Gurvich_G_D_Filosofia_i_sotsiologia_prava_Antol

Юридический опыт и плюралистическая философия права

Прудоновская концепция справедливости в равной мере оказала воздей­ ствие и на реформистский социализм Жореса, и на неолиберальную доктрину французских солидаристов. Действительно, пытаясь «внедрить братство в справедливость» и «юридизировать социальный долг», солидаристы думали не столько о том, чтобы преодолеть индивидуализм и этатизм, сколько о том, чтобы внести коррективы в «применение уравнивающей справедливости», принимая во внимание фактически существующую солидарность и неравен­ ство условий. Для того чтобы осуществить справедливость, «первым делом нужно установить равновесие... уравнивание в положении разных членов общества», что происходит через социальное законодательство государства: защита женщин и детей, прогрессивные налоги на доходы и т. п.

Весьма похожую позицию применительно к концепции справедливости занимали англосаксонские неолибералы (например, Г. Самуэль, Ллойд Джордж’0''), которые требовали установления равенства в исходном положении, а с этой целью — и минимального «жизненного стандарта». Задолго до неоли­ берализма утилитаристская теория Д. С. Милля, пытавшегося представить спра­ ведливость как «наиболее важные и наиболее привилегированные социальные пользы», провозглашала, применительно к содержанию справедливости, инди­ видуализм, отождествляющий справедливость и утверждение свободы каждого (оказывающейся несовместимой с эгалитаристским нивелированием. Г. Спен­ сер,xv общим принципом философии которого была «интеграция через диффе­ ренциацию» (этот принцип, кажется, мог не только примирить натуралисти­ ческий эволюционизм и идеал справедливости, но и сделать последний социальным), пришел к очень схожим с кантовскими выводам — на что было указано Мэйтлендом и что должен был признать сам Спенсер. При этом Спен­ сер, основываясь на естественном законе «выживания наиболее приспособлен­ ных и наиболее сильных», боролся против идеи социальной политики, задача которой заключается в поддержке малоимущих и неблагополучных.

В наше время, в первые десятилетия XX в., наблюдается возвращение к более активному исследованию идеи справедливости, благодаря «возрождению ес­ тественного права» и движению в защиту «свободного и живого права»; кроме того, все настойчивее ставится проблема применения справедливости в между­ народной сфере, в рамках надгосударственного международного сообщества.

Создание новых институтов международного права, и особенно Постоян­ ного международного суда, может лишь усилить интерес к данной проблема­ тике. Что касается движения в защиту живого права и свободного усмотрения судьи, то в данном случае речь идет не столько о собственно справедливости, сколько о правосудии (Billigheit (нем.)), которое состоит в тщательном разби­ рательстве конкретного дела и в способности к индивидуализации — о про­ цедуре, которую уже Аристотель отличал от справедливости.

§ 3. Общие выводы

Проблема справедливости возникает только тогда, когда допускается возможность конфликта между равнозначными нравственными ценностями. Справедливость в силу своей природы предполагает существование конф­ ликтов; она призвана гармонизировать антиномии: в гармоничном самом по

291

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

себе порядке, например в обществе ангелов или святых, справедливость не нужна и бесполезна. Вместе с тем простого силового конфликта недостаточно для возникновения проблемы справедливости: для этого необходим конф­ ликт межу несводимыми друг к другу позитивными и вневременными цен­ ностями. И только принцип синтеза индивидуализма и универсализма, в рам­ ках которого исключается любая тенденция к редукции априорных ценностей Целого и личностных ценностей друг к другу, но постулируется их равно­ значность, позволяет понять проблему справедливости во всей ее полноте. И лишь в моральном идеале синтез индивидуализма и универсализма предпо­ лагает совершенную гармонию персональных и трансперсональных ценностей, но такая гармония не существует применительно к их осуществлению в дей­ ствительности — здесь и встает вопрос о справедливости. Справедливость

