Rol_gorodov

просветительский труд медалью II степени; М.С. Недодаевой – выпускницы Майкопской гимназии, награжденной (в этот же период) золотой медалью; В.С. Зеленовой – блестяще окончившей Московские женские курсы и др.

Имели место и немногочисленные исключения из подобных правил. Более 50 лет отдала народному образованию города выпускница Ставропольской Александровской женской гимназии М.П. Голева. С установлением советской власти она работала в школе №24 («куда влились главным образом учащиеся гимназии), одновременно ведя активную общественную работу, став «членом культштаба, ме-

тодическим руководителем ликбезработы, руководителем городской секции учителей начальных классов» [26, л. 16, 16 об., 17, 18].

В год 50-летия педагогической деятельности М.П. Голевой педсовет 18 средней школы, в которой она работала, вышел с ходатайством «о присвоении ей звания заслуженного народного учителя, назначении персональной пенсии и правительственной награды за 50летнюю плодотворную педагогическую работу…» [27, л. 16, 16 об., 17, 18].

Некоторые «старые» учителя и в годы советской власти продолжали работать на руководящей работе, в их числе известный на Северном Кавказе педагог Н.И. Кириченко, немало потрудившийся

«на ниве народного просвещения … в том числе в Майкопском им. Н.В. Гоголя начальном училище…» [28, с. 19].

Понимание недальновидности недоверчивого отношения к «старому» учительству пришло довольно скоро. «Беспрерывное переселе-

ние голодающего учительства с Севера» [29, л. 32] несколько сглаживало проблему нехватки учительства, однако далеко не снимало ее. Майотнароб вынужден был признать, что «старое» учительство –

«единственная, имеющаяся в нашем распоряжении культурная сила» и «ее бессмысленное третирование, … огульные обвинения…, нецелесообразное вмешательство в жизнь школы людей некомпетентных – все это окончательно забивает несчастного шкраба» [30, л. 32].

Отдельской, а потом и окружной властью в этот период принимается ряд мер экстраординарного порядка. Все учителя, где бы они ни работали, брались на учет и спешно возвращались в школы, по решению исполкома Майкопского отдела, требующего «снятия всех школьных работников со всех отделов исполкома и других учрежде-

141

ний» и передачи их отнаробу» [31, л. 23]. Подобные постановления принимались многократно. Некоторые из них:

– депеша из Майкопского отдельского исполкома в адрес ототнароба (февраль 1923 г.) под грифом «Подлежит исполнению вне всякой очереди» гласила «… Предлагается к 2-м часам дня сего 28 февраля представить следующие сведения: а) соображения о заработной плате учащих; б) о сборе руководителей для детских домов и учителей для школ» [32, л. 45];

–документ 1924 г. «Срочно. Секретно. Майототнаробу. По распоряжению председателя майотисполкома, предлагается к 10 часам утра 4-го сего января представить в президиум отисполкома сведения: политнастроение и материальное положение школьных работников… Сведения подтвердить цифровыми данными» [33, л. 1];

Принятыми городской властью мерами часть учительства была возвращена в школы, [34, л. 2], несколько увеличилась заработная плата педагогов (в 1924/25 уч. г. – 32 руб. 50 коп.), что было связано, в том числе, с принятым в 1923 г. решением уравнять «оплату труда работников просвещения … с оплатой служащих производственных органов» [35, л. 10].

В начале 20-х гг. ХХ в. в школах отсутствовали единые централизованные программы. Городская комиссия в составе В.С. Истаманова, Богуславского, Орлова, Зеленова, Писаренко, Морозова, Крутькова, Роменского, Франковской, Пастухова, Амбражевича, сформированная городским отделом народного образования, разработала весьма оптимальные программы по русскому языку, литературе, арифметике, природоведению, физике, «приспособленные» не только к изменившейся общественно-политической ситуации, но и «к местным условиям» [36, л. 1,10,30,31], что соответствовало интересам горожан.

