1.5. Иран накануне и в годы Первой мировой войны

Выполнение требований, выдвинутых в российском ультиматуме,

и признание условий англо-русской конвенции 1907 г.

обусловили значительное ослабление позиций шахского двора и

консервативной феодальной аристократии. Регент Ахмед шаха

Насер оль-Мольк и вновь назначенное правительство проявляли

покорность в отношении англо-российского диктата. В декабре

1911 г. официально был распущен меджлис второго созыва, члены

которого отклонили указанный ультиматум. Депутаты меджлиса

предприняли попытку продолжить свою деятельность. Но, когда

22 декабря 1911 г. группа депутатов решила провести заседание

парламента, полицейские отряды во главе с Ефремом насильственно

выдворили их из здания меджлиса и разогнали [113].

После этого события почти три года в стране сохранялось

внепарламентское состояние. Большую часть данного времени

(до середины января 1913 г.) правительство возглавлялось одним

из «старших» ханов бахтиарских племен Самсам ос-Салтаной.

Наиболее характерными чертами указанного периода стали

ослабление государственного суверенитета и ухудшение финансово-

экономической ситуации страны. Упрочился полуколониальный

статус Ирана. Политическими центрами, от воли которых

нередко зависел состав правительственных кабинетов в Тегеране,

стали английские и российские власти. Они действовали через

свои дипломатические миссии, а нередко - и посредством введенных

на иранскую территорию вооруженных частей. Займы, предоставляемые

Россией и Англией иранскому правительству, превратились

в важнейшую часть финансово-экономических связей

Тегерана с двумя ведущими на иранской сцене державами. Выдача

этих займов стала инструментом политического давления на

Иран. В годы, предшествующие Первой мировой войне, невиданные

ранее масштабы приняло применение в стране новых форм

капитуляционного режима. Это находило свое выражение в заключение

договоров и соглашений (без согласия тегеранского

правительства) между официальными представителями Великобритании

и предводителями крупных полукочевых обществ на

юге и юго-западе страны. На севере, в зоне присутствия российских

воинских частей, участились случаи, когда русские и английские

дипломаты брали под свое прямое покровительство

иранских граждан, демонстрировавших открытое неповиновение

шахским властям.

В начале августа 1914 г. российский вице-консул в Казвине

обратился к начальнику расположенного там отряда русских

казаков со следующим прошением: «По приказанию гос. Императорского

посланника имею честь просить Ваше Высокоблагородие

назначить разъезд казаков для поездки в Аламут...

В Апамуте находится около 45 деревень и имений живущего

в Тегеране принца Изз од-Доуле...

По высочайшему повелению Государя Императора, принц

Изз од-Доуле находится под русским покровительством и пользуется

всеми правами, преимуществами и привилегиями русскоподданных

в Персии.

Проживающий в Казвине принц Эйн ос-Салтане, управляющий

аламутскими владениями своего отца и состоящий его доверенным,

тоже пользуется русским покровительством.

Около двух месяцев тому назад персидские власти незаконно

выселили принца Эйн ос-Салтане из Аламута, конфисковали его

посевы, зерно и другое имущество.

Разъезду надлежит:

1. Сопровождать принца Эйн ос-Салтане в Аламут и, если

понадобится, обратно в Казвин;

2. Арестовать и доставить в Вице-консульство, по указанию

принца Эйн ос-Салтане, находящихся в Апамуте персидских

финансовых чиновников;

3. Арестовать и доставить в Вице-консульство следующих

аламутских жителей (всего десять имен. -С.А.)...».

Как далее следует из хранящихся документов Военно-исторического

архива (г. Москва), вскоре отряд российских казаков,

по выражению казвинского вице-консула, «блестяще» исполнил

приказ императорского посланника в Тегеране [114].

Дело дошло до того, что для разрешения важнейших политических

вопросов страны группировки, входившие в правящие

круги, обращались прямо в Лондон и Петербург. Так, составленное

от имени влиятельных тебризских купцов и религиозных

авторитетов обращение, в котором говорилось о необходимости

отставки правительства бахтиарского хана Самсам ос-Салтане,

было направлено в шахский дворец (Тегеран) и правительствам

Великобритании и России [115].

Любопытен результат данного обращения. Английский посланник

в Тегеране Тоунлей, принимая во внимание резкое падение

популярности правительства бахтиарского хана, «дружески»

советовал ему подать прошение об отставке [116]. 17 января

1913 г. правительство Самсама ушло в отставку. Вообще, английские

дипломаты с некоторой опаской относились к усилению

политической позиции бахтиарских родов Ильхани и Хаджи

Ильхани. После тегеранского похода 1909 г. представители этих

родов помимо столицы сумели значительно укрепить свое

5 Зак. 65

влияние также в ряде южных провинций.

