Rol_gorodov
.pdfвенных проектных учреждений в сферу самостоятельного индивидуального творчества.
Дагестанские зодчие конца ХХ – начала ХХI в., утверждая свой творческий потенциал и чувствуя себя востребованными обеспеченной частью общества, концентрировали свое внимание на строительстве индивидуальных домов, которые они решали, как автономные единицы. Они стали работать над жильем пространством двух, трехэтажных особняков, компонуя их свободно в пределах внутреннего двора. Поле их внимания локально, оно сосредоточено на парадном фасаде дома, обращенном к улице. Такой подход к проектированию часто был продиктован заказчиком, который видел свое жилище импозантным [7, с. 429].
Анализ материала показывает, что 90-е гг. истекшего столетия оказались одним из самых сложных и противоречивых периодов в экономическом и социально-культурном развитии г. Махачкалы. Несмотря на позитивные примеры и факты, существенное сокращение государственного финансирования социально-культурной сферы оказало крайне негативное влияние на материально-техническое состояние, эффективность работы городских учреждений культуры.
ЛИТЕРАТУРА
1.Абдулгамидова Н.А. Вопросы развития культуры Дагестана в период 80-90-х гг. (Статьи, выступления, интервью). Махачкала: Издательско-полиграфическое объединение «Юпитер», 1998.
2.Дагестан – 2000. Стат. сборник. Махачкала: Отпечатано в отделе оперативной полиграфии Государственного комитета Республики Дагестан по статистике, 2001. Часть 2.
3.Дагестанская правда. 1991, 15 февраля.
4.Дагестанская правда. 1993, 3 апреля.
5.Дагестанская правда. 1997, 1 марта.
6.Дагестанская правда. 1997, 3 сентября.
7.Искусство Дагестана в ХХ столетии. (Автор проекта и руководитель авторского коллектива, д.и.н. А. Дж. Магомедов). Махачкала: Издательство «Наука - Даге-
стан», 2012.
8.История Дагестана с древнейших времен до наших дней. В 2-х т. (Ответственный редактор Османов А.И.). Махачкала: Издательство «Юпитер», 2005. Т. 2.
9.Мирзабеков М.Я., Ананьева Е.С., Юнаева В.Д. Культура дагестанского города ХХ в. Махачкала: Типография АЛЕФ, 2007.
10.Образование, культура, здравоохранение и правонарушения. Стат. сборник. Махачкала: Отпечатано в отделе оперативной полиграфии Государственного комитета Республики Дагестан по статистике, 1996.
221
11.Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России с древнейших времен до наших дней. М.: «Проспект», 1999.
12.Основные итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. В 8-ми т. Махачкала: Отпечатано в отделе оперативной полиграфии Государственного комитета Республики Дагестан по статистике, 2007. Т. 8.
13.Согрин В.В. 1985 – 1995: реалии и утопии новой России//Отечественная история. 1995. №2. С. 9–13.
14.Социально-экономическое положение Республики Дагестан. 1998 год. Доклад. Махачкала: Отпечатано в отделе оперативной полиграфии Государственного комитета Республики Дагестан по статистике, 1999.
15.Социально-экономическое положение Республики Дагестан. 1999 год. Доклад. Махачкала: Отпечатано в отделе оперативной полиграфии Государственного комитета Республики Дагестан по статистике, 2000.
16.Унцукульская Х.М., Мусаева А.И. Совершенствование системы налогообложения прибыли с точки зрения стимулирования инвестиций и производства//Дагестан: экономические отношения, собственность, элиты. Махачкала, 1997. С. 86-93.
17.Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГА РД). Ф. р. -22. Оп. 70. Д. 1. Л. 10, 11.
222
Муртазаев А.О., Аллаев Н.М.
г. Махачкала
СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ДАГЕСТАНСКИЙ ГОРОД БАШЛЫ В ПОЛИТИКЕ РОССИИ В ДАГЕСТАНЕ В НАЧАЛЕ XIX В.1
Аннотация: Рассматриваются место и роль столицы Кайтагского уцмийства Башлы в политике России в Дагестане в начале XIX в., а также, военных и политических процессах, происходивших в Дагестане в контексте активизации дагестанского вектора кавказской политики России.
