3.2. Реза шах Пехлеви как политик и правитель

Реза шах был человеком малообразованным и ограниченным,

вследствие чего многие политические проблемы он пытался

решать лишь посредством грубого насилия, как, впрочем, и его

многие предшественники. Таким путем он вновь «собрал» иранские

земли после почти полного распада государства Каджаров.

Но такими же средствами он расправился с демократическими

течениями. Более того, меджлис, который явился одним из наиболее

значительных достижений конституционной революции

1905-1911 гг., шах превратил, как говорили сами иранцы, в чисто

«церемониальное» («ташрифати») учреждение. Его депутаты были

лишены права выступать с какой-либо инициативой.

Именно половинчатость многих политических, экономических

и иных мероприятий, осуществленных в эпоху правления

Реза шаха, стала причиной неоднозначной характеристики его

исторического образа в советской историографии. В течение

многих лет в советской исторической литературе шли острые

дискуссии относительно переворота 1921 г., а также сущности и

характера шахской власти. Мнения по этим вопросам сильно расходились.

Давать объективную обобщенную историческую оценку

шахскому Ирану советским авторам сильно мешало их стремление

сочетать подобную оценку с текущим политическим курсом

CCСР в отношении монархии Пехлеви.

Следует учесть, что с годами диктатура Реза шаха приобретала

все более реакционные черты, что сопровождалось усилением

его маниакальных претензий на преемственность его власти

доисламским династиям Ахеменидов и Сасанидов. В то же время

в начале своей политической карьеры он уделял большое внимание

сотрудничеству с различными политическими группировками,

заигрывая порою даже с деятелями, известными своими леводемократическими

позициями.

В период выборов в меджлис V созыва (1923 г.), когда вновь

образованные партии выступали со своими программами относительно

будущего общественно-политического развития Ирана,

Реза хан сошелся с лидерами и сторонниками правонационалистической

реформаторской партии «Таджаддод» («Обновление»).

Все они были деятелями, вышедшими на политическую арену во

время конституционной революции. Большинство этих людей являлись

выходцами из состоятельных слоев, получившие высшее

образование в европейских странах. Некоторые из них имели

близкие отношения с каджарским двором и контакты с правительствами

иностранных держав.

Политические устремления лидеров «Таджаддода», нашедшие

свое выражение в публицистических выступлениях и программных

заявлениях, по своему содержанию и характеру были

неоднозначными. Некоторые из них, например, идея о необходимости

создания регулярных войск, развитие светской судебной

системы, введение прогрессивной налоговой системы, развитие

национального капитала и промышленного строительства, расширение

светской системы образования, отделение религии от

политики, отмена капитуляционного режима, создание национального

банка и другие, в принципе, соответствовали интересам

дальнейшего развития иранского общества [22].

В то же время лидеры и сторонники «Таджаддода» вели

пропаганду тезиса о возрождении величия древнего Ирана, в этих

целях призывая к упрочению основ монархии и персификации

всех иранцед. Они активно поддерживали законодательные акты,

направленные на упрочение позиций крупных частных собственников

и помещиков, а позже также начатую Реза шахом борьбу

против леводемократических сил и карательных походов против

племен. При этом некоторые из лидеров, ссылаясь на пример

Муссолини, содействовав в Иране личной диктатуры

шаха. Другие - призывали народ к освобождению от оков

суеверия и влияния реакционного духовенства [23].

Многие из программных предложений «обновленцев» легли

в основу проводимого Реза шахом политического курса. Особенно

ему по душе оказалась идея о сильной власти. Став главой

новой династии, он не упустил шанса, позволившего ему стать

полноправным диктатором. Он уже не нуждался ни в поддержке

партий, ни членов меджлиса. Некоторые из тех, кто помогал прокладывать

Реза хану дорогу к личной диктатуре, впоследствии

стали ее жертвами.

В 20-х и особенно в 30-х годах в экономическом и общественно-

политическом развитии Ирана наблюдались явные позитивные

перемены. В эти годы был осуществлен переход на светскую

систему просвещения, проведены буржуазные реформы в

области судопроизводства - приняты гражданский кодекс и коммерческий

закон, организованы на буржуазных началах государ

ственные финансы и стабилизировано денежное обращение.

