Глава 8. Феминизм третьей волны

В середине девяностых молодое поколение женщин, интересующееся значением феминизма, издало ряд ненаучных публикаций по этому вопросу. Собранные в антологиях «Послушайте: голоса следующего поколения феминисток», «Быть реальной: говорить правду и менять облик феминизма», «Манифеста: молодые женщины, феминизм и будущее», эти тексты говорят о личном видении феминизма и пытаются донести его идеи до массовой аудитории. Эти тексты говорят о появлении новой «третьей волны» феминизма: авторы стремятся обновить его и отграничить себя от предыдущей второй волны. Термин «третья волна» появился в статья Ребекки Уолкер в 1995 году. Уолкер призывала молодых женщин присоединиться к своим матерям (второй волне) и избрать для себя феминизм.

Главными темами всех этих статей были выявление особенностей и сторонников новой волны феминизма. Для Дженнифер Баумгарднер и Эмми Ричардс, например, третья волна состоит из «женщин, рожденных на подъеме женского освободительного движения семидесятых»²⁷⁶, а для Лэсли Хэйвуд и Джэнифер Дрэйк это поколение «чье рождение пришлось напериод между 1963 и 1974»²⁷⁷. Менее точное определение дает Рори Диккер и Элисон Пьепмэйр: «мы хотим представить проблемное и простое понимание того, что такое третья волна»²⁷⁸.

Используя метафору «волн», это движение вписывает себя в историческое развитие феминизма: первая волна и суфражистки в 20-х, вторая волна в 60-х и наконец, третья волна в 1990-х. Это говорит о преемственности идей и принципов предыдущих стадий развития феминизма. Используя термины своих предшественниц, третья волна опирается на плечи предыдущих форм женского движения, и в этом смысле, выступает против моратория массовой культуры на феминизм и феминисток.

Несмотря на свою крепкую взаимосвязь со второй волной, третья волна значительно от нее отличается. Гиллис и Манфорд категорически утверждают, что «мы больше не живем в период второй волны феминизма» и сейчас мы должны создать феминизм, «не ассоциирующийся с жертвенным феминизмом, феминизм, не «уродующий себя … простыми стереотипами и идеологизированностью»²⁷⁹. Ориентация третьей волны на феминизм отличается, в том числе и потому, что ее приверженцы выросли в среде эмансипации.

Активисты третьей волны настаивают на том, что феминизм не может базироваться на «анахронической замкнутости» и сепаратизме, а должен принять «политику неопределенности», которая принимает толерантность, разнообразие и различия»²⁸⁰. Как объясняют Баумгарднер и Ричардс «большинство молодых женщин не собирается вместе, чтобы поговорить о феминизме с большой буквы Ф. Мы не используем такие термины как «политика домохозяек» или «гендерный разрыв», так как мы просто описываем наши жизни и ожидания»²⁸¹. Третья волна стремится «сделать вещи сложнее, используя критику второй волны как центральную связующую нить, подчеркивает, что желания и удовольствия используются, чтобы оживить активистскую работу»²⁸². Согласно программе третьей волны, «не существует одного правильного способа существования: ни роли, ни модели» -напротив, «противоположности … характеризуют желания и стратегии феминисток третьей волны», которым «сложно сформулировать и воспринять теории, различающиеся в соответствии с расой и гендером и другими критериями»²⁸³. Субъект третьей волны всегда процессуален и собирает в себе различные позиции, «он вбирает в себя больше, нежели отрицает, больше открывает, нежели определяет, ищет больше, чем достигает»²⁸⁴. Таким образом, постфеминизм пытается создать пространство для «различий и конфликтов не только между людьми, но и внутри человека, и выяснить, как динамично использовать эти различия»²⁸⁵.

«Третья волна – становящаяся политическая идеология, которая описывает себя как постидентичное движение, вовлеченное в борьбу постмодернизма с универсальным субъектом»²⁸⁶. Как предполагает в своем интервью под названием «Это только кажется, что феминизм умер, но он меняется» Ребекка Уолкер: «следующая стадия эволюции феминизма будет придерживаться политики неопределенности, а не идентичности»²⁸⁷.

Третья волна обращается к опыту обладания фрагментированным и конфликтным я, которое не составляет плавное и логически структурированное целое. В этом смысле феминизм третьей волны «не обладает иллюзией эгалитарного общества или полностью реализованной индивидуальности, работает с разделением существующих идентичностей и институтов», создавая новое теоретическое/ практическое пространство, «усложняющее, а не определяющее женскую идентичность»²⁸⁸. Одновременно третья волна призывает к политическому действию, утверждая, что «освобождение от политики идентичности не означает политическую апатию», а скорее «говорит о понимании сложности и противоречивости мира, который мы унаследовали»²⁸⁹. Теоретики третьей волны считают антиэссенциализм и политическое воздействие обязательными элементами движения. Движение считает себя «политической структурой и критической практикой», развивающейся на основе противоречий, связанных с постмодернистским пониманием категории идентичности»²⁹⁰.

