3. Состояние на момент обращения

а) Психическое состояние: к нам обратился опрятно одетый, усталого вида человек, выглядевший соответственно возрасту. На первый взгляд он показался, с одной стороны, подчеркнуто рассудительным и скорее из защитных побуждений «вдумчивым», с другой стороны, проявлялась потребность в поддержке. В тера- певтической ситуации могла быть выстроена позитивная ситуация переноса, ко- торая хорошо контролировалась. Интеллект больного может быть оценен как пре- вышающий средний (IQ по результатам теста Амтхауэра: 116). Способность к кон- центрации внимания пациента (тест на концентрацию d2) также была оценена выше среднего уровня. FPI - методика показала пациента как агрессивного, нер- возного, зажатого и легко подвергающегося фрустрации. В WIPPF выявлено акцентирование вторичных способностей (справедливость, бережливость, пунк- туальность и аккуратность) при одновременной невыраженности первичных спо- собностей (время, терпение, контакты, доверие и надежда). В общем, личность пациента может быть оценена с учетом тенденции к навязчиво-депрессивной не- вротической структуре, как хорошо дифференцированная. Он хорошо способен к регрессии. Возникающие фиксации ориентированы на имевшиеся конфликт- ные ситуации. Благодаря позитивному переносу, легче удавалось усилить его веру в свой потенциал изменения и роста, а также достичь доверия к его стабильной потребности в работе.

Патологии восприятия и мышления выявлено не было. Преобладающие ме­ханизмы защиты: направление агрессивных импульсов против самого себя, отри­цание и рационализация. Возникавшее невротическое сопротивление указывало на тесную связь с контекстом актуальных конфликтных ситуаций и, таким обра­зом, способствовало лучшему вхождению в терапию.

б) Физическое состояние: 34-летний бизнесмен, хороший аппетит и в удовле- творительном общем состоянии. Рост -178 см, масса тела - 72 кг. Терапевтическое обследование в клинике и у домашнего врача патологии не обнаружило. Кожа и видимые слизистые не изменены. Зев чистый. Щитовидная железа не пальпиру- ется. Сердце: ритм правильный, тоны чистые, шумов нет. Артериальное давление: 130/70 мм рт. ст., пульс 72 уд/ мин. При аускультации легких - без патологии. Живот мягкий, ненапряженный, печень и селезенка не увеличены. Невоспаленный рубец после аппендэктомии. Конечности: движение в полном объеме. A. Dorsalis pedis с двух сторон хорошо пульсирует. Коленный рефлекс с двух сторон живой. Черепно-мозговые нервы без исследования вегетативных реакций: гипергидроз.

4. Психодинамика и содержание конфликта

а) Симптоматика: страхи, депрессия, тревожность, недостаточная концен­трация внимания, желудочные расстройства, сердечные жалобы, нарушение сна, цефалгия.

б) Возникновение жалоб: начало декабря 1989 г.

в) Психологическая констелляция до появления симптоматики: для возник- новения симптоматики главную роль играли следующие накапливавшиеся фак- торы: начало симптоматики по времени тесно связано с переходом на другую ра- боту (сентябрь 1989 г.). Новая профессиональная ситуация обусловила эмоциональное перенапря- жение, которое основывалось:

• на конкретных требованиях достижений и необходимости принятия от­ветственности,

• на сложностях взаимодействия с сотрудниками и

• на конфликтных отношениях с шефом (собственный дядя).

Последнее является также центральным аспектом актуальной конфликтной ситуации. Шеф воспринимался доминирующим и был в представлении аналоги­чен образу отца, что по своему содержанию тем же образом касалось требований достижения. Базовый конфликт был при этом следующий: излишне опекающая позиция матери не допускала открытой конфронтации отношений отца и сына, однако вместо этого делало возможной в смысле смягчения конфликта (вежли­вость) возврат к материнской защите. В результате этой констелляции появилась скрытая агрессия, прежде всего по отношению к образу отца. Произошла частич­ная интернализация отдельных аспектов образа матери, которые прежде всего за­трагивали психосоциальные нормы: «послушание», «вежливость», «усердие» и «терпение». Эти и подобные нормы стали связующими звеньями отношений мате­ри и сына. В актуальной конфликтной ситуации эта скрытая агрессия в свою оче­редь, вероятно, связана с «требовательным характером» шефа. Большое значение имеет также то, что пациент пытался освободиться от реальных отношений мать-сын, что в связи с актуальной конфликтной ситуацией (смерть отца в октябре 1989 г.) вызывало чувство вины. Потеря отца носила для больного травмирующий харак­тер. Наряду с сопутствовавшими профессиональными проблемами, нарастали со­циальная изоляция, ответственность по отношению к матери, школьные пробле­мы сына, партнерские конфликты и страх перед будущим, а также патологичес­кая реакция горя с психосоматической переработкой. Актуальная конфликтная ситуация первично представляется как проблема обособления. Причиной стали потеря отца и неудачи на работе, которые символизировали неудачи в самоутверж­дении против отца. Критическая и отвергающая позиция отца после неуспешной учебы в школе была генерализована и перенесена на общение с другими людьми. Когда в октябре 1989 г. отец умер, это чувство вины актуализировалось, и в ре­зультате амбивалентности возникла устойчивая патологическая реакция на это событие. Подчеркнутое спокойствие и деловитость, которые он сохранял после смерти отца, можно объяснить, как признак всепрощающего поведения и выра­жение дистанцированного безразличия. Решение возникшей конфликтной ситу­ации своими силами было больному не под силу.