Часть вторая

ИНСТИТУТЫ

Глава IV равная свобода

В трех главах второй части я намереваюсь проиллюстрировать содержание принципов справедливости. Для этого я опишу базисную структуру, удовлетворяющую этим принципам, и рассмотрю обязан­ности и обязательства, к которым они ведут. Главные институты этой структуры — это институты конституционной демократии. Я не утверждаю, что такое устройство является единственно спра­ведливым. Я, скорее, стремлюсь показать, что эти принципы спра­ведливости, которые до сих пор рассматривались в отвлечении от институциональных форм, определяют работоспособную политичес­кую концепцию и являются разумным приближением к нашим взве­шенным суждениям и их развитием. Эту главу я начну с рассмотрения последовательности из четырех стадий, которая проясняет, как эти принципы должны применяться к институтам. Предлагается краткое описание двух частей этой базисной структуры и определяется понятие свободы. После этого обсуждаются три проблемы равной свободы: равной свободы совести, политической справедливости и равных поли­тических прав, а также равной свободы личности и ее отношения к правлению закона. Затем я рассматриваю, что означает приоритет свободы и завершаю кратким изложением кантианской интерпретации исходного положения.

31. Последовательность из четырех стадий

Очевидно, что для того чтобы облегчить применение двух прин­ципов справедливости, необходимо задать какие-то рамки. Рассмотрим три вида суждений, которые приходится выносить гражданину. Во-первых, он должен выносить суждения относительно справедливости законодательства и политики, проводимой в обществе. Но он также знает, что его мнения не всегда совпадают с мнениями других, так как суждения людей имеют тенденцию различаться, особенно когда затронуты их интересы. Во-вторых, следовательно, гражданин должен решить, какая конституционная организация общества будет спра­ведливой для примирения конфликтующих мнений по поводу спра­ведливости. Можно представить политический процессе в виде ма­шины, принимающей социальные решения, когда на вход поступают точки зрения представителей и их избирателей. Гражданин будет считать одни способы конструирования такой машины справедливее

177

других. Поэтому полная концепция справедливости позволяет не только оценивать законы и политику, но и ранжировать процедуры для выбора именно того политического мнения, которое должно быть превращено в закон. Существует и третья проблема. Гражданин считает ту или иную конституцию справедливой и полагает, что определенные традиционные процедуры являются уместными, на­пример ограничение, в некоторых случаях, мажоритарного правления. Но так как политический процесс в лучшем случае — это процесс несовершенной процедурной справедливости, то гражданину нужно установить, когда со случаями применения правила большинства нужно соглашаться, а когда от них можно отказаться, не считая их более обязывающими. Короче говоря, он должен быть в состоянии определить основания и границы политических обязанностей и обя­зательств. Таким образом, теория справедливости вынуждена иметь дело с вопросами, по крайней мере, трех типов, что указывает на то, что может оказаться полезным представление о применении этих принципов как последовательности в несколько стадий.

На этом этапе, таким образом, я ввожу понятие исходного поло­жения. До сих пор я предполагал, что как только принципы спра­ведливости выбраны, стороны возвращаются на свое место в обществе и с этого момента оценивают свои притязания к социальной системе на основе этих принципов. Но если мы представим, что какая-либо определенная последовательность состоит из нескольких промежуточ­ных стадий, то такая последовательность может дать нам схему для урегулирования затруднений, с которыми приходится иметь дело. Каждая стадия будет представлять соответствующую точку зрения, с которой будут рассматриваться вопросы определенного рода¹. Таким образом я полагаю, что после того как стороны приняли принципы справедливости в исходном положении, они переходят к конститу­ционному собранию. Здесь они должны принять решение относительно справедливости политических форм и выбрать конституцию: они, так сказать, являются делегатами такого собрания. Ограниченные уже выбранными ими принципами справедливости, стороны должны раз­работать систему конституционных полномочий правительства и сис­тему основных прав граждан. Именно на этой стадии они взвешивают справедливость процедур, помогающих справляться с разнообразием политических взглядов. Так как относительно соответствующей кон­цепции справедливости уже было достигнуто согласие, занавес неве­дения частично поднимается. Люди, принимающие участие в собра­нии, не имеют, конечно, никакой информации о конкретных инди­видах: они не знают ни своего социального положения, ни распре­деления природных дарований, ни своего представления о благе. Но, кроме понимания принципов социальной теории, теперь они знают какие-то общезначимые факты о своем обществе, т. е. его природные условия и ресурсы, уровень экономического развития и политической культуры и т. д. Они более не ограничены информацией, неявно содержащейся в условиях справедливости. Имея это теоретическое знание и соответствующие общие факты о своем обществе, они должны выбрать наиболее эффективную справедливую конституцию, такую

178

конституцию, которая удовлетворяет принципам справедливости и лучше всего рассчитана на то, чтобы привести к справедливому и эффективному законодательству².