Ключевые слова: город, Башлы, поход, столица, политика, владетели, коалиция, Пестель, Кайтаг.
Abstract: Discusses the role and place of the capital of Kaytag uzmite of Belly in the policy of Russia in Dagestan in the early nineteenth century, as well as, military and political processes taking place in Dagestan in the context of the revitalization of the Dagestan Caucasus vector of Russian policy.
Keywords: city, Bally, campaign, capital, politics, rulers, coalition, Pestel, Kitag.
Как известно, поселение Башлы в средневековый период было известно как один из городов Дагестана наряду с такими, как Кумух, Хунзах, Ахты, Тарки, Акуша и др. Наряду с городами Маджалис и Кала-Корейш Башлы был одной из столиц Кайтагского уцмийства. Династия уцмиев была связана родственными узами с жителями Башлы и общими интересами. Башлынцы служили в коннице уцмия. В средневековом Дагестане Башлы был одним из крупных центров ремесленного и сельскохозяйственного производства. Практически все население Башлы состояло из узденов, которые были равноправными членами башлынского вольного общества. Большая часть земли считалась общей, джамаатской, и для обработки разбивалась на паи и распределялась между сельчанами.
По сведениям таких авторов XVIII в., как А.И. Лопухин, Д. Белл, Я.А. Маркович, Я. Лерх, И.А. Гильденштедт столицей уцмий-
ства было Башлы [10, с. 31], [2, с. 173], [6, с. 186, 189], [9, с. 77], [5, с. 134].
С. Броневский называет Башлы «город и место пребывания усмея», который заключает около 500 домов, большею частью камен-
1 Публикация подготовлена при финансовой поддержке РФФИ в рамках поддержанного проекта №16-31-01067 /17-ОГОН «Интеграция Дагестана с Россией. Конец XVI– первая половина XIX в.».
223
ных [5, с. 312–313]. В XIX веке начался долгий процесс вхождения Дагестана в состав России. Башлынцы участвовали и в Кавказской войне, и в восстании 1877 г. в Дагестане.
Касаясь трагической судьбы Башлы, еще Е.И. Козубский отмечал, что «28 июня 1812 г. его покорил ген.-м. Хатунцов, 23–26 октября 1818г. его осадил Пестель, 22 октября 1819 г. был взят Мадатовым, а 3 октября 1877 г. сожжен» [1, с. 62].
Действительно, с начала XIX в. Башлы не раз подвергался разорению царскими войсками.
В одних случаях эти действия происходили из-за сложившихся отношений уцмия Кайтагского с царской администрацией в Дагестане, а резиденцией уцмия в тот период был Башлы, в других – Башлынское общество, его верхушка, использовались враждовавшими между собой членами феодальной знати в борьбе за власть.
Кайтагское уцмийство было одним из наиболее значительных и влиятельных феодальных владений в Дагестане, которое начиналось в приморской низменности, охватывало предгорный и нагорный Дагестан. На севере оно граничило с Тарковским шамхальством, на юге
– с Дербентом и Табасараном, на западе – с Казикумухским ханством и Акуша-Дарго, на востоке омывалось Каспийским морем. В изучаемое время оно представляло собой крупное, по масштабам Дагестана, феодальное владение, в котором проживали различные этнические группы (кайтаги, кумыки, терекемейцы, даргинцы, горские евреи).
Башлынцы были недовольны тем, что платили податей 910 рублей серебром в год – это была большая сумма по тем временам. Более того, выставляли 60 человек, так называемых нукеров, для несения службы при окружной администрации; общество платило по 30 рублей каждому в год; выставляли арбы по мере надобности и исправляли почтовую дорогу и мосты на ней [1, с. 62].
Известно, что тот же командующий войсками в Южном Дагестане ген.-м. Хатунцов, разорив Башлы, сжег дома его жителей [1, с. 57].