Усилия городской власти продолжали быть нацеленными на подготовку учителей к работе в новых политических условиях. «Для более правильного проведения принципов Единой Трудовой школы в жизнь, –отмечалось в одном из документов отдела народного образо-

вания, – нужны такт и умение учителя, а все это может ему дать соответствующая культура, курсы и показательные уроки» [37, л. 57] – таковы были требования к учительству.

Большое внимание, в рассматриваемый период уделялось методической работе, которая велась в соответствии с утвержденной 28

142

октября 1925 г. инструкцией городского отдела народного образования. Главная роль в ее реализации отводилась опорным, эксперимен- тально-показательным, «опытным» школам, приобретшим позже ста-

тус «образцовых». Перед «образцовыми» школами ставились задачи накопления и распространение передового опыта учебно-

воспитательной работы», разрабатывать и распространять новаторские формы методической работы и пропагандировать педагогические знания среди населения. К 1925 г. по новым требованиям через различные методические курсы было переподготовлено 122 городских учителя [38, л. 75].

В первые послеоктябрьские годы отделом народного образования города принимались также меры по организации образования «нацменьшинств». С этой целью в 1921 г. Майотнароб ходатайство-

вал перед «исполком Конфедерации горских народов избрать своего представителя в коллегию Отнароба» [39, л. 14]. В 1924–1925 гг. «в разных школах I-й и II-й ступени г. Майкопа обучалось много черкес-

ских детей», и что их число к 1926 г. увеличится, отделом в повестку дня выдвигались вопросы подготовки учителей-черкесов. В этом направлении город тесно контактировал с Адыгейским областным отделом народного образования. Одним из первых учителей черкесского языка в Майкопе был А. Шаов, до революции обучавшийся в Каирском университете. В 1925/26 уч. г. им были составлены учебные пособия для национальной школы [40, л. 251].

Особая ответственность, «академическая» и «политическая», за подготовку «будущих красных педагогов» возлагалась на Майкопский педтехникум, история которого до последнего времени незаслуженно выпадала из исследовательского поля городских историков. Первоначально педтехникум был сформирован из учительского института и учительской семинарии, основанных соответственнов 1915 и 1916 гг. Объединившись в 1920 г. они получили название педагогических курсов, в 1921 г. стали Майкопским институтом народного образования (МИНО). Состав педагогических курсов вошел в МИНО в качестве I-го отделения, предназначенного для подготовки учителей школ I-й ступени, II-е отделение, собственно МИНО, учителей для школ II- й ступени, III отделение – дошкольных работников. В начальный период в институте работали 87 преподавателей – «врид (временно исполняющие дела. – Н.Д.) профессоров». В институте, а затем педагогическом техникуме не сразу удалось наладить оптимальный учебный процесс. Современник тех событий писал: «Лекции носили ми-

143

тинговый характер. В течение 2-часовых лекций двери аудиторий не закрывались, чрез них лилась толпа в аудитории и обратно. Такие порядки перешли потом в педтехникум, с ними трудно было бороться, т.к. они возникли в момент торжества революции на Кубани»

[41, л. 1].

В феврале 1922 г. в соответствии с положением о педагогических техникумах МИНО был преобразован в Майкопский педтехникум, который просуществовал в Майкопе до 1936 г., когда столица Адыгейской автономной области была перенесена в г. Майкоп, и между Краснодаром и Майкопом состоялся обмен некоторыми учреждениями, в том числе Адыгейским педтехникумом, который переехал в Майкоп, и Майкопским, который, будучи переведенным в Краснодар, влился в краснодарские педагогические учебные заведения. Несмотря на короткий срок пребывания в Майкопе выпускники техникума внесли немалый вклад в развитие городской культуры, народного образования и просвещения. Уже к началу 30-х гг. в техникуме сложился квалифицированный педколлектив (из 14 преподавателей

11 имели высшее образование). «При высокой квалификации большинство преподавателей проявляли …советскую ориентацию», а выпускники «заслужили среди населения, школ … значительный ав-

торитет». Майкопский отдел народного образования со своей сто-

роны оценивал «работу окончивших педтехникум как вполне удовле-

творительную». Преподаватели и учащиеся вели активную культур- но-массовую и общественно-политическую работу: обучали малограмотных и безграмотных; работали в читальнях, библиотеках, клубах и музее; руководили ячейками безбожников; осуществляли культшефство над городскими окраинами; организовывали пионерские отряды, форпосты, комсомольские ячейки, детские площадки; участвовали в кампаниях МОПРа; вели агитационную и пропагандистскую работу [42, л. 1–6].

