47. Предписания справедливости

Набросок системы институтов, удовлетворяющей двум принципам справедливости, теперь завершен. Как только установлена справед­ливая ставка сбережений или определен соответствующий диапазон ставок, мы имеем критерий для регулирования уровня социального минимума. Сумма социальных выплат и выгод от важнейших кол­лективных благ должна быть такой, чтобы увеличивать ожидания наименее удачливых в соответствии с необходимыми сбережениями и поддержанием равных свобод. Когда базисная структура принимает эту форму, результирующее распределение будет справедливым (или, по крайней мере, не будет несправедливым), каким бы оно ни было. Каждый получает совокупный доход (заработки плюс социальные выплаты), на который он имеет право при публичной системе правил, служащих основанием его законных ожиданий.

Как мы видели ранее (§ 14), центральной особенностью этой концепции распределительной справедливости является то, что она содержит значительный элемент чистой процедурной справедливости. Не предпринимается никаких попыток для определения справедливого распределения товаров и услуг на основе информации о предпочтениях и притязаниях конкретных индивидов. Знание такого рода считается несущественным с достаточно общей точки зрения, и в любом случае оно приводит к сложностям, не поддающимся принципам допустимой простоты, с которыми, можно ожидать, согласятся люди. Но для того чтобы понятие чистой процедурной справедливости оказалось успеш­ным, необходимо, как я уже говорил, установить и беспристрастно применять справедливую систему окружающих институтов. Опора на чистую процедурную справедливость предполагает, что базисная структура удовлетворяет этим двум принципам.

268

Это описание долевого распределения является просто развитием знакомой идеи о том, что доход и заработная плата станут спра­ведливыми, как только будет должным образом организована и за­ложена в справедливой базисной системе работоспособная конкурен­тная система цен. Эти условия являются достаточными. Резуль­тирующее распределение будет случаем сопутствующей справедли­вости по аналогии с исходом честной игры. Но нам необходимо рассмотреть, согласуется ли эта концепция с нашими интуитивными идеями о том, что справедливо, а что несправедливо. В особенности, мы должны задать вопрос, насколько хорошо она согласуется с пред­ставлениями здравого смысла о справедливости. Похоже, мы вообще проигнорировали эти понятия. Теперь я хочу показать, как можно объяснить эти понятия и их подчиненное положение.

Эту проблему можно изложить следующим образом. Милль верно утверждал, что до тех пор пока мы остаемся на уровне представлений здравого смысла, примирение этих максим справедливости невозмож­но. Например, в случае с заработной платой, принципы „каждому в соответствии с его усилиями" и „каждому в соответствии с его вкладом" сами по себе являются противоречивыми предписаниями. Более того, если мы желаем приписать им определенные веса, они не дают никакого способа определить, как установить их относитель­ные достоинства. Таким образом, представления здравого смысла не выражают какой-либо определенной теории справедливых или чест­ных заработков³¹. Из этого, однако, не следует, как, по-видимому, полагает Милль, что для нахождения удовлетворительной концепции достаточно принять утилитаристский принцип. Действительно, необ­ходим какой-либо принцип более высокого уровня; но кроме ути­литаристской есть и другие альтернативы. Возможно даже возвысить одно из этих предписаний или некоторую их комбинацию до уровня первого принципа, как это происходит, когда говорится: „от каждого по способностям, каждому по потребностям"³². С точки зрения теории справедливости, эти два принципа справедливости задают требуемый критерий более высокого уровня. Проблема, следовательно, в том, чтобы рассмотреть, возникнут ли предписания справедливости на уровне здравого смысла во вполне упорядоченном обществе и как они обретут свои соответствующие веса.

Рассмотрим случай с заработной платой в совершенной конку­рентной экономике в рамках справедливой базисной структуры. Пред­положим, что каждая фирма (в общественной или личной собствен­ности) должна приспосабливать свои ставки заработков к долговре­менным факторам спроса и предложения. Ставки, которые выплачива­ют фирмы, не могут быть настолько высокими, чтобы они не могли себе позволить их выплачивать, или настолько низкими, чтобы до­статочное количество людей отказалось использовать в этих фирмах свои способности, имея другие возможности. В состоянии равновесия относительная привлекательность различных работ будет равной, при прочих равных условиях« Таким образом, легко увидеть, как возника­ют различные предписания справедливости. Они просто идентифи­цируют те характеристики работ, которые значимы со стороны либо

