Gurvich_G_D_Filosofia_i_sotsiologia_prava_Antol

Юридический опыт и плюралистическая философия права

непосредственно переживаемым элементом в праве является неорганизованный «нормативный факт», лежащий в основе всякой нормы поведения и всякой социальной организации и виртуально несущий их в себе. Хотя этот элемент остается самым завуалированным, по отношению к нему всегда направля­ ются акты интуитивного распознавания, которые «присутствуют» в любом юридическом опыте.

Дифференциация непосредственных данных юридического опыта на слои или уровни приводит к новым напряженностям и антиномиям, которые еще более усиливают драматический характер данного опыта. Уже обремененная конфликтами морали и логики, духовного и чувственного атмосфера помимо этого еще более сгущается из-за постоянного напряжения между заранее фик­ сированным правом и живым правом; между нормами и тем, что является са­ мым динамичным и самым реальным, по сравнению со всякой нормой — нор­ мативными фактами; между организованной надстройкой и лежащей в основе общностью. Поэтому обращение к юридическому опыту учит нас ничего не упрощать, а следовать всей сложности правовой жизни, принимая во внимание ее крайнюю драматичность, составляющую самую сущность правовой жизни.

VI

Как мы отметили, юридический опыт может быть только опытом кол­ лективным. Конституирующие такой опыт акты интуитивного признания лишаются всякого смысла, если речь не будет идти о конвергирующих актах распознавания, независимо оттого, сводится ли такая конвергенция к настоя­ щему взаимопроникновению или частичному слиянию правосознаний, либо к простой взаимности переживания, простой взаимозависимости сознаний. Исключительно благодаря такому коллективному характеру конвергенции актов признания «нормативные факты» могут восприниматься как наделен­ ные властностью, обязанности одних могут восприниматься как связанные с притязаниями других, мир и безопасность — переживаться как требования справедливости, а всякая правовая норма — открываться как составная часть некоего порядка, некоей системы норм.

Не связанный с признанием коллективным, индивидуальный акт при­ знания не является актом юридического опыта, будет ли речь идти просто о техническом приеме констатации уже существующего права (признание как источник формального права: например, отречение представителя одной династии от трона в пользу представителя другой династии, либо признание работодателем легитимности требований работников), либо о ничего с юри­ дической точки зрения не значащих актах (например, признание душевно­ больным власти над ним вымышленных или реальных существ и т. п.).

Коллективный характер всего юридического опыта не приводит с необ­ ходимостью к коллективности всех элементов этого опыта. Можно в рамках коллектива испытывать, совместно признавать и индивидуальное право. Исходя из коллективности юридического опыта, делать вывод о необходи­ мой коллективности всего права, переживаемого в таком опыте, означает делать очевидную логическую ошибку.

Непосредственные данные юридического опыта, схватываемые в актах коллективного признания, могут принадлежать и индивидуальному праву

271

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

координации в той же степени, что и социальному праву интеграции. Более того, такое противопоставление социального и индивидуального права само является непосредственным данным коллективного юридического опыта. В двух книгах об идее социального права я дал ясную характеристику такой ситуа­ ции, демонстрируя, что в глубочайшем слое непосредственно переживаемых юридических данных, в самих «нормативных фактах» неизбежно противо­ стоят друг другу нормативные факты всеединства (частичного слияния или взаимопроникновения) и нормативные факты отношений с Другими; уравни­ вание и ограничение — два вида фактов, воплощающие в себе различные и равнозначные ценности. Оба этих вида нормативных фактов в равной степени непосредственно открываются актам коллективного признания.

Поскольку каждому специфическому элементу корреспондирует отдельный интуитивный акт, который и схватывает такой элемент, то коллективность юри­ дического опыта, охватывающая нормативные факты всеединства и нормы со­ циального права, и коллективность юридического опыта, охватывающая нор­ мативные факты отношений с Другим и нормы индивидуального права, не являются полностью тождественными. В первом случае речь идет о конверген­ ции актов признания, которая имеет характер участия в одном и том же дейст­ вии; во втором — о конвергенции остающихся отделенными друг от друга ак­ тов, которые утверждаются исключительно в качестве взаимозависимых.

