§ 1. Динамика социальной реальности и особенности ее познания.

Любая работа требует определения основных понятий, с помощью которых будет раскрываться содержание предмета исследования. Эти основные понятия, как правило, выносятся в название. Для нас такими основными категориями будут "дефиниция" (определение), "дескрипция" (описание), "истинность", "социальное", "познание", "критерий". Они требуют, хотя бы краткого предварительного уточнения их основных значений.

Дефиниция (definitio - определение) – это логическая операция, раскрывающая содержание понятия. Наше исследование не посвящено формальной логике и не преследует цель изучить процедуры определения (Df) понятий как специальных форм мыслей. Нас интересует специфика соотношения дефиниций и дескрипций в социальном познании. Поэтому интерес к дефиниции и дескрипции в формально-логическом плане носит инструментальный характер.

Дефиниендум (Dfd) – понятие, содержание которого требуется раскрыть; дефиниенс (Dfn) – понятие, с помощью которого раскрывается содержание определяемого понятия.

Дефиниции бывают номинальные и реальные, явные и неявные. В интересующем нас плане номинальные определения означают введение нового термина вместо описания какого-либо события или объекта Например, "термин "социальный" означает относящийся к обществу, социуму, коллективу людей". Реальные определения раскрывают признаки события или объекта. Например, "социум – определенным образом организованная совокупность людей". Отличие между этими определениями ясно: в первом случае объясняется значение термина, во втором – раскрываются признаки предмета.

Явное определение раскрывает существенные признаки предмета через родовое и видовое отличие или выяснение его происхождения (генезиса). К неявным Df относятся определения через отношение предмета к своей противоположности или по контексту, или остенсивное (от латинского слова ostendo – "показываю").

Дефиниции не должны быть слишком широкими или слишком узкими, не должны заключать в себе круги (такие определения называются "тавтологиями"), они должны быть ясными и не должны быть отрицательными.

Дескрипция (от лат. descriptio - описание) состоит в том, чтобы максимально корректно и всесторонне указать признаки события или предмета. В формальной логике многие авторы относят описание (Dsp) к приемам, заменяющим определение наряду с характеристикой и сравнением¹⁵. Такая трактовка не лишена оснований, но необходимо оговорить целый ряд обстоятельств, которым в нашей работе в дальнейшем будет уделено самое пристальное внимание.

Термин "истинный" мы будем применять как характеристику материальных и духовных объектов. Понятие "истина" для нас является общефилософской категорией¹⁶, применяемой как к вещам (онтологическая истина), так и знаниям (гносеологическая истина)¹⁷. Истинность означает соответствие реального идеальному, производного своему основанию: вещи – своей природе (сущности), понятия – предмету¹⁸.

"Социальное" в нашем тексте будет означать приобщенность к каким-либо аспектам жизни людей или разных групп людей.

И, наконец, "познание" мы трактуем как духовное освоение мира через практическую деятельность.

Таковы самые общие характеристики понятий, вынесенных в название работы, специфику роли которых в социальном познании нам и предстоит выяснить.

Прежде чем перейти непосредственно к теме, рассмотрим возможность "чисто научного" социального познания и практики.

Вопрос о социальном познании, способном адекватно объяснять процессы, происходящие в обществе, и, что самое главное, способном прогнозировать тенденции развития, сегодня чрезвычайно актуален. Современная действительность болезненно демонстрирует следствия безграмотного реформирования общественной жизни: нужные законы вовремя не принимаются, принятые – не выполняются, решения не соответствуют насущным потребностям, желаемое не соответствует возможностям. Необходимость строгих социальных знаний определяется еще и чрезвычайной быстротой происходящих изменений. Ускоряющееся развитие затрудняет получение компетентных экспертных оценок ситуаций и предвидение их последствий.

В связи с этим возникает огромный массив мировоззренческих, теоретико-методологических, аксеологических и других вопросов, некоторые из которых вынесены в название работы и стали предметом данного исследования. Проблема истинности определений и описаний в социальном познании непосредственно связана с проблемой возможности научного обеспечения социальной жизни и процессов реформирования всех его сторон¹⁹.

Для того, чтобы понять частные тенденции развития отдельного общества, необходим общепланетарный культурный фон, для выяснения которого нам придется совершить краткий экскурс в историю нескольких последних столетий.