В действиях английского посланника в данном случае нашел

свое выражение и новый акцент в политической линии главы

Форин офиса Э. Грэя. Он стал сторонником проведения в Иране

по возможности согласованной с Россией политики, что предусматривалось

англо-русской конвенцией 1907 г. Разумеется, такая

линия была обусловлена нарастающей угрозой Германии позициям

Антанты на Среднем Востоке.

Еще задолго до начала Первой мировой войны Средний

Восток превратился в объект острого англо-германского соперничества.

В 1898 г. Вильгельм II совершил государственный визит в

Османскую Турцию, во время которого два монарха одобрили

проект строительства берлино-багдадской железнодорожной магистрали

протяженностью свыше 5 тыс. км [117].

8 ноября в Дамаске на банкете, устроенном в его честь, на

котором присутствовали многие видные мусульманские деятели,

Вильгельм II заявил: «Его величество Султан и проживающие в

различных уголках мира 300 миллионов мусульман, которые

почитают его как своего Халифа, могут быть уверены в том, что

германский император является и навсегда останется их другом».

В борьбе за «место под солнцем» германские политики особое

значение, наряду с панисламизмом, придавали поддержке националистических

течений - пантюркизма, арабского, персидского

(иранского) и индийского национализма. Они предполагали, что

усиление упомянутых течений будет содействовать росту враждебных

отношений народов мусульманского Востока против Англии

и России. Тем самым будут расширены возможности проникновения

Германии в Малую Азию, Кавказ, Центральную Азию и

Индию. Идеологи пангерманизма выступали за «осуществление

Германией программы колониальных приобретений» [118]. В Иране

активная экспансия Германии началась в 1907 г. Руководители

Германии открыто говорили о своих правах на участие «в новом

разделе земного шара». Накануне Первой мировой войны по

объему торговли с Ираном Германия уже занимала третье место

(после России и Англии). Германский посланник в Тегеране

принц Рейс, военный атташе граф Канниц, консулы, другие дипломатические

представители в различных иранских городах развернули

энергичную деятельность. Она была направлена на установление

прямых политических контактов с иранцами, особенно,

с предводителями полукочевых племен и представителями оппозиции

из числа националистически настроенных деятелей. В свою

очередь - новые буржуазные и левые политики, в частности члены

Демократической партии Ирана, проявляли усиленный интерес

к Германии, рассматривая ее как силу, способную оказать им

финансовую помощь и поддержку в борьбе с правящей группировкой

феодальной аристократии. Эта тенденция общественнополитической

жизни Ирана приобрела более четкие очертания

после 4 декабря 1914 г., когда приступил к работе меджлис третьего

созыва. В нем развернули активную деятельность образованной

в период деятельности меджлиса второго созыва члены

Демократической партии, враждебно настроенные по отношению

к России и Англии [119].

Опасение, которое у России и Англии вызвало проникновение

Германии в регион, имело своим результатом заключение

двух крупных политических соглашений: Англо-русской конвенции

1907 г. о разделе сфер влияния в Азии и Потсдамское

соглашение 1911 г. между Германией и Россией. Но если первое

соглашение стало документом, составившим базу для расширения

сотрудничества между двумя колониальными державами в

Иране и Азии, то второе оказалось в принципе актом на бумаге.

Объективные условия для улучшения германо-русских отношений

отсутствовали.

Непосредственно перед Первой мировой войной над Ираном

фактически было установлено совместное англо-русское политическое

господство. Показателем действенности этого явления стало

полное взаимодействие двух держав в связи с делом М. Шустера.

Хотя иранское руководство выполнило все требования,

предъявленные в русской ноте-ультиматуме, направленные в

Иран российские воинские подразделения полностью не были

выведены из страны. Когда в конце октября 1914 г. между Турцией

и Россией началась война, они продолжали находиться на

иранской территории. Еще в августе 1914 г. Россия сформировала

Кавказскую армию под командованием наместника на Кавказе

генерала Воронцова-Дашкова.

До начала турецко-русской войны Иран обращался к России

с настойчивым предложением вывести свои воинские части. Но

российские власти отвечали отказом.