Были предприняты некоторые шаги для улучшения социального

положения иранской женщины. В 1933 состоялось открытие

Тегеранского университета. В 1928 г. был учрежден Национальный

банк Ирана, который с 1932 г. стал выполнять функции центрального

государственного эмиссионного банка. Шахиншахский

банк был лишен права выпускать банкноты. С 1931 г. правящая

верхушка приступила к созданию государственного сектора в

промышленности, что было одним из основных проявлений политики

госкапитализма, осуществлявшейся в Иране со второй половины

20-х годов. В 1927 г. началось строительство трансиранской

железной дороги (от Персидского залива до побережья Каспийского

моря) протяженностью 1394 км. В конце 1927 г. был

ликвидирован режим капитуляций и принят закон об автономном

таможенном тарифе, имевшем для Ирана важное позитивное

значение.

Как справедливо замечает видный исследователь Ирана

В. Флоор, обычно авторы, давая общую оценку периоду правления

Реза шаха часто склонны выявлять и подчеркивать его отрицательные

черты [24]. Слов нет, в социальном и политическом планах

это было тяжелое время для большинства иранцев. Но в то же

время, было бы несправедливо считать «реакционной» сущность

проводимой в этот период экономической политики [25]. И в

исследованиях зарубежных авторов (В. Флоора, Ш. Иззави, А. Банани,

К. Грюнвальда, Дж. О. Роналла) и советских, прежде всего

З.З. Абдуллаева, и ряда других - 1925-1941 гг. рассматриваются

как новая фаза в социально-экономическом развитии Ирана. Действительно,

в эти годы удалось построить без иностранного займа

трансиранскую железную дорогу, на которую было потрачено

50 млн! ф. ст. Эта дорога оказала огромное позитивное воздействие

на развитие торговли, сельскохозяйственного и промышленного

производства. В течение 1930-1941 гг. в строительство промышленных

предприятий был вложен капитал, составлявший 260

млн. долларов. В 1928 г. по всей стране электричество имелось

только в пяти городах - Тегеране, Бушире, Тебризе, Реште и Энзели.

К 1931 г. были запущены еще 19 новых электростанций.

Основанный в 1925 г. Национальный банк, посредством предоставления

займов и выдачи кредитов частному сектору, оказал заметное

содействие в строительстве промышленных предприятий.

К главным из них, большинство которых приступили к деятельности

в 30-х годах, относились сахарные и цементные заводы,

текстильные фабрики по производству хлопчатобумажных и шерстяных

материалов, спичечные, кожевенно-дубильные фабрики.

При этом следует учесть, что в 30-е годы более 50% иранского

импорта составляли сахар, текстиль, чай и цемент. Наиболее значительной

отраслью в стране была текстильная. Между 1931 г. и

1938 г. в стране государственным и частным капиталом были

воздвигнуты не менее 29 крупных текстильных фабрик. С 1931 г.

по 1940 г. численность промышленных компаний возросла с 38

до 460. В 1938 г. между представителями иранского правительства

и германским консорциумом «Крупп» было достигнуто

соглашение о строительстве в районе Кереджа двух доменных

печей с ежедневным производством 150 т чугуна. В 1941 г. от 10

до 20% ВНП страны формировалось в промышленном секторе.

В 1940 г. из 4,9 млн. самодеятельного населения 3,75 млн. были

заняты в области сельского хозяйства, а 1,2 млн. человек -в

промышленности [26].

В целом в течение 30-х годов в Иране были заложены основы

частного и государственного секторов современной иранской

промышленности. Заметные сдвиги наблюдались и в области

сельскохозяйственного производства. Реза шах намеревался добиваться

дальнейшего упрочения позиций Ирана в регионе.

С этой целью он стремился урегулировать конфликт с АПНК и

обрести контроль над территориями, принадлежавшими в прошлом

иранскому государству.

В начале 30-х годов Иран официально поднял вопрос об

«исконных» иранских территориях в зоне Персидского залива.

В нотах от 19 и 22 сентября 1932 г. иранское правительство заявило,

что оно не признает британского протектората над Бахрейнскими

островами и требует полной эвакуации английских

войск из Хенджана. Одновременно Иран выдвинул территориальные

притязания на о-ва Малый и Большой Томб, а также на о-в

Абу-Муса. Хотя под давлением Великобритании Иран 25 апреля

1929 г. признал Ирак, вопрос о южных границах между этими

странами к началу 30-х годов приобрел конфликтный характер.

Роль Великобритании в зарождении и развитии ирано-турецкого

пограничного конфликта в районе реки Шатт-эль-Араб (до 1915 г.)

обстоятельно рассматривается в книге Фируза Мансури [27].

