45. Временные предпочтения

Я предположил, что принимая принцип сбережений, люди в исход­ном положении не имеют чистых временных предпочтений. Нам необходимо рассмотреть основания для такого предположения. Для индивида уклонение от чистых временных предпочтений — это ха­рактеристика рациональности. По утверждению Сиджвика, рацио­нальность предполагает беспристрастную заботу обо всех периодах нашей жизни. Простое различие во временной локализации, тот факт, что нечто случается раньше или позже, не является само по себе рациональным основанием придавать этому большее или меньшее значение. Конечно, некоторая настоящая или будущая выгода может иметь больший вес в силу ее большей вероятности или возможности,

260

и мы должны принимать в расчет то, как изменится наша ситуация и способность к определенным удовольствиям. Но ни одна из этих вещей не оправдывает того, что мы предпочитаем меньшее сегод­няшнее благо большему будущему лишь в силу его более близкого расположения во времени²² (§ 64).

Итак, Сиджвик полагал, что понятия универсального блага и индивидуального блага в существенных аспектах сходны. Он утвер­ждал, что так же как благо одного человека создается путем сравнения и интеграции различных благ в каждый момент времени, так и универсальное благо создается путем сравнения и интеграции блага многих разных индивидов. Отношение частей к целому и отношение индивидов друг к другу аналогичны, с учетом совокупного принципа полезности²³. Принцип справедливых сбережений для общества не должен, таким образом, быть подверженным влиянию чистых вре­менных предпочтений, поскольку, как и прежде, различная темпо­ральная локализация людей и поколений сама по себе не оправдывает различного к ним отношения.

Так как в справедливости как честности принципы справедливости не являются распространением принципов рационального выбора на выбор для одного человека, аргументация против временных пред­почтений должна быть другого рода. Вопрос решается путем указания на исходное положение; но если он рассматривается с этой точки зрения, мы приходим к тому же самому заключению. У сторон нет причин придавать какой-либо вес лишь одному расположению во времени. Им нужно выбрать ставку сбережений для каждого уровня цивилизации. Если они будут проводить различия между более ран­ними или более отдаленными периодами времени, потому что, скажем, будущее положение дел сейчас кажется менее важным, то теперешнее положение дел покажется менее важным в будущем. Хотя все решения должны приниматься сейчас, нет оснований исходить из своего се­годняшнего пренебрежения будущим, а не из будущего пренебрежения сегодняшним днем. Ситуация симметрична, и один выбор настолько же произволен, как и другой²⁴. Так как люди в исходном положении принимают точку зрения каждого периода, находясь за занавесом неведения, эта симметрия им ясна, и они не согласятся на принцип, который придает больший или меньший вес более ранним периодам времени. Только таким образом они могут прийти к непротиворечиво­му соглашению со всех точек зрения, в то время как признать принцип временных предпочтений — значит позволить людям с различной темпоральной локализацией оценивать притязания друг друга посредством разных весов, которые базируются исключительно на этой случайности.

Как и в случае рационального благоразумия, отказ от принципа временных предпочтений не является несовместимым с учетом не­определенностей и изменяющихся обстоятельств; не исключает он и использования процентных ставок (как в социалистической эконо­мике, так и в экономике частной собственности) для распределения ограниченных фондов инвестирования. Ограничение здесь, скорее, в том, что первые принципы справедливости не разрешают нам по-

261

разному относиться к поколениям исключительно на тех основаниях, что они располагаются раньше или позднее во времени. Исходное положение определено таким образом, что оно ведет к правильному в этом отношении принципу. На индивидуальном уровне чистые временные предпочтения иррациональны: это означает, что конкрет­ный индивид не рассматривает все моменты в качестве равных в своей жизни. На уровне общества чистые временные предпочтения несправедливы: они означают (в наиболее распространенном случае, когда игнорируется будущее), что живущие пользуются преимуще­ствами своего положения во времени для того, чтобы способствовать реализации своих собственных интересов.

Договорная точка зрения согласуется, таким образом, с отрицанием Сиджвиком временных предпочтений в качестве оснований социаль­ного выбора. Живущие могут, если они позволят себе руководство­ваться такими соображениями, нанести ущерб своим предшествен­никам и потомкам. Может показаться, что это суждение находится в противоречии с демократическими принципами, так как иногда утверждается, что они требуют, чтобы желания теперешнего поко­ления определяли социальную политику. Конечно, предполагает, что эти предпочтения должны быть прояснены и установлены при определенных условиях. Коллективные сбережения на будущее имеют многие аспекты коллективного блага, и в этом случае также встают проблемы изолированности и гарантий²⁵. Но если предположить, что эти трудности преодолены и что информированное коллективное суж­дение настоящего поколения известно при этих требуемых условиях, может показаться, что демократическая точка зрения на государство не одобряет вмешательства государства ради будущих поколений, даже в тех случаях, когда общественное суждение очевидно ошибочно.

