Vedernikov_N_T__Akhmedshin_R_L_Taktika_kommunikativnykh_sledstvennykh_deystviy_2014
.pdfлательных для допрашиваемого, скорее не будет обладать результативностью при допросе циклоида и эпилептоида, учитывая способность просчитывать следователя у первого и восприятие следователя врагом – у второго допрашиваемого.
При подготовке к допросу недобросовестного лица следователю необходимо учесть типовые модели противодействия допрашивающему, базирующиеся на следующих факторах:
Восприятие доказательственной базы, имеющейся у следователя, только в пределах, предусмотренных или допускаемых преступником. Преступник, не зная особенностей технических средств, используемых следователем, может полагать, что удачно уничтожил следы преступления. Осознание себя активной стороной преступного события и расследования, с одной стороны, формирует у лица, совершившего преступление, высокий волевой потенциал, с другой стороны, некритичное восприятие реальности. В наибольшей степени данная типовая модель противодействия допрашивающему характерна для лиц эпилептоидного, циклоидного и истероидного типа.
Необоснованный оптимизм недобросовестного допрашиваемого, базирующийся на уверенности в невысоком профессиональном уровне следователя. Как правило, подобное восприятие следователя возникает в силу традиционности тактической линии избранной допрашивающим (стандартные вопросы, ожидаемая дружелюбная или агрессивная роль, стандартная обстановка места допроса, лишенный индивидуальности образ следователя). Необоснованному оптимизму способствует восприятие допрашиваемым следователя как идентичного ему в силу общей образной криминальной направленности внешнего вида и манер следователя (короткая прическа, неаккуратная одежда, манера слабоартикулируемой речи, криминальный жаргон, отсутствие порядка в кабинете). В наибольшей степени данная типовая модель противодействия допрашивающему характерна для лиц эпилептоидного, истероидного и параноидного типа.
Избрание допрашиваемым неправильной позиции «назло» всем. Осознание и прочувствование степени лишений, сопутствующих процессу расследования для обвиняемого и подозреваемого,
181
приводит к тому, что недобросовестный допрашиваемый может озлобиться и занять позицию, направленную против лиц, инициирующих названные лишения: следователя, потерпевшего, свидетелей. Потеряв свободу, многие подозреваемые (обвиняемые) переоценивают многие морально-нравственные установки и обязанности, характерные для законопослушных граждан. В большинстве случаев данную установку усиливают советы лиц с криминальным опытом, направленные на противодействие расследованию. Неудивительно, что недобросовестный допрашиваемый после ареста меняет свои показания, отказываясь от прежней позиции, ориентированной на дачу правдивых показаний. В наибольшей степени данная типовая модель противодействия допрашивающему характерна для лиц эпилептоидного, параноидного, гипотимного типа.
Восприятие атмосферы расследования как некой игры, возможности получения экстремального опыта и ощущений. Подобное восприятие формирует установку на желательность риска, автономность и психическую мобильность, активное изменение ролевых сценариев и картины видения преступного события. Отметим, что в большинстве случаев данная установка лишена рационального обоснования, так как выступает своеобразной эмоциональной защитной реакцией ярко выраженных экстравертных типов. Как правило, недобросовестный допрашиваемый избирает рассматриваемую модель в условиях ситуации близкого полного установления вины лица. Действия допрашиваемого характеризуются внешне маломотивированным кардинальным изменением характера взаимоотношений со следователем. В наибольшей степени данная типовая модель противодействия допрашивающему характерна для лиц гипертимного и истероидного типа.
Особенности анкетной стадии при допросе недобросовест-
ного допрашиваемого. Как уже говорилось ранее, допрашиваемый в определенной степени старается понравиться следователю. Если подобная тенденция в процессе допроса проявляется, её надо поддержать. Интерес к собственной личности у человека универсален, а значит, улучшение отношений между допрашиваемым и допрашивающим в описываемой ситуации высоковероятно. Следует лишь помнить, что допрашиваемый – взрослый и рациональ-
182
ный человек, поэтому в то, что следователь желает ему добра, недобросовестный допрашиваемый верить не склонен. Следовательно, подчеркивание уважения, а любого человека есть за что уважать, и будет проявлением интереса к личности допрашиваемого.