Опубликованные иракским ученым Мустафой Абд аль-Кадером

Наджджаром, а также рядом иранских и иракских авторов документальные

архивные материалы свидетельствуют о том, что, желая

как можно дольше сохранить свою экономическую автономию,

руководство АПНК и английские власти фактически препятствовали

урегулированию ирано-иракского пограничного спора,

намереваясь воспользоваться их неразрешенностью для оказания

давления на иранское правительство [28]. По «настоянию»

правительства Ирака Англия принимала в 1932 г. непосредственное

участие в ирано-иракских переговорах по пограничным вопросам.

Однако представители Великобритании мало содействовали

успешному ходу переговоров. Незадолго до своего смещения

Теймурташ даже обвинил Англию в их преднамеренном затягивании.

Эти переговоры были завершены лишь в июле 1937 г.,

когда в Тегеране был подписан ирано-иракский договор по пограничным

вопросам. Иранская сторона, однако, не была удовлетворена

его условиями, особенно пограничной линией в зоне реки

Шатт-эль-Араб [29].

Великобритания активно противодействовала усилению

позиций Ирана в зоне Персидского залива и в районе деятельности

АПНК. Как раз во время нефтяного конфликта в Лондоне и

Индии обсуждался вопрос о притязаниях Ирана на Бахрейнские

острова. В октябре 1932 г. Форин офис представил свои предложения

о политической линии в отношении Ирана. В этом документе

подчеркивалась особая роль зоны Персидского залива для

Британской империи. Его авторы отмечали, что промышленная и

коммерческая деятельность АПНК имеет «огромное значение для

империи». Вместе с тем они считали возможным передать вопрос

о Бахрейнских островах на рассмотрение Международного суда.

Однако государственный секретарь правительства Британской

Индии Сэмюэл Гое энергично возражал против этого предложения.

Гое, подобно многим его коллегам, был приверженцем концепции

Керзона, состоявшей в том, что преобладание в зоне Персидского

залива и в Иране имеет первостепенное значение для

сохранения английского господства в Индии. Исходя из этой концепции,

он настойчиво выступал за последовательно жесткий

курс в отношении Ирана с тем, чтобы не допустить изменения

статус-кво в регионе. 2 ноября 1932 г. английский кабинет принял

это положение в качестве основы для дальнейших действий [30].

Одновременно английское правительство и руководство

АПНК предприняли шаги для координации своих действий в

отношении Ирана. Как заявил 19 октября 1932 г. председатель

правления компании Дж. Кэдмен, он «опасается», что руководству

АПНК придется попросить правительство Великобритании о

помощи и вмешательстве в конфликт компании с иранским правительством.

Первоначально было решено, что правительство в

ходе спора будет оставаться «в тени». Однако было решено, что

если Иран предпримет «акты насилия» в отношении АПНК и ее

сотрудников, то политика «невмешательства» будет отброшена.

Таким образом, еще до денонсации иранским правительством

действующего концессионного соглашения английское правительство

и АПНК, осведомленные о намерениях Теймурташа,

разрабатывали совместный план противодействия Ирану и фактически

шли на нагнетание напряженности [31].

3.3. Денонсация концессии, выданной д'Арси,

и заключение нового соглашения.

Значение доходов от нефти

27 ноября 1932 г. министерство финансов Ирана направило

представителю АПНК в Тегеране ноту, в которой сообщалось о

денонсации иранским правительством выданной в 1901 г. д'Арси

концессии [32].

30 ноября английский кабинет обсуждал политику в отношении

Ирана. Все члены кабинета поддержали прежнее решение о

проведении жесткого курса. 2 декабря министерству иностранных

дел Ирана была направлена нота с резким протестом по

поводу денонсации концессии д'Арси. Нота содержала открытую

угрозу. В ней говорилось, что правительство Великобритании

«примет все необходимые законные меры» для защиты английских

интересов в Иране. Английское правительство, подчеркивалось

в ноте, не потерпит никаких действий, наносящих ущерб

имуществу АПНК [33]. В ответной ноте иранский министр иностранных

дел Мохаммед Али хан Форуги еще раз напомнил, что

иранское правительство считает себя вправе аннулировать

концессию.

8 декабря 1932 г. министру иностранных дел Ирана была вручена

новая английская нота. В ней правительство Великобритании

заявляло, что если иранское руководство до 15 декабря не отменит

своего решения об аннулировании действующей концессии, то

«правительство Его величества короля Великобритании будет вынуждено

в срочном порядке передать дело о споре, возникшем

между ним и иранским правительством относительно законности

действия иранского правительства, на рассмотрение постоянного

Международного суда в Гааге». В заключительной части ноты

правительство Великобритании вновь угрожало Ирану [34].