Стремясь быть теоретически сильным движением, третья волна также располагает себя в рамках массовой культуры и видит ключ к политической борьбе во взаимоотношениях с ней. Это значительное отличие третьей волны от второй. Хейвуд и Дрэйк пишут, что «мы дети поп культуры, нам хочется получать удовольствие от критического анализа»²⁹¹. Многие сторонницы третьей волны связаны с формами массовой культуры – телевидением, музыкой, компьютерными играми, фильмами и литературой. Это связано с более широким пониманием того, что такое феминизм в контексте современной эпохи. Третья волна концентрируется на преобладании медиа образов сильных женщин, чтобы потребительская культура могла стать местом обретения силы.

Одна из самых известных икон третьей волны – Кортни Лав, вокалистка группы Hole, принадлежащей к движению Riot Grrrl и вдова Курта Кобейна. Для Хэйвуд и Дрэйк она персонифицирует третью волну и ее политику разнообразия: «Она сочетает в себе индивидуализм, задиристость и власть звезды … и критику культа красоты и мужского доминирования… Гламурная и гранжевая, девочка и мальчик, заботливая и эгоистичная, целостная и противоречивая, ответственная и мятежная, Лав преодолевает непримиримость индивидуальности и женственности в доминирующей культуре, сочетая культурную критику предыдущего поколения с протестом против него» ²⁹².

Большинство сторонниц третьей волны противопоставляют себя доминированию постфеминизма. Пионеры постфеминизма Ребекка Уолкер и Шэнон Лисс провозглашают: «Мы не постфеминистские феминистки. Мы третья волна!»²⁹³. Смыслом этого заявления является связь феминисток третьей волны с их матерями из второй волны и противопоставление постфеминистским сестрам, которые, предположительно, отказываются от стратегий предыдущего поколения феминисток. Таким образом вторая и третья волна совместно выступают против чрезмерно массового и ретроградного постфеминизма, зависимого от потребительского общества и массовых СМИ.

Наиболее ярким примером этому является противопоставление группы Spice Girls и движения Riot Grrrl. Некоторые исследователи настаивают на том, что «злобное восстание» Riot Grrrl против патриархальных структур музыкальной сцены противостоит дружественной СМИ «абсурдности» Женской Силы, которая сводится «к очень убедительной извращенной форме преобладающей патриархальной культуры»²⁹⁴. Тогда как Женская Сила является в лучшем случае «рекламной забавой», движение Riot Grrrl, которые «видят ключевые точке в борьбе в продуктах производстве культуры и сексуальной политики»²⁹⁵, можно поместить в ряд радикальной и активистской истории феминизма. В конце концов, как настаивают эти критики, феминизм третьей волны следует воспринимать как зарождающуюся политическую идеологию и «форму феминистской активности», тогда как постфеминизм «отменяет все попытки изменения как на уровне теории, так и на уровне практики»²⁹⁶.

Но подобные взгляд не берет в расчет сходства третьей волны и постфеминизма, и не принимает политизированные трактовки последнего. Конечно же, между ними существует ряд важных различий, особенно на уровне политики и корней, но существуют также и важные сходства, например, и третья волна и постфеминизм пытаются преодолеть антимассовую и антиженственную пропаганду второй волны. Сара Бэннет-Вайзер утверждает, что у постфеминизма другая политическая динамика нежели у третьей волны, так как последняя определяет себя как вид феминистской политики, вписывающийся в историческую траекторию предыдущих волн феминизма. Постфеминизм, с другой стороны, не является политическим движением, а его происхождение гораздо более сложное, зародившись в массовой культуре, его можно понимать как «массовую теорию», тогда как третья волна феминизма является «более научной категорией» и способом самоидентификации. Для постфеминизма также не является значимым, воспринимают ли его как продолжение феминистской политики.

Но эта индифферентная позиция не подразумевает аполитичность постфеминизма. В действительности третья волна преследует те же самые цели, что и постфеминизм, в основном связанные с массовой культурой и потребительским обществом. Таким образом и третья волна, и феминизм занимают общую почву между потреблением и критикой, интересуются женственными/ сексуальными и индивидуальными формами активности.