Глава V

ДВИЖЕНИЕ ЗА НАЦИОНАЛИЗАЦИЮ

ИРАНСКОЙ НЕФТЯНОЙ

ПРОМЫШЛЕННОСТИ.

РОЛЬ д-ра МОСАДДЫКА

К весне 1951 г. движение за национализацию нефти распространилось

во все новые регионы. Забастовки в зоне деятельности

АИНК, демонстрации и массовые митинги в Тегеране, Абадане,

Тебризе, Исфахане, Ахвазе и других городах, которые

состоялись в марте - апреле 1951 г. под лозунгами немедленной

ликвидации английской компании, оказали сильное воздействие

на деятельность нефтяной комиссии меджлиса. Уже 26 апреля

1951 г. члены комиссии приняли проект закона о проведении национализации

нефтяной промышленности, состоявшего из девяти

статей [1]. Вскоре проект был принят обеими палатами и утвержден

шахом. Принятие данного закона имело важное политическое

и практическое значение. Закон от 15 марта 1951 г. провозглашал

принцип национализации. Новый же закон намечал конкретные

меры по реализации этого принципа. Для наблюдения и

контроля за выполнением данного закона было предусмотрено

создание смешанной комиссии - из членов обеих палат и правительства

[2].

Закон предусматривал немедленную передачу имущества

АИНК в собственность иранского государства. Правительство

обязано было под наблюдением комиссии провести ревизию финансовой

отчетности компании. Комиссия должна была разработать

устав Иранской национальной нефтяной компании (ИННК),

а также программу подготовки иранских специалистов по нефти.

Статья закона предусматривала, что иранское правительство должно

рассматривать справедливые претензии обеих сторон (ИННК

и АИНК) под наблюдением смешанной комиссии и представлять

свои предложения сенату и меджлису [3]. Закон предусматривал

выплату компенсации прежнему владельцу, т. е. АИНК.

Появление закона об осуществлении национализации АИНК,

однако, вызвало у руководителей компании и представителей

британского правительства явно отрицательную реакцию. Не

принимая во внимание, что движение за национализацию АИНК

уже приобрело общеиранский характер, английские дипломаты в

тесном контакте с придворными кругами Тегерана были активно

заняты поисками нового кандидата на пост премьер-министра,

способного предотвратить углубление кризиса и обеспечить утверждение

проекта Дополнительного соглашения иранским парламентом.

Таким кандидатом, который по всем признакам устраивал

англичан, был Сеид Зия. Но шах, зная, что большинство

иранцев относятся к Сеиду Зие отрицательно, отказывался поддержать

его кандидатуру. Тем не менее, когда Хусейн Ала, осознав

свою беспомощность в создавшейся ситуации, 27 апреля подал

в отставку с поста главы кабинета, за кулисами иранской политической

сцены посольство Соединенного Королевства настойчиво

продолжало кампанию в пользу утверждения премьером

Сеида Зии [4].

5.1. Д-р Мосаддык - глава нового правительства

Движение за национализацию нефти, которое зиждилось на

идее упрочения экономической самостоятельности Ирана, приобрело

к этому времени такой широкий размах, что попытка воздвигнуть

серьезные препятствия на пути его развития успеха не

имела. Однако когда один из лидеров правых сил в меджлисе с явно

провокационной целью предложил д-ру Мосаддыку баллотироваться

в качестве главы нового правительства, тот выразил свое согласие.

Это согласие, как считают очевидцы, было неожиданностью

для автора предложения, Джамала Эмами. Но дело было сделано,

и большинство депутатов поддержало кандидатуру Мосаддыка.

Ни члены прошахского сената, ни шах не решились открыто воспрепятствовать

утверждению д-ра Мосаддыка в качестве главы

правительства. 28 апреля лидер Национального фронта д-р Мосаддык

был утвержден меджлисом новым премьер-министром.

Став премьер-министром, д-р Мосаддык, занявший этот пост

без предварительного одобрения шахом, сразу же выдвинул вопрос

о нефти в качестве главного пункта экономической и политической

программы своего правительства. В своей речи, после

вступления на пост премьер-министра, Мосаддык заявил, что его

правительство приложит все усилия для того, чтобы сделать доходы

от нефтяной промышленности достоянием всего иранского

народа. «Доходами от нефти, - подчеркивал Мосаддык, - мы

сможем удовлетворить все наши нужды и положить конец бедности,

невежеству и болезням, охватившим миллионы трудящихся

нашей страны». Вместе с тем с ликвидацией АИНК, говорил

Мосаддык, «исчезнет центр интриг, провокаций и вмешательства

во внутренние дела», что наконец позволит Ирану достичь своей

экономической и политической независимости [5].