Верно ли это утверждение, зависит от того, как его интерп­ретировать. Не может быть возражений ему, если оно представляет описание демократической конституции. Как только общественная воля ясно выражена в законодательстве и социальной политике, правительство не может ее обойти, оставаясь при этом демократи­ческим. Оно не уполномочено полностью игнорировать взгляды из­бирателей на то, каким должен быть размер сбережений. Если де­мократический режим оправдан, то наличие такой власти у правитель­ства обычно ведет в итоге к большей несправедливости. Мы должны выбирать между конституционными устройствами в зависимости от того, приведут ли они к справедливому и эффективному законода­тельству. Демократ тот, кто полагает, что лучше всего удовлетворяет этим критериям демократическая конституция. Но его концепция справедливости включает и условие относительно справедливых при­тязаний будущих поколений. Даже если на практике при выборе режима избиратели должны иметь решающее слово, то лишь потому, что существует большая вероятность, что правы они, а не правитель­ство, наделенное властью игнорировать их желания. Однако так как справедливая конституция даже при благоприятных обстоятельствах является случаем несовершенной процедурной справедливости, люди

262

все еще могут принять неверное решение. Причиняя, скажем, не­поправимый ущерб, они могут увековечить серьезные преступления против будущих поколений, которых, при другой форме правле­ния, возможно, удалось бы избежать. Более того, эта несправед­ливость может быть совершенно очевидной и демонстрироваться с помощью той же самой концепции справедливости, на которой основан сам демократический режим. Несколько принципов этой концепции могут быть более или менее явно представлены в конституции, а также интерпретироваться судебными органами и общественным мне­нием.

В этих случаях, следовательно, нет причины, по которой демократ не мог бы встать в оппозицию публичной воле посредством соответ­ствующих форм неподчинения, или даже, будучи правительственным чиновником, не попытаться ее обойти. Хотя человек и верит в правильность справедливой конституции и принимает обязанность ее поддерживать, обязанность подчиняться определенным правилам мо­жет быть отодвинута на второй план в ситуациях, когда коллективное суждение достаточно несправедливо. Нет ничего священного в реще-нии публики относительно уровня сбережений, а ее пристрастность в отношении временных предпочтений не заслуживает какого-либо особого уважения. На самом деле отсутствие сторон, которым нанесен ущерб, т. е. будущих поколений, делает это еще более уязвимым. Человек не перестает быть демократом, если только он не полагает, что лучшей будет какая-то другая форма правления, и не направляет свои усилия на достижение этой цели. До тех пор пока он так не считает, а вместо этого полагает, что должные формы неподчинения в виде, например, актов гражданского неповиновения или отказа от воинской службы по идейным соображениям являются необходимыми и разумными способами скорректировать политику, принятую демок­ратическим путем, такое его поведение и согласие с демократической конституцией не противоречат друг другу. В следующей главе я буду обсуждать этот вопрос более детально. Пока же существенный момент заключается в том, что коллективная воля относительно заботы о будущем должна, как и все другие социальные вопросы, подчиняться принципам справедливости. Особенные черты этого случая не делают его исключением.

Нам следует заметить, что отказ от временных предпочтений в качестве первого принципа совместим с признанием того, что опре­деленное игнорирование будущего может улучшить критерии, которые в противном случае были бы дефектными. Например, я уже замечал, что утилитаристский принцип может вести к очень высокой ставке сбережений, которая возлагает чрезмерное бремя на более ранние поколения. Это следствие может до некоторой степени быть скор­ректировано путем игнорирования благосостояния тех, кто будет жить в будущем. Так как благосостояние будущих поколений начинает цениться меньше, уже не нужно сберегать так же много, как прежде. Можно варьировать необходимое накопление с помощью изменения параметров в постулируемой функции полезности. Я не могу здесь обсуждать этот вопрос²⁶. К сожалению, я могу только выразить мнение

263

о том, что эти средства лишь смягчают последствия ошибочных принципов. Эта ситуация в некоторых отношениях подобна ситуации с интуитивистской концепцией, сочетающей стандарт полезности с принципом равенства (см. § 7). Там критерий равенства, которому придан должный вес, служит для корректировки критерия полезности в тех случаях, когда ни один из этих принципов, взятый поодиночке, не оказывается приемлемым. Аналогичным образом, начав с идеи о том, что подходящей ставкой сбережений является такая, которая максимизирует социальную полезность во времени (максимизирует некоторый интеграл), мы можем получить более достоверный резуль­тат, если благосостоянию будущих поколений придается не такой большой вес; и наиболее подходящая поправка должна зависеть от того, насколько быстро растет население, от продуктивности капитала и т. д. Что мы делаем, так это регулируем определенные параметры для того, чтобы прийти к заключению, в большей степени согласу­ющемуся с нашими интуитивными суждениями. Мы можем обна­ружить, что для достижения справедливости в отношениях между поколениями потребуются эти модификации в принципе полезности. Конечно, введение временных предпочтений может быть улучшением в этих случаях, но я полагаю, что такое их применение является указанием на то, что мы начали с неверной концепции. Существует различие между этой ситуацией и упоминавшейся ранее интуити­вистской концепцией. В отличие от принципа равенства, временные предпочтения не имеют внутренней этической привлекательности. Они вводятся в чистом виде ad hoc для смягчения последствий утилитаристского критерия.