Уцмий Адиль-хан, принявший верноподданническую присягу России, тем не менее, находился в натянутых отношениях с ней. Уцмий, не желая встречаться с русской администрацией, распустил слух, что еще при жизни старшего брата Али-хана принял клятву не посещать земли, находящиеся под покровительством России и много лет не отступает от этого обета, что, конечно же, мешает ему принять предложение о встрече с комендантом, но при необходимости он го-
224
тов был встретиться с русскими властями на своей территории [1, с. 50]. Однако у русской администрации на этот счет было свое мнение: уцмий скрытно помогал Шихали-хану и другим антироссийски настроенным владетелем Дагестана, давая им убежище в своем владении, – говорилось в рапорте подполковника Рябина генерал-майору Сталю от 16 мая 1818 г. [1, с. 50]
Вто же время у уцмия не складывались нормальные взаимоотношения с рядом дагестанских владетелей. Р.М. Магомедов отмечал, что «почти одновременно с подписанием Гюлистанского договора определились контуры новых двух коалиций в Дагестане: Кайтаг, шамхальство, Кюре – с одной стороны; Авария, Мехтула, Казикумух, Ширван с другой, к которой все более склонялась Акушинская феде-
рация…» [11, с. 303].
Не лучше обстояли дела и в самом Кайтаге. Адиль-хан, враждуя
сродственниками, употреблял все средства, чтобы утвердить на уцмийский престол своего старшего сына Хан-Магомеда. Чтобы упрочить позиции своего сына, Адиль-хан женил его на дочери шамхала Тарковского [1, с. 48]. С этой же целью он притеснял Амир-Гамзу и Бий-Бала, своих племянников – потенциальных претендентов на власть в уцмийстве, которые вынуждены были бежать, в поисках убежища к аварском хану – противнику уцмия. Такими же действиями он настроил против себя и башлынский джамаат [1, с. 52].
Таким образом, настроив против себя значительные силы Кайтагского общества, Адиль-хан обратился к русскому командованию с просьбой для восстановления порядка ввести небольшой отряд войск в Башлы и некоторые близлежащие деревни от Дербента, обещая за это платить казне 5000 червонцев в год и дать сына в качестве аманата в Дербент [1, с. 52].
Тем временем обстановка в Дагестане обострилась. Возведение ряда укреплений по левому берегу Сунжи и крепости Грозной в 1818 г. обеспокоило не только чеченцев. Авария, Акуша, Мехтула, Казикумух, Табасаран составили союз и готовились действовать против русских [8, с. 157].
Вэто время шамхал Тарковский сообщил генералу Ермолову, новому главнокомандующему на Кавказе, о том, что антироссийски настроенные дагестанские владетели готовят всеобщее восстание горцев и замышляют нападение на его владения. Уцмий получил от них же предложение перегородить дорогу из Кизляра в Дербент, дав ему понять, что его родные племянники, находящиеся несколько лет
225
у Аварского хана, имеют не меньше прав на престол Кайтага, чем Адиль-хан и его сын [11, с. 307].
Генерал Ермолов дал команду пребывающему в Кубе генералмайору Пестелю выступать через Дербент на р. Дарвах и наблюдать за обстановкой в Акуша и Каракайтаге. Но Пестель, не ограничившись своей пассивной ролью, занял Башлы, «чтобы наказать за принятие участия в возмущениях» [14, л. 8]. Узнав об этом, акушинцы двинулись на Башлы. К ним тут же присоединились Султан-Ахмед- хан Аварский, его брат Гасан-хан Мехтулинский, Шихали-хан с зятем Абдуллой Ерсинским. Общее количество войск достигло 20000 человек [14, с. 211]. 23 октября 1818 г. горцы начали атаки. После боя, продолжавшегося несколько дней, отряд Пестеля потерпел жестокое поражение и отступил в Дербент [7, с. 283].
