Vedernikov_N_T__Akhmedshin_R_L_Taktika_kommunikativnykh_sledstvennykh_deystviy_2014

способны реализоваться в следственной деятельности. Действительно, следственная деятельность характеризуется рядом факторов, которые предопределяют эффективность психической организации следователей. Трудно спорить, что люди с различными типами психологической организации могут быть одинаково эффективно адаптированы кследующим обстоятельствам:

1.Объективно существующая ограниченность во времени как применительно к процессу расследования в целом, так и к отдельным его этапам.

2.Атмосфера конфликтности, характерная для всего процесса расследования, возникающаяи существующаяв силуналичиярадикально

различающихсясценарных ожиданийучастниковрасследования.

3.Дефицит исходной информации на первоначальном этапе расследования преступлений.

4.Объективная проблема недостаточной эффективности организации расследования, начиная от структуры правоохранительных органов и заканчивая неоднозначным статусом суда в современной России.

5.Наличие факта профессионального риска и значительная беззащитность перед угрозой, исходящей от мира криминала.

Проведенное нами исследование показало, что допрашиваю-

щие – представители разных акцентуированных типов испытывают уникальное сочетание проблем при проведении допроса. В процессе анкетирования было исследовано 200 человек.

Особенности психотипов детерминируют достаточно жесткие границы реализации профессиональных качеств, однако своеобразная психологическая специализация, характерная для каждого психотипа, можетвыступить той нишей в профессиональной деятельности, в которой конкретный психотип раскроется в максимальной степени62. Речь идет о современном прочтении концепции тактического репертуара следователя63. В условиях допроса следователи разных

62См.: Сокол В.Ю. Тактико-криминалистическое обеспечение раскрытия и расследования преступлений (методологические и организационные аспекты) : дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 1998. С. 81.

63Зорин Г.А. Тактический потенциал следственного действия : учеб. пособие. Минск : Изд-во БГУ, 1989. С. 6.

51

акцентуированных типов проявляют следующие особенности психической организации.

Следователь-гипертим. Способность к планированию допроса – низкая; способность к действиям в условиях недостатка информации – высокая; способность к установлению психологического контакта – высокая; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – высокая; способность к сопереживанию в процессе общения – средняя; способность определения лжи – низкая; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – низкая. Предпочтительный темп допроса – быстрый.

Дополнительно: плохопроявляетсебяпротивпрофессионалавсвоей области, таккакнередкохарактеризуетсяповерхностнымизнаниями.

Следователь-истероид. Способность к планированию допроса – низкая; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – высокая; способность к ролевому поведению – высокая; способность к гибкому изменению сценария допроса – высокая; способность к сопереживанию в процессе общения – низкая; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: плохо проявляет себя в условиях угроз со стороны допрашиваемых.

Следователь-шизоид. Способность к планированию допроса – высокая; способность к действиям в условиях недостатка информации – низкая; способность к установлению психологического контакта – низкая; способность к ролевому поведению – низкая; способность к гибкому изменению сценария допроса – средняя; способность к сопереживанию в процессе общения – низкая; способность определения лжи – высокая; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – медленный.

52

Дополнительно: способен к эффективному противостоянию против специалистов-профессионалов, противопоставив их знаниям свой аналитический потенциал.

Следователь-эпилептоид. Способность к планированию допроса – средняя; способность к действиям в условиях недостатка информации – высокая; способность к установлению психологического контакта – высокая; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – высокая; способность к сопереживанию в процессе общения – высокая; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – высокая; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – высокая. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: часто в процессе допроса испытывает затруднения в самоконтроле, теряя контроль за интонацией речи, выражением лица и словами.

Следователь-параноид. Способность к планированию допроса – высокая; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – средняя; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – средняя; способность к сопереживанию в процессе общения – средняя; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – высокая. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: негативное отношение к какой-либо группе преступников предопределяет высокую самоотдачу и эффективность расследования допроса этих лиц.