Таким образом, во главе угла своей политики Мосаддык сразу

же поставил вопрос о ликвидации основного орудия иностранного

монополистического капитала с тем, чтобы добиться установления

национального суверенитета над природными богатствами Ирана.

В случае сравнительно быстрого решения конфликта с АИНК,

реализации закона об осуществлении национализации нефтяной

промышленности и возобновления экспорта сырой нефти правительство

Мосаддыка имело шансы сделать серьезные шаги для

преодоления надвигавшегося социально-экономического кризиса.

А в дальнейшем можно было бы рассчитывать и на позитивные

сдвиги в социально-экономической сфере, базой для которых стали

бы поступления от экспорта нефти.

Непримиримая с самого начала конфликта позиция руководства

АИНК и правительства Великобритании, однако, создала

огромные трудности, задерживавшие выполнение намеченных

правительством Мосаддыка целей в отношении иранской нефти.

Преграда на пути осуществления закона о национализации

нефтяной промышленности скоро стала более значительной.

Объяснялось это следующими обстоятельствами. Во-первых, наблюдаемое

сближение позиций крупнейших нефтяных монополий

Запада в противоборстве с иранским правительством переросло

в координацию их совместных действий против политики

д-ра Мосаддыка. Монополии получили полную поддержку правительств

США и Великобритании. Более того, уже весной 1951 г.

администрация президента Г. Трумэна прорабатывала возмож

ность совместных с Лондоном политических мер в отношении

Мосаддыка, чтобы сделать его более уступчивым на переговорах

с английской стороной. Во-вторых, росло негативное отношение

к Мосаддыку и его соратникам со стороны шаха, придворных

кругов и в целом большей части господствующих слоев (высшие

гражданские и военные чины, крупные землевладельцы, предводители

полукочевых племен, религиозные авторитеты, крупные

купцы, издатели больших газет и др.). В-третьих, как левые (партия

Туде и близкие к ней профсоюзы), так и крайние правые

(«федаины ислама», «паниранисты» и др.) политические организации

на начальном этапе движения за национализацию АИНК

поддерживали Мосаддыка и возглавляемый им Национальный

фронт. Однако после прихода к власти правительства Мосаддыка,

оно все чаще становилось объектом нападок с обеих сторон.

Политика США в отношении происходивших в Иране событий

первоначально не была однозначной. Представители сотрудничавших

с Ираном различных американских фирм и даже высокопоставленные

чиновники США сыграли определенную роль в

возникновении англо-иранского конфликта по нефти. Так, американский

эксперт А. Кэртис и руководитель фирмы «Оверсиз Консалтантс

» М. Торнберг однозначно подтвердили справедливость

претензий, изложенных в меморандуме иранского правительства,

врученном руководству АИНК в 1948 г. [6] Открытая критика в

адрес АИНК содержалась не только в выступлениях Торнберга, но

и помощника государственного секретаря США по Ближнему Востоку

Джорджа Макги, посетившего Тегеран в марте 1951 г. [7]

По инициативе американских экспертов в преамбуле и в основном

тексте законопроекта о семилетнем плане развития Ирана,

утвержденном меджлисом в феврале 1949 г., было подчеркнуто

значение нефтяных поступлений для финансирования проектов

плана. В целом США, с одной стороны, оказывали экономическую

помощь ослабленной в ходе Второй мировой войны Англии,

а с другой - в лице крупнейших нефтяных корпораций вели

наступление на позиции британских нефтяных компаний на

Среднем Востоке.

Великобритания отнюдь не собиралась поступиться своими

интересами в Иране. При этом она прежде всего исходила из

огромного для ее экономики значения АИНК. Были приняты во

внимание и давние связи с правящим слоем страны, включая

самого шаха. Иранская нефть была одной из основных статей

экспорта Англии, обеспечивавших ей долларовые поступления и

активное сальдо платежного баланса [8]. Поэтому английское правительство,

настойчиво добиваясь восстановления своих «законных

» прав на иранскую нефть посредством переговоров, одновременно

приступило к осуществлению военно-политических мер,

включая грубый шантаж и непосредственную военную угрозу. Не

исключались также меры воздействия на Иран посредством международных

организаций. Получив отказ от иранского правительства

на предложение о заключении нового концессионного соглашения

относительно нефти [9], Соединенное Королевство уже

26 мая 1951 г. обратилось с жалобой на действия Тегерана в

Международный суд в Гааге.