Проведенный анализ позволяет сделать некоторые выводы. Советская власть, исходя из установок партии большевиков о сломе старой государственной машины, в первые послеоктябрьские годы направила свои усилия на разрушение сложившейся в предшествующие годы системы образования и создания новой – советской. На первом плане в новой образовательной политике стоял вопрос подготовки учителей, не только квалифицированных, но, прежде всего, лояльных к советской власти, способных активно и целенаправленно проводить ее решения в жизнь. На основе принятых в короткий исторический

144

период мер в городе были достигнуты успехи в деле подготовки педагогических кадров для школ города и области. К 30-м гг. ХХ в. была практически полностью решена проблема подготовки квалифицированных кадров для начальной и неполной средней школы, создана база для подготовки учителей восьмилетней и средней школ в последующие годы.

Вместе с тем сложные отношения (репрессии, проверки, взыскания) советской власти и учительства продолжали иметь место.

ЛИТЕРАТУРА

1.Государственный архив Краснодарского края (далее ГА КК). Ф. Р-5. Оп. 1. Д.

79.Лл. 22, 23, 25, 26.

2.Национальный архив Республики Адыгея (далее НА РА). Ф. 1. Оп. 1. Д. 491. Л.

3.НА РА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 530. Л. 90, 101.

4.НА РА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 530. Л. 90

5.НА РА. Ф. 44. Оп. 1. Св. 2. Д. 34. Л. 22.

6.НА РА. Ф. 1. Оп. 2.Д. 38. Л. 61.

7.НА РА. Ф. Р-55. Оп. 1. Д. 14. Л. 79.

8.ГА КК. Ф.Р-5. Оп. 1. Д. 314. Л. 116.

9.Государственный архив Ростовской области (далее ГА РО). Ф.7. Оп. 1. Д. 162.

Л. 29.

10.ГА РО. Ф. 7. Оп. 1. Д. 162 Л. 29.

11.Очерки истории Адыгеи. Майкоп, 1981. Т. 2. С. 38.

12.НА РА, Ф. 1. Оп. 2. Д. 40. Л. 74–74 об.

13.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 2. Л. 32.

14.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 8. Л. 10.

15.Из письма ЦК РКП(б)всем комитетам партии «О работе среди работников просвещения // ЦК КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК, М: Политиздат, 1983. Т. 2. С. 449.

16.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 2. Л. 33.

17.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 2. Л. 33.

18.НА РА. Ф. 20. Оп. 1. Д. 98. Л. 14.

19.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 30. Л. 50.

20.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 30. Л. 65-66.

21.КПСС в резолюциях… Т. 2. С. 449.

22.НА РА. Ф. Р.-55, Оп. 1. Д. 14. Л. 14.

23.НА РА. Ф. Р.-55, Оп. 1. Д. 53. Л. 75.

24.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 2. Л. 14.

25.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 2. Л. 14.

26.НА РА. Ф. Р.-511. Оп 1. Д. 17. Л. 16, 16 об., 17, 18.

27.НА РА. Ф. Р.-511. Оп 1. Д. 17. Л. 16, 16 об., 17, 18.

28.Бузаров Аз. К. «Изумруд в короне… (к 100-летию открытия Майкопского (Алексеевского) реального училища). Майкоп, 2000. С. 19.

145

29.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 12. Л. 32.

30.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д 12. Л. 32.

31.НА РА. Ф. Р.-49. Оп. 1. Д. 8. Л. 23.

32.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 11. Л. 45.

33.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 29. Л. 1.

34.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 16. Л. 2.

35.НА РА. Ф. Р.-55. Оп. 1. Д. 12. Л. 10.

36.НА РА. Ф. Р.-334. Оп. 1. Д. 15. Лл. 1, 10, 30, 31.