Не потеряли актуальности рекомендации А.Б. Добровича о взаимодействии с недобросовестным допрашиваемым. «Субъекту хочется быть интересным для своего партнера, и он непроизвольно “играет”, чтобы “интересно выглядеть”. Здесь не обязательно сразу понравиться партнеру: главное – заинтересовать, заинтриговать его, а для этого надо чрезвычайно чутко улавливать его реакции в беседе, следить за его “ролевым веером” и контролировать собственный, чтобы не испортить игру бестактностью, поспешностью, неповоротливостью или излишним напором. “Играют” в этом смысле по-разному. Можно радостно разделять суждения собеседника: наполовину от души, наполовину из потребности удержать, не разрушить приятный контакт. Ценность возникшей человеческой связи на первом месте. То, с чем не согласен, хочется обдумать отдельно, в одиночку: а вдруг я не прав, а прав мой собеседник. С выводами спешить незачем: неспроста же он мыслит так, а не этак; что-то за этим стоит. Несогласие – повод для дальнейшего разговора. Можно пойти и на конфронтацию с партнёром: поддеть его, заставить удивиться, разозлиться, сконфузиться – все это для того, чтобы чуть больше раскрылся его “ролевой веер”; при этом вы сами временно пытаетесь спрятаться за масками, актерскими ролями»190.
В случае нежелания недобросовестного допрашиваемого давать показания порой бывает целесообразно воздействовать на эмоциональную сферу последнего. Различные авторы рекомендуют апеллировать к его чувствам гордости, жалости, стыда, гнева и т.д. С одной стороны, этически несостоятельного аспекта мы здесь не наблюдаем: следователь апеллирует к уже существующим чертам характера, который допрашиваемый формировал на протяжении всей своей жизни, которыми гордится и отождествляет с собой. С другой стороны, здесь наблюдается стандартная проблема
190 Добрович А.Б. Воспитателю о психологии и психогигиене общения. М. : Про-
свещение, 1987. С. 104.
183
управляемого конфликта, а именно – объективность «соскальзывания» в него. Следователю необходимо иметь очень слабо развитую эмоциональную сферу, чтобы не опасаться потери контроля над конфликтом. В большей степени характеристика эмоциональной сферы, в силу невысокой развитости ограждающей от «соскальзывания», характерна для шизоидного типа, чуть менее для циклоидного. Фактически малоспособными к эмоциональному контролю являются такие психотипы, как эпилептоидный, истероидный и гипертимный. Следователи последних трёх акцентуированных типов должны стремиться исключить элемент эмоционального напряжения во взаимодействии с допрашиваемым.
Нежелание недобросовестного допрашиваемого давать показания может быть объяснено его фрустрацией, выраженной в неспособности выбрать какую-либо четкую позицию во взаимоотношениях со следователем. Процесс расследования для недобросовестного лица часто представляется в виде системы «черного ящика». Имея лишь отрывочную информацию, недобросовестное лицо, особенно к завершению первоначального этапа расследования, теряет контроль над ситуацией, что приводит часто к совершению необдуманных и бессистемных действий. В ситуации неопределенности человек традиционно пытается переложить принятие решения на другого человека – адвоката, следователя, сокамерника. Учитывая редкость встреч со своим подзащитным, а также неопределенный статус сокамерников, неудивительно, что ориентация на доминанту следователя будет не исключением, а естественным развитием внутриличностного конфликта недобросовестного допрашиваемого.
Крайне эффективен в преодолении отказа от дачи показаний тактический прием накопления положительных ответов. Указанный тактический прием базируется на утверждении, что негативная оценка следователя тем эффективнее, чем более она однозначна. Для максимальной однозначности все исходящее от допрашивающего должно восприниматься в отрицательном ключе. Следовательно, если подобное отрицательное восприятие мы сможем снивелировать, то установка на противодействие расследованию будет поколеблена. Достигается это путем общения, в котором
184
следователь изначально выводит допрашиваемого на согласие в малозначимых вопросах. Чем чаще допрашиваемый говорит «да» следователю в малозначимых вопросах, тем легче он идет на уступки допрашивающему в более актуальных для расследования вопросах. Возможно, утверждая, что тактический прием накопления положительных ответов больше соответствует стадиям допроса, следующим после свободного рассказа, Г.А. Зорин и прав191. Однако представляется, что неиспользование данного тактического приема на анкетной стадии может привести к отсутствию свободного рассказа недобросовестного допрашиваемого. Вероятно, данный прием носит скорее сквозной характер, затрагивая как анкетную стадию, так и стадию дополнительных вопросов.
Самый простой способ преодоления противодействия в виде отказа от дачи показаний со стороны недобросовестного допрашиваемого связан с ситуацией заблуждения допрашиваемого относительно квалификации своих действий и предусмотренной законом меры наказания за них. Изложение реального положения, возможно, даже практики квалификации деяния в судах достаточно надежно корректируют позицию допрашиваемого. Тактической составляющей здесь будет принятие следователем решения о целесообразности предоставления времени на обдумывание либо убеждении допрашиваемого принимать решение быстро.
Особенности стадии свободного рассказа при допросе недобросовестного допрашиваемого. Ранее мы уже говорили о том,
что нежелательно прерывать допрашиваемого, тем более недобросовестного допрашиваемого. Вероятность вызвать раздражение и отказ от дачи показаний у недобросовестного допрашиваемого достаточно высока. Выслушивая показания недобросовестного лица необходимо помнить, что психологически он может выжидать со стороны следователя действий, свидетельствующих о неуважении. Перебивание говорящего – классический пример подобного неуважения.