Согласно данным английского государственного архива, лондонские

политики серьезно обсуждали вопрос о военных акциях

против Ирана. Однако большинство членов кабинета выступили

против этого. Они мотивировали свою позицию тем, что переброска

воинских частей из Индии и Египта в зону Персидского

залива вызовет значительные расходы. Другие опасались возможной

поддержки Ирана Советским Союзом; они утверждали, что

условия советско-иранских договоров 1921 г. и 1927 г. создают

правовую основу для подобных действий со стороны СССР [35].

Тем не менее, с целью демонстрации силы в зону Персидского

залива было направлено несколько кораблей английского военноморского

флота [36].

Угрозы, однако, не произвели на Иран особого впечатления.

11 декабря иранское правительство направило в Лондон ответную

ноту. В ней говорилось, что выдача концессии д'Арси «растоптала

законные права страны». «Эта концессия, - отмечалось

далее, - была получена в тот период, когда, к сожалению, при выдаче

подобных концессий выгоды и интересы страны во внимание

не принимались. Между тем концессионеры злоупотребляли

некомпетентностью правящих кругов (Ирана. -С.А.). Помимо

этого для приобретения концессий в те времена применялись угрозы

и давление» [37]. Отметив нарушение компанией многих принципиальных

условий концессионного соглашения, иранское правительство

специально остановилось на вопросе об игнорировании

ею иранских законов. В 1930 г., указывалось в ноте, в Иране был

принят закон о подоходном налоге, и, несмотря на неоднократные

обращения иранских властей, руководство АПНК препятствовало

распространению его действия на предприятия компании. Она также

отказывается предоставить Ирану возможность проверить ее

финансовую отчетность, что предусмотрено соглашением, заключенным

между АПНК и Ираном 22 декабря 1920 г. Вмешательство

английского правительства и возникший между Ираном и АПНК

конфликт, отмечалось в ноте, еще более усугубило существовавшие

разногласия. Иранское правительство заявило, что «считает

себя вправе довести до сведения Совета Лиги наций об угрозах и

давлении, предпринимаемых в отношении Ирана». Оно отказалось

признать юрисдикцию Международного суда для рассмотрения

возникшего конфликта [38].

Стремясь предупредить акцию Ирана, Англия 14 декабря

1932 г. направила в Лигу наций жалобу на Иран, правительство

которого якобы своими действиями угрожает всеобщему миру.

18 декабря Лига наций обратилась к обеим странам с просьбой

избежать конфликта. Иранское правительство в своем ответе от

19 декабря, согласившись на сохранение статус-кво, одновременно

высказалось против передачи дела о конфликте в Совет Лиги

наций. Тем не менее, отступив от первоначально занятой позиции,

правительство Ирана согласилось направить свою делегацию

в Женеву, где предстояло рассмотрение вопроса о конфликте.

Ее возглавил министр юстиции Али Акбер Давер. В делегацию

входили также управляющий Национальным банком Хосейн

Ала и эксперт в области международного права Насролла Энтезам.

Руководителем английской делегации был государственный

министр иностранных дел Джон Саймон [39].

В своем выступлении на заседании Совета Лиги наций

(26 января 1933 г.) английский министр пытался охарактеризовать

деятельность АПНК чуть ли не как благотворительную.

Выступление иранского министра Давера было ярким и аргументированным.

Глава иранской делегации заявил, что конфликт с

АПНК является внутренним делом Ирана, и что правительство

Великобритании своим незаконным вмешательством посягает на

суверенные права иранского государства. Далее Давер указал, что,

по мнению его правительства, рассмотрение конфликта не входит

в компетенцию Лиги наций. Представитель Ирана, обвинив Англию

в использовании колониальных методов для «урегулирования

» конфликта, сказал: «К сожалению, концессия, которая была

получена у Ирана в эпоху угнетения и насилия при помощи

неблаговидных средств, ныне становится предлогом для давления

на Иран, и сегодня вновь вопрос, входящий в компетенцию

иранского правительства, стал поводом для вмешательства английского

правительства, что наносит ущерб авторитету государ

ственной власти Ирана и его суверенным правам». В таком же

духе был составлен «Меморандум шахиншахского правительства

», переданный ранее, 18 января, в генеральный секретариат

Лиги наций [40].