Обострение англо-иранских отношений вызвало озабоченность

правящих кругов США. Вскоре после принятия в Иране закона

о национализации АИНК президент США одобрил заявление

Совета Национальной Безопасности, которое призывало американское

правительство использовать свое влияние с целью скорейшего

разрешения конфликта. В этом документе, однако, говорилось,

что США, признавая право контроля суверенных государств над

своими природными богатствами, одновременно придают большое

значение международным договорным отношениям [10]. Одним

словом, правительство США приняло решение содействовать возобновлению

англо-иранского диалога. Одновременно США приступили

к переговорам по нефтяной проблеме с Англией.

В Вашингтоне в течение целых десяти дней в апреле 1951 г.

происходило англо-американское совещание по нефти. В ходе

этих переговоров представители США предложили Англии формально

признать акт национализации, продолжая одновременно

прилагать усилия, направленные на заключение нового соглашения

с Ираном о нефти. Однако, получив достоверную информацию

относительно отказа правительства Мосаддыка заключить

концессионное соглашение взамен АИНК с другой западной компанией

и о намерении развивать свою независимую нефтяную

промышленность, пять ведущих американских нефтяных монополий

решились на возрождение деятельности совместного с АИНК

и «Роял-Датч Шелл» нефтяного картеля [11]. Он был воссоздан с

целью противодействия Ирану в попытке возобновления деятельности

национализированной нефтяной промышленности и само

стоятельного выхода на мировой нефтяной рынок.

В плане геополитическом международные нефтяные монополии

и американские дипломаты были серьезно озабочены событиями

в Иране, так как отказ Иранской национальной нефтяной

компании идти на заключение соглашения с АИНК мог

послужить примером для отдельных нефтедобывающих стран, и

прежде всего в районе Ближнего и Среднего Востока. США всерьез

опасались, что иранский кризис может породить «цепную

реакцию в других крупных нефтедобывающих странах мира» [12].

Именно поэтому уже весной 1951 г. американское правительство

стало придавать серьезное значение координации своих действий

в данном вопросе с политикой Лондона. Идея о необходимости

совместных антиамериканских действий в отношении Ирана была

поддержана британским кабинетом. 1 июня 1951 г. Трумэн направил

личные послания Мосаддыку и премьер-министру Соединенного

Королевства Этгли, в которых призывал их к урегулированию

конфликта «во имя общих интересов западного мира» [13].

Руководители США, призывая правительство Великобритании

отказаться от идеи вооруженной интервенции против Ирана,

в то же время через своих официальных представителей и находившихся

под влиянием США международных финансовых учреждений

продолжали добиваться у Мосаддыка и его соратников

уступок в переговорах с АИНК. Известный американский политик,

исполнявший в свое время обязанности посла в Лондоне, а

позже в Москве, А. Гарриман, прибывший в Тегеран в качестве

личного представителя Г. Трумэна, попытался убедить Мосаддыка

в том, что, если договоренность с АИНК и правительством

Англии по нефтяному вопросу достигнута не будет, Ирану никоим

образом не удастся самостоятельно выйти на мировой рынок

нефти [14]. Подобное мнение полностью разделялось придворными

кругами и большинством традиционной иранской элиты.

Леводемократические силы, прежде всего сторонники партии

Туде, резко осудили приезд в Тегеран американской миссии, возглавляемой

А. Гарриманом. Аятолла А. Кашани, в связи с переговорами

Мосаддыка с А. Гарриманом, заявил, что если премьер

пойдет на уступки, то его кровь будет пролита так же, как это произошло

с Размарой. Переговоры с А. Гарриманом провалились.

Попытки правительства Соединенного Королевства посредством

Совета Безопасности ООН вынудить правительство

Мосаддыка пойти на уступки также завершились провалом.

Экономическая блокада, организованная главным образом

Англией и США, а также поддержанная семью крупнейшими

нефтяными монополиями Запада, не позволила правительству

Мосаддыка приступить к реализации закона из девяти статей.