призвана к предварительному примирению действительного конфликта между персональными и трансперсональными ценностями, рассматривае­ мыми в качестве равнозначных. Справедливость ни полностью гетерогенна моральному идеалу, ни тождественна этому идеалу. Она является основным орудием осуществления морального идеала, абсолютно необходимым и данным априори условием этого. Справедливость неразрывно связана с моральным идеалом; она зажигается от этого идеала благодаря процессу вербализации; она опоясывает моральный идеал как его априорная оболочка, чья защита позволяет моральному идеалу раскрыть содержащиеся в нем богатые и слож­ ные переплетения конкретной индивидуальности. Неразрывно связанная с моральным идеалом справедливость коренным образом отличается от него своей внутренней структурой, и именно благодаря этой структуре справед­ ливость оказывается в состоянии играть возложенную на нее роль. Как впер­ вые четко констатировал Фихте, справедливость представляет собой этап в рационализации и редукции морального идеала к определенному количе­ ственному аспекту, при этом сам по себе моральный идеал остается иррацио­ нальным (алогичным).34

Моральный идеал доступен только через действие, через волящую ин­ туицию, заключающуюся в участии в трансперсональном потоке чистой, кре­ ативной деятельности, где каждый должен действовать своеобразно, отлич­ но от других и тем самым находить свое место в единстве творческой деятельности. Иными словами, справедливость охлаждает пыл морального идеала, заставляя его пройти через логическое опосредование. Она тормо­ зит интуицию-действие и смешивает ее с интеллектуальной интуицией. Спра­

ведливость расположена на полпути между нравственностью и логикой.

Акт, через который открывается справедливость, сводится не к интуициидействию, а к бесстрастному признанию ее ценности. Система таких актов признания и образует юридический опыт\ переживаемые в нем ценности являют­ ся производными от ценностей нравственных. Посредством таких актов при­ знания,35 на которых заметен глубокий отпечаток интеллектуальных элемен­ тов психики, происходит логизация и абстрагирование иррациональных качеств

и Более подробное изложение этой проблемы смотри в моей работе «Идея социального права» (С. 95-113).

35 Ниже, в разделе 3, см. мои соображения по поводу юридического опыта.

292

Юридический опыт и плюралистическая философия права

морального идеала. В рамках справедливости на место строго индивидуализи­ рованных предписаний морального идеала приходит общее правило; на ме­ сто несопоставимых друг с другом субъектов долженствования — элементы типологии; на место творческого действия — определенная схематичная ста­ бильность; на место системы чистых качеств — количественный элемент. И как раз под прикрытием этих параметров общности, стабильности, количественности, поставленных справедливостью на службу моральному идеалу, последний и обнаруживает все свои творческие силы.

Результатом логизации морального идеала, воплощаемого справедливо­ стью, является то, что отношение между справедливостью и правом оказы­ вается совершенно иным, чем отношение между моральным идеалом и эм­ пирической моралью. Такое отношение между справедливостью и правом напоминает скорее отношение между логической категорией и создаваемым данной категорией объектом. Справедливость играет роль скорее Логоса права, чем его идеала. Моральный идеал по своей сути (как не поддающийся осуществлению) противостоит эмпирической морали и не может воплотиться в последней: в силу своей природы он может осуществлять только «регуля­ тивную» функцию по отношению к нравственной жизни. И наоборот, спра­ ведливость, неся на себе глубокий отпечаток логики, обладает способностью напрямую создавать право: она не столько противопоставляет себя праву, сколько создает его. Справедливость не может служить основой для крити­ ки и оценки права, поскольку является одним из его элементов. Если же по­ добные критика и оценка и имеют место, то только благодаря чрезвычайно сложному положению, которое занимает справедливость как посредующее звено между логическими категориями и моральным идеалом. В то же время было бы совершенно неверным отождествлять справедливость и естествен­ ное право. При подобном отождествлении, не признававшимся, впрочем, большинством теоретиков традиционного естественного права, допускается тройная ошибка: 1) справедливость возводится в тот же ранг, что и мораль­ ный идеал; 2) предполагается возможным вывести из этого идеала право и 3) отождествить правовую действительность с критерием ее оценки. Если бы и было возможным допустить существование некоего «естественного права», то такое право в той же степени, что и право позитивное, должно было бы представлять собой попытку осуществить справедливость в опре­ деленной социальной среде и, следовательно, отличаться от самой справед­ ливости.