269

рыночного спроса, либо предложения, или с той и с другой. Спрос фирмы на рабочих определяется минимально эффективной произво­дительностью труда, т. е. чистой ценой внесенной единицы труда, измеряемой продажной ценой производимых товаров. Стоимость этого вклада в конечном счете основывается на рыночных условиях, на том, сколько потребители готовы платить за различные товары. Опыт и подготовка, природные способности и специальные знания поощ­ряются. Фирмы готовы платить больше тем, кто обладает этими характеристиками, так как их производительность выше. Этот факт объясняет и придает вес предписанию — каждому в соответствии с его вкладом и, в качестве особых случаев, у нас имеются нормы — „каждому в соответствии с его подготовкой" или опытом и т. п. Но если взглянуть со стороны предложения, поощрение также должно выплачиваться для того, чтобы тех, кто позднее может предложить свои услуги, можно было убедить пойти на расходы, связанные с подготовкой и соответствующей отсрочкой. Аналогичным образом, работы, связанные с неопределенной или нестабильной занятостью, или выполняемые в опасных или неприятных, требующих больших усилий, условиях, обычно оплачиваются лучше. Иначе нельзя было бы найти желающих ее выполнять. Из этого обстоятельства возникают такие предписания, как — каждому в соответствии с его усилиями или риском, на который он идет и т. д. Даже когда предполагается, что природные способности индивидов одинаковы, эти нормы все равно возникнут из потребностей экономической активности. При учете целей людей, которые ищут работу, определенные характе­ристики отбираются в качестве существенных. В любое время поли­тика фирм в области заработной платы имеет тенденцию признавать эти предписания и, с некоторой задержкой, необходимой для адап­тации, приписывать им определенные веса, которых требуют условия рынка.

Все это кажется достаточно ясным. Более важны следующие не­сколько пунктов. Во-первых, наверняка различные концепции спра­ведливости порождают одни и те же предписания здравого смысла. Так, в обществе, регулируемом принципом полезности, почти навер­няка были бы признаны все вышеприведенные нормы. До тех пор пока цели экономических субъектов в достаточной степени сходны, к этим предписаниям будут прибегать, а политика в области зара­ботной платы будет явно учитывать их. С другой стороны, веса, которые приписываются этим предписаниям, в общем не будут одина­ковыми. Именно здесь и расходятся концепции справедливости. Воз­никает тенденция проведения другой политики в области заработной платы, а долговременная тенденция экономических событий почти наверняка примет другой курс. Когда семейство сопутствующих инс­титутов управляется различными концепциями, рыночные силы, к которым вынуждены приспосабливаться фирмы и рабочие, не будут одинаковыми. Другой баланс спроса и предложения приведет к тому, что предписания будут сбалансированы по-другому. Таким образом, контраст между концепциями справедливости проявляется не на уров­не норм здравого смысла, но, скорее, в относительном и меняющемся

270

акцентировании этих норм по ходу времени. Привычное или кон­венциональное представление о честной или справедливой балансиров­ке ни в коем случае не может считаться фундаментальным, так как это будет зависеть от регулирующих сопутствующую систему прин­ципов и требуемых ими приспособлений к существующим условиям.

Прояснить этот пункт можно с помощью примера. Представим, что базисная структура одного общества предоставляет честное равен­ство возможностей, а другого общества — нет. Тогда в первом обще­стве принцип „каждому в соответствии с его вкладом" в особенной его форме „каждому в соответствии с его подготовкой и образо­ванием", вероятно, получит гораздо меньший вес. Наверное, это будет так, даже если мы предположим, как это фактически и бывает, что люди имеют разные природные способности. Причина этого в том, что поскольку в первом обществе гораздо больше людей поль­зуются выгодами профессиональной подготовки и образования, то и предложение квалифицированных индивидов в нем будет гораздо больше. Если встречаются несовершенства на рынке капиталов, влия­ющие на займы (или субсидии) в сфере образования, то вознаграж­дение, заработанное людьми с большими способностями, будет гораздо меньшим. Относительная разница в заработках между наиболее удач­ливыми и классом с наинизшими доходами имеет тенденцию к сок­ращению; и эта тенденция еще сильнее, когда следуют принципу различия. Таким образом, в первом обществе принцип „каждому в соответствии с его подготовкой и образованием" имеет меньший вес, а принцип „каждому в соответствии с его вкладом" — больший вес. Конечно, концепция справедливости требует, чтобы при изменении социальных условий также менялся бы и соответствующий баланс предписаний. Со временем непротиворечивое применение ее прин­ципов постепенно видоизменяет социальную структуру, так что ры­ночные силы также претерпевают сдвиг, устанавливая заново и вес принципов. Нет ничего священного в отношении существующего ба­ланса, даже если он и верен.