Итальянские и японские нефтяные фирмы, правда, закупили

небольшие партии иранской нефти, но в дальнейшем вынуждены

были прервать свои коммерческие связи с Иранской нефтяной

компанией из-за давления, оказываемого американскими нефтяными

монополиями и правительствами США и Великобритании.

Даже после того, как Международный суд в Гааге отклонил необоснованные

обвинения Англии в отношении иранского правительства,

признав права Тегерана на национализацию АИНК,

Мосаддыку и его соратникам не удалось прорвать англо-американскую

блокаду.

В конце 1951 г. через Международный банк реконструкции и

развития (МБРР) правительство США предприняло новую попытку

навязать неприемлемые для правительства Мосаддыка условия

сотрудничества с западными монополиями. Однако Мосаддык

заявил, что Иран согласен допустить банк к управлению

своей нефтяной промышленностью только в качестве структуры,

подчиненной иранскому правительству и действующей от его

имени [15]. Банк от этого предложения отказался.

В феврале 1952 г. в Тегеран вновь прибыла делегация МБРР.

Бе новые предложения, как было заявлено представителями иран

ского правительства, мало отличались от тех, которые ранее были

отвергнуты Мосаддыком.

Устойчивая политическая линия Мосаддыка, который никоим

образом не желал отступиться от основных принципов закона

из девяти статей относительно осуществления национализации

нефтяной промышленности, вызвала усиление раскола в правительстве

и поддерживавших его политических силах. Шахский

двор и примыкавшие к нему традиционные политические деятели

все более открыто критиковали «непримиримость» Мосаддыка.

Заметное воздействие на политическую позицию правитель

ства Мосаддыка оказывал двойственный характер его взаимоот

ношений с правительством США. Отношение Мосаддыка к аме

риканской политике отличалось непоследовательностью и в

известном смысле беспринципностью. Принимая во внимание

превращение США в начале 50-х годов в весьма влиятельную

внешнюю силу в Иране и на всем Среднем Востоке, Мосаддык и

его некоторые соратники возлагали большую надежду на использование

в своих интересах конкуренции, существовавшей между

крупнейшими американскими и английскими нефтяными компаниями.

Но Мосаддык не потерял надежду на американскую поддержку

даже тогда, когда американские и английские нефтяные

монополии активизировали деятельность международного нефтяного

картеля - объединения семи нефтяных супермонополий

США и Англии.

В то же время Мосаддыку представлялось, что США, опасаясь

вероятности «коммунистической угрозы» Ирану, не допустят

организацию заговора правой оппозиции против его правительства.

По всей вероятности, подобное мнение у иранского премьера

сложилось под влиянием его систематических личных

«дружеских» встреч с американским послом и другими представителями

США. Они же, скорее всего, в Мосаддыке видели деятеля,

способного предотвратить усиление левых и роста советского

влияния в Иране.

Провозгласив основой внешней политики своего правительства

нейтралитет, Мосаддык, тем не менее, согласился первоначально

на получение военной помощи от США и на пребывание в

стране американской военной миссии. Отказавшись оказать Ирану

финансовую помощь путем предоставления займа, США увеличили

помощь этой стране по 4-му пункту «программы Трумэна

» [16]. С конца 1951 г. в Иране находилась американская

миссия, под наблюдением которой расходовалась сумма в 23 млн.

долл., предоставленная в дар по 4-му пункту «программы Трумэна

». Суть такой на первый взгляд противоречивой политики

заключалась в следующем: не желая содействовать упрочению

позиций правительства Мосаддыка путем предоставления ему

займа, Вашингтон через помощь по 4-му пункту и, особенно, по

линии деятельности военной миссии стремился упрочить свои

связи с шахским двором, верхушкой иранской армии и полиции.

Характерно, что в начале 1952 г. Мосаддык, согласившись на

то, что Иран во внешней политике придерживался нейтралитета,

отклонил предложенную США помощь «по закону о взаимном

обеспечении безопасности» [17]. Весной 1952 г. американцы прекратили

сотрудничество с военными ведомствами Ирана. Однако

1 8 Зак. 65 257

под давлением прозападных кругов, прежде всего шаха и его

окружения, Мосаддык 24 апреля 1952 г. отправил в посольство

США письмо, в котором заявил, что возглавляемое им правительство

сделает все возможное «для укрепления обороноспособности

страны и всеми средствами будет защищать независимость».