Следовательно, второй вид коллективного юридического опыта возмо­ жен только на основе первого: для того чтобы правосознания могли сходиться в трансцендентных по отношению друг к другу актах признания, необходимо, чтобы они раскрылись как участвующие и частично сливающиеся в одних и тех же актах признания. Иными словами, коллективный опыт социального права является необходимым условием коллективного опыта индивидуаль­ ного права; первый опы т— основа второго и скрыто присутствует в нем. Именно здесь и лежит действительная основа примата социального права по отношению к праву индивидуальному, несмотря на их сущностную раз­ нородность, на которой мы настаивали в наших работах.28

VII

Все виды юридического опыта и их данные намного изменчивее, чем нравственный опыт с его данными.

Действительно, идеальные элементы юридического опыта обладают менее индивидуализированным и менее динамичным характером, чем нравст­ венные априорные суждения, будучи, за счет вторжения интеллектуального

!* Третьему виду права — субординирующему праву не корреспондирует никакой специ­ фический вид юридического опыта, никакое первичное «интуитивное признание». Поэтому субординирующее право и не обладает той степенью насыщенности правовой действительно­ стью, что два других вида права. Такое право дано только в двух наиболее близких к поверх­ ности слоях непосредственного юридического переживания, но оно отсутствует в самом глу­ бинном слое «неорганизованных нормативных фактов». Именно в этом смысле — как наименее онтологизированное, в меньшей степени непосредственное и более конструктивистское — я и характеризовал в своих работах субординирующее право как деформированное, «искаженное» право. В этом нет ничего общего с оценкой данного права с моральной точки зрения либо с отрицанием его существования, хотя рассматриваемое право и могло найти свое онтологичес­ кое основание в чуждой по отношению к праву сфере (см. пояснения ниже в моем очерке «Естественное право или интуитивное позитивное право?»).

272

Юридический опыт и плюралистическая философия права

элемента, более общими, более типичными и стабилизированными, что могло бы показаться сведением интенсивности их изменчивости к интенсивности переживания логических идей.

Ни с чем не сравнимая изменчивость юридического опыта приводит к ряду новых возможных вариаций, которые происходят путем изменения отно­ шений между различными составными элементами. Например, достаточно т о т , что в актах интуитивного признания изменился интеллектуальный элемент, не внося при этом никаких изменений в представление о нравственных цен­ ностях, чтобы данные юридического опыта полностью поменялись. Здесь нам придется обратиться к проделанному нами анализу того аспекта, в котором идея справедливости предстает в глазах дагомеев, чьи отличные от наших мен­ тальность и интеллект влекут полный переворот в образе справедливости, хотя и с учетом гипотезы о том, что они разделяют общие с нами нравственные ценности.29 Чтобы из сказанного сделать какие-то выводы по поводу измене­ ний идеи справедливости, дополнительно отметим, что эта последняя пред­ ставляет собой подвижную и нестабильную точку равновесия, в которой пред­ варительно согласовываются равнозначные ценности, а определенные аспекты справедливости должны даже в рамках одинаковой интеллектуальной мен­ тальности претерпевать еще большие изменения, чем те нравственные идеалы, которые нужно упорядочивать, поскольку равновесие может колебаться и без изменения составных элементов соответствующих систем.

Измененчивость юридического опыта зависит не только от изменения отношений между моральным и интеллектуальным элементами, но также и от изменения отношений между духовным и чувственным элементами. Из­ менения чувственно воспринимаемых данных, усиление или ослабление духовной интуиции в рамках юридического опыта способны произвести ре­ шительные изменения в таком опыте. В частности, эпохи вырождения, юриди­ ческого варварства, когда уважение к праву отступает в угоду поклонению перед грубой силой или в угоду безграничному коллективному мистицизму, являются эпохами, в которых ослабляется интуитивное восприятие бытия духовных ценностей в чувственно воспринимаемых фактах; ослабление, которое подрывает значимость нормативных фактов.

Кроме того, изменчивость юридического опыта зависит и от изменений интенсивности, с которой переживаются различные слои непосредственных данных такого опыта. От изменения степени актуализированное™ и виртуализированности актов интуитивного признания, направленных на заранее фиксированные нормы и на организованное право, на живое и спонтанное право, наконец, на неорганизованные нормативные факты, зависит измене­ ние всей атмосферы правовой жизни. Там, где действительно переживаются только фиксированные и организованные нормы, все развитие права в той или иной степени заторможено, хотя при этом гарантия безопасности доста­ точно надежна. Там, где в юридическом опыте действительно переживаются преимущественно нормативные факты и спонтанное право, там готовится правовая революция, а безопасность ставится под угрозу. Там, где все три вышеназванных слоя непосредственных юридических данных переживаются

24 См. ниже в названном очерке.

