1. Станиславский к. С. Собр. Соч. Т. 2. С. 246.

Стр. 27

но. В своем последнем варианте он назывался "Бунт" и был

предложен для показа на экзамене.

Действие развивалось в комнате московской кварти­ры. Обстановка скромная: стол, стул, на втором плане портрет Мейерхольда (его держит студент, изображающий стену). Комната пуста. За дверью слышится брань (мужской и женский голоса). Сначала слов не разобрать. Потом: "Что я вам— мальчишка?", — с грохотом отворяется дверь, вбегает юноша с книгами под мышкой, одетый в джинсы и футболку (И. Костолевский); бросает книги, выбирает одну из них, раскрывает, читает. Берет со стола газеты, стелет на пол. Заглядывает в книгу, ложится на спину, поднимает вверх ноги: делает "березку". Он увлечен. Не замечает, как входит девушка (по-видимому, сестра), обращается к нему. Он не отвечает. Девушка (О. Бекеш) обзывает его мальчиш­кой. Паренек быстро вскакивает, закуривает сигарету. Де­вушка протестует, боится, как бы не вошла мать. Подбега­ет к двери, закрывает ее. Уговаривает брата не курить. В от-ветон открываеттом Станиславского и читает, что средний человек зависит от среды, которая его окружает, а сильный подчиняет обстоятельства себе. Снова затягивается сигаре­той. Он взбунтовался, надоела ему опека взрослых с их вечным "ты еще мальчишка". Он прощается с детством, но в нем еще много мальчишески ершистого, озорного, дерз­кого, в нем гудит "зеленый шум". Он еще не мужчина, но уже не мальчик.

Постепенно в процессе работы изменились пристройки и приспособления исполнителей, отказались от детской песенки, под которую делал свои упражнения по "возмужанию" паре­нек — ведь йоги делают свой тренаж в полной тишине.

Разумеется, не у всех все сразу ладилось. Педагоги внима­тельно наблюдали за тем, как каждый студент проявляет себя в работе, и отмечали причины успехов и неудач. Подчас им каза­лось, что воображение у учеников спит. А может, его просто нет? Нужно было терпение и еще раз терпение. Воображение активи­зировалось тогда, когда студент обретал покой, переставал ду­мать о том, интересен его вымысел или нет, или о том, как "пора­зить" окружающих "неповторимостью" своей личности.

Подлинность существования на сцене, вера в предлагаемые обстоятельства — вот что требовалось от актеров при работе

Стр. 28

над этюдом. Многодневные поиски, репетиции, пробы приводили их к нахождению собственного человеческого "Я" и его полному им явлению в предлагаемых обстоятельствах этюда.

Нередко студенты сочиняли этюды на довольно сложные предлагаемые обстоятельства, которые хоть и были им не совсем известны, требовали уточнения и понимания, но волновали и бы-Н11 близки по духу.

Студентка курса В. Яцкина предложила этюд: под Новый год случилось несчастье — у девушки заболела мать. Необходимо достать лекарство, но все аптеки закрыты. Этюд заканчивался трагически.

Показанное было довольно примитивно, но тема вниматель­ного отношения к людям заинтересовала педагогов. При разборе этюда они порекомендовали студенту-режиссеру обратиться за консультацией к врачам и аптечным работникам. Так, выяснинось, что в любое время дня и ночи, как правило, работают де­журные аптеки — студентка же, видимо, об этом не знала. После множества встреч со специалистами, после кропотливой работы но отбору актерских и режиссерских выразительных средств в нюде появилась поэзия доброты, которая помогла по-новому раскрыть ранее не известные качества исполнителей. Этюд был назван "Новый год".