Самое главное, в письме было выражено желание правительства

о возобновлении военного сотрудничества с США [18]. В результате

американское военное ведомство возобновило предоставление

Ирану военных материалов. Вскоре было достигнуто соглашение

о продлении пребывания в стране американской военной

миссии, срок деятельности которой истекал 20 марта 1952 г. Эти

уступки, как показали последующие события, имели в конечном

счете роковые последствия для судеб Мосаддыка и возглавляемого

им патриотического политического движения.

Огромный урон плодотворному функционированию правительства

наносили шах, его окружение и все правое крыло господствующих

слоев. Казалось бы, эти силы должны были быть

кровно заинтересованы в упрочении экономической и политической

самостоятельности своей страны, в значительном увеличении

ее финансового потенциала. Всего этого в известной степени можно

было достичь посредством увеличения поступлений от экспорта

нефти, для чего первостепенное значение имело проведение

в жизнь закона из девяти статей. Однако, принимая во внимание

принципиальную политику Мосаддыка в области нефтяной

политики, а также отказ пойти на соглашательство, господствующий

слой продолжал придерживаться в отношении правительства

деструктивной линии. Этот слой и возглавлявший его шахский

двор видели в растущем демократическом и антиимпериалистическом

движении реальную угрозу для сохранения своего ведущего

положения и привилегий. Чем больше Мосаддык отказывался

поддаваться давлению нефтяного империализма, тем активнее

становились враждебные в отношении его правительства действия

дворцовых кругов и большинства господствующего слоя.

17 марта 1952 г. группа сенаторов потребовала созыва специ

ального заседания для обсуждения политического и экономичес

кого положения в стране. После этого заседания 19 марта сенат

направил к премьер-министру своих представителей для полу

чения от него ответа на два вопроса: каково экономическое поло

жение и что предпринимается правительством «для обеспечения

внутренней безопасности» [19]. Активность сенаторов имела явно

провокационный характер. Обвиняя Мосаддыка в попустительстве

в отношении расширения деятельности левых организаций,

сенаторы пытались склонить его к принятию предложений

Международного банка.

Одновременно усилилась подпольная враждебная деятельность

рода Пехлеви и влиятельных политических деятелей в отношении

Мосаддыка. В хорошо документированной монографии

фахраддина Азими приведены любопытные данные об антимосаддыковской

работе семьи Бехбехани, потомков знаменитого

аятоллы Сейида Абулла - одного из руководителей конституционного

движения в 1905-1911 гг. Сеид Мохаммед Реза Бехбехани,

например, просил английское посольство содействовать его назначению

на пост руководителя управления вакуфами с тем,

чтобы он развернул борьбу, как он сам говорил, «против Мосаддыка

и коммунизма». Он же, по свидетельству его сына, взял у

матери шаха 2000 туманов для организации антиправительственной

акции в мечети или же враждебной демонстрации против

Мосаддыка [20].

Целенаправленная деятельность оппозиции «сверху», возглавляемая

шахским двором, вела к неблагоприятным для Мосаддыка

и его соратников переменам в расстановке политических

сил. В связи с возрастанием разногласий между шахом и правительством

в лагере участников движения за национализацию

нефтяной промышленности росло число отступников. Усилению

этой тенденции заметное содействие оказывали английские дипломаты

и разведчики. Они прилагали большие усилия для активизации

деятельности иранцев, которые косвенно или непосредственно

были связаны с посольством Англии и АИНК. Среди

подобных лиц наибольшим доверием спецслужб Англии пользовался

Сеид Зия и Джемал Эмами. На основе изучения большого

количества архивных материалов Форин офиса Ф. Азими установил,

что в тот период Сеид Зия выполнял, по существу, обязанность

советника посольства Великобритании в Тегеране. Он одновременно

осуществлял посредническую миссию между шахом

и некоторыми антимосаддыковскими группировками [21]. Джамал

Эмами - сын крупного духовного лица и землевладельца из

Иранского Азербайджана - прилагал большие усилия для организации

провокаций против Мосаддыка.

18* 259

Благодаря попустительству тегеранской полиции, активную

подрывную работу в столице проводили и лично сами члены

английского посольства. Среди них, судя по существующим документальным

материалам, особенно отличался Рабин Зейнер, на

второй срок командированный в Иран на дипломатическую работу.

Он был направлен в Иран со специальным заданием по личной

рекомендации английского ирановеда проф. Энн Ламбтон [22],

которая в период Второй мировой войны занимала в Тегеране

пост сначала заместителя пресс-атташе, а впоследствии прессатташе

в посольстве Великобритании.