Более того, очень важно помнить о подчиненном положении норм здравого смысла. Они являются частью повседневной жизни и, сле­довательно, столь сильно влияют на наше мышление, что нелегко оправдать их подчиненный статус. Ни одно из этих предписаний не может быть с достоверностью возвышено до первого принципа. Каждое из них возникло в ответ на существенную особенность, связанную с определенными конкретными институтами, особенность, являющуюся лишь одной из многих; да и сами институты — тоже особого рода. Принятие одного из них в качестве первого принципа наверняка приведет к игнорированию многих вещей, которые должны быть учтены. И если все или многие предписания рассматриваются как первые принципы, это не добавляет систематической ясности. Пред­писания здравого смысла находятся не на должном уровне общности. Для того чтобы найти подходящие первые принципы, необходимо выйти за пределы предписаний. Нужно признать, что некоторые предписания сперва кажутся достаточно общими. Например, пред-

271

писание „каждому в соответствии с его вкладом охватывает многие случаи распределения в совершенной конкурентной экономике. В рамках теории распределения с минимально эффективной произ­водительностью каждый субъект производства получает доход в со­ответствии с тем, сколько он добавляет к произведенному всеми (предполагая частную собственность на средства производства). В этом смысле, рабочему выплачивают полную цену его труда, не больше и не меньше. На первый взгляд это кажется нам честным. Это соотносится с традиционной идеей естественного права собствен­ности на плоды своего труда. Следовательно, некоторым авторам предписание вклада казалось столь же удовлетворительным, как прин­цип справедливости³³.

Легко, однако, убедиться, что это не так. Минимальная эффек­тивность продукта труда зависит от спроса и предложения. То, что индивид вносит посредством своего труда, варьируется вместе со спросом фирм на его навыки, а это, в свою очередь, варьируется со спросом на продукцию фирм. На вклад индивида также влияет то, сколько еще индивидов предлагают сходные таланты. Таким образом, отсутствует предпосылка, что следование принципу вклада ведет к справедливому исходу, если только глубинные рыночные силы и доступность возможностей, которые они отражают, регулируются со­ответствующим образом. А это подразумевает, как мы видели, то, что базисная структура в целом справедлива. Таким образом, нет способа приписать должный вес предписаниям справедливости, за исключением введения окружающих механизмов, требуемых прин­ципами справедливости. Некоторые институты действительно придают особую значимость определенным предписаниям, так же как, на­пример, рыночная экономика делает акцент на принципе вклада. Но из наблюдения за использованием отдельного изолированного пред­писания нельзя вывести заключение о справедливости окончательного распределения. Комплексное взвешивание многих предписаний произ­водится всей системой. Таким образом, принцип потребности остав­ляется ветви социальных выплат; он вовсе не служит предписанием заработной платы. Для оценки справедливости долевого распределения мы должны учесть всю работу сопутствующих механизмов, пропорцию дохода и богатства, исходящую из каждой ветви³⁴.

По поводу предыдущего изложения предписаний здравого смысла и идеи чистой процедурной справедливости можно возразить, что совершенная конкурентная экономика никогда не может быть реализо­вана. В факторы производства на самом деле никогда не включаются минимально эффективные продукты, и в современных условиях про­изводства промышленность попадает в подчинение немногих больших фирм. Конкуренция в лучшем случае несовершенна, и люди получают гораздо меньше, чем стоит их вклад, и в этом смысле их эксплу­атируют³⁵. Ответом на это возражение, во-первых, будет то, что, в любом случае, концепция должным образом регулируемой конкурен­тной экономики с соответствующими сопутствующими институтами является идеальной схемой, которая показывает, как могли бы быть реализованы два принципа справедливости. Она служит для иллю-

272

страции содержания этих принципов и выявляет один способ, которым как экономика частной собственности, так и социалистический режим могут удовлетворить эту концепцию справедливости. Признавая, что существующие условия никогда не дотягивают до идеальных пред­посылок, мы имеем некоторое представление о том, что справедливо. Более того, мы находимся в лучшем положении, чтобы оценить, насколько серьезны существующие несовершенства, и решить, каков лучший способ приближения к идеалу.

Второй пункт заключается в следующем. Смысл, в котором люди эксплуатируются рыночными несовершенствами, весьма особенный, а именно — при этом нарушается предписание вклада, и это проис­ходит потому, что система цен теряет свою эффективность. Но как мы только что видели, это предписание всего лишь одна из многих вторичных норм, и что действительно имеет значение, так это функ­ционирование всей системы и то, компенсируются ли эти дефекты где-либо в другом месте. Более того, так как не выполняется, по существу, принцип эффективности, то можно также сказать, что эксплуатируется все сообщество. Но на самом деле понятие эксплу­атации здесь неуместно. Оно подразумевает глубинную несправед­ливость сопутствующей системы и почти не имеет отношения к проявлениям неэффективности рынка³⁶.

Наконец, ввиду подчиненного положения принципа эффективности в справедливости как честности, неизбежные отклонения от рыночного совершенства не причиняют особого беспокойства. Важнее то, что конкурентная система предоставляет сферу действия принципу сво­бодной ассоциации и свободного выбора занятий на фоне честного равенства возможностей, а также то, что она позволяет решениям потребителей регулировать производство товаров для личных нужд. Основным предварительным условием является совместимость эко­номического устройства с институтами свободы и свободной ассо­циацией. Таким образом, если рынки достаточно конкурентны и открыты, понятие чистой процедурной справедливости становится осуществимым. Оно кажется более практичным, чем другие тра­диционные идеалы, будучи явно предназначенным для координации множества возможных критериев в одну согласованную и работоспо­собную концепцию.