Выводить право из справедливости, по существу, столь же бесполезно, что и выводить из логической категории конституируемый ею объект; как в сферу восприятия должно вторгаться ощущение, так и в сфере права должно иметь место сопротивление эмпирической социальной среды.36

Настоящее призвание идеи справедливости состоит в том, чтобы служить сущностной основой любого общего определения права. В этом смысле тео­ рия справедливости является основной и первостепенной частью филосо­ фии права. Из характерной особенности права как логизации морального

36 Развитие рассуждений по этому поводу см. в следующем разделе «Естественное право или интуитивное позитивное право?».

293

Г. Д. Гурвич Избранные труды

идеала вытекает, что право (эта попытка осуществления справедливости в заданной социальной среде) обладает строго определенным и типичным ха­ рактером, что правовые предписания ограниченны и что в силу этого притяза­ ниям одних лиц корреспондируют четко определенные обязанности других, т. е. то, что структура права является многосторонней и императивно-атри­ бутивной, тогда как структура нравственности императивна и одностороння,37 а нравственные предписания беспредельны и строго индивидуализированы. Отсюда проистекают и иные различия права и морали: во-первых, это стро­ го позитивный характер правовых норм, что дает гарантию совпадения при­ тязаний одних и обязанностей других — подобная необходимая гарантия делает невозможным существование чисто автономного права; во-вторых, это способность права сопровождаться принуждением, что полностью ис­ ключено для сферы нравственности.

Помимо своей роли как основы для общего определения права, идея справедливости играет и иную роль, не имеющую ничего общего с оценкой и критикой действующего права. Определенный аспект справедливости, пе­ реживаемый в одной из сфер юридического опыта, служит для занимаю­ щихся толкованием права юристов отправной точкой в их труде по система­ тизации и относительной унификации действующего права. Поскольку «правовая наука» («юридическая техника») имеет отношение к миру абст­ рактных «нормативных смыслов» живой правовой действительности, то кри­ терий для подобного абстрагирования, равно как и критерий для относи­ тельного упорядочивания рассматриваемой системы, объективно не может быть установлен без опоры на идею справедливости либо на тот аспект, в котором она переживается в исследуемой социальной среде.38

Отсюда видно, какую важность имеет теория справедливости для фор­ мулирования общего понятия права и для разработки системы действующего позитивного права. Отметим при этом, что подобная важность заключается отнюдь не в способности идеи справедливости служить принципом критики или обновления, а исключительно в принадлежащей этой идее роли 11ринципа понимания действующего позитивного права.

” Первым установил данное различие Л. И. Петражицкий, основывая свою теорию на опи­ сании специфики непосредственных данных юридического опыта; см. ниже мой очерк о Петражицком.

38 См. ниже мой очерк об юридическом опыте: подразделы III и IV.

Глава II ЕСТЕСТВЕННОЕ ПРАВО

ИЛИ ИНТУИТИВНОЕ ПОЗИТИВНОЕ ПРАВО

§ 1. Введение

Естественным является право, рассматриваемое как производное от при­ роды человека или общества, независимо от его фиксации, например в со­ глашениях, законодательстве и т. п. Проблема естественного права столь же стара, как и правовая мысль. Данная проблема — лишь отражение антиномичного характера сферы права, где сталкиваются действительность и цен­ ность, факт и идея, эмпиризм и априоризм, автономия и гетерономия, ста­ бильность существующего порядка и динамизм нравственного прогресса, безопасность и справедливость, общественная необходимость и идеал, на­ конец, жесткая структура организации и спонтанность жизни.