Э. Ламбтон была твердым противником Мосаддыка. Она считала,

что иметь дело с ним невозможно. Рабин Зейнер оправдал

доверие Форин офиса. Отлично владея персидским языком, он

досконально изучил умонастроение и политическое кредо многих

представителей господствующего класса Ирана. Большое место в

его деятельности в Тегеране занимала организация публикаций

на страницах иранской прессы враждебных в отношении Мосаддыка

и его соратников статей. Большинство из этих публикаций,

согласно иранскому историку Ф. Азими, носили клеветнический

характер.

Значительный урон деятельности патриотического правительства

Мосаддыка в этот сложный для него период был нанесен

экстремистски настроенными мелкобуржуазными националистическими

и происламистскими организациями. В их число

входили такие партии и группировки, как «Исламские федаины»

(«Федаян-е ислам»), «Паниранисты», СУМКА, «Арья» и другие.

В 1951 г., сразу после прихода к власти Мосаддыка в качестве главы

правительственного кабинета, «Исламские федаины» предъявили

ему четыре требования: сделать обязательным ношение женщинами

чадры по всей стране; удалить женщин из государственных

учреждений; запретить по всей стране употребление

алкогольных напитков; ввести обязательное совершение богослужения

(намаза) государственными служащими. Согласно одному

из активных и стойких сторонников национального движения

1949-1953 гг. в Иране, английские спецслужбы в этот период

оказали серьезное воздействие на формирование политической

линии руководства «Исламских федаинов» посредством таких

своих людей, как Сеид Зия [23]. Имеются сведения о том, что,

посещая руководителя федаинов Навваба Сафави в тюремной

камере, где тот находился, Сеид Зия по просьбе своих английских

покровителей внушал ему необходимость полного возрождения

принципов традиционного исламского общества и шариата в

Иране. Если бы Мосаддык выполнил требования федаинов, то его

правительство оказалось бы мишенью резких выпадов либерально-

демократической части общественности страны. Отклонив их

требование, премьер, который, кстати, был правоверным мусульманином,

скорее всего был бы объявлен федаинами врагом ислама.

Правительство отклонило предложение о тотальной исламизации

политического строя страны. Тогда члены «Исламских федаинов

», которые в своей деятельности придавали большое значение

индивидуальному террору, стали угрожать физической расправой

Мосаддыку и его близкому окружению. Глава правительства был

вынужден временно перенести свой рабочий кабинет в собственный

дом, который тщательно охранялся [24].

В середине февраля 1952 г. члены организации федаинов

тяжело ранили Хосейна Фатеми. Так, один из самых способных и

стойких соратников Мосаддыка надолго вышел из строя. Весной

того же года федаины угрожали жизни А. Кашани, который еще

недавно им покровительствовал. По требованию федаинов был

вынужден покинуть свой пост министр юстиции Ш. Амиралаи,

один из видных либеральных деятелей Национального фронта [25].

Что касается так называемой «партии Арья», то члены этой небольшой

по численности группы в большинстве своем состояли

из уволенных из армии офицеров. Ее деятельность была направлена

на организацию шумных провокационных выступлений против

Мосаддыка. Она финансировалась шахским двором [26].

Аятолла Аболькасем Кашани Хосейни родился в 1882 г. или

1885 г. в Тегеране. В 1918-1920 гг. принимал активное участие в

антианглийских выступлениях в Ираке. В 1919 г. английскими

властями был заочно приговорен к смертной казни. В 1921 г. переселился

в Иран, избегая преследований. В июле 1942 г. был

арестован английскими военными властями в Иране и интернирован

по обвинению в сотрудничестве с агентурой гитлеровской

Германии. Осенью 1945 г. был освобожден. В 1946 г. был сослан

в г. Кум. Вернулся в Тегеран в 1947 г. В феврале 1949 г. после

покушения на жизнь шаха был сослан в Ливан. Стрелявший в

шаха фотокорреспондент газеты «Г1арчам-е ислам» («Знамя ислама

») был назначен на эту должность по рекомендации аятоллы

Кашани [27]. Накануне возвращения в Иран весной 1950 г. Кашани

заочно был избран депутатом в меджлис XVI созыва и активно

включился в борьбу за национализацию АИНК.