18 Заказ № 781

273

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

примерно одинаково (что имеет место очень редко), правовая жизнь оказы­ вается в режиме особого благоприятствования — это эпохи великих юриди­ ческих свершений.

Весьма существенные изменения юридического опыта происходят вслед­ ствие изменения взаимоотношения между двумя важными признаками его коллективного характера: значение в правовой жизни социального и инди­ видуального права попеременно изменяется за счет усиления или ослабления актов коллективного признания, имеющего характер частичного слияния — участия в переживании, так же, как меняется и степень актуализированности или виртуализированности актов признания, которые перетекают в простую взаимозависимость или взаимность переживания.

Такого рода изменения повторяются и за счет того, что во всех тех слу­ чаях, когда обладающий характером всеединства юридический опыт оказы­ вается не в состоянии либо проникнуть к наиболее глубокому слою непо­ средственных данных (неорганизованные нормативные факты), сохраняя при этом связь исключительно с организованными и фиксированными нормами, либо с достаточной степенью интенсивности утвердить себя. В этом случае на смену элементам собственно социального права (права интеграции) при­ ходят элементы субординирующего права, которое не имеет такой насыщен­ ности правовой действительностью, как два других вида права.30 Драмати­ ческое противостояние между правом интеграции и субординации, борьба и компромиссы между ассоциациями доминирования и сотрудничества, сле­ довательно, зависят и от степени интенсификации и актуализации юриди­ ческого опыта через всеединство и взаимное проникновение; причем такие интенсификация и актуализация в силу своей природы оказываются подвер­ женными изменениям.

После всего сказанного нам кажется бесспорным тезис, согласно кото­ рому юридический опыт не только сложнее, но и изменчивее, чем все иные виды опыта.

VIII

Радикальный юридический эмпиризм, т. е. верность непосредственным данным юридического опыта и их чрезвычайно насыщенной изменчивости, с необходимостью приводит к плюралистической правовой концепции.

Такой основанный на опыте правовой плюрализм утверждается в двух раз­ личных направлениях, которые необходимо четко разграничивать: а) с од­ ной стороны, речь идет о неизбежной плюралистичности духовных данных юридического опыта, о разнообразии правовых ценностей, о множествен­ ности аспектов, в которых переживается идея справедливости в ее безгра­ ничной тотальности; Ь) с другой же стороны, речь идет о неизбежной плю­ ралистичности очагов юридического опы та— каждая группа и каждый сектор такой группы хотя и принадлежат одной и той же эпохе и той же на­ ции, но могут обладать и собственным непосредственным юридическим

10 Я подразумеваю: «та же правовая действительность»; с точки зрения правовых реалий иных видов субординирующее право, очевидно, может казаться более «реальным», чем право интеграции и координации.

274

Юридический опыт и плюрачистическая философия права

опытом, что приводит к плюралистичности правопорядков, ряд которых могут утверждать себя как равнозначные друг другу.

Всвоих работах о социальном праве я защищал юридический плюра­ лизм преимущественно в последнем из вышеупомянутых значений путем демонстрации тщетности претензий государства на априорное юридическое господство над иными группами, являющимися созидательными очагами сво­ их собственных правопорядков и центров юридического опыта, не менее ком­ петентными и значимыми, чем само государство. Но правовой плюрализм в его первом значении не менее важен, поскольку он с особой ясностью де­ монстрирует, в какой степени для того, чтобы не стать произвольной конструк­ цией, рассуждение об идеальных структурах права должно придерживаться результатов масштабных социологических и исторических исследований видов юридического опыта, реально переживаемых в различные эпохи, в различных цивилизациях, у разных народов.

Вособенно интересном аспекте предстает сочетание этих двух видов юридического плюрализма, т. е. тот случай, когда плюрализму различных источников юридического опыта в условиях одной и той же исторической эпохи и одного и того же народа соответствует плюрализм в видении идеаль­ ных правовых структур. Например, применительно к борьбе между группами капиталистов и группами рабочих речь идет не только о простом конфликте двух спонтанных правопорядков, но также и о конфликте двух различных взглядов на справедливость (отсюда и противопоставление «пролетарско­ го» и «буржуазного» права); таким же образом и в борьбе различных про­ фессиональных групп вырисовывается не только конкуренция систем пра­ вового регулирования, но и разнообразие переживаемых правовых ценностей.

Юридический плюрализм в праве в двух основных видах (плюрали­ стичное™ правовых ценностей и плюралистичное™ равнозначных источ­ ников юридического опыта), также как и плюрализм в нравственности, от­ нюдь не исключает определенного единства, имманентного множественности, путь к которому ведет от множества, а не к нему. Мы конкретизируем данное положение путем рассмотрения проблемы отдельно по каждому из видов правового плюрализма.