Несмотря на эти обстоятельства, 1 ноября 1914 г. был обна

родован фирман Ахмед шаха о нейтралитете Ирана. Одновременно

была опубликована инструкция правителям областей и

провинций, в которой центральное правительство призывало их

строго придерживаться нейтралитета во взаимоотношениях с

представителями воюющих держав [120].

В то же время было очевидно, что иранские власти и вооруженные

силы не в состоянии предотвратить нарушение рубежей

своей страны иностранными вооруженными формированиями.

Личный состав иранской казачьей бригады и жандармерии,

предназначенный обеспечивать правопорядок и безопасность за

пределами городов [121], в целом составлял не более 15 тыс. человек.

Сарбазы (солдаты), набранные по традиционной системе,

служащие полиции (назмие), дорожной полиции (амнийе), другие

силы были плохо вооружены. Новое для периода Первой мировой

войны вооружение в воинских частях страны в принципе

отсутствовало.

Вследствие этих обстоятельств иностранные державы - Англия,

Россия, Германия и Османская империя - получили возможность

не только направлять на иранскую территорию эмиссаров и

свои регулярные воинские части, но и формировать из иранцев

вооруженные ополчения для выполнения определенных военнополитических

задач. Иранское правительство же, переживавшее

не только политический, но и хронический финансовый кризис, в

это время имело мало шансов на использование кочевых обществ

в качестве военной силы.

Уже в самом начале военных действий на Кавказском фронте

шахские власти показали, что они не в состоянии предотвратить

распространения пожара войны на иранской территории. Осенью

1914 г. живший в Тифлисе бывший правитель Азербайджана,

предводитель иррегулярного полка конницы Самед хан Шоджа одДоуле,

без разрешения иранской стороны, вернулся в Марату [122].

Он тут же приступил к формированию кавалерийского отряда из

представителей племени мукаддам. Стало известно, что во взаимодействии

с российскими войсками, он намерен принимать участие

в отражении наступления вторгшихся в Юго-Западный Азербайджан

из Османской Турции курдских племен и регулярных

частей турецкой армии. Когда иранские власти обратились к

представителям России с требованиями выдворить Самед хана из

Иранского Азербайджана, то получили ответ, что хан поехал в

Иран для осмотра своих имений [123]. Приблизительно в то же

время в Иранском Азербайджане сторонниками прогерманской

ориентации под командованием шведских офицеров была организована

дивизия иранских жандармов с целью противодействия

русским войскам. В эту акцию также были привлечены проживавшие

в регионе полукочевые курдские племена. (Шведские

офицеры, первая группа которых прибыла в Иран в 1911-1912 гг.,

были приглашены по решению меджлиса второго созыва [124].) За

сравнительно короткое время российские части, однако, нанесли

им серьезный урон.

В военных приготовлениях Великобритании значительное

место отводилось Ирану, его людским и природным ресурсам.

23 октября 1911 г. главой военно-морского ведомства стал У. Черчилль.

Еще в бытность министром внутренних дел, он всесторонне

изучил развитие международных отношений в Европе и

пришел к выводу о неизбежности военного столкновения Англии

с Германией. Важнейшим проектом, над осуществлением которого

деятельно работал Черчилль после этого назначения вместе с

адмиралом Фишером, был план перевода английского военноморского

флота с угля на нефть.

Летом 1912 г. по предложению Черчилля была образована

специальная королевская комиссия для изучения вопросов о

поставках иранской нефти для британского военно-морского

флота. Представитель АПНК Гринуэй настойчиво добивался заключения

подобного контракта со своей компанией. При этом он

обусловливал подписание соглашения с предоставлением АПНК

финансовой помощи британским правительством. Позиция компании

получила поддержку руководства военно-морского ведомства

Англии, ибо, по мнению Черчилля, компания «Шелл» поставляла

адмиралтейству нефть по высокой цене. Королевская

комиссия высказалась в пользу контракта с АПНК.

20 мая 1914 г. между британским министерством финансов и

адмиралтейством, с одной стороны, и АПНК - с другой, было заключено

соглашение, в соответствии с которым английское правительство

приобрело 51% акций компании, внеся за это в основной

капитал АПНК 22 млн. ф. ст. Правительство Соединенного

Королевства получило право назначать двух директоров компании

для наблюдения за общей политикой АПНК [125].

В правящих кругах России и в русской печати сообщение об

этой сделке было встречено с некоторой тревогой. 6 июля 1914 г.