Совет Лиги наций еще 24 января поручил министру иностранных

дел Чехословакии Э. Бенешу установить связь с обеими

сторонами и содействовать им в поисках приемлемой основы для

решения спора. 3 февраля Бенеш уведомил Совет, что стороны

согласны приступить к переговорам. Во время состоявшейся в

тот же день встречи между представителями Англии и Ирана

выяснилось, что иранцы согласны вести переговоры лишь в Тегеране.

Было решено, что переговоры будут происходить между

представителями иранского правительства и АПНК без формального

участия английского правительства. Руководство Форин

офиса предложило ради успешного завершения переговоров предоставить

Ирану заем. Однако английский кабинет в конечном

счете отказался от этой идеи, опасаясь «негативного воздействия

» такого шага на общественное мнение в Иране [41].

В конце марта 1933 г. в Иран для двухсторонних переговоров

прибыла делегация АПНК. 3 апреля приехал ее глава - председатель

правления компании Дж. Кэдмен. В иранскую делегацию

входили министр иностранных дел Форуги, министр юстиции

Давер и министр финансов Тагизаде. Переговоры велись в глубокой

тайне. 22 апреля, когда был уже согласован почти весь

текст нового концессионного соглашения, переговоры зашли в

тупик. Согласно иранской версии, это случилось после того, как

Дж. Кэдмен заявил, что срок действия концессии должен быть

продлен до 1993 г. Требование представителя АПНК вызвало

замешательство среди иранцев. Реза шах на этот срок не соглашался,

и было похоже на то, что переговоры провалились. Однако

неожиданно для многих Реза шах дал указание Тагизаде подписать

подготовленный проект соглашения. От имени АПНК его

подписал Дж. Кэдмен. Это произошло в 2 часа утра 30 апреля

1933 г. 28 мая соглашение было утверждено меджлисом (из 113

присутствовавших депутатов 105 голосовали за его одобрение), а

29 мая ратифицировано Реза шахом.

До сих пор остается невыясненным до конца вопрос о том,

каким образом Дж. Кэдмену удалось вынудить Реза шаха согласиться

на подписание соглашения, которое он не полностью

одобрял. Сам Реза шах это объяснял тем, что повторное обсуждение

вопроса о разногласиях между Ираном и АПНК в Совете

Лиги наций могло обернуться против Ирана, так как большинство

членов Совета, вероятно, стали бы на сторону Великобритании.

Однако такое объяснение кажется малоубедительным.

Английский историк Питер Бек для объяснения резкой перемены

в поведении Реза шаха приводит полуанекдотический рассказ.

По его словам, на следующий день, после того как переговоры

зашли в тупик, т. е. 23 апреля 1933 г., Дж. Кэдмен нанес

Реза шаху визит, дабы уведомить его о том, что английская

делегация собирается покинуть Тегеран, не подписав соглашения.

Чтобы усилить впечатление об опасных последствиях подобного

шага, Дж. Кэдмен якобы дал указание пилоту, которому

было поручено доставить членов делегации обратно в Лондон,

совершить «демонстрационный» полет над Тегераном, причем

вести самолет так, чтобы его можно было увидеть из окон

шахского дворца, где в тот момент он должен беседовать с Реза

шахом. Будто бы после этой встречи Реза шах и дал указание

подписать соглашение [42]. Достоверность этой версии вызывает

большое сомнение, но, так или иначе, Реза шах поддался нажиму

и дал указание подписать неприемлемый, с его точки зрения,

текст соглашения. Представляется, что председатель правления

АПНК в своих уединенных встречах не остановился перед прямыми

угрозами, намекнув о тайных связях Реза шаха в прошлом

с английскими властями.

Таким образом, англо-иранский спор завершился заключением

нового концессионного соглашения. В его основу было положено

соглашение 1901 г. о предоставлении Мозаффар ад-Дин шахом концессии

английскому подданному Уильямсу Ноксу д'Арси. В новое

концессионное соглашение были включены 27 дополнительных статей.

Некоторые условия концессии д'Арси были изменены [43].