Вот что сообщал Пестель в своем рапорте от 20 ноября 1818 г. генералу Ермолову о нападении на Башлы: «...Пройдя ночью через ближайшую дорогу, на рассвете показывался башлынцам, хотя предворены ожиданием, семейства скрывались в горы, но имущество всего забрать не успели в надежде защищаться; однако, предвидев то ненадежность, не решились на высоких укреплениях и выгоднейшей позиции против нас остаться и сами спаслись бегством. После чего в городе той части, которая не была разорена прежде, дома преданы огню, запасы хлеба, скрытые в ямах, истреблены, также сено и продовольствие для скота, интереснейшее им, сожжено, а остальное имеющееся в большом количестве в хуторах, по дороге нашей будет предано огню» [1, с. 57].
Как видно из рапорта Пестеля, в выступлениях башлынцев участвовали жители близлежащих даргинских аулов, в частности каракайтаги, каба-даргинцы и др. Пестель о возмездии по отношению к ним не забывал и отмечал, что эти участники также «потерпят одинаковое, как Башлы, разорение» [1, с. 57], [12, с. 134].
В 1818 г. ген.-м. А.Б. Пестель со своим войском при нападении на Башлы был окружен башлынцами. По этому поводу военный комендант Дербента подп. Бухвостов сообщал своему начальству, что «Пестель в Башлах со всех сторон окружен неприятелем, что все дороги к Дербенту заняты лезгинами» (т.е. дагестанцами. – С.Г.) и что «нет никаких способов отправить к Пестелю провиант и огнестрельные припасы» [1, с. 57]. Все же с помощью главнокомандующего на Кавказе А.П. Ермолова ему удалось, хотя с большим трудом, выбраться из этого кольца окружения и вывести свой отряд, находив-
226
шийся в Башлах [1, с. 57].Следует отметить, что, что ген.-м. Пестель забрал у башлынцев и посадил в Дербентскую тюрьму 29 человек в качестве аманатов. Это были в основном молодые люди и подростки из наиболее влиятельных семейств или должностных лиц (старшин, кадиев и др.).
Что же касается башлынских заложников, находившихся в Дербентской тюрьме, то их ждала горькая участь. Так, в своем рапорте от 23 декабря 1818 г. на имя Ермолова тот же Пестель писал: «Во исполнение предписания Вашего высокопревосходительства, из числа башлынских аманатчиков 29 человек повешены в Дербенте – 17, остальные 12 продовольствуются казенным провиантом. Покорнейше спрашиваю разрешения: угодно ли будет на сем содержании их оставить или назначить другое; также о первых: должен ли комендант доносить государю-императору, – кое о сем не упомянуто о повелении Вашего превосходительства» [16, л. 2].Следует отметить, что в одном из своих писем, написанных 16 ноября 1818 г., находясь с войском недалеко от Башлы, на временной остановке близ Бугама, т.е. Уллучая, Пестель просил Ермолова о помиловании, правда, с определенными намерениями, 12 малолетних башлынцев, оставшихся неповешенными. Он отмечал, что это «дети людей, оказавших согласие в верности, но не могших удержать общего возмущения, осмеливаюсь просить им помилования, с тем, чтобы не отдавать оных отцам, пока сии не сделали услугу, значительной и полезной правительству на-
шему» [1, с. 57].
В своем ответном предписании Пестелю по поводу тех же башлынских заложников ген. Ермолов дал следующее указание: «В разрешение рапорта ко мне Вашего превосходительства... предписываю находящимся в Дербенте 12 человекам башлынских аманатчиков производить на содержание в сутки по 5–4 копеек дербентскими деньгами... относительно же 17-ти человек башлынских аманатчиков, повешенных по моему предписанию... нет надобности доносить о сем происшествии государю-императору, так как в крае здешнем высочайше представлена мне власть казнить смертью изменников России»
[16, л. 3].
Не меньшую жестокость по отношению к башлынцам проявлял и ген.-м. князь Мадатов. В своем рапорте от 4 сентября 1819 г. на имя ген.-м. Вильяминова он лично писал, что истребил Башлы и Янгткент «огнем до основания» [1, с. 62].