37.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 19. Л. 57.

38.НА РА. Ф. 334. Оп. 1. Д. 19. Л. 75.

39.НА РА. Д. Ф. 334. Оп. 1. Д. 2. Л. 14.

40.НА РА. Ф. Р-21. Оп. 1. Д. 17. Л. 70–73. Д. 54. Л. 251.

41.ГУ НА РА. Ф. Р-55, Оп. 1. Д. 40. Л. 1.

42.НА РА. Р.-55. Оп. 1. Д. 40. Л. 1–6.

146

Джабаева Т.Ч.

г. Махачкала

ГОРОДА ДЕРБЕНТ И КИЗЛЯР КАК ТОРГОВЫЕ ЦЕНТРЫ ДАГЕСТАНА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА

Аннотация: Статья посвящена исследованию роли и значения городов Дербента и Кизляра в торгово-экономическом развитии Дагестана в первой половине XIX века, привлечены фактические данные по торговому обороту городов, их связей с другими городами и селами, а также прослежена поддержка царизма в развитии торговли региона.

Ключевые слова: Дагестан, торговые отношения, торговые центры, вывоз, ввоз, рынки, Россия, Закавказье.

Abstract: The article is devoted to the study of the role and importance of the cities of Derbent and Kizlyar in the trade and economic development of Dagestan in the first half of the XIX century, factual data on the trade turnover of cities, their connections with other cities and villages, as well as support for tsarism in the development of regional trade.

Key words: Dagestan, trade relations, shopping centers, export, import, markets, Russia, Transcaucasia.

Впервой половине XIX в. в Дагестане наблюдался экономический подъем как в сельском хозяйстве, так и в промышленности. В связи с этим перед дагестанским народом открылись новые перспективы в развитии прежде всего торгово-экономических отношений с народами России и Закавказья.

В1810 г. Комитет Министров утвердил специальное положение

оразвитии торговли с горскими народами. По этому положению предусматривалось создание меновых дворов по Кавказской линии [10,

с. 91].

Торговыми пунктами в Дагестане являлись: Дербент, Тарки, Кубачи, Аксай, Эндрей-аул, Кумух, Акуша, Цудахар, Хунзах, Салты, Кадар, а также Эндери, Араканы, Чох, Анди и др. [6, с. 380] В свою очередь дагестанские горцы торговали в Тифлисе, Телави, Нухе, Шемахе, городах Северного Кавказа.

Основными предметами вывоза из Дагестана были скот и шерсть, марена и шафран, сухофрукты и орехи, сукна и бурки, ковры, сумахи, паласы, холодное оружие. Ввозили в Дагестан хлеб, рис, соль, нефть, черные и цветные металлы, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, огнестрельное оружие, а также предметы роскоши и пряности [2, ч.1, с. 231].

147

Главным торговым центром Дагестана был г. Дербент. В начале XIX в. в городе насчитывалось до 2189 домов, 15 мечетей, 450 лавок и караван-сараев, 30 шелковых фабрик, 113 мастерских, общее число населения – 10 тыс. человек [7, с. 42]. Хождение имели голландские червонцы, русские серебряные рубли, мелкие медные деньги и ассигнации, а также ширванские и кубинские абазы [11, с. 115]. Через Дербент велась торговля с нагорным Дагестаном. С гор поступали шерстяные бурки, сукна, коровье масло, мед, свежие и сушеные плоды и другие съестные припасы [6, с. 381]. К примеру: «На бурки, – писал Дубровин, – андийцы ведут свою меновую торговлю. Ежегодно съезжаются туда торговцы, которые, закупая гуртом андийские бурки, отправляют их на линию и в Тифлис, а андийцам взамен их продают красный товар, железо, оружие, соль и кукурузу» [4, с. 500].

Развитию торговых отношений горцев через Дербент с Россией способствовало принятое от 16 апреля 1802 г. русским правительством решение не препятствовать более свободному плаванию по Каспию судов не только российских, но и других стран. Принятие этого решения было продиктовано тем, что торговый флот России не был в состоянии удовлетворить все требования по перевозке товаров по Каспию.