В финансовом отношении основное отличие новой концессии

от старой состояло в изменении системы денежных отчислений

иранскому правительству 16% своего чистого дохода, включая

доходы дочерних предприятий. Отныне компания обязалась

отчислять до 4 шилл. за каждую тонну экспортируемой или реализуемой

в Иране нефти (ст. X, пункт А). Помимо этого компании

после вычета 671 250 ф. ст. надлежало выплачивать Ирану

20% прибыли, подлежащей распределению среди владельцев

обычных акций (ст. X, пункт В). Общая сумма выплат в соответствии

с пунктами А и В ст. X должна была составлять не менее

750 тыс. ф. ст. (ст. X, пункт С). Статья XI освобождала компанию

на 30-летний срок от уплаты подоходного налога. Взамен компания

должна была выплачивать по 9 пенсов с каждой тонны добываемой

нефти в пределах б млн. т и по 6 пенсов с каждой

тонны нефти, добытой сверх этого объема. Компания давала

гарантию, что общая сумма будет ежегодно составлять не менее

225 тыс. ф. ст. (ст. XI, пункт В). В целом, по условиям концессионного

соглашения, за каждую тонну экспортируемой или реализуемой

компанией в стране нефти иранское правительство должно

было получать в среднем около 7 шилл.

По новому соглашению концессионная зона была сокращена.

К 1939 г. она должна была составить лишь около пятой части

площади концессии, предоставленной д'Арси.

Для удовлетворения всех финансовых претензий Ирана компания

обязалась (согласно ст. XXIII) в течение 30 дней с момента

заключения соглашения предоставить иранскому правительству

1 млн. ф. ст., а также полностью произвести концессионные

платежи за 1931 г. и 1932 г. в соответствии со ст. X соглашения

(ст. XXIII, пункт А).

Согласно ст. VI, ввозимые АПНК в Иран для своих нужд

промышленное оборудование и материалы, а также оборудование

для оснащения медицинских и иных учреждений компании освобождались

от таможенных пошлин и всяких налогов. Такие же

льготы были предоставлены компании в отношении нефти и

нефтепродуктов, вывозимых ею с иранской территории.

Нетехнический персонал компании отныне должен был состоять

исключительно из иранцев. Стороны договорились о составлении

плана, предусматривающего постепенную замену служащих-

неиранцев иранцами (ст. XVI).

Срок действия концессионного соглашения был определен в

60 лет, до 31 декабря 1993 г.

Во время конфликта с АПНК представители иранского

правительства выдвинули ряд предложений, принятие которых

упрочило бы иранский контроль над нефтью и способствовало

бы развитию иранской экономики и финансов. В экономическом

плане самым важным из них были предложения о превращении

иранского правительства в акционера АПНК, о распространении

на компанию иранского закона о подоходном налоге, об отчислении

«роялти» также с доходов дочерних фирм компании. Однако

Реза шах, в начале конфликта требовавший от руководства

английской компании удовлетворения пожеланий Ирана и выступавший

против продления срока действия концессии (он говорил:

«Мы тридцать лет проклинали за это наших предков, так неужели

вы думаете, мы позволим, чтобы нас самих проклинали за то же

самое еще пятьдесят лет?»), на заключительном этапе переговоров

отошел от принципиальных позиций, предав забвению упомянутые

требования.

Сохраняя полностью в ведении компании такие важные сферы

деятельности, как наем рабочих и служащих, оплата труда,

пожарная служба, охрана, медицинское обслуживание, соглашение

юридически закрепляло автономию АПНК [44].

Анализируя историю нефтяного спора, мы можем сделать вывод,

что на заключительном этапе переговоров иранская сторона

сдала свои позиции и подписала соглашение, позволившее АПНК

не только возобновить, но и расширить промышленную и коммерческую

деятельность в Иране в ущерб экономическим интересам

этой страны. Заключение нового концессионного соглашения, таким

образом, скорее явилось поражением Ирана. Это признается

большинством писавших по этой теме авторов. Даже шах Мохаммед-

Реза Пехлеви охарактеризовал это соглашение как вынужденную

уступку, а английский иранист Элвелл-Саттон назвал его

«Пирровой победой» [45]. Питер Бек, однако, считает, что новое

соглашение «предоставило преимущество обеим сторонам» [46].

Верно отметив, что основной целью выступления правительства

Реза шаха против АПНК было стремление добиться увеличения

нефтяных доходов, А. И. Демин и В. В. Трубецкой утверждают,

что эта борьба будто «в известной мере, по-видимому,

была призвана ослабить демократическое движение, направив его

энергию против британских монополий». И далее: «Перекладывая

в определенной степени ответственность за ухудшение положения

широких слоев населения страны в годы кризиса (речь

идет о мировом экономическом кризисе 1929-1933 гг. -С.А.) на

британские монополии, государство пыталось отвлечь трудящихся

от участия в демократическом движении» [47]. История иранского

общества конца 20 - начала 30-х годов не дает оснований

для выдвижения подобного тезиса. Это надуманное утверждение.