Аятолла Кашани сыграл видную роль на начальном этапе

движения за национализацию иранской нефтяной промышленности.

Через восемнадцать дней после публикации заявления

Национального фронта относительно необходимости национализации

английской нефтяной компании в газете «Бахтар-е эмруз»

(13.XII. 1951) появилось обращение Кашани к верующим мусульманам.

В нем автор настойчиво призывал всех иранцев включиться

в борьбу за национализацию АИНК. И через шесть недель

после этой публикации появились фетвы, изданные Сейид Мохаммедом

Таги Хонсари и некоторыми другими известными

аятоллами, которые обязывали своих приверженцев активно поддержать

движение против АИНК [28].

Вышеназванное обращение Кашани, его яркие публичные

выступления в поддержку идеи о национализации нефтяной

промышленности способствовали расширению социальной базы

движения за национализацию АИНК, включению в него массы

торговцев, ремесленников, рабочих мелких предприятий, сельских

мигрантов, пауперов и т. д. Эти слои составляли ту часть

иранского общества, которая отличалась большой приверженностью

к шиитско-исламской идеологии. Опасаясь ослабления

своей популярности среди верующих, некоторые виднейшие религиозные

авторитеты, в том числе великий аятолла МохаммедХосейн

Боруджерди, имевший с шахом добрые отношения, избегали

открытой критики Кашани. Если учесть, что большинство

шиитского духовенства первоначально было настроено против

Мосаддыка и Национального фронта [29], то становится очевидным

значение вклада Кашани в формирование исламо-националистического

течения в ходе движения в 1949-1951 гг. в Иране.

Кашани продолжал активно поддерживать Мосаддыка и после

того, как последний был утвержден премьер-министром. В то

же время он предпринимал усилия, чтобы расширить масштабы

своего влияния, включая правительственные структуры и меджлис.

Одновременно делал попытки найти союзников среди религиозных

авторитетов. Одним словом, аятолла намеревался

обеспечить себе особую нишу.

Но ни Мосаддык, который отрицательно реагировал на

попытки вмешательства Кашани в политическую деятельность

правительства, ни сам Кашани, прекрасно сознававший, что премьер

остается самым популярным, неоспоримым лидером национального

движения, до поры до времени не желали идти на открытый

разрыв.

Весной 1952 г. в печати стали появляться сведения о конфликте

двух сторон. Близкий к шаху швейцарец, Э. Перрон*, в

мае 1952 г. сообщал одному английскому разведчику о возрастании

разногласий Мосаддыка с Кашани и двумя другими амбициозными

правыми деятелями НФ - Хосейном Макки и Мозаффаром

Багаи. Он полагал, что это результат умелой подпольной

деятельности самого шаха. Тем не менее, Кашани все еще пытался

внешне сохранить уважительные отношения с Мосаддыком.

Хотя коварный аятолла не прочь был обсуждать с некоторыми

политическими деятелями вопрос о кандидатуре преемника

«своенравного» премьера. Порою он подвергал премьера резкой

критике за его попытки усмирить правых экстремистов (исламских

и националистических) и дать шанс политической деятельности

партии Туде и связанных с ней организаций. В то же время,

согласно военному атташе французского посольства в Тегеране,

Мосаддык даже в последний период своего премьерства не отказывался

от тактики «натравливания партии Туде и правых экстремистов

друг на друга» (См.: Азими. Указ. соч., с.449).

В изменившихся политических условиях, прежде всего в

связи с приходом к власти правительства Мосаддыка, роль партии

Туде во внутриполитической борьбе усилилась. Хотя формально

партия оставалась запрещенной, фактически она действовала

как признанная составная часть существующей политической

системы. Она имела свои печатные органы и отделения.

Партия также получила возможность содействовать образованию

различных левых профсоюзных и общественных организаций.

Партия Туде, однако, в своей практической деятельности шла

на жесткую конфронтацию не только с придворными, прозападными

и правонационалистическими силами. Она временами настойчиво

выступала против правительства Мосаддыка. Согласно

отчету, составленному английским посольством в Тегеране для

* Перрон был личным другом Мохаммеда Резы шаха со студенческих времен.

При дворе исполнял обязанности помощника шаха.

Форин офиса, с первых дней июля до 22 декабря 1951 г. из

семнадцати крупных антиправительственных манифестаций в

столице четырнадцать были организованы партией Туде [30].