В каждом из этих разнообразных аспектов естественное право обретает особое значение, и с точки зрения научной систематики так же, как и с исто­ рической точки зрения, необходимо различать множественность значений данного термина, среди которых наиболее важными являются следующие:

—нравственное оправдание любого права;

—априорный элемент всякого права;

—правовой идеал и критика действующего позитивного права с точки зрения данного идеала;

—неизменные нормы права, противопоставляемые изменяющимся пра­

вовым нормам;

—автономное право, чья действенность проистекает непосредственно из какой-либо ценности;

—спонтанное право (живое или свободное право), противопоставляю­ щее себя заранее фиксированному государством или иной общественной орга­ низацией праву.

Большинство теоретиков естественного права не проводят четких гра­ ницы между этими различными значениями, что приводит к некоторой дву­ смысленности данного термина.

Такая двусмысленность еще более возрастает из-за неоднозначности смысловых значений, которые могут иметь термины «природа» и «естествен­ ное». Например, термин «природа» используется для обозначения универсу­ ма (объекта естественных наук), некоего нормального состояния, противопо­ ставленного патологическому, некоей идеальной сущности вещи, в конце концов, спонтанной и бессознательной жизни, в отличие от всего того, что является искусственным, рассудочным и волевым.

Наряду со значением природного, термин «естественное» имеет также

иследующие значения: естественное, противопоставляемое сверхъестествен­ ному, откровению; естественное, понимаемое как естественный смысл, или очевидность; естественное как противопоставляемое по своей сути всему тому, что создано трудом; естественное, противопоставленное обществен­ ному; наконец, естественность, противопоставляемая принуждению.

295

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

Таким образом, то строго определенное значение, которое приписыва­ ют данному термину сторонники естественного права, оказывается чрезвы­ чайно изменчивым. Например, стоики и некоторые из римских правоведов понимали под естественным правом право, соответствующее универсаль­ ному природному порядку, в некоторых случаях распространяющее свое действие даже на животных; так, Гоббс, а затем и Спиноза отождествляли естественное право с природной силой (Perjus naturae intelligo ipsas naturae leges... hic est ipsam naturea potentiam (лат. — через естественное право я постигаю сами законы природы... в них скрыта вся природная сила. — Прим. пер.); Платон и Кант выводили естественное право из морального идеала; Локк связывал его с гармоничным состоянием невинности; Руссо тщательно отграничивал «инстинктивное естественное право» от «рассудочного есте­ ственного права»; Аристотель, Лейбниц и Вольф извлекали естественное право из субстанции существующего общества; наконец, Фихте считал это право априорной логической формой, конституирующей всякое право ( Vemuftrecht (нем.) — разумное право. — Прим. пер).

Тем общим, что объединяет все эти подходы к пониманию естественного права, не говоря об ином, является тенденция к дуализму, заключающаяся в стремлении разрешить многочисленные антиномии, характеризующие сферу права, путем полного разделения находящихся в противостоянии элементов

ипомещения таких элементов в две отграниченные друг от друга системы права: права как естественного явления и искусственного права; идеального

иреального права; неизменного и изменяющегося права; априорного и эм­ пирического права.

Вот почему одной из наиболее актуальных проблем для любой теории естественного права является проблема поиска критериев, по которым долж­ ны были быть разрешены указанные конфликты (всегда возможные) между естественным и позитивным правом.

Можно выделить три различные системы, в рамках которых по-разному разрешался конфликт между позитивным правопорядком и естественным правопорядком.

Сущность первой из этих систем заключается в признании верховенства естественного права, т. е. в случае конфликта позитивное право аннулируется правом естественным; эту революционную концепцию действия естествен­ ного права можно с различными нюансами и особенностями наблюдать у Локка и Руссо, равно как и у многих средневековых теологов и монархомахов.