В рассматриваемый период демократическое движение в Иране

было в основном задавлено. Напротив, отход Реза шаха от первоначально

занятой позиции объяснялся, прежде всего, тем, что

опираться на широкую общественность, на народное движение

он не желал. Чтобы не возбуждать широкие массы, правительство

вело переговоры о нефти, как было отмечено, в глубокой тайне,

официальная иранская пресса преподносила заключение соглашения

с АПНК как значительный успех. Помимо этого, уступки

Ирана были вызваны следующими обстоятельствами: правительство

Реза шаха в этот период крайне нуждалось в валютных поступлениях

от нефти, а в случае разрыва с Англией Иран лишился

бы этих поступлений на более или менее продолжительный

срок; в то же время, Реза шах и его окружение, в случае полного

разрыва с английской компанией, особенно после смещения и

ареста министра двора Теймурташа, не имели никаких альтернативных

планов в отношении иранской нефти, и, наконец, известное

влияние на ход переговоров, видимо, оказала, как отмечалось

в ирановедческой литературе, угроза интервенции со стороны

Великобритании.

Одним словом, в результате заключения с Ираном соглашения

1933 г. АПНК укрепила свое монопольное право на разработкy

богатейших нефтяных месторождений на юго-западе Ирана.

АПНК быстрыми темпами наращивала свои производственные

мощности. Значительно увеличилась добыча нефти в открытых

в 20-х годах месторождениях Хафтгель и Нефтшах. Если в

1933 г. добыча нефти составляла 7 млн. т, то в 1938 г. она достигла

19 млн. т. Еще более быстрыми темпами росли чистые доходы

компании. В 1933 г. они выражались в сумме 2,7 млн. ф. ст., а в

1938 г. - 6,1 млн. ф. ст.

В то же время, если учесть что 30-е годы стали временем

активного вмешательства иранского правительства в деятельность

экономической сферы, то значение роста доходов от нефти

для государственных финансов Ирана станет очевидным.

За 20 лет, в 1921-1941 гг., поступления Ирана от нефти составили

около 35 млн. ф. ст., причем большую часть поступлений

Иран получал во второй половине 20-х и в 30-х годах. Для Ирана

тех времен это было суммой значительной, если принять во внимание,

что за указанные годы на строительство предприятий фабрично-

заводской промышленности было истрачено 16 млн. ф. ст.

Внешнеторговый дефицит иранское правительство покрывало в

этот период из валютных фондов, образуемых за счет нефтяных

платежей. Следует учесть то обстоятельство, что созданные во

второй половине 20-х годов целиком из концессионных платежей

запасные валютные фонды были использованы как база для проведения

денежной реформы, мероприятия, имевшего первостепенное

значение для становления капиталистической финансовой

системы в стране. Как известно, при переходе на новую систему

иранское правительство, помимо всего, выкупило право эмиссии

банкнот у английского Шахиншахского банка.

Вместе с тем, советский иранист В. С. Глуходед отвергал как

необоснованное положение английского исследователя С. X. Лонгригга

о том, что доходы от нефти «стали необходимыми для стабильности

и фактически для самого существования государства и

представляли собой главную часть персидских доходов из всех

источников». Такое утверждение, по его мнению, «имеет своей

целью доказать благотворность воздействия на иранскую экономику

иностранного капитала и, в частности, обелить колониальную

деятельность АПНК в стране». Он указывал, что в большинстве

случаев концессионные платежи АПНК вообще не расходовались

на развитие производительных сил и что основным ис точником

роста государственных доходов Ирана во второй

половине 20-х годов и в 30-е годыбыли налоговые поступления.

При этом финансирование экономических расходов правительства

обеспечивалось «главным образом за счет развития косвенного

обложения, всей своей тяжестью падавшего на широкие народные

массы» [48]. Считая цитированное утверждение В.С. Глуходеда

относительно места косвенных налогов в иранских финансах

периода правления Реза шаха правильным, тем не менее,

нельзя согласиться с его попыткой принижения значения нефтяных

платежей, получаемых от АПНС. Эти платежи приобрели

чрезвычайно важное значение для возрождения централизованного

иранского государства и, особенно, финансирования главной

силовой опоры режима - армии. С начала 30-х годов, на протяжении

почти всего десятилетия, ежегодно 2 млн. ф. ст. из нефтяных

поступлений расходовались вне общего бюджета на приобретение

вооружения и военного снаряжения.