Действие происходило в аптеке. На столе — вертушка с лекарствами. Слева висит красочная стенгазета. Из ре­продуктора звучит праздничная музыка. Девушка-прови­зор ждет свою сменщицу. Она подготовила ей подарок — соску, натянутую на бутылку. Медленно идет время. Чем себя занять? Ага, еще раз перебрать и расставить аптечную посуду. Все сделано, а времени прошло очень мало. Нако­нец — стук. Входит сменщица. Девушки поздравляют друг друга с Новым годом. Первая дает подарок и убегает — она торопится до полуночи добраться домой. Дежурная все осматривает, готовит к работе стол, приборы. Есть не­сколько рецептов (неспешных). Чтобы занять себя, девуш­ка начинает готовить лекарства. Увлекается. Стук в дежур­ное окошко. Заплаканная девушка просит срочно помочь: у ее матери сердечный приступ. Рецепт сложный. Хорошо, что есть готовое лекарство. Провизор наполняет кислород­ную подушку. Мимоходом включает музыку. Готово! Взяв лекарство и подушку, девушка, поблагодарив, убегает.

Стр. 29

Опять все спокойно. Впереди Новый год. Телефонный зво­нок. Звонит мама. Хорошо, что позвонила. Жизнь идет, а кому-то плохо, кто-то в дороге, а она на работе. "С Новым годом, с Новым годом, мама!"

При обсуждении этюда А. А. Гончаров говорил о том, чтобы студенты-актеры ежедневно, ежечасно расширяли регистр, "диа­пазон" своих выразительных средств, как того требует от испол­нителей сегодняшний театр. Собственная сопричастность к пред­лагаемым обстоятельствам пьесы, говорил он, самое интересное в спектакле. Путь вглубь человеческого сознания — самое главное и интересное в театре, ибо наша профессия движется по пути ос­новательного познания внутренних процессов в человеке и самой жизни.

Каким бы богатым воображением ни обладал актер, он ни­когда не сможет поверить в то, что он действительно Яго, Со­крат или Отелло. Только психически неполноценный человек называет себя Александром Македонским или Макиавелли. Ар­тист, идя к образу от собственного "Я", должен верить не в реальность, а в возможность событий, происходящих в пьесе. "Что бы я делал, если бы находился на месте Яго, Сократа, Отелло?", — спрашивает себя артист и отвечает последователь­ностью физических действий. На протяжении всего спектакля перед нами действует не Сократ, не Яго, но артист, поставив­ший себя на место этих героев и действующий в предлагаемых обстоятельствах, в которых пришлось жить им. Магическое "если бы" переносит актера из сегодняшнего "Я" в "Я" героя, вымышленного автором.

Андрей Александрович подчеркивал, что, осуществляя дей­ствия изображаемого лица, актер использует свой собственный багаж знаний о жизни и отбирает для своего героя те поступки, которые пришлось бы совершить в условиях, сходных с предла­гаемыми обстоятельствами пьесы. Стало быть, "если бы" есть средство превращения целей персонажа в цели артиста-творца, в цели исполнителя, т.е. оно становится побудителем активности актера, призывающим его к действию.

Произведение автора есть художественный вымысел. В зада­чу режиссера и актера входит превращение художественного вы­мысла в сценическую быль. Предлагаемые обстоятельства и дру­гие "если бы" пьесы являются рычагом, переводящим артиста

Стр. 30

из повседневной жизни в плоскость фантазии, которая имеет огром­ное значение в создании сценического образа.

Автор в тексте пьесы, как правило, не рассказывает, что было г героями до начала действия, чем они живут, чем озабочены, куда уходят. Авторские ремарки — лишь десятая часть происхо­дящего с действующими лицами. Пьеса— айсберг: одна часть находится над "водой" — в тексте, а девять десятых—- "под во­дой", под "течением" авторских слов. Фантазия помогает режис­серу и артистам расшифровать эти девять десятых. Тогда автор­ское творение оживает и будит души живущих на сцене и смот­рящих спектакль в зрительном зале.

Гончаров. Свою фантазию надо тренировать. Вот идет че­ловек. Посмотрите на него, пофантазируйте, где он родил­ся, кто по профессии, куда идет, какие думы мучают, кто его родные... Словом, постарайтесь на несколько минут стать Шерлоком Холмсом.

Обратитесь к произведениям Э. По, Ф. Кафки, Ж. Верна или Дж. Д. Сэлинджера. Они помогут вам окунуться в мир фантастики и "фантастического реализма" (выражение Вах­тангова).