министр финансов России П. Л. Барк писал министру иностранных

дел С. Д. Сазонову: «Не могу, однако, не отметить, что к

заявлениям английских министров в палате общин, будто данная

мера имеет единственной своей целью обеспечение английского

военного флота жидким топливом и непосредственно не затрагивает

задач английской политики в Персии, необходимо относиться

с большой осторожностью ввиду обнаруженных великобританским

правительством в других случаях стремлений к

распространению английского влияния за пределы, намеченные

конвенцией 1907 г.» [126].

Превращение АПНК в государственно-частную монополию и

увеличение ее основного капитала на 120% имели чрезвычайно

важные последствия: активная поддержка британского правительства

открыла перед компанией перспективу расширения ее

промышленной и коммерческой деятельности.

Характерно, что такое важное изменение статуса АПНК

совершилось без ведома иранского правительства.

С началом Первой мировой войны Великобритания расширила

свое военное присутствие в зоне Персидского залива и в Иране.

Нарушив иранский суверенитет, английские войска 10 октября

1914 г. оккупировали остров Абадан и иранское побережье реки

Шатт-эль-Араб. Еще раньше англо-индийские войска оккупировали

форт Фао в Месопотамии. В иранском порту Бушир был высажен

пехотный батальон. Свои действия англичане мотивировали

необходимостью охранять нефтепромыслы и предприятия АПНК.

В формировании и проведении новой политики в отношении

иранского юга большую роль сыграл английский политический

резидент в зоне Персидского залива сэр Перси Кокс. Резиденция

Кокса находилась на иранской территории, в Бушире. В 1915 г.

она временно была перенесена в Басру. Кокс настойчиво добивался

упрочения английского влияния на юге Ирана и ослабления

связей этого района с тегеранским правительством. В беседе с

российским посланником в Тегеране Коростовцем в январе

1915 г. Тоунлей сетовал на то, что Кокс действует «почти самостоятельно

». Тем не менее, глава английской миссии предложил

России осуществлять в северных провинциях Ирана такую же

«децентрализацию», какую проводил в отношении Юго-Западного

Ирана П. Кокс [127].

Английские дипломаты в период войны открыто говорили

своим русским коллегам о плане фактического отторжения юга

Ирана. В связи с этим, значительный интерес представляет обстоятельная

телеграмма российского посланника из Тегерана, в которой

излагаются взгляды Тоунлея на послевоенный Иран. В документе

имелись явные указания на то, что английские власти к

концу войны намеревались положить конец иранской государственности.

Указывая на признаки разложения верховной власти

в Иране, английский посланник советовал своему коллеге не

пытаться предотвратить этот процесс. Далее он говорил о «неизбежности

англо-русского контроля, как только события в Европе

позволят лондонскому и петроградскому правительствам уделять

больше внимания персидским делам...». «Вообще, - заключал

Коростовец - в воззрениях моего английского товарища за последнее

время произошла радикальная перемена: он перестал говорить

о возрождении Персии, о поддержании ее суверенитета и

самостоятельности» [128].

То, что удалось заметить опытному дипломату, действительно

свидетельствовало об эволюции английской внешнеполитической

концепции в отношении Ирана. Если в XIX в. английская

дипломатия ратовала за сохранение Ирана в качестве буферного

государства между Россией и британской колониальной империей

ради «безопасности Индии», то в период войны у правительства

Великобритании зародилась идея раздела Ирана с Россией.

И в значительной степени это было связано с иранской нефтью.

Желая подготовить почву для отторжения Южного и даже

Центрального Ирана в послевоенный период, британское правительство

стало добиваться пересмотра условий англо-русской

конвенции 1907 г. Английский план был изложен в меморандуме,

врученном министерству иностранных дел России 12 марта

(27 февраля по ст. стилю) 1915 г. В этом документе, в частности,

отмечалось, что министр иностранных дел Англии Э. Грэй предлагает

пересмотреть «касающуюся Персии часть англо-русского

соглашения 1907 г. в смысле признания нынешней нейтральной

сферы как сферы английской» [129]. Уже 20 марта российское

правительство дало согласие на изменение прежней договоренности

о разделе сфер влияния на Среднем Востоке. «Нейтральная

зона» (по определению англо-русской конвенции 1907 г.) в Иране

была отнесена к английской сфере влияния, а России, в случае

успешного окончания войны и удовлетворения территориальных

притязаний Великобритании и Франции, предоставлялось право

установить свой контроль над Стамбулом и черноморскими

проливами [130].

