение и проверка версий, в другом – версии не входят в планирование, а предшествуют ему.¹⁸

В этой связи следует сказать, что криминалистические версии и планирование расследования, являясь тактическими приемами, входящими составной частью в криминалистическую тактику, основаны на данных разных специальных наук. Криминалистическая версия, как разновидность гипотезы, основана на логике и обеспечивает познавательную сторону процесса расследования. В то время как планирование расследования основано на научной организации труда и обеспечивает организационную сторону процесса расследования. Таким образом, планирование и криминалистические версии «обслуживая» сферу расследования преступлений в своем специфическом проявлении вступают в своеобразное единство, без которого их применение не обеспечивало бы эффективность в достижении необходимых результатов, было бы бессмысленным. Поэтому с практической и теоретической точек зрения причин для разногласий в сущностном понимании соотношения криминалистических версий и планирования расследования, не существует. Всякие разногласия по этому поводу беспочвенны, так как версию и планирование нельзя противопоставлять либо отождествлять.

На первоначальном этапе формирования версий расследования и до начала нынешнего столетия преобладающим было название «следственные версии». Представляется, что столь широкое распространение в уголовно-процессуальной и криминалистической литературе и длительное существование в ней термин «следственные версии» имел благодаря своей универсальности. Применяясь как метод познания обстоятельств преступления следователем, он со временем распространился на весь процесс расследования (предварительное, судебное следствие). Стал методом познания всех профессиональных участников судопроизводства. Поэтому вполне оправданным выглядит замена названия «следственные версии» на «криминалистические версии». Во-первых, таким образом, устраняется неоднозначность понимания содержания данного понятия. Во-вторых, подчеркивается отношение версий расследования к системе криминалистической тактики, как ее структурного элемента.

Мыслительная деятельность следователя в части познания фактов и обстоятельств протекает не только в различных логических формах – понятиях, суждениях, умозаключениях, содержательной стороной которых являются индукция, дедукция, аналогия, анализ и синтез, сравнение, абстрагирование и др. Значительное место в ней занимают также процессы творческого воображения, фантазии, образного мышления. Отражая способности следователя мысленно воспроизвести всю последовательность действий преступника на основе сопоставления реально существующих следов и всей обстановки преступления с представляемым ходом события, они образуют психологическую форму существования криминалистической версии.

В ходе расследования преступлений версии выполняют также связующую, объединяющую функцию. Это наглядно проявляется при проведении различных следственных, оперативно-розыскных и иных действий, объединенных одной общей целью, вытекающей из версии. Только в этом случае возможно получение взаимосвязанной, дополняющей друг друга информации, образующей стройную систему доказательств, необходимую для полного, объективного и всестороннего исследования обстоятельств события.

Существует мнение, что версия это наиболее общее предположение (максимальная общность) из всех возможных в данном случае. Она позволяет объединить и оценить все имеющиеся в распоряжении следователя сведения, помогающие определить направление расследования дела в целом.¹⁹ Бесспорно, что криминалистическая версия позволяет объяснить, оценить и связать воедино все имеющиеся у следователя сведения. Однако из этого не вытекает, что предположения следователя о частных обстоятельствах (меньшая степень общности) не обладают качествами криминалистической версии.

Являясь важным классификационным признаком, максимальная общность не может служить критерием разграничения одинаковых по своей логической природе познавательных методов – криминалистических версий, используемых в специфической деятельности по доказыванию. Отличием, позволяющим вывести предположения о частных обстоятельствах за пределы общего понятия «криминалистическая версия» является не степень его общности, а относительная простота проверки такого предположения, не требующая производства сложных действий (следственных, оперативно-розыскных и др.) и значительного времени для его выяснения. Сказанное, например, в полной мере относится к индуктивному умозаключению (см. Васильев А. Н. Следственная тактика. М., 1976. С. 51-52; Советская криминалистика. Теоретические проблемы. М., 1978.С 149-150). Выводы, полученные с его помощью в одном случае достаточны для того, чтобы считать то или иное обстоятельство установленным, а в другом недостаточны и требуют построения криминалистических версий.

Таким образом, криминалистическая версия может быть как наиболее общим предположением о происшедшем событии в целом, так и предположением меньшей степени общности об отдельных частных обстоятельствах преступления.

Изложенное выше позволяет определить криминалистическую версию как основанный на логике тактический прием, проявляющийся в практической деятельности по расследованию в форме предположения, построенного по логическим законам, обоснованного фактическими данными о событии преступления в целом и отдельных его обстоятельствах, имеющих существенное юридическое значение для установления истины по делу, подлежащего проверке.