Сам уцмий Адиль-хан в этом сражении на стороне дагестанской
227
коалиции не участвовал, опасаясь испортить отношения с русским командованием и тем самым расстроить свои планы передачи власти своему старшему сыну в обход сложившейся древней традиции. Однако он и не препятствовал прохождению горцев через всю свою территорию в Башлы. Такая неоднозначная позиция уцмия озлобляла русское военное командование и увеличивала их недоверие к нему. Тем не менее, уцмий все еще сохранял верноподданнические отношения к русским властям, что вызывало недовольство антироссийских сил. Об этом в одном из своих писем генералу Ермолову уцмий Адиль-хан писал: «Дагестанские заговорщики замышляют уничтожить и меня подобно шамхалу, говоря между собою, что эти две личности, находящиеся в союзе, непоколебимы в преданности к России,
– следовательно, их истребление есть одно из предстоящих нам обязанностей».
В связи с этим он просил помощи у Ермолова, а чтобы лучше противостоять угрозе «дагестанских возмутителей», просил отпустить сына Хан-Магомеда, находившегося в качестве аманата в Дер-
бенте [1, с. 50].
Тем временем весть о башлынском поражении вызвала подъем антироссийских выступлений. Слухи о поражении русских войск распространились по Дагестану и Восточному Закавказью, дойдя до Ирана [14, с. 235]. Узнав о случившемся, Ермолов немедленно выступил в приморский Дагестан, к тому же он получил сведения о многочисленных волнениях. В пути Ермолов дал команду Пестелю выступить из Дербента и соединиться с ним. Узнав о выступлении Пестеля, коалиция дагестанских владетелей попыталась преградить ему путь, укрепив Хан-Мамед-калу. В рапорте генералу Ермолову Пестель сообщал, что акушинцы и аварцы, которым помогают каракайтагцы, укрепляются в Хан-Мамед-кале, а уцмий даже пообещал содействовать им в этом деле «осторожно», чтоб это никак не повредило его сыну. Но Пестель на этот раз выбил повстанцев из Хан-Мамед-калы, сжег ее, а также с. Дели-Чобан, Берекей и Джими-кент, в которых также укрепились повстанцы, затем разорил и остатки с. Башлы. Жители, забрав свой скот и имущество, бежали [1, с. 50]. При этом уцмий Адиль-хан все же не выступил на стороне восставших, опасаясь за сына. Уцмий оказался в крайне затруднительном положении, нарастало общее недовольство как в Кайтаге, так и Дагестане. Коалиция дагестанских владетелей, выступавшая против России, пыталась перетянуть уцмия на свою сторону, но он, отказался от такого шага. Он
228
прекрасно понимал, что его открытый переход к коалиции загубит не только его сына, он и сам потеряет власть в Кайтаге. Однако он и не выступил против коалиции, как этого желали русские власти, опасаясь окончательно испортить отношения с ее участниками. Его сын, сидя под арестом, правильно оценил ситуацию. Он попытался бежать и тем развязать руки отцу, но безуспешно [14, с. 238]. Однако сторонники антирусской коалиции в Кайтаге привлекли на свою сторону Амир-Гамзу и Ибах-бека – племянников уцмия и его заклятых врагов. Генерал Мадатов, получив сведения о готовящемся выступлении в их удельных селах, в ночь с 3 на 4 сентября 1819 г. атаковал их и отряды их союзников и нанес им тяжелое поражение. Сам Ибах-бек был ранен и бежал. Однако Мадатов не стал разорять села, пленных отпустил [1, с. 61]. Одновременно с этим и уцмий Адиль-хан, опасаясь за сына (после неудавшегося побега его ожидал суд), предложил встретиться с генералом Мадатовым. Встреча произошла недалеко от Дербента. Здесь в честь уцмия был устроен пышный обед, «при громе пушек русские пили за здоровье Адиль-хана». Уцмию был возвращен его сын и вручены богатые подарки. Уцмий со своей стороны пообещал помощь в «усмирении мятежа», даже выслал часть своего отряда. Затем он быстро удалился в Верхний Кайтаг и оттуда написал Мадатову: «Я к тебе являлся только для освобождения сына, теперь возьми мои земли; жертвую ими, потому что не хочу иметь над собой старшего» [14, с. 239]. Амир-Гамза, узнав, что его дядя выступил против русских, сам же, сохраняя чувство вражды к нему, перешел на сторону его врагов и явился к Мадатову. Мадатов передал ему управление Кайтагом как старшему в роде [13, с. 273].