В то же время усиление совместного русско-английского

засилья вызвало накануне Первой мировой войны ответную

реакцию со стороны центральных держав, прежде всего Германии

и Османской Турции. Одновременно чрезмерное политическое

и финансово-экономическое давление на иранское правительство

привело к негативной реакциии. Некоторые феодальные

аристократы, издавна связанные с Англией и Россией, в новых

условиях решились на сближение с Германией и Османской Турцией.

Так, Эйн од-Доуле, впервые возглавивший шахское правительство

в апреле 1915 г., искал содействия германского посланника

для получения крупного займа у Османской Турции. Он же,

рассчитывая на поддержку центральных держав, 27 мая 1915 г.

направил России и Англии ноту, в которой выдвигалось требование

о выводе с иранской территории российских воинских частей.

В ноте также содержались пункты об отмене капитуляционного

режима и практики незаконных сборов малиата (поземельного

налога) российскими чиновниками в Иранском Азербайджане.

Серьезной реакции на иранскую ноту не было. Но вскоре правительство

Эйн од-Доуле оказалось вынужденным уйти в отставку

(август 1915 г.) [131].

Тем не менее, в 1915 г. деятельность сотрудников германотурецких

разведывательных служб и эмиссаров в Иране приняла

угрожающие для интересов Антанты масштабы. Их успехи имели

прямую связь с ростом националистическо-патриотических настроений

в стране. В выступлениях против англичан на территории

Юго-Западного и Центрального Ирана активное участие принимали

как оседлые жители, так и племена, в том числе частично

бахтиары. Исключение составляла часть арабского населения побережья

Персидского залива, которая находилась под влиянием

шейха Хазаля, верного союзника Англии.

Германия и Османская империя, а также их союзники в

борьбе против Англии и России особое внимание обращали на

пропаганду панисламизма. Разжигание антианглийских и антирусских

настроений под флагом ислама вызывало сильное беспокойство

у правящих кругов Великобритании. Английские

дипломаты полагали, что призыв к джихаду, т. е. к священной

войне против иноверцев, в определенных условиях может вызвать

широкое движение не только в Иране, но и в соседних странах,

в частности в Афганистане и Индии. Тоунлей утверждал, что

в России «недостаточно считаются с возможностью взрыва панисламизма

со всеми его последствиями для английских интересов

в Азии» [132]. Идеи панисламизма и джихада находили поддержку

как у религиозных кругов, так и у широкой общественности,

включая отдельных буржуазных демократов и националистов.

Эти идеи также вызвали симпатию у ряда видных представителей

правящих кругов, стремившихся с помощью одной группировки

империалистических держав содействовать ослаблению позиций

другой.

Дипломаты и эмиссары Германии и Османской империи к

осени 1915 г. сумели привлечь на свою сторону и коронованного

в 1914 г. самого юного и слабовольного Ахмед шаха Каджара.

Представители центральных держав достигли серьезного взаимопонимания

и с премьером Мостоуфи оль-Мамалеком. Глава

правительства в конце ноября тайно сообщил им о готовности

подписать с дипломатами указанных государств договор о политическом

сотрудничестве. В ноябре 1915 г. Мостоуфи сделал

официальное предложение посланнику, принцу Рейсу заключить

с Германией договор о союзе. В ответ германское правительство

обязано было гарантировать территориальную целостность и независимость

страны, оказать иранскому правительству финансовую

и военную помощь. Вскоре германский посланник получил

из Берлина инструкцию относительно предполагаемого союзнического

договора. В принципе германское правительство согласилось

с предложениями Мостоуфи оль-Мамалека, но с одним

условием: Ирану необходимо было заявить о своем вступлении в

войну на стороне Германии и ее союзников [133].

Тем временем передовые части русских войск к середине

ноября передислоцировались в район небольшого города Кередж,

что давало им возможность непосредственно угрожать Тегерану.

Принимая это во внимание, большая группа политиков из числа

сторонников правительства (депутаты меджлиса, журналисты,

чиновники и т. д.) начали покидать столицу. Руководители германской

миссии настойчиво уговаривали Ахмед шаха вместе с

близкими покинуть Тегеран. Германский посланник подписал

текст предварительного союзнического договора с Ираном. В здании

миссии Османской Турции прошло совещание дипломатов

Германии, Ирана, Османской Турции и Австро-Венгрии.

Утром 15 ноября было распространено официальное сообщение

об отъезде иранского шаха из столицы. Несколько позже

распространилась информация, что столицу покинут также члены

правительства и депутаты меджлиса. По указанию шаха один

жандармский полк должен был сопровождать его кортеж до

Исфахана, куда предполагалось перенести столицу государства.