Кроме того, торговля с Россией шла, главным образом, через Астрахань и Кизляр, который был в ту пору одним из основных торговых центров на Кавказе и административно относился к Терской области. В начале XIX в. в Кизляре насчитывалось более 100 предприятий, в том числе 2 казенных шелковых завода, 11 сафьяновых, 2 красильных, 72 виноградно-водочных, 8 кожевенных и др. [9, с. 445] Кизляр в описываемое время был крупным центром виноделия. К середине XIX века только в Кизляре имелось 11 530 250 виноградных кустов [3, с. 48].

По данным С. Броневского, в 1807 г. из Дербента и Ширвана в Кизляр было вывезено вина, риса, орехов, свежих и сушеных фруктов, меда, масла, рыбы, марены и других товаров на сумму 181564 руб., а в г. Астрахань – на сумму 1 073 390 руб. Ввезено товаров из этих городов в Дагестан и в Ширван: из Кизляра на 160 028 руб., из Астрахани на 476 212 руб. [2, ч. 2, с. 454–457]

Большое развитие в Дагестане получило мареноводство [5, с. 183]. Дагестанская марена, превосходившая по своему качеству импортную (французскую и голландскую), находила широкий сбыт в районах текстильной промышленности страны и заняла первое место

148

в экспорте [1, с. 194]. Об этом свидетельствуют данные о ее вывозе: «Марена вывозилась ежегодно по 40 тыс. руб. серебром в Кизляр и на 65 тыс. руб. в Астрахань, большею частью из Дербента и Баку» [10, с. 10–11]. В 1850 г. в Дербенте было собрано 58000 пудов марены, и для ее обработки привлекалось до 20000 горцев. Марена, являвшаяся весьма трудоемкой культурой, оказалась и высокодоходной. «Сеять марену – значит сеять золото», – говорили жители Дербента [8, с. 121].

Необходимо указать, что большой помехой в развитии торговли Дагестана была его феодальная раздробленность. Торговля была сопряжена с большими расходами, так как каждый владелец, через территорию которого надо было проехать с товаром, взимал так называемый рахтарный сбор (торговую пошлину). Например, чтобы доставить товар сухим путем из Дербента до Кизляра, надо было платить рахтарный сбор в Дербенте, Тарках и Казиюрте [11, с. 115]. Поэтому торговцы все чаще прибегали к морским перевозкам.

Занимая выгодное положение в военно-стратегическом и торго- во-экономическом значении Дербент и Кизляр являлись точками прохождения и функционирования важнейших торговых путей. Вышеприведенные данные позволяют нам с уверенностью заключить, что данные города играли ключевую роль торгово-перевалочной базы, морского порта, рынка сбыта товаров купцов многих стран, а также роль в торгово-экономической интеграции народов Дагестана. Города были связаны с торговыми путями почти со всеми районами Дагестана.

Развитию торговли мешали происходившие военные действия на значительной части Дагестана и колониальная политика царизма.

ЛИТЕРАТУРА

1.АКАК. Т. 10. - Тифлис, 1885.

2.Броневский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Ч. 1. М., 1826; Ч. 2. М., 1829.

3.Гаджиев В.Г. Роль России в истории Дагестана. М., 1965.

4.Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПБ., 1871– 1887.

5.Зубов П. Картина Кавказского края, принадлежащего к России, и сопредельных к оному земель в историческом, статистическом, финансовом и торговом отноше-

нии. Ч.2. СПБ., 1831–1835.

149

6.Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в

XVIII – нач. XIX веков. Махачкала, 1957.

7.Обзор Дагестанской области за 1908 г. Темир-Хан-Шура, 1909.

8.Рамазанов Х.Х. Мареноводство Дагестана в XIX веке // ВИЭД. Сборник научных сообщений. Вып. 2. Махачкала, 1970.

9.Ровинский А. Хозяйственное описание Астраханской области и Кавказской губер-

нии. – СПб, 1889.

10.Хашаев Х.-М.О. Занятия населения Дагестана в XIX веке. Махачкала, 1959.

11.Хашаев Х.-М.О. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961.

150