Уцмий Адиль-хан, узнав, что управление уцмийством передано Амир-Гамзе, вновь просит Мадатова о встрече, которая состоялась в Иран-Харабе. Ни о чем не договорившись, они разошлись. Ермолов, узнав о встрече с уцмием, потребовал от Мадатова прекратить всякие сношения с ним.
Между тем Мадатов получил сведения о том, что в Башлы сосредоточилось около трех тысяч горцев, в числе которых были каракайтагцы и каба-даргинцы, «подкрепляемые уцмием Адиль-Гиреем», а также отряд Абдулла-бека Ерсинского. 5 октября Мадатов атаковал Башлы и вынудил защитников оставить его. Уцмий Адиль-хан отвел свое войско в район с. Маджалис и, получив подкрепление от акушинцев, укрепился в местности Самси, где сосредоточилось 4- тысячное войско, но оно 22 октября также было разбито [3, с. 7]. Сам
229
Адиль-хан бежал в Акуша, где ему дали убежище. После поражения уцмия Адиль-хана жители Каракайтага, Каба-Дарго и Терекеме присягнули на верность России [1, с. 62].
26 января 1820 г. в «Обращении к каракайтагскому народу» Ермолов объявил о том, что уцмийский род лишен достоинства наследственных правителей Кайтага – отныне его правитель утверждается императором. Во всем остальном управление остается прежним. Тогда же управление Кайтагом он временно поручил Амир-Гамзе с подчинением его дербентскому коменданту. Селение Великент было назначено местопребыванием русского пристава [1, с. 62].
Уцмийство как символ государственности Кайтаг-Дарго перестало существовать. Кайтагское уцмийство, которое на протяжении многих веков являлось одним из сильных и влиятельных государственных образований Дагестана и которое играло наиболее заметную, а часто и ведущую роль во всех политических процессах Дагестана и вносившее, таким образом, свою немалую долю в сохранение целостности и политического единства Дагестана на протяжении всей его многовековой истории, было удалено с политической карты СевероВосточного Кавказа.
ЛИТЕРАТУРА
1.Акты собранные кавказской археографической комиссией. Тифлис,1875. Т. VI. Ч. I. (Далее – АКАК).
2.Белл Д. Белевы путешествия через Россию и разные Асиатские земли, а именно: Испогань, в Пекин, в Дербент и Константинополь. Ч.III. СПб., 1776.
3.Богуславский Л. История Апшеронского полка. 1700-1892. СПб., 1892. Т. I.
4.Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе.
М: Тип. С. Селивановского, 1823. Ч. 1. – 362 с. Ч. 2. – 471 с.
5.Гильденштедт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа г-на Академика... чрез Россию и по Кавказским горам в 1770, 71, 72, 73 годах.
СПб., 1809.
6.Дагестан в известиях русских и западно-европейских авторов XIII–XVIII вв. / Сост. В.Г. Гаджиев. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1992. – 301 с.
7.История царствования императора Александра I и России в его время. СПб., 1871. Т. VI. – 523 с.–140 с. прилож. с картами.
8.Козубский Е.И. История города Дербента. Темир-Хан-Шура, 1906.
9.Лерх Я. Продолжение известия о втором путешествии доктора и коллежского советника Лерха в Персию, с 1745 по 1747 год // Новые ежемесячные сочине-
ния. СПб., 1791. Ч. LXII.
10.Лопухин А.И. Журнал путешествия через Дагестан. 1718 г. // История, география и этнография Дагестана XVIII–XX вв.: Архив. материалы / Под ред. М.О. Косвена и Х.-М. Хашаева. М.: Изд-во вост. лит-ры, 1958. – 371 с.
230