Дядя шаха Камран мирза, Сепахдар, принцы А. Фарманфарма,

Шоа ос-Салтане и ряд других сановников из числа сторонников

Англии и России развернули лихорадочную деятельность, чтобы

отговорить шаха от отъезда. Одновременно на монарха сильное

давление оказывали дипломатические миссии Англии и России,

обещая добиться согласия Петербурга на возвращение российских

войск к своему прежнему месторасположению в окрестностях

Казвина. К полудню шах заявил о своем отказе переезжать в

Исфахан.

Таким образом, конфликт в столице был разрешен в пользу

Англии и России. После этой пиковой ситуации, в ноябре 1915 г.,

влияние центральных держав (прежде всего Германии) на

иранской территории не сошло на нет. Оно переместилось в

различные окрестные регионы.

Германские эмиссары в борьбе против Британии и России

особенно заметных успехов достигли в центральных и юго-западных

провинциях Ирана. Этот успех в известной степени был связан

с особенностями политической обстановки в указанных регионах,

где обитало немало полукочевых обществ. С одной стороны,

здесь сравнительно слаба была власть центрального правительства.

Временами она носила номинальный характер. С другой активная

поддержка англичанами одних племен, например бахтиар,

подталкивала соперников последних, кашкайцев, к сотрудничеству

с немцами и их союзниками. Другой пример: враждебное

отношение полукочевых племен Тенгистана [134] к английским

властям в районе Бушира было обусловлено тем, что последние в

территориальных спорах и других разногласиях, как правило,

поддерживали их соседей - бахтиарские и арабские племена.

Немцы оказывали тенгистанцам активную помощь в организации

и проведении вооруженного выступления против англичан. Осо

бенной популярностью у местного населения отличался неуловимый

В. Васмус, заслуженно прозванный «немецким Лоуренсом

» [135]. Командование британских вооруженных сил провело

широкие карательные операции против тенгистанцев. В результате

пострадало много мирных жителей. Полностью были разрушены

многие жилища и оборонительные сооружения тенгистанцев.

В течение 1915 г. серьезные антианглийские выступления

происходили в Южном и Центральном Иране. В феврале 1915 г.

сторонники германо-турецкой ориентации вывели из строя нефтепровод

АПНК на юге страны. По сведениям российского посланника,

летом 1915 г. в Исфахане активно действовали 300 германских

агентов, а в Ширазе - 70 [136]. Российский консул в

Исфахане в августе 1915 г. сообщал об усилении выступлений

духовенства, поддерживаемого бахтиарами, против Англии и

России. «Германцы, - телеграфировал он, - дают им (бахтиарам.

-С.А.) несколько миллионов туманов и оружие и обещают

полную помощь при осуществлении бахтиарами проектируемого

выступления на защиту родины от иноземного захвата» [137].

В конце декабря 1915 г. губернатор Кермана бахтиарский хан

Сардар Зафар открыто поддерживал антианглийское движение.

В своей диверсионной и пропагандистской деятельности против

представителей Британии и России германские эмиссары большое

внимание уделяли провинции Фарс и ее главному городу,

важному торговому центру - Ширазу. Острое соперничество, существовавшее

между вождем конфедерации племен Хамсе в провинции

Фарс Кавам оль-Молька Ширази и предводителями кашкайских

племен, давало германским эмиссарам широкие возможности

для привлечения последних в вооруженные выступления

против сторонников Великобритании. В декабре 1915 г. ополчение

Хамсе потерпели жестокое поражение от кашкайцев и прогермански

настроенной группировки жандармов. Кавам ольМольк

вынужден был бежать из своей резиденции в Ширазе.

В 1915 г. в Ширазе был образован «Комитет защиты независимости

Ирана». В его создании активное участие приняли члены

Демократической партии и политические деятели прогерманской

ориентации. 10 ноября 1915 г. под руководством Васмуса в Ширазе

началось антианглийское восстание. Был арестован английский

консул и все подданные Великобритании. В Исфахане отрядом

бахтиар и муджахидов (ополченцы из сторонников национа

листов) было разгромлено отделение английского Шахиншахского

банка [138].

В г. Куме в конце 1915 г. членами Демократической партии

был создан «Комитет национальной защиты». Он получил поддержку

из Кашана и Исфахана. В результате наступления русских

войск вооруженные отряды националистов отступили в Исфахан, а

затем ушли в Керманшах. Там они под руководством губернатора

Лурестана (Пошткуха) Незам ос-Салтане сформировали оппозиционное

«национальное правительство». Формально оно существовало

почти до конца войны. В Керманшахе находился лидер Демократической

партии Солейман Мирза. Еще раньше на сторону

буржуазных националистов перешла значительная часть местной

иранской жандармерии во главе со шведскими офицерами.