Критерий, который отличает частный аспект справедливости (непосред­ ственно переживаемую специфическую правовую ценность) от иллюзии (при этом коллективные иллюзии возможны так же, как и индивидуальные), за­ ключается в способности такого отдельного аспекта справедливости быть интегрированным в бесконечную целостность справедливости в качестве ее неотъемлемого элемента. Объективность правовых ценностей, конкретизи­ рованных по времени, месту и группам, в рамках которых они получают свое

существование, оказывается гарантированной за счет того, что тем же самым актом воспроизводится и непосредственно переживается связь этих ценно­ стей со справедливостью в целом. Те же правовые ценности, которые неспо­ собны к интеграции и которыё самоизолируются вместо того, чтобы прихо­ дить к законченности, полноте, оказываются не непосредственными данными, сопротавляющимися воздействию познающего субъекта, а обрывками мысли, иллюзиями.

275

Г. Д. Гурвич Избранные труды

Задача верификации объективности переживаемых правовых ценностей выпадает на долю теоретического рефлексивного размышления о непосред­ ственных данных, схваченных в актах интуитивного признания. Поскольку юридический опыт, равно как и всякий другой непосредственный опыт, не является знанием, то поэтому именно теоретическому размышлению в рам­ ках философии права предоставлено верифицировать объективность ценно­ стей, переживаемых в разнообразии юридического опыта. Очевидно, что философия права не может выполнить свою задачу без опоры на те данные, которое предоставлены ей социологией и историей права.

Единство во множестве значимо также и в отношении плюралистичности равнозначных источников юридического опыта, в отношении плюрали­ стичное™ правовой действительности в одной и той же социальной среде, в одну и ту же историческую эпоху.

Поскольку социальные группы обладают чертами партикулярности (на­ пример, профессиональный союз или сообщество производителей, потре­ бителей и т. п.), то в рамках очищенного юридического опыта они оказыва­ ются перед необходимостью интеграции в некую более масштабную целостность, обладающую чертами всеобщности, т. е. представляющую со­ бой один из многочисленных аспектов всеобщего интереса (например, на­ циональное экономическое сообщество). Акты интуитивного признания, в действительности испытываемые применительно к партикуляризированной социальной группе, подразумевают и виртуальное признание более мас­ штабных нормативных фактов, представляющих один из аспектов всеобщего интереса, при условии, что такой нормативный факт существует в чувственно воспринимаемой действительности.

Акты интуитивного признания, реально переживаемые применительно к некоей функциональной общности (т. е. обладающей определенной функ­ цией, например «политическое сообщество» или «экономическое сообще­ ство»), подразумевают под собой и виртуальное признание сверхфункциональных сообществ, глобальных нормативных фактов, которые не могут обрести свое выражение в рамках одной организации и лежащих в основе нее нормативных фактов с ограниченной функцией (например, соотноше­ ние «нации» и «международного сообщества»).

Реальное признание нормативного факта нации подразумевает под собой признание на уровне интуиции «международного сообщества», в которое с той или иной степенью интегрированы все нации; при этом они не выступа­ ют лишь как факты материального порядка или как результаты осуществления духовных ценностей, также как и соответствующие виды опыта не являются юридическим опытом, неотделимым от духовного опыта. Подобная вирту­ альная интеграция всех источников юридического опыта в один глобальный источник, которым и является международное сообщество, в современной правовой доктрине выражается тезисом «примат международного права».

Таким образом, единство права совершенно имманентно утверждается и осуществляется в рамках самой плюралистичности равнозначных норма­ тивных фактов и разнообразных источников юридического опыта. Для того чтобы суметь утвердить себя таким образом, центр юридического опыта должен обладать способностью к распространению собственных актов интуитивного признания на акты признания в рамках международного сообщества.

276

Юридический опыт и плюралистическая философия права

Здесь вновь становится необходимой процедура верификации, которая возможна только на уровне теоретических размышлений post factum, веду­ щихся философией права и догмой права, тем более что разнообразные фак­ торы (такие, как центростремительные тенденции, которые развиваются в каждом очаге юридического опыта, корпоративный дух и эгоистические про­ явления партикуляризма, переменчивая интенсивность юридического пере­ живания, степень действительной эффективности вышестоящих нормативных фактов) оказываются способными не только значительно разнообразить про­ явления единства в правовой жизни, но и завуалировать, скрыть, полностью спрятать от чужих глаз подобное подразумеваемое виртуальное признание! Последующее теоретическое осмысление, осуществляемое философией пра­ ва или наукой о праве и юридической социологией, может играть роль мощ­ ного фактора, консолидирующего и очищающего правовые верования и, та­ ким образом, воздействующего непосредственно на сам юридический опыт.