Впрочем, подобное аннулирование позитивного права правом естествен­ ным обретает иное значение в тех случаях, когда речь идет либо о естествен­ ном праве с индивидуалистической окраской — о врожденном для отдель­ ного человека праве, либо о естественном праве с социальной окраской —

оправе, свойственном социальной группе. В первом случае верховенство естественного права вырождается в анархию, тогда как во втором случае по существу речь идет об аннулировании позитивного права одной социальной группы (например, государства) другой социальной группой (например, Цер­ ковью или феодальными сословиями). В сущности же, в силу того что неко­ торые средневековые теологи приписывали Церкви исключительную моно­ полию на формулирование естественного права, в данном случае вопрос

296

Юридический опыт и плюралистическая философия права

сводился к признанию верховенства позитивного права Церкви по отноше­ нию ко всем остальным видам позитивного права.

Вторая система разрешения конфликта между позитивным и естествен­ ным правом заключалась в признании приоритета позитивного права. В этом смысле мнение, выраженное Гроцием и его школой (Вольф, Нетгельбладт), является классическим. По Гроцию, позитивное право может не только за­ прещать то, что разрешено естественным правом, но и разрешать то, что запрещено последним. Поэтому естественное право оказывается действен­ ным только в той сфере, которая не охвачена предписаниями позитивного права, — у многих современных теоретиков естественного права это выра­ жается в допущении того, что естественное право может действовать только там, где имеются пробелы в позитивно-правовом регулировании. Возможно ли в рамках такой концепции ставить вопрос о настоящей автономной системе норм естественного права либо речь в данном случае идет лишь о восполне­ нии существующего позитивного права через интуицию судьи, правоприме­ нителя или правоведа?

Следуя логике наших рассуждений, можно было бы выделить и третью систему разрешения конфликта между позитивным и естественным правом, которая состояла бы в признании полной равнозначности их действия; одна­ ко в силу того, что здесь не хватает третьего правопорядка, который мог бы стать арбитром между этими двумя противоположными правопорядками, такая возможность исключается.

Зачастую теоретики естественного права совершенно не задумываются над проблемой критерия выбора в случаях конфликта естественного права с правом позитивным, либо полагая, что позитивное право есть не что иное, как конкретизация норм права естественного, либо попросту избегая данного вопроса. Однако представляется очевидным, что поскольку естественное право рассматривается как истинное право, напрямую связывающее между собой субъектов этого права, то проблема конфликта двух правопорядков обретает первостепенную важность.

Из сказанного выше следует, что естественное право может быть как консервативным, так и революционным, может служить как для апологии существующих правовых институтов, так и быть ориентиром для провоци­ рования реформ, для сознательной деятельности по совершенствованию права. Все же бесспорно то, что естественное право на протяжении всей ис­ тории играло именно последнюю из обозначенных ролей.

Изучение проблем естественного права становится наиболее интенсив­ ным в эпохи кризиса, конфликтов между существующим правом и новатор­ скими тенденциями и стремлениями. Во время великих реформ и особенно революций естественное право всегда играло существенную роль. Весьма характерно, что в XVI1-XV111 вв., до и во время великих английской и фран­ цузской революций, проблемой естественного права занимались с особым рвением и что именно школы правоведения той эпохи получили название школы естественного права. «Возрождение естественного права» в конце XIX — начале XX в. имело те же корни. Это «возрождение» выражало чаяния рабочего класса об установлении нового правопорядка так же, как и естест­ венное право XVII—XVIII вв. выражало чаяния третьего сословия. Данный

297

Г. Д. Гурвич Избранные труды

вывод можно проверить тем, что, тогда как естественное право предшествую­ щего периода имело в основном индивидуалистическую тенденцию, естест­ венное право наших дней обладает преимущественно тенденцией социаль­ ной, доходящей до тенденции к социализации.

Вместе с тем всякий раз, когда юридическая мысль ищет новые катего­ рии для конструирования новых правовых институтов, не вмещающиеся в рамки традиционных понятий, она начинает свою работу с противопостав­ ления естественного и позитивного права. Именно этим путем основатель современной доктрины международного права Гуго Гроций, заботящийся о том, чтобы после образования территориальных государств подчинить их сверхгосударственной правовой регламентации, нашел основу для такой ре­ гламентации в естественном социальном праве международного сообщества. Этим же путем современное движение за пересмотр традиционной теории источников позитивного права через увеличение их числа начинает с про­ возглашения возрождения естественного права. Все разрывы в сферах пра­ вовой жизни, нездоровое состояние юридической мысли в целом выража­ ются симптомом роста интереса к естественному праву.