Новое время вместе с наукой, техникой, индустриально-промышленной культурой привнесло в жизнь и свою парадигму места человека в этом мире. Декарт одним из первых расколол мир на субъекта и объекта, противостоящих друг другу и противоборствующих. Рассмотрение природы как мастерской, где человек-мастер изготовляет предметы удовлетворения своих растущих потребностей, дало массу позитивных результатов. Ум человека, опирающийся на накапливаемые знания, доказал истинность слов Ф.Бэкона, что "знания – сила". Однако абсолютизация рационального начала в человеке не оправдало надежд ни просветителей, ни других адептов науки. Построить "по уму" безупречное во всех человеческих отношениях общество не удалось до сих пор. Более того, сциентистский, технократический подход поставил человечество на грань трагический катастрофы. Термоядерный, экологический и другие тупики стали осязаемыми реальностями. Преувеличенные надежды на науку вообще и на науку об обществе, можно сказать, не оправдались. Сциентизм (от лат.scientia – знание, наука), который можно рассматривать как особый вид утопизма, рационалистического утопизма, выражается в непомерных притязаниях все понимать и переустраивать на основе научного подхода и научных знаний. Такая абсолютизация научного подхода и научных знаний, какими бы они не были полезными и эффективными, является абстрактной и однобокой. За скобками общественной практики и познания оказываются целый ряд до- и вненаучных форм освоения мира, например, обыденный опыт, интуиция, формы художественного познания и преобразования мира, здравый смысл, религиозное миропонимание и мироощущение и многое другое. Применительно к социальному познанию это означает, что субъект социальной практики принимает решения исключительно рационально: на основе достоверной и исчерпывающей по объему информации, касающейся как предпосылок этого решения, так и его последствий. Отметим, что такое невозможно реально, ибо человек не есть думающая машина, его мысли неразрывно связаны с чувствами, эмоциями, разными формами оценок (не всегда рациональных: среди них могут быть, скажем, эстетические, которые до конца никогда не рационализируются). Принимая любое продуманное решение, человек всегда подкрепляет это решение еще и чувством уверенности, правоты, веры, надежды и т.д.

Есть еще целый ряд принципиальных возражений против рационалистического утопизма, корни которого уходят в глубокое прошлое: к Сократу, который считал, что мудрость - основа истинности всех качеств человека и общественных добродетелей²⁰. Эти же представления лежали в основе социальных концепций деятелей Просвещения, в том числе и русских (Новикова, Радищева). На этом же пути строил свои концепции К.Маркс.

Почему же стремление "чисто научно" строить общественные отношения наталкиваются на непреодолимые препятствия, превращающие эти благие намерения в утопию?

Первая причина – это фактор времени. Деятельность социального субъекта всегда детерминирована фактором времени: принятие решение и выполнение той или иной социальной деятельности не терпит отлагательств. Надо делать именно тогда, когда этого требует время, потом уже будут другие обстоятельства, другие условия, при которых это действие может быть бесполезным или даже вредным. Субъект социальной деятельности находится всегда во временном цейтноте: его подталкивают оппоненты, конкуренты, логика самого социального процесса, в который он погружен. Социальному субъекту не дана льгота на долгие размышления и время на принятие решения. Надо все успевать делать вовремя.

Вторая причина - в характере самой действительности, в которой находится социальный субъект. Общественные процессы отличаются бесконечной сложностью, необозримым множеством граней, которые то неожиданно реализуются, то также неожиданно в результате активности других субъектов общественной деятельности исчезают. Для получения "точных информационных данных" практически нет времени, информация успевает устаревать уже в ходе ее собирания, даже именно потому. Получение исчерпывающей информации о социальном объекте является недостижимым идеалом, превращаясь в бесконечный процесс. Получается: в намерениях – принимать решения и действовать на основе достоверных научных данных, а в реальности – импровизированные и интуитивные решения без надежного информационного обеспечения.

Третья причина - в тех принципиальных социальных изменениях, которые ныне определяют положение индивида в обществе. Если раньше место человека в структуре общества "доставалась ему по наследству", то теперь каждое поколение как бы заново вынуждено определяться со своим социальным статусом в обществе. Другими словами, сегодня социальное положение каждого – для него одна из самых актуальных, болезненных и безотлагательных проблем. С позиции философии здесь можно говорить о том, что традиционные общества определяли место каждого человека по динамическим законам, т.е. однозначно и достоверно, современное общество определяет место человека по статистическим закономерностям, т.е. вероятностно и с значительной долей неопределенности. Судьба человека стала рискованной. Риск этот связан, как ни странно это может показаться, с одной из самых высших гуманистических ценностей – свободой. Если сравнивать положение человека в традиционном обществе и современном, то с точки зрения прогнозируемости завтрашних событий человек традиционного общества находился в более комфортных условиях. Его прогнозы строились на стабильных общественных отношениях и могли быть более строгими и точными. Ускоряющееся развитие общества привело к тому, что сегодня возросла неопределенность будущего. Выждав, можно оказаться в выигрыше, но можно и проиграть совсем, значительно ухудшив ситуацию. Поэтому вместо основательных, солидных, основанных на более или менее достоверных данных, современные субъекты социальной деятельности склонны принимать скорые решения, основанные на интуиции, исторических аналогиях, на слухах или надеясь "на авось". Категория "неопределенности" взаимосвязана с категорией "вероятности" по закону обратной пропорции: чем выше неопределенность, тем ниже вероятность; чем больше вероятность, тем меньше неопределенность. В кризисные периоды развития общества, когда неопределенность максимальная, вероятность принятия рационально обоснованных решений становиться минимальной. Долгосрочные прогнозы становятся практически равными нулю. Если этот теоретический вывод перевести на язык текущей практики, то надо говорить о том, что в современном российском обществе мера рационального социального решения обратно пропорциональна степени его актуальности, срочности, общественной затребованности. Чем больше обществу нужны те или иные решения, тем более скороспелыми и необоснованными научно они будут. Этот вывод не нуждается даже в обосновании. Иллюстрацией ему могут служить большинство нормативных документов, принятых в девяностые годы.