Данный вывод приводит нас к последнему вопросу, на который мы пред­ полагаем дать ответ в рамках настоящего исследования. Этим вопросом яв­ ляется конкретизация отношений между юридическим опытом (который служит общим и необходимым основанием для всех теоретических научных дисциплин, которые изучают право) и между философией права, юридиче­ ской социологией и теорией права.

Глава IV

ФИЛОСОФИЯ ПРАВА, СОЦИОЛОГИЯ ПРАВА

ИДОГМА ПРАВА В СООТНОШЕНИИ

КНЕПОСРЕДСТВЕННОМУ ЮРИДИЧЕСКОМУ ОПЫТУ

Вначале настоящего исследования мы пытались продемонстрировать весьма строгую взаимозависимость философии права, социологии права и догмы права, которые всего лишь используют разными способами данные одного и того же юридического опыта, единственно способного позволить понять правовую действительность. Все эти научные дисциплины исследу­ ют одну и ту же правовую действительность, непосредственно воспринима­ емую в рамках описанного нами выше опыта.

Было бы совершенно неправильно, соглашаясь с Кельзеном, говорить, что в силу того, что всякая наука (в широком смысле этого слова) должна иметь свой собственный объект, конструируемый с помощью свойственного такой науке метода, три названные нами научные дисциплины не могут иметь никакой взаимосвязи. В связи с этим встает вопрос, могут ли быть управо­ мочены говорить о праве три указанные научные дисциплины и не нужно ли лишить этой возможности две из трех данных дисциплин? Позиция Кельзе­ на основывается на рационалистическом отождествлении объекта, сконст­ руированного в процессе познания и вторично конструируемого той или иной наукой с действительностью, которая может переживаться только непосред­ ственно. Поэтому только для наивного концептуализма, брешь в котором пробита охарактеризованными нами новейшими теориями опыта, более или менее искусственная конструкция объекта науки заменяет собой действи­ тельность и, более того, может быть независимой от видения такой действи­ тельности, т. е. совершенно произвольной.

Мы же, напротив, полагаем, что специфические объекты познания, в большей или меньшей степени искусственно сконструированные мышлением, характеризующие философию права, социологию права и догму права, имеют право на существование при двух условиях: 1)быть жестко связанными с самой непосредственно переживаемой действительностью и 2) быть скон­

струированными во взаимосвязи с одним из секторов этой действительности. Поэтому для завершения предпринятого исследования нам важно конкрети­ зировать, в чем же состоят и откуда происходят различные способы реконст­ руирования непосредственных данных юридического опыта, различие кото­ рых дают начало философии права, социологии права и догме права.

§1. Философия права

Впервую очередь отметим, что между тремя вышеназванными научны­ ми дисциплинами философия права занимает несколько особое положение в силу того, что именно на нее возложена задача осуществления инверсии и редукции, которые необходимы для очищения обыденного юридического

278

Юридический опыт и плюралистическая философия права

опыта от корки концепций и интересов путем актуализации непосредстисн ного юридического переживания, скрытого в основании такого опыта. Uni почему первым призванием философии права является демонстрация псп ч- бежной специфики юридического опыта по отношению к иным видам не­ посредственного интегрального опыта и прояснение, таким образом, крите­ риев для различения между собственно данными этого опыта и данными иного вида. Первые опыты философии права, несмотря на их рефлективный характер, все же не содержат в себе никакого конструктивного элемента и буквальном значении этого термина, поскольку в рамках тех опытов речь шла только о преодолении с помощью рефлексии сферы рассудочного или скорее о приближении к иной сфере, предшествующей сфере рассудочною. Работа по диалектическому реконструированию начинается там, где речь идет об определении критерия специфики непосредственно переживаемой пра­ вовой действительности; однако в данном случае конструктивный элемент оказывается полностью подчиненным интуиции.