Следователь-гипотим. Способность к планированию допроса – средняя; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – низкая; способность к ролевому поведению – низкая; средняя; к гибкому изменению сценария допроса – низкая; способность к сопереживанию в процессе общения – средняя; способность определения лжи – низкая; способность к оказанию по-

53

мощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – медленный.

Дополнительно: низкие способности к проведению длительного по времени допроса; слабое сопротивление «втягиванию» в конфликт. Количество представителей данного психотипа среди следователей составляет крайне невысокую величину.

Следователь-циклоид. Способность к планированию допроса – средняя; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – низкая; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – высокая; способность к сопереживанию в процессе общения – низкая; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – высокая; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – низкая. Предпочтительный темп допроса – быстрый.

Дополнительно: в силу склонности к систематизации информации высока вероятность самоотдачи при допросе лиц, связанных с высокоорганизованными преступными группами, практикующим жесткое разделение функций, или лиц, совершающих оригинальные, «творческие» преступления.

Следователь-застревающий. Способность к планированию допроса – высокая; способность к действиям в условиях недостатка информации – низкая; способность к установлению психологического контакта – средняя; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – низкая; способность к сопереживанию в процессе общения – средняя; способность определения лжи – высокая; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – высокая; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – высокая. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: крайне невысокая способность к переключению внимания требует концентрации только на общении, вынужденные перерывы приводят к полной потере темпа допроса; очень осторожен в негативной оценке малознакомых лиц.

54

Следователь-сензитив. Способность к планированию допроса – низкая; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – высокая; способность к ролевому поведению – высокая; способность к гибкому изменению сценария допроса – средняя; способность к сопереживанию в процессе общения – высокая; способность определения лжи – высокая; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – высокая; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: легко идет на эмоциональный контакт, начиная сопереживать допрашиваемому даже без достаточных оснований. Слабоустойчив против эмоционального воздействия.

Следователь-конформный. Способность к планированию допроса – средняя; способность к действиям в условиях недостатка информации – низкая; способность к установлению психологического контакта – средняя; способность к ролевому поведению – высокая; способность к гибкому изменению сценария допроса – средняя; способность к сопереживанию в процессе общения – высокая; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: часто поддается влиянию «текущего» допрашиваемого, на ходу перестраивая версии и теряя уверенность в уже достигнутом.

Представляется, что допрос до тех пор будет оставаться искусством, а не наукой, пока в криминалистике не будет признана значимость идеи индивидуализации тактического воздействия путем использования приемов типологии личности допрашиваемого и допрашивающего.

Рассматриваемые далее тактические приемы должны быть переосмыслены с учетом значимости элементов «личность допрашиваемого» и «личность следователя» в системе тактического приема.

55

ГЛАВА 2. СТРУКТУРА ДОПРОСА

2.1.Тактические приемы структурирования допроса

всистеме тактических приемов допроса

Для понимания места организационных тактических приемов (приемов структурирования) в системе «тактика допроса» необходимо сделать краткий экскурс в историю криминалистики.

Развитие любой науки есть реализация социального заказа общества. Именно поэтому широко известны примеры долгого непризнания результатов фундаментальных исследований в силу отсутствия социального заказа, как это случилось с открытой Д.И. Менделеевым периодической системой элементов. Одновременно с этим известно, что в истории науки время плавных исследований сменяется периодом взрывоподобного роста результативности научного поиска. Именно социальный заказ и формирует эту взрывоподобность.

Так, например, в XIX в. необходимость проведения различных исследований, связанных с выяснением особенностей психики человека, была объективно обусловлена развитием социальноэкономической сферы общества того времени. Развитие капиталистических отношений, базирующихся на широком использовании технических достижений, привело к необходимости исследования важнейшего элемента процесса товаропроизводства – человека, что диктовалось потребностями поиска способов увеличения эффективности системы «человек – машина». Таким образом, XIX в. стал временем зарождения радикально новой науки о человеке – психологии. Английский философ Г. Спенсер в 1871 г. издает труд «Основы психологии», послуживший отправной точкой для становления психологии как науки. В 1881 г. выходит первый журнал экспериментальной психологии «Философские исследования». Социальный заказ общества на исследованиечеловека был реализован.