Сказанное выше помогает понять, почему на смену строгих дефиниций в последние годы чаще приходит приблизительное описание, познаваемой социальной действительности. Скорые решения не тратят время на тщательный сбор материала, его переработки, профессионального исследования, экспертных оценок, выбора альтернатив и т.д. Социальные решения принимаются на основе быстрого поверхностного описания события или ситуации до того, как они изменятся, чтобы принять решения и успеть на них прореагировать. В такой ситуации, понятно, необходима теоретическая разработка средств, способов, видов описания как основного теоретико-логического метода сбора "исчерпывающей информации" для принятия социальным субъектом тех или иных решений в сфере практической деятельности. Также необходима новая ревизия характера взаимоотношений между разными видами дефиниции и дескрипции.

Четвертая причина, ставящая под сомнение возможность принятия чисто рациональных решений в области социальной деятельности, скрывается в области социокультурных отношений. Ускоряющееся развитие общества привело, как мы уже говорили, к потере наследственно определяемого места человека в обществе. Социальные группы – классы, слои, страты – по составу стали очень динамичными. Мозаичность социальной структуры привела к тому, что каждая группа заинтересованно скрывает свои истинные намерения, желания, цели. Это понятно. В общественной ситуации, когда активность других не оставляет времени для точной оценки происходящих событий, каждый заинтересован в том, чтобы конкуренты, оппоненты и просто другие не могли точно раньше времени "вычислить" твои цели, решения и действия. Такая позиция социальных групп и отдельных людей создает еще одну трудность для получения достоверной информации о состоянии общества для успешного прогнозирования будущего. В связи с этим необходимо отметить диалектику происходящих событий в том плане, что, с одной стороны, всеобщая грамотность, доступность научной информации и научных методик, развитие сети аудио- и видеоинформации делает общество прозрачным. Профессиональные тайны врачей, политиков, деятелей искусства и т.д. просматриваются легко всеми, кто того желает. "Паноптикум" становится со стороны технических средств возможным. Но в социуме ни одна тенденция не бывает прямолинейной и однозначной: на любую тенденцию возникает ее противоположность. Так и в современном обществе: возможность оперативно собрать информацию наталкивается на ситуацию сознательного ее утаивания с помощью всякого рода паролей, искусственных знаковых систем, метаязыков, доступных только посвященным. Тенденция прозрачности общества наталкивается на обратную тенденцию - не допустить всеобщей просматриваемости всех и всего всеми, то есть на сознательную "затемняемость" происходящего. Диалектика еще в том, что и та и другая тенденция логически вытекают из высшей ценности общества – наличия свободы: я свободен знать все и я свободен скрывать все. Наличие таких тенденций опять-таки вынуждает современного социального субъекта часто руководствоваться не точными дефинициями, а приблизительными описаниями социальных процессов. Мы оставляем в стороны вопрос о наличии таких интересов и целей у социальных групп и отдельных людей, которые противоречат или моральным, или правовым нормам общества, т.е. являются в этом отношении не легитимными, в силу чего тщательно скрываются.

Пятая причина того, что в современном обществе невозможен чисто научный подход к решению социальных вопросов, кроется в наличии мифологизированного сознания общества. На эту тему написано множество работ, поэтому нет необходимости специального анализа и доказательства. Достаточно напомнить о таких мифах, как "всеобщие интересы", выражаемые якобы некоторыми партиями и отдельными депутатами, или о "всемирно-исторических миссиях" того или иного класса. Решения, принятые на основе таких мифов, будут далеки от рационально достоверных основ. К ряду таких мифов относится и рассматриваемая утопия чисто научного переустройства общества.

Общие выводы этого параграфа очевидны.

Во-первых, идеал Сократа, просветителей и современных адептов сциентизма – создать общество, в котором все (и познание, и практика) делалось бы только на научной основе, является утопией.

Во-вторых, в современном обществе, где царит всеобщая динамика и неопределенность, где решения принимаются зачастую на основе описательных представлений и интуитивно, где получение достоверной информации требует времени, которого у субъекта социального познания и деятельности нет в силу объективных и субъективных причин, необходима разработка новых синтетических методик, которые приближали бы результаты описательного познания к логически достоверным знаниям, характерным при строгой дефиниции.