Особенно в наиболее тяжелые периоды жизни того или иного общества наблюдается, как крик о помощи, обращение к естественному праву как к истине в последней инстанции. «Можно будет заметить, — говорит один французский историк, — что если на страницах Moniteur рассматриваются дебаты в Консти­ туционном собрании, Законодательном собрании и в Конвенте, то призывы к естественному праву становятся тем чаще, чем сильнее сгущаются тучи».

В конце концов, абстрактный характер естественного права обусловли­ вает в рамках этого права тенденцию к единству, к универсальности, которая строго противопоставляется партикуляризму систем позитивного права; сто­ ронники естественного права обычно видят в этом праве элемент космопо­ литизма правовой жизни, точку схождения национальных правопорядков, их общую основу. Это свойство является одновременно и сильной, и слабой стороной естественного права: сильной стороной, поскольку здесь ставится воп­ рос о сверхгосударственном праве, которому в наши дни соответствует по­ зитивное международное право, признаваемое вышестоящим по отношению к национальным правопорядкам; слабой, поскольку в данном случае в рам­ ках теории естественного права речь идет о некоей искусственной конструк­ ции, имеющей основу в крайнем рационализме и стремлении к статике, что и обрекает эту попытку правового единения на полную беспомощность. Да­ лее, во второй части настоящего исследования, мы вернемся к критической оценке идеи естественного права. Для того чтобы сохранить здесь полную объективность, прежде всего необходимо дать краткий очерк исторического развития этой идеи.

§2. Исторический обзор доктрин естественного права

Впервые в истории человеческой мысли теории естественного права по­ явились в V в. до P. X. в Греции, в критический период античного Просвещения, отмеченный деятельностью софистов. Софисты применили свой основной

298

Юридический опыт и плюралистическая философия права

тезис о том, что человек есть мера всех вещей, для критики традиционных обывательских верований, в рамках которых считалось, что право есть не­ что устанавливаемое как эманация Божественного порядка. По мнению софи­ стов, наоборот, позитивное право устанавливается искусственно по воле са­ мих людей, и в частности путем соглашений. Этому искусственному и договорному порядку софисты противопоставляют естественное право как проистекающее из самой природы человека.

Протагор, софист первого поколения, считал, что поскольку по природе своей люди злы и враждебны по отношению друг к другу, то естественное право приводило людей к миру и порядку лишь в том случае, когда индивиды приходили к соглашению о создании государства, воля которого станови­ лась мерой всех вещей; рассуждения о естественном праве, таким образом, служили только для оправдания перед индивидуальным сознанием уже ус­ тановленного порядка.

Этим консервативным тезисам Протагора, которые имеют сходство с кон­ цепцией Гоббса, софисты следующего поколения— Гиппий, Ликофрон и Алкидам — противопоставили иную трактовку естественного права, про­ питанную духом реформ и радикализма. По их мнению, как свидетельствует Платон, «все люди являются равными гражданами по природе, но не по пред­ писаниям позитивного закона... тот, кто является тираном по отношению к людям, принуждает их к вещам, противным природе». Таким образом, есте­ ственное право становится критерием, для критики существующего пози­ тивного права. Так Ликофрон, как об этом рассказывает Аристотель, отрицал легитимность всех даваемых по происхождению привилегий как несовме­ стимых с естественным равенством людей, которое позитивное право при­ звано лишь осуществлять и гарантировать. Основываясь на тех же доводах, Алкидам имел смелость первым в эпоху античности осудить рабство как институт, противный естественному праву.