Фрагментарные исследования личности потерпевшего от преступления в качестве самостоятельного научного направления в

56

криминологии начали оформляться в 40-е гг. ХХ в. с появлением работ Ганса фон Гентига и Бенджамина Мендельсона. Интенсивное же развитие они получили только после того, как «демократические преобразования, произошедшие в мире в середине ХХ в., повлекли расширение прав и свобод человека, что нашло свое отражение в уголовном судопроизводстве, в частности в расширении прав обвиняемого. Поэтому в механизме совершения преступле-

ния было необходимо определить роль не только преступника, но и жертвы»64.

Высказывание Дж. Гарланда о том, что развитие виктимологии – «это история постоянной переоценки идей в соответствии с меняющимися политическими условиями, изменениями на институциональном и административном уровнях, а также интеллектуальными достижениями, происходящими в смежных отраслях науки, и изменяющимися идеологическими установками практических работников»65, совершенно объективно можно распространить на любую отрасль гуманитарного научного знания.

Зная о влиянии социального заказа на развитие научного знания, мы понимаем, почему в течение нескольких тысяч лет наша цивилизация, сопровождаемая феноменом преступности, не разработала научных методов противодействия преступности – вплоть до индустриальной эпохи.

Исследования в сфере расследования преступлений насчитывают более давнюю историю, чем наука о расследовании преступлении. Причем здесь нельзя говорить о начальных, пробных попытках познания. Например:

В 1570 г. во Франции была учреждена корпорация экспертов, члены которой проводили экспертизы документов.

В 1669 г. француз Ровенно издал брошюру, посвященную исследованию документов, которая через год была признана опасной, способной стать пособием по подделке документов.

В 1814 г. во Франции выдающийся математик П.С. Лаплас в «Опытах философии теории вероятности» дает математическую

64Ахмедшина Н.В. Криминологическая виктимология. Томск : ТУСУР, 2011. С. 7.

65Цит. по: Ведерникова О.Н. Теория и практика борьбы с преступностью в Великобритании. М. : Российская криминологическая ассоциация, 2001. С. 12.

57

интерпретацию надежности свидетельских показаний, рассмотрев проблему, до конца не решенную и сегодня.

В 1823 г. в своей работе «О физиологическом исследовании органов зрения и строения кожи» чешский учёный-естество- испытатель Я. Пуркинье отмечал, что папиллярные узоры на пальцах индивидуальны для каждого человека, и выделил в их числе девять типов узоров.

Необходимость криминалистического изучения сведений, характеризующих личность преступника, находила отражение и в законодательных актах. Так, например, в истории российского уголовного процесса подтверждение этому можно найти еще в законодательстве начала XIX66 и даже XVI67 вв., а также в трудах протокриминалистов того времени68.

Примерно та же история с исследованием почерка, следов животных, психофизиологических реакций на стресс у подследственных и многим иным.

К тому же криминалистике известны случаи – в силу социального заказа – игнорирования научных исследований с достаточно высоким исследовательским приоритетом. Так, в начале XX в. эксперименты по определению достоверности свидетельских показаний производил В. Штерн. В его опытах исследовался процесс изменения показаний свидетелей в зависимости от времени, проишедшего с момента запоминания.

Проанализировав полученные данные, В. Штерн утверждал, что свидетельские показания недостоверны, поскольку забывание есть естественный механизм психики, а воспоминание – с учетом воспринятого объема информации – лишь исключение. Впоследствии В. Штерн утверждал, что память человека не является объективным отражением реальности, а выступает, скорее, как иска-

66 См., напр.: Свод законов Российской империи (законы уголовные). Т. 15, кн. 2 : О судопроизводстве по преступлениям. СПб., 1832. Ст. 905. С. 277; Учреждения для управления губерний. Устав благочиния. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987. Т. 5. Ст. 105. С. 118.

67Кошель П. История российского сыска. М. : Молодая гвардия, 2005. С. 5.