В этих условиях Великобритания развернула активную деятельность,

направленную на подавление антианглийских выступлений.

Английские дипломаты путем подкупа и методами грубого

давления добивались санкций центрального правительства

против германских и турецких эмиссаров. Особую надежду они

при этом возлагали на «старших» бахтиарских ханов, живших в

Тегеране. Английский посланник передал им 200 тыс. туманов.

Российский посланник сообщал в МИД, что «под предлогом

урегулирования некоторых тяжебных дел Сардар Асада и Самсам

ос-Салтане глава английской миссии вчера вручил каждому из

них по три тысячи фунтов стерлингов» [139].

Подобными мерами англичане пытались организовать вооруженное

выступление бахтиар против сторонников германо-турецкой

ориентации. Однако ильхану Сардару Джангу, английскому

ставленнику, никак не удавалось утвердить свое политическое

влияние над находившимися под властью бахтиар районами в

Юго-Западном Иране. Тем не менее, официальные представители

Великобритании оказывали финансовую поддержку Сардару Джангу

и ильбеги бахтиар Бахадуру Дженгу. Кокс, встретившись с этими

ханами летом 1915 г., вручил каждому из них по 1000 ф. ст.

Он безуспешно пытался получить у них письменное или устное

обязательство поддержать Англию в случае вступления Ирана ,в

войну на стороне центральных держав. Свой отказ дать такое

обязательство ханы мотивировали тем, что, будучи подданными

иранского шаха, они вынуждены следовать в вопросе войны и

мира политике Тегерана [140].

Английских дипломатов столь неустойчивая позиция правителей

Бахтиарии, возвысившихся с их помощью, разумеется, не

устраивала. Осенью 1915 г. Сардар Джанг был смещен, новым

ильханом при содействии англичан был утвержден Голам Хосейн

хан (Сардар Мохташем). 13 декабря 1915 г. английские представители

заключили с ним весьма выгодное для Великобритании и

АПНК соглашение. (За это ильхан Бахтиарии получил от англичан

1500 ф. ст., а ильбеги - 1000 ф. ст.) Через два месяца соглашение

было подтверждено старшими бахтиарскими ханами,

жившими в Тегеране [141].

В соответствии с новым англо-бахтиарским соглашением

ханы обязались: защищать нефтяные промыслы АПНК, не перекочевывать

в районы, примыкающие к южным границам бахтиарских

владений, «за исключением тех случаев, когда это придется

совершить по указанию иранского правительства»; поддерживать

дружественные отношения с шейхом Хазалем и не предоставлять

убежища его «беглым подданным»; пресекать антианглийскую

агитацию и волнения в Бахтиарии; не поднимать оружие против

Великобритании и ее союзников, «пока между Англией и Ираном

сохранится мир»; в случае расширения антианглийских выступлений

в Иране препятствовать участию в них членов подвластных

им племен; защищать жизнь английских подданных и охранять

их имущество и т. д. В случае нарушения условий соглашения

ханами, подписавшими его, их доля в АПНК подлежала

конфискации английским правительством [142].

В годы войны разведслужбы Германии и Османской Турции

подготовили и осуществили с территории Ирана ряд диверсионных

операций. Их целью было вовлечение в войну против

Англии и России афганского эмира. В них главную роль сыграли

германские офицеры. По одной из таких операций, носивших в

полном смысле авантюристический характер, имеется обстоятельная

историческая литература. В архивах сохранились любопытные

материалы относительно их героев, одним из которых

был видный знаток Ирана капитан Оскар фон Нидермайер. Проникнув

на иранскую территорию в районе города Керманшаха,

Нидермайер за короткое время подготовил многонациональную

диверсионную группу, которая сумела преодолеть огромное расстояние

- от западных рубежей Ирана до его восточных границ.

Перейдя через афганскую границу, группа установила непосред

ственную связь с эмиром Хабибуллой. Нидермайер приложил

немало усилий, чтобы, пользуясь именами турецкого султанахалифа

и германского императора, склонить эмира на вступление

в войну против Антанты. Однако крупные денежные средства и

партия оружия, которые он обещал эмиру, в Афганистан так и не

поступили. В результате, проведя 10 месяцев в стране эмира,

германский офицер не сумел выполнить задание. Ему ничего не

оставалось делать, как вернуться в Иран [143].