Известное положительное воздействие на состояние иранских

финансов оказало в 20-х годах расширение связей АПНК с

иранской экономикой вне нефтяной промышленности. Однако в

30-х годах компания взяла курс на сокращение указанных связей:

с каждым годом все более уменьшался объем валюты, продаваемой

компанией для обеспечения своих потребностей на иранском

рынке. Если в 1923/24 г. и 1925/26 г. валютные расходы АПНК в

Иране составляли 2 261 и 2 992 тыс. ф. ст., то в 1936/37, 1938/39 и

в 1940/41 гг. - 125 тыс. ф. ст., 133 тыс. и 651 тыс. ф. ст. соответственно

[49]. Компания предпочитала необходимые для нее

строительные материалы, продовольствие и т. д. приобретать в

этот период за пределами Ирана.

В конце 30-х годов произошли определенные сдвиги в связях

АПНК (с 1935 г. - Англо-Иранская компания, АИНК) с иранским

рынком в области поставок нефтепродуктов. Дело в том, что в

20-х годах, да и в течение первой половины 30-х, потребности

иранского рынка в нефтепродуктах покрывались в основном за

счет импорта, главным образом из Советского Союза. Поэтому в

конце 20-х годов, и особенно во время переговоров 1932-1933 гг.,

иранские власти настаивали на том, чтобы АПНК расширила

свои поставки на иранский рынок. Это требование было учтено в

концессионном соглашении 1933 г. Руководство компании взяло

на себя обязательство расширить сбыт нефтепродуктов в Иране, с

тем чтобы со временем полностью обеспечить потребности иранского

рынка. При этом ст. XIX (пункт В) соглашения предусматривала,

что государственным предприятиям АПНК должна сбывать

нефтепродукты со скидкой в 25%, а частным лицам - в 10%.

Однако, согласно преамбуле ст. XIX, базовые цены (без скидок)

на реализуемые компанией на иранском рынке нефтепродукты

должны были устанавливаться в соответствии с ценами, существующими

в зоне Мексиканского залива или в Румынии, исходя из

того, какие из них окажутся ниже. Если учесть, что соглашение

устанавливало высокие базовые цены на нефтепродукты (в мировых

ценах на нефть, на которые соглашение ориентировалось,

учитывались и транспортные расходы), то иранцам приходилось

приобретать нефтепродукты по высокой цене. Таким образом,

предусмотренная соглашением скидка оказалась в значительной

степени фиктивной.

Для удовлетворения потребностей иранского рынка к середине

30-х годов компанией были построены небольшой нефтеперегонный

завод в Керманшахе и нефтеочистительная установка в

Нефтшахе. Тем не менее, еще в 1937 г. из 162,3 тыс. т нефтепродуктов,

реализованных на иранском рынке, 44,5 тыс. т приходилось

на долю импорта. И лишь к 1938 г. внутреннее потребление

нефтепродуктов равнялось 48,1 тыс. т, в 1927 г. - 52,5 тыс., а в

1939 г. - 253 тыс. т. Основными районами потребления нефти

были Тегеран, центральные и северные провинции страны. Для

доставки нефтепродуктов в Центральный Иран и в столицу компания

пользовалась трансиранской железной дорогой, а также автоцистернами.

К 1939 г. компания закончила сооружение нефтепровода

Ахваз-Тегеран пропускной способностью 100 тыс. т нефтепродуктов

в год. И лишь к 1944 г. было завершено строительство

второго нефтепровода мощностью 200 тыс. т в год [50].

Расширение в 30-х годах производственной деятельности

компании имело следствием постоянный рост численности рабочих

и служащих на ее предприятиях. В 1938 г. на них было занято

30 тыс. иранцев, в основном рабочих, 1020 индийцев и 1200

англичан. Нефтяники были самым значительным отрядом иранского

пролетариата. Вместе с тем установленные на предприятиях

компании с согласия иранских властей жесткие условия

(запрет на создание рабочими собственных организаций, запрет

демонстраций и т. п.) лишали передовых рабочих возможности

создать свою организацию, способную бороться за улучшение

материального и социального положения рабочих. К тому же

местные власти, как правило, защищали интересы компании. Тесное

сотрудничество между руководством АПНК и иранскими

властями было явлением вполне естественным, если принять во

внимание происходившие в политической жизни Ирана перемены.