Функционеры партии прилагали большие усилия, с тем чтобы

отколоть от НФ рабочих, учащихся, студентов и др. Характерно,

что, когда правая оппозиция создавала серьезную угрозу правительству,

антиправительственная деятельность тудеистов ослабевала,

и даже в некоторых случаях партия выступала как сторонница

Мосаддыка.

В целом политическая линия партии наносила серьезный

ущерб национально-демократическому движению, возглавляемому

Мосаддыком. Теоретической базой для данной «марксистской

» тактики партии послужили тезисы из известного выступления

И. В. Сталина, в которых утверждалось, что «раньше буржуазия

считалась главой нации, она отстаивала права и независимость

нации, ставя их превыше всего. Теперь не осталось и

следа от "национального принципа". Теперь буржуазия продает

права и независимость за доллары. Знамя национальной независимости

и национального суверенитета выброшено за борт» [31].

Вот почему не только в иранской, но и в международной коммунистической

печати Мосаддык был наречен лакеем империализма,

деятелем, который создавал возможность проникновения в

Иран американских монополий и т. д. Сохраняя излишнюю привязанность

к ЦК КПСС, руководство Туде было не в состоянии

выработать и осуществлять самостоятельную линию в отношении

к патриотическому правительству Мосаддыка, политика которого

в принципе отвечала национальным интересам иранцев.

К весне 1952 г., когда состоялись выборы в меджлис XVII

созыва, политическая ситуация в стране была не в пользу Мосаддыка

и его сторонников. Мосаддык на словах придавал огромное

значение выборам в меджлис. Но он не мог пересмотреть свои

узкоклассовые политические взгляды, опасался сотрудничества с

леводемократическими силами. Политическая пассивность правительства

и его сторонников, а также уступки Мосаддыка прозападным

и придворным группировкам привели к тому, что в меджлис

были избраны главным образом представители консервативного

крыла господствующих слоев. Последние были настроены

нелояльно и даже враждебно в отношении правительства [32].

Мосаддык с сожалением признавал, что правительство не

сумело предотвратить грубое вмешательство в ход выборов

«чиновников и имущих», враждебно настроенных в отношении

правительства.

На деле же Мосаддык не проявил достаточной настойчивости

для демократизации избирательного права. Дело в том, что некоторые

члены правительства считали необходимым добиться предоставления

женщинам избирательного права. И глава правительства

первоначально одобрил это предложение. Однако отрицательное

отношение шиитского духовенства, и особенно аятоллы А. Кашани

к подобной реформе, насторожило членов правительства, и они

от этой идеи отказались. Ряд членов кабинета был также за снижение

возрастного ценза избирателей. Такое реформирование избирательного

права было бы явно на руку правительству.

Меджлис приступил к своей деятельности 27 апреля (1951 г.)

с утверждения мандатов избранных депутатов. Из-за обструкции,

устроенной антиправительственным большинством в отношении

депутатов, поддерживавших Мосаддыка, эта процедура заняла

почти сорок дней.

Тем временем из-за экономической блокады со стороны

Великобритании и США, а также по причине расширения подрывной

деятельности со стороны представителей господствующего

слоя хозяйственный кризис в стране углублялся. Нарастала

политическая напряженность.

Придворные круги воспользовались ослаблением позиции

правительства. Они вели энергичную работу по консолидации

правых сил. 5 июля 1952 г. Мосаддык выступил по радио. Он заявил,

что большинство представителей правящих классов, включая

«известных агентов бывшей компании (имеется в виду АИНК.

-С.А.), вынужденные «выдать себя за сторонников национального

движения», ныне «тайно ... готовят почву для возрождения

прежнего положения» [33].

В этих условиях глава правительства попросил меджлис

предоставить ему чрезвычайные полномочия на шестимесячный

срок. Мосаддык добивался также поста военного министра и права

назначения начальника Генерального штаба и командующих

трех родов войск. В случае получения поста военного министра

Мосаддык надеялся лишить шаха возможности использовать промонархически

настроенных генералов и офицеров в противоборстве

с правительством. Предложение Мосаддыка вызвало резко

17 Зак. 65

отрицательную реакцию у шаха. Глава государства напомнил

Мосаддыку, что должность военного министра по традиции всегда

занимал представитель генералитета, кандидатура которого

предварительно с ним согласовывалась. После встречи с шахом

(16.VII.1952 г.) Мосаддык немедленно заявил об отставке своего

кабинета.