Наконец, последнее поколение софистов, имена представителей кото­ рого сохранились благодаря Платону — Калликл и Фрасимах, понимало естественное право как право более сильной личности подчинять себе более слабых. Такое право сильнейшего, принадлежащее сверхчеловеку, противопо­ ставляется Калликлом праву позитивному, устанавливаемому слабейшими, лишь численность которых заставляет принимать их во внимание, тогда как у Фрасимаха устанавливаемый порядок является не чем иным, как проявле­ нием власти сильнейших, которая, таким образом, легитимируется принад­ лежащим им естественным правом подчинять слабейших.

Теория естественного права у Платона представляет собой двойствен­ ную реакцию против софистических концепций: эта теория дает естественному праву метафизическую основу — справедливость, являющуюся высшим кри­ терием естественного права и рассматривающуюся в качестве вечной идеи. В рамках данной теории естественное право понимается с универсалист­ ских позиций как гармония Целого, где каждый индивид и каждый соци­ альный класс должны выполнять отведенную им задачу. Естественное пра­ во осуществляется в платоновском идеальном государстве, которое зиждется на иерархии классов; естественное право является правопорядком такого государства, по своей природе антиэгалитаристским и авторитарным. Отметим,

299

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

что теория естественного права у Платона подразумевает отождествление права и нравственности и что вместе с тем естественное право у Платона играет роль либо априорного основания всякого права (полемика с теорией права сильнейшего), либо идеала, служащего ориентиром при критике су­ ществующего права (его позитивной структуры).

В своей концепции естественного права Аристотель возражает как тео­ риям как софистов, так и Платона. Отождествляемое с государством (поли­ сом) существующее в действительности общество является естественной необходимостью как в физико-психическом, так и в рациональном и мораль­ ном ракурсах. Не может существовать права, предшествующего данному в действительности обществу или же находящегося вне общества. Поэтому естественное право или тождественно порядку, установленному существую­ щим обществом, или же является частью позитивного права. Аристотель выделял в государственном позитивном праве такое право, которое по при­ роде соответствующего государства насущно необходимо, и такое, которое непостоянно и основывается на законодательстве. У стоиков естественное право, смешиваемое с основным законом Вселенной, вновь обретает инди­ видуалистический характер, поскольку в данном случае все субъекты права рассматриваются как абстрактные представители одного и того же челове­ ческого рода, единственное связующее звено между которыми — подчине­ ние одному и тому же мировому закону. Отсюда и проистекает знаменитая космополитическая формула стоиков, считавших каждого человека гражда­ нином всего мира и устранявших, таким образом, все перегородки между народами. Впрочем, такой вселенский закон, соответствующий природному закону и совпадающий с законами физики, оказывается применимым ко всем живым существам: растениям, животным, людям, устанавливая между ними единство и порядок. Рассматриваемый закон является не чем иным, как ис­ тинным разумом, растворенным во Вселенной и не отличающимся от Юпи­ тера — правителя, господствующего в мире. Очевидно, что у стоиков есте­ ственное право противопоставляется праву позитивному лишь постольку, поскольку оно формирует основу последнего (Логос). Римские юристы, раз­ вивая стоическую теорию, различали множество видов естественного пра­ ва. Если уже у Ульпинана,у'!« naturale est quod natura omnia animalia docuit, namjus istud non humani generis proprium sed omnium animalium quae in terra, quae in mari nascuntur, avium quoque commune est (лат. — естественное пра­ во — это то, чему учит вся живая природа, ведь это право свойственно не только человеку, но и всему живому, что рождается на земле, в море и прису­ ще также птицам. — Прим. пер.), следовавшие за ним правоведы четко про­ тивопоставляли присущее человеческому роду и человеческому разуму ес­ тественное право и естественное право, общее для всех животных, включая и человека. Именно для того, чтобы лучше различать эти два вида естествен­ ного права, римскими юристами был введен термин jus gentium (лат. — пра­ ва народов. — Прим. пер.), обозначающий естественное право, присущее разумной природе человека. Вместе с тем jus gentium (присущее человече­ скому роду и противопоставляющееся праву гражданскому (jus civile), кото­ рым могли пользоваться только римские граждане) само по себе могло быть, согласно рассматриваемой доктрине, не только естественным, но и позитивным,

300