Философия права вынуждена по-настоящему конструировать свой объект только с того момента, когда — после необходимых для приближения к по­ току непосредственного юридического переживания процедур инверсии и редукции и после описания того критерия, который отличает правовую дей­ ствительность от всех иных видов действительности, — она ставит вторую задачу, а именно верификацию объективности различных правовых ценностей, переживаемых в рамках бесконечного многообразия опытов, иными словами — интеграцию этих ценностей в некий целостный образ справедливости (кото­ рый тем не менее всегда носит характер незавершенности и незаконченно­ сти). Таким образом, сконструированный, или скорее реконструированный, философией права объект ее изучения конкретизируется как система духов­ ных элементов юридического опыта, и в частности как единство, имманент­ ное множественности таких элементов.

Бесполезно напоминать, что для осуществления этих двух основных за­ дач — задачи редуктивного описания специфики непосредственно юриди­ ческого опыта и схватываемой в рамках такого опыта правовой действитель­ ности и задачи реконструкции образа справедливости по духовным элементам названного опы та— философия права должна опираться на многообразие проявлений действительно переживаемого обыденного юридического опыта, о содержании которых философии права достаточно полно могут поведать только юридическая социология и теория права.

Не менее очевидно и то, что таким образом понимаемая философия пра­ ва не делает никаких дедукций и никаких предписаний. Она формулирует не ценностные суждения, а теоретические суждения по поводу переживаемых в действительности ценностей и их объективной очевидности, т. е. их спо­ собности быть интегрированными в бесконечную целостность справедли­ вости. При этом философия права приступает к такой верификации только после детального изучения всех деталей партикуляризированных и локали­ зированных ценностей, в реальности переживаемых в рамках различных цивилизаций, эпох, наций, социумов — бесконечно многообразных и измен­ чивых очагов юридического опыта. Такая философия права является по сво­ ей природе динамичной, конкретной, связанной с жизнью, за перипетиями которой она и следует.

279

Г. Д. Гурвич

Избранные труды

Философия права, основанная на непосредственном юридическом опы­ те, который она актуализирует и делает доступным для сознания (тогда как юристы и социологи переживают такой опыт только бессознательно), может быть охарактеризована не только как плюралистическая, но и как радикаль­

но-эмпирическая, т. е. как радикальный юридический эмпиризм.

§ 2. Социология права

Социология права как изучение типичных образцов реального поведе­ ния и чувственно воспринимаемых социальных институтов,31 соответствую­ щих проявлениям юридического опыта, и теория права как систематиче­ ское изложение права, действующего в определенной социальной среде и в определенную историческую эпоху (эта дисциплина называется также дог­ мой права), объединяются тем, что специфический объект изучения каждой из этих дисциплин оказывается полностью сконструированным, и тем, что отправной точкой для них является скорее обыденный юридический опыт, а не собственно непосредственный юридический опыт (очищенный через про­ цедуры редукции и инверсии).

Социология права описывает позитивное содержание каждого из источ­ ников бесконечного разнообразия юридического опыта в той степени, в ко­ торой они выражаются в чувственно воспринимаемых фактах реального поведения и социальных институтов. Она связывает подобные виды поведе­ ния и институты вовне с другими социальными явлениями, интегрируя их в одну и ту же систему, в единое целое общественной жизни. Наконец, социо­ логия права исследует причины их происхождения, развития и упадка. Кон­ струируемым социологией права объектом являются чувственно восприни­ маемые выражения правовой действительности в ее многообразии.

Чтобы сконструировать свой объект и обнаружить типичные образцы реального поведения, имеющие позитивную или негативную связь с норма­ ми права и с «нормативными фактами», социология права должна следовать путем интерпретации идеального смысла каждого их этих образцов поведе­ ния. Для такой интерпретации она должна обладать критерием, который может быть предоставлен только философией права. Иными словами, социо­ логия права, действующая путем отделения от правовой действительности чувственно воспринимаемого элемента типичных образцов реального пове­ дения, которые реализуют правовые нормы или же нарушают их, — образ­ цов поведения, которые выражают или же разрушают «нормативные фак­ ты», — должна бы заранее знать, в чем же состоит специфика юридического опыта и его данных. Она использует эти данные так, чтобы служить ориен­ тиром для философии права и для теории права (в той социальной среде, в которой существует систематизированное право). Для того чтобы дойти до глубинного и порой завуалированного смысла реального правового поведе­ ния, социология права зачастую вынуждена добираться до предлогического

11 Здесь при цитировании определения социологии Моссом и Фоконне (см. их статью в «Grande Encyclopédie») я употребляю термин «социальный институт» в значении, которое в него вкладывали эти мыслители, а не в том значении, в котором употребляет этот термин Ориу, — в последнем случае я заменяю термин «институт» на выражение «нормативный факт».

280