Особенности стадии уточняющих вопросов при допросе недобросовестного допрашиваемого. Уточняющие вопросы при
191 Зорин Г.А. Руководство по тактике допроса : учебно-практическое пособие. М. : Юрлитинформ, 2001. С. 57.
185
допросе недобросовестного допрашиваемого имеют свою специфику. Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что установка на самооправдывание приводит к тому, что в процессе преступного события лицо, его совершившее, воспринимает обстоятельства преступного события по отношению к себе как более угрожающие, более агрессивные, более скоротечные. Именно данные обстоятельства и становятся предметом выяснения на рассматриваемой стадии. Отметим, что несколько субъективное восприятие обстановки события преступления и действий его участников проистекает скорее неосознанно, нежели является попыткой обелить себя. В последнем случае противодействие данной попытке составляет содержание следующей стадии допроса недобросовестного допрашиваемого.
Особенности стадии дополнительных вопросов при допросе недобросовестного допрашиваемого. При получении ответов на запланированные вопросы следователь в процессе анализа их может прийти к убеждению, что ряд обстоятельств изложен неточно, однако, поддерживая намечающийся контакт, может не комментировать своё недовольство рассмотренным фактом. Следователь может объяснить недобросовестному допрашиваемому, что, испытывая к нему в целом доверие, он надеется установление причин мелких неточностей провести совместно с допрашиваемым на повторном допросе.
В случае если допрашиваемый полагает, что возникшие неточности определяются содержанием иных доказательств, целесообразно предложить ему подумать над объяснением причин возникших неточностей в перерыве между допросами.
Этика взаимодействия с допрашиваемым за редким исключением предопределяет необходимость положительной оценки взаимодействия с допрашиваемым. Благодарность за взаимодействие целесообразно высказать при прощании с допрашиваемым. Благодарность и высказанные надежды на дальнейшее взаимодействие будет способствовать общению с ним в будущем, а также, возможно, определит эффективность последующих следственных действий, особенно экспериментальных.
Особенности фиксации показаний при допросе недобросо-
вестного допрашиваемого. Несмотря на то что универсализм ре-
186
комендаций, характерный для данной стадии, – явление объективное, некоторые её особенности можно выделить. При даче показаний недобросовестный допрашиваемый часто сообщает ложную информацию, а будучи проинформированным, что его обман не состоялся, тут же оглашает иные показания. В протокол же допроса входят лишь данные, которые следователь на момент допроса не может опровергнуть. В описанной ситуации создается впечатление, что допрос прошел в условиях взаимопонимания и сотрудничества со следователем со стороны допрашиваемого. Судья не воспринимает ложные показания допрашиваемого как объективноправдивые не потому, что имеет невысокий профессиональный уровень, а потому что факт лживости никак не отражен в протоколе допроса. Выходом из описанной ситуации будет заверение подписью допрашиваемого каждого его утверждения, которое следователь способен опровергнуть, чтобы у лица, знакомящегося с содержанием протокола, создалось впечатление о допрашиваемом как о человеке, доверия не заслуживающим.
Отметим также, что в случае допроса недобросовестного допрашиваемого целесообразно внесение в протокол информации способной максимально защитить следователя от последующих обвинений. К такой информации следует отнести:
нахождение допрашиваемого в благоприятном состоянии здоровья;
причины изменения показаний, если такой факт присутство-
вал;
негативность, позитивность или нейтральность отношения к иным участникам процесса;
отсутствие претензий к допрашивающему по результатам допроса.
3.3. Тактика допроса добросовестного лица
Особенности допроса добросовестного допрашиваемого. Ис-
следование причин, определяющих высокую криминалистическую значимость свидетельских показаний, еще со времен И. Бентама
187
объяснялось тем, что «в самой природе человеческой заложена склонность к правдивому, соответствующему действительности, изложению виденного и слышанного»192. Как показали последующие исследования В. Штерна в 1902 г., которым в 1827 г. предшествовали исследования самого И. Бентама, а точнее голословное и огульное непризнание результатов этих исследований, преимущество свидетельских показаний только в одном – в их невысокой «энергозатратности» и широкой доступности.
Возможно, в будущем криминалистика все-таки вернется к пониманию того, что «было бы вообще желательно, чтобы суд для большей гарантии всесторонности обсуждения и правильности
оценки разумения пользовался во всех случаях содействием врачей и воспитателей»193. До тех пор же следователю придется ми-
риться с такими недостатками показаний добросовестных допрашиваемых, как добросовестное заблуждение; неполное восприятие; «наслоение» на воспринятое и забывание.