Но это оказалось весьма опасной задачей, поскольку к 1916 г.

британским военным властям удалось при поддержке России

укрепить так называемый «восточно-персидский кордон». Он

представлял собой заслон на западных подступах Афганистана и

служил средством, препятствующим проникновению германотурецкой

агентуры в Афганистан и Британскую Индию. Эту

военную функцию выполняли англо-индийские военные подразделения

совместно с наемными ополченцами из местных племен,

набранных в Хорасане, Систане и Белуджистане. Несмотря на все

трудности и препятствия, группа Нидермайера сумела вернуться

в Юго-Западный Иран через территорию Туркестана (Средняя

Азия) [144].

К этому времени здесь уже функционировало сформированное

в начале 1916 г. английскими военными властями особое вооруженное

подразделение иранских наемников - «Южноперсидские

стрелки» («South Persian Rifles»). Ими руководил генерал

сэр Перси Сайкс. Одной из главных задач подразделения, которым

командовали британские офицеры, была зачистка юго-западных

и центральных провинций Ирана от действовавших там германских

и турецких эмиссаров и пропагандистов. Одновременно

«стрелки» вели военные действия против иранских полукочевых

племен, совершавших вооруженные рейды против английских

учреждений и предприятий в упомянутых районах и в соседних

провинциях. Эта операция в основном была завершена лишь к

январю 1917 г. Нам удалось обнаружить в бывшем Военно-историческом

архиве в Москве документ, отправленный из дипломатической

миссии в Тегеране на имя российского посланника в Иране.

В нем сообщается, что из Шираза в Исфахан была выслана

«партия вражеских агитаторов, задержанных в разное время в

Южной Персии... для передачи их в Исфахане русским войскам и

выдворения в Россию в качестве военнопленных». Указанная

«партия» пленных состояла из 66 человек, в числе которых были

такие известные разведчики, как уже упомянутый Нидермайер, а

также Цугмайер, Шредер, австрийцы, турки, иранцы (бывшие

иранские жандармы, перешедшие в начале Первой мировой войны

на сторону германо-турецкого блока). Вся группа была передана

русским военным властям. Под российским конвоем пленные

были отправлены в Баку, далее - в лагерь для военнопленных,

расположенный на небольшом острове в Каспийском море Наргин

[145].

Один из главных участников германской авантюры в Иране в

годы Первой мировой войны 1914-1918 гг., капитан Оскар фон

Нидермайер после своего освобождения из плена, в том же

1917 г., был отозван в Берлин, где ему были оказаны почести, как

герою. Он был приглашен во дворец с тем, чтобы лично рассказать

императору Вильгельму о своих злоключениях. В годы

Второй мировой войны Нидермайер вновь оказался в плену, но

на этот раз у советских войск. Есть сведения, что он не одобрял

планы Гитлера о походе на Восток. Его осудили на Лубянке как

военного преступника и отправили в один из сибирских концлагерей

для военнопленных. Осужденный на двадцать лет заключения,

Нидермайер скончался от болезни в концлагере в августе

1948 г. В это время ему было 63 года [146].

К началу 1917 г. английские воинские части контролировали

почти все южные провинции Ирана. На северо-западе страны все

еще продолжались военные действия между русскими и турецкими

войсками. В августе 1916 г. части русского экспедиционного

корпуса, отправленного в Иран в 1915 г. под командованием

генерала Баратова, были вынуждены уступить турецким войскам

город Хамадан и занять оборону у Султанбулакского перевала.

Однако к концу 1916 г. экспедиционный корпус получил значительное

подкрепление из России. Это дало возможность русским

войскам весной 1917 г. приступить к наступательным операциям

и захватить в начале марта 1917 г. город Хамадан.

Как раз в эти дни, в начале марта 1917 г., в Тегеране было

получено известие из России о Февральской революции, об отречении

императора. Политические перемены в Петрограде громким

эхом откликнулись в политических кругах Ирана. Патриотически

настроенные иранские деятели полагали, что события в

России помогут им приступить к восстановлению правопорядка и

возрождению деятельности органов государственной власти в

стране. Руководитель Русской дипломатической миссии, указывая

на эти настроения, писал в Петроград: «Лозунг "Без аннексий

и самоопределение народностей" зародил в сердцах персов

большие надежды, и главная цель их ныне, как видно, состоит в

стремлении отделаться от англо-русской опеки, убедить нас

отказаться от соглашения 1907 г. - от разделения Персии на зоны

влияния» [147].