На этом этапе нам необходимо различить две проблемы. В идеале, справедливая конституция была бы справедливой процедурой, пред­назначенной для обеспечения справедливого конечного результата. Такой процедурой был бы политический процесс, управляемый конс­титуцией, конечным результатом — возникший законодательный ор­ган, в то время как принципы справедливости задавали бы не­зависимый критерий как для процедуры, так и для конечного резуль­тата. Первая проблема при поисках такого идеала совершенной про­цедурной справедливости состоит в изобретении справедливой про­цедуры (§ 14).'Он заключается в том, что общегражданские свободы должны быть включены в конституцию и защищены ею. К таким свободам относятся свобода совести и свобода мысли, личная свобода и равные политические права. Без воплощения этих свобод политиче­ская система, которую я представляю в виде некоторой разновидности конституционной демократии, не была бы справедливой процедурой.

Ясно, что любая осуществимая политическая процедура может привести к несправедливому результату. На самом деле не существует схемы процедурных политических правил, которая гарантированно препятствовала бы принятию несправедливого законодательства. При конституционном режиме, да и при любом политическом устройстве, идеал совершенной процедурной справедливости реализовать невоз­можно. Лучшая из возможных достижимых схем — схема несовер­шенной процедурной несправедливости. Однако некоторые схемы про­являют тенденцию чаще порождать несправедливые законы. Вторая проблема, таким образом, заключается в выборе из различных про­цедур, являющихся одновременно и справедливыми, и достижимыми, таких, которые с наибольшей вероятностью приведут к справедливому и эффективному правовому устройству. Опять-таки, это бентамовская проблема по искусственной идентификации интересов, только здесь правила (справедливая процедура) должны быть организованы так, чтобы получить законодательство (справедливый конечный резуль­тат), которое лучше бы согласовывалось с принципами справедли­вости, нежели с принципом полезности. Для разумного разрешения этой проблемы требуется знание о верованиях и интересах людей в этой системе и о политических тактиках, которые они посчитают рациональными в условиях, в которых они находятся. Таким образом предполагается, что делегатам известны эти вещи. Если у них нет информации о каких-либо конкретных индивидах, в том числе и о себе самих, идея исходного положения не задевается.

Задавая рамки для справедливой конституции, я предполагаю, что два этих, уже выбранных, принципа справедливости задают независимый стандарт желаемого исхода. Если такого стандарта не существует, значит проблема конституционного устройства сформули­рована недостаточно хорошо, потому что это решение по ней принима­ется путем перебора достижимых справедливых конституций (пере­численных, скажем, по порядку, на основе социальной теории) в поисках той единственной, которая, в существующих обстоятельствах,

179

с наибольшей вероятностью приведет к эффективной и справедливой организации общества. Теперь, в качестве следующего шага после­довательности, мы переходим к стадии законодательства. С этой перспективы необходимо дать оценку справедливости законов и поли­тики. Предложенные законопроекты оцениваются с точки зрения репрезентативного законодателя, который, как всегда, не имеет ка­кой-либо конкретной информации о себе самом. Законы должны удовлетворять не только принципам справедливости, но и любым ограничениям, заложенным в конституции. Взаимным приспособ­лением последовательных стадий конституционного и законодатель­ного собраний находится лучшее решение.

Вопрос о том, справедливо законодательство или нет, особенно в экономической и социальной сфере, часто вызывает значительные разногласия. В этих случаях суждение нередко зависит от спеку­лятивных политических и экономических доктрин и от социальной теории вообще. Зачастую самое лучшее, что мы можем сказать о каком-либо законе или проводимой политике, — это то, что они, по крайней мере, не являются явно несправедливыми. Строгое приме­нение принципа различия обычно требует больше информации, "ем мы можем надеяться получить, в любом случае, больше, чем ' i применении первого принципа. Это совершенно явно и очевидно при нарушении равных свобод. Подобные нарушения не только неспра­ведливы; они и проявляются открыто: их несправедливость выражена в публичной структуре институтов. Но когда социальная и экономиче­ская политика регулируется принципом различия, такое положение дел бывает сравнительно редко.