Несмотря на добросовестность допрашиваемого лица, очень часто оно излагает искаженную картину воспринятого им ранее. Пусть это не признается открыто отечественной криминалистической наукой, но учитывать это практические работники, без сомнения, должны.
Объективность показаний добросовестного допрашиваемого зависит от трех базовых факторов:
1)способности к восприятию;
2)способности запоминания;
3)способность репродукции194.
Все три фактора – это величины, по-разному проявляющиеся у различных людей. Так, гипертимы часто испытывают проблемы реализации способности к восприятию ввиду высокой степени переключаемости внимания и низкой степени его концентрации, ги-
192Канторович Я.А. Психология свидетельских показаний. Харьков : Юридическое издательство НКЮУССР, 1925. С. 3.
193Устав уголовного судопроизводства с позднейшими узаконениями, законодательными мотивами, разъяснениями и циркулярами / сост. В. Ширков. СПб., 1899. С. 345–346.
194Канторович Я.А. Психология свидетельских показаний. Харьков : Юридическое издательство НКЮУССР, 1925. С. 17.
188
потимы часто испытывают проблемы с запоминанием, а истероиды – с репродукцией.
Еще одной характерной чертой допроса добросовестного лица является наличие заблуждений потерпевших и свидетелей, «ошибающихся, но настаивающих на своем, приводящих в показаниях все новые подробности, затрудняющие всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела»195.
В процессе добросовестного допрашиваемого потерпевшего и подозреваемого / обвиняемого следователю необходимо учитывать фактор виктимности жертвы. Под виктимностью жертвы понимается совокупность характеристик субъективного и объективного плана, которая послужила причиной наступления для нее неблагоприятных последствий преступного события. Так, виктимный тип жертвы преступления значительно определяет тактику её допроса. Мы склонны согласиться с целесообразностью выделения следующих типов жертв:
случайные жертвы;
пассивные жертвы с дезадаптивной виктимностью характеризуются привычным некритическим восприятием поведения окру-
жающих;
пассивные жертвы с анадаптивной виктимностью характеризуются отсутствием каких бы то ни было сценариев реагирования на криминальную ситуацию;
активные жертвы с виктимностью в форме легкомыслия наблюдаются в тех случаях, когда лицо, не обладая достаточными способностями по урегулированию криминальной ситуации, тем не менее активно стимулирует возникновение и развитие ее, надеясь в любой момент по своему желанию справиться с потенциаль-
ными негативными последствиями;активные жертвы с виктимностью в форме агрессии характе-
ризуются тем, что лицо детерминирует криминальную ситуацию путем активного (агрессивно-наступательного) воздействия на
195 Бурданова В.С. Криминалистические проблемы обеспечения всесторонности, полноты и объективности расследования преступлений : дис. … канд. юрид. наук.
М., 1992. С. 16.
189
преступника, осуществляемого без учета возможных последствий196.
Криминалистическая характеристика личности добросо-
вестного допрашиваемого. Особенности показаний добросовестного лица часто детерминированы рядом обстоятельств, представляющих криминалистическую ценность. К числу этих обстоятельств следует отнести прежде всего следующие:
1. Страх добросовестного допрашиваемого перед лицом, совершившим преступление. Необходимо отметить, что обычно юристы игнорируют восприятие расследования со стороны добросовестного лица как срежиссированную следователем попытку дать уйти от возмездия преступнику. Обывателю трудно объяснить высокий дух правовых теорий, он наблюдает их порой абсурдную реализацию на практике, одним из проявлений которой является фактическая беззащитность законопослушного участника расследования. Доверие следователю со стороны добросовестного лица – это не гарантированная реакция последнего, а результат долгой кропотливой работы.
2.Страх уголовной ответственности за дачу ложных показаний
истрах обвинения в даче ложных показаний. Добросовестный допрашиваемый не вникает в тонкости субъективной стороны статьи
307 УК РФ, он видит, что обвиняемому лгать можно, а ему – нельзя. Когнитивный диссонанс, возникающий в рассматриваемой ситуации, часто порождает страх за свое будущее, что значительно влияет не в лучшую сторону на процессы, связанные с памятью.
3. Восприятие преступного события в условиях актуализирующих потребность в безопасности, характерно более для потерпевших. Ситуация преступного события резко сужает степень и объем восприятия потерпевшим, формируя состояние, которое возможно сравнить с состоянием аффекта. Понятно, что описанное состояние не способствует эффективному восприятию преступного события. Допрашивающему всегда необходимо помнить, что если жизнь и здоровье лица поставлены под угрозу, то само это лицо будет испытывать сильнейшее психотравмирующее воздействие,
196 Ахмедшина Н.В. Криминологическая виктимология. Томск : Издательство ТУСУР, 2011. С. 60–98.
190