68Данный вопрос наиболее полно освещён в работе: Фоминых И.С. Становление института предварительного следствия в России в 1860–1864 годах : дис. … канд.

юрид. наук. Томск, 1998. С. 133, 146–152.

58

жение в угоду узкоэгоистическим интересам личности, ее намерениям и свойствам.

Рассматриваемый доклад вызвал активный интерес и в сообществе российских криминалистов начала прошлого века. Последователями В. Штерна в России стали профессор Петербургского университета О.Б. Гольдовский, профессора Казанского университета А.В. Завадский и А.И. Елистратов. Они самостоятельно провели серию опытов, подобных опытам В. Штерна, и сделали аналогичные выводы. О.Б. Гольдовский говорил: «Психологические основания ошибок очень различны, и вывод из сопоставления картины, воспроизведенной свидетелем, с действительностью получа-

ется очень печальный. Свидетель не дает точной копии, но лишь суррогат ее»69.

Однако, несмотря на экспериментальное подтверждение, научная общественность решила прислушаться к мнению не ученых, а практикующих адвокатов, которые, не проводя никаких исследований, критиковали полученные исследователями результаты. Так, например, совершенно ненаучную позицию в вопросе природы свидетельских показаний занимал известный российский юрист А.Ф. Кони. Однако соответствие заявлений последнего потребностям социального заказа общества, стоявшего на идеях гуманизации уголовного процесса, в очередной раз пересилило научную объективность. Естественно, А.Ф. Кони был не один. Не проводя исследований, к его точке зрения присоединились, в частности, представители Казанского университета М.А. Лазарев и В.И. Валицкий, утверждавшие, что полученные выводы не будут иметь значения для практики, что важнейшее зло при свидетельских показаниях – не непроизвольные ошибки, а сознательная ложь свидетелей70. Приведенный случай – это наглядный пример роли социального заказа общества (защиты прав и свобод) в научных исследованиях актуальности свидетельских показаний.

69Гольдовский О.Б. О психологии свидетельских показаний (доклад на заседании уголовного отделения юридического общества СПб. университета 20 марта

1904 г.) // Вестник права. 1904. № 6. С. 189.

70Практическая психология : учеб. СПб., 1997. С. 81–89.

59

Итак, выявлен парадокс – общество, нуждаясь в борьбе с преступностью, одновременно не формирует социального заказа на создание научной методики для этой борьбы. Действительно, «эта борьба (государства с преступностью), неуклонная, весьма интенсивная, на которую много тратится, ради которой много крови проливается, много жизней гибнет, много сил пропадает без пользы»71 долгое время не формировала заказа на научное знание в сфере борьбы с преступностью. Нельзя объяснить столь позднее возникновение криминалистики только научно-техническим бумом XIX в. Для разработки тактических приемов и методических начал расследования нет необходимости в высоком уровне развития теоретической базы наук о человеке, достаточно наличия полноценно обобщенной эмпирики.

Понимание этого парадокса позволит определить системообразующие аспекты социального заказа общества криминалистической науке. Несистематизированное знание о расследовании при наличии потребности в борьбе с преступностью может объясняться только существованием иных механизмов (не включающих научное познание) достаточно эффективного противодействия преступнику.

Анализ потенциала расследования вплоть до индустриальной эпохи показывает наличие только одного фактора, формирующего систему эффективного противодействия преступнику в процессе расследования. Речь идет о факторе стратификационного различия.

Период становления цивилизации характеризовался высокой общественно-политической ролью представителей аристократии. Традиционно аристократы-стражники противодействовали криминальным представителям нижестоящих сословий. «Стражники» обладали более высокой степенью развития мыслительной сферы

всилу:

1)более высокого уровня образования, формировавшего более

высокий уровень интеллектуальной продуктивности; 2) более активной социальной роли, формировавшей более вы-

сокий уровень развития коммуникативных свойств;

71 Соколов А.П. Практическое руководство для судебных следователей. Вильна : Типография И. Блюмовича, 1896. Кн. 4. С. 13.

60