Далее я воображаю разделение труда по стадиям, на каждой из которых решаются различные вопросы социальной справедливости. Такое разделение примерно соответствует двум частям базисной структуры. Первый принцип равной свободы является первичным стандартом для конституционного собрания. Его главные требова­ния — защита фундаментальных личных свобод, свободы совести и свободы мысли, а также и в том, чтобы политический процесс в целом был справедливой процедурой. Таким образом, конституция устанавливает надежный общий статус равного гражданства и реа­лизует политическую справедливость. Второй принцип начинает рабо­тать на стадии законодательства. Он требует, чтобы социальная и экономическая политика была нацелена на максимизацию долговре­менных ожиданий наименее преуспевших в условиях честного равен­ства возможностей, при сохранении равных свобод. На этом этапе нужно учитывать весь спектр общеэкономических и социальных фак­торов. Вторая часть базисной структуры содержит различия и иерар­хии политических, экономических и социальных форм, необходимых для эффективного и взаимовыгодного социального сотрудничества. Таким образом, приоритет первого принципа справедливости над вторым отражен в приоритете конституционного собрания над стадией законодательства.

Последняя стадия — это стадия конкретного применения правил судьями и администраторами и следования им гражданами вообще.

180

На этой стадии все имеют полный доступ ко всем фактам. Не остается никаких ограничений на знание, так как уже принята полная система правил, которые применяются к людям в зависимости от их харак­теристик и условий, в которых они находятся. Однако границы политических обязанностей и обязательств не должны определяться этими соображениями. Эта третья проблема относится к теории час­тичного согласия, и ее принципы обсуждаются с точки зрения исход­ного положения, после выбора принципов идеальной теории (§ 39). Как только мы будем их иметь, мы сможем рассмотреть нашу кон­кретную ситуацию с перспективы последней стадии, применительно, например, к случаям гражданского неповиновения и уклонения от воинской службы по каким-либо мотивам (§§ 57—59).

Доступность знания в этой последовательности из четырех стадий выглядит примерно так. Проведем различие между фактами трех типов: первые принципы социальной теории (и близких к ней других теорий) и их последствия; факты общего характера об обществе, такие как его размер и уровень экономического развития, его инсти­туциональная структура и окружающая среда и т. д.; и, наконец, конкретные факты, касающиеся индивидов, такие как их социальное положение, природные дарования и особые интересы. В исходном положении единственные конкретные факты, известные сторонам, — это факты, которые могут быть выведены из условий справедливости. Хотя стороны знают первые принципы социальной теории, ход истории для них закрыт; у них нет информации о том, как часто общество шло тем или другим путем, или о том, какие типы обществ существуют в настоящее время. На следующих стадиях, однако, для них становятся доступными факты общего характера об их обществе, но не конкретная информация об их собственном положении. Ограничения на знание могут быть ослаблены, так как принципы справедливости уже вы­браны. Поток информации на каждой стадии определяется тем, что необходимо знать, чтобы разумным образом применять эти принципы к возникающим вопросам справедливости; в то же время исключается любое знание, которое может привести к необъективности и иска­жению и настроить людей друг против друга. Идея рационального и беспристрастного применения принципов определяет тип допустимого знания. На последней стадии ясно, что не существует никаких причин для сохранения занавеса неведения в какой-либо форме и снимаются последние ограничения.

Важно помнить, что эта последовательность из четырех стадий является механизмом для применения принципов справедливости. Эта схема — часть теории справедливости как честности, а не объяс­нение того, как на самом деле проходят конституционные и зако­нодательные собрания. Она задает серию перспектив, с которых дол­жны решаться различные проблемы справедливости, каждая перс­пектива наследует ограничения, принятые на предыдущих стадиях. Таким образом, справедливая конституция — это такая конституция, которую рациональные делегаты, подверженные ограничениям второй стадии, примут для своего общества. И, аналогично этому, спра­ведливые законы и политика — это то, что будет принято на зако-

181

нодательной стадии. Конечно, этот тест часто бывает неопределенным: не всегда ясно, которая из нескольких конституций или какое эко­номическое и социальное устройство будет выбрано. Но когда дело обстоит именно так, то в той же степени неопределенна и спра­ведливость. Институты в допустимом диапазоне равным образом спра­ведливы. Это значит, что они могли бы быть выбраны; они совместимы со всеми ограничениями теории. Таким образом, по многим вопросам социальной и экономической политики мы должны вновь опираться на понятие квази-чистой процедурной справедливости: законы и поли­тика справедливы при условии, что они находятся в границах раз­решенного диапазона и, на самом деле, являются продуктом зако­нодательства, которое, в некотором смысле, подкрепляется справед­ливой конституцией. Такая неопределенность в теории справедливости сама по себе не является дефектом. Именно этого следовало ожидать. Справедливость как честность окажется стоящей теорией, если она задаст диапазон справедливости в большем соответствии с нашими обдуманными суждениями, чем это делают существующие теории, и если она с большей резкостью выделит наиболее серьезные пороки, которых должно избежать общество.