7. Пока человек потреблял все то, что добывал, для кровной мести не было замены. Единственной платой за жизнь и страдание оставались жизнь и страдание.

Новая эпоха в системе наказаний открывается с накоплением богатств внутри рода, а затем и семьи. На смену кровной мести приходит штраф.

Переход к штрафу взамен мести происходил непросто. Первые акты подобного рода встречались нескрываемым презрением. Принимать деньги за кровь ближнего, в особенности отца или брата, считалось несмываемым позором.

Соглашение о штрафе прикрывалось разнообразными формами примирения сторон. Центральным пунктом его становятся унизительные формы "покоры", обязательные для виновного. В славянской Далмации, например, убийца должен был ползти до могилы убитого с саблей на шее. Нечто подобное имело место в Польше и Чехии. Германская форма покоры производила большое впечатление. Могила убитого оставалась раскрытой. Рука его отрезалась и хранилась в семье. Виновный трихады просил прощения. Только после этого ему отдавали руку. На нем лежала обязанность бросить ее в могилу и закопать тело.

В самое раннее время размер штрафа должен был в каждом отдельном случае устанавливаться соглашением сторон. Многие народы сохраняли этот порядок, не зная никакого другого.

Германские правды знают уже только твердо фиксированные суммы штрафов по всем тем видам правонарушений, которые они упоминают.

Штраф за убийство они называют вергельдом - "ценой человека".

Русская правда называет такой штраф "вирой", Литовский статут - "годовщиной", польские законы - "гловой" и т. д. Римское "капут" точно так же означало "голова" - "цена головы".

При первобытнообщинном строе он выплачивался скотом'. Салическая правда назначает штраф в римских монетах - "денариях" и "солидах".

Убийство свободного франка искупалось уплатой 200 солидов. На эти деньги можно было купить не менее 100 быков.

8. Как и некоторые другие германские сборники права, Салическая правда назначает неодинаковые штрафы за убийство свободного мужчины, свободной женщины и свободного мальчика. В двух последних случаях вергельд повышается в три раза.

Имеется в виду женщина, после того как она стала рожать. За убийство женщины, которая рожать не может, назначается 200 солидов.

Саксонская и Рипуарская правды варьируют тот же принцип, Первая назначает двойной вергельд за убийство девушки, которая еще не рожает (но будет рожать), одинарный - за убийство женщины, переставшей рожать.

Баварская правда пытается подвести под это правило моральный критерий: женщина "не может защищаться с оружием в руках"; "если же по смелости сердца пожелает бороться как мужчина - не будет двойной ее композиция" (возмещение, штраф).

Объяснение это показывает, что составителям Баварской правды дифференциация штрафов по признаку пола была столь же неясна, как и нам: настолько древним был этот обычай. Тем более что убийство "лишних" новорожденных девочек не воспрещалось ни у германцев, ни у славян.

Тацит так и пишет о германцах: "Даже убийство может быть искуплено известным количеством скота крупного и мелкого".

Весьма вероятно, что помимо определенных моральных критериев, на которые указывает Баварская правда, сказывалось стремление к восполнению угрожающей убыли в мужчинах, вызванной войнами и кровной местью.

У вестготов - другого германского племени - наибольший штраф назначался за убийство мужчины от 20 до 50 лет и женщины от 15 до 40 лет.

9. Обычай, предусматривавший разный вергельд в зависимости от общественной ценности лица, таил возможность дальнейшей дифференциации по признаку его общественного положения. А это не одно и то же. Указанная возможность была широко использована государством.

Прежде всего короли стали добиваться повышенной защиты для себя и своих слуг - администрации, дружинников, всех "верных" вообще. Реализуя соответствующий интерес, Салическая правда устанавливает за их убийство тройной вергельд.

Всякий же, кто стоит ниже свободного франка -римлянин или полусвободный, - защищается значительно меньшим вер-гельдом. Убийство раба влечет за собой лишь возмещение его рыночной стоимости.

10. Необычайная детализация имеет место при оценке ранений. В некоторых правдах предусматривается, что размер штрафа зависит от величины раны, измеряемой в дюймах. Общим принципом является то, что за более тяжкое повреждение следует больше платить. Большой палец правой руки дороже всякого другого, а самый дешевый - средний. Если отнято ухо, назначается одна цена, если утерян слух - вдвое большая (Рипуарская правда); когда глаз выбит, говорит Аллеманская правда, - 40 солидов, если поврежден, -20 и т.д.

Если ранение повлекло за собой искалечение, потерю трудоспособности и воинских качеств, назначалась известная часть вергельда, обычно половина. Если в результате ранения наступала смерть, назначался полный вергельд, хотя бы между ранением и смертью лежит значительный срок (по лангобардскому праву - даже год).

II. Внимание юриста в особенной степени привлекали те статьи правд, которые содержат попытку поставить наказание в зависимость от таких обстоятельств, как умысел и неосторожность, прямой и косвенный умысел (субъективная сторона), отягчающие и смягчающие вину обстоятельства. В этой крайне важной области современного уголовного права законодатель древности делает лишь самые первые шаги.

В одном из англосаксонских кодексов различение умышленного и неумышленного убийства сводится лишь к постановке вопроса. Наказание в обоих случаях одинаково, ибо есть закон: "Кто не ведая преступает, ведая платит". Тот, кто, целясь в одного, убил другого, платит полный вергельд или умирает сам.

Законы германского племени фризов повелевают то же: кто убил случайно выпущенной стрелой, платит, как за убийство. Так же было и у тюрингов,

Проблема возникала, но решение ее долгое время не давалось. Система композиций преследовала возмещение вреда, а вред не зависел от субъективной стороны преступления.

Саксонская правда не составляет исключения. Если, говорится в ней, меч выскользнул и ранил, платят, как обычно. Но, как уже говорилось, и Салическая, и Рипуарская правды признают одно исключение: кто убил без умысла, не подлежит кровомщению.

Как ни старались судьи держаться старины, жизнь была неумолима в постановке новых вопросов. Один погнался за другим с намерением ограбить, а тот поскользнулся, упал и разбился насмерть. Другой отнял у человека меч, а тот сделался объектом нападения и, будучи безоружным, не смог защитить свою жизнь и т. д.

Германское право отвечало на них с первобытной простотой: основанием для назначения вергельда должно считать ве намерение виновного, а конечный результат.

Судьи, конечно, видели, что прямого умысла здесь нет. Преступник не хотел того, что произошло. Но система композиций вынуждала все это игнорировать.

В том, что касалось внешних обстоятельств (объективной стороны) преступления, германские правды обнаруживают большее богатство содержания. Грабеж карается строже кражи, изнасилование скопом - тяжелее обычного и т. д. Законодателю уже не безразлично, какими средствами совершено преступление (например, кража со взломом влечет больший штраф, чем простая, и т. д.).

12. В самое раннее время судебный штраф - композиция - шел в пользу семьи пострадавшего и его рода. С переходом судебных функций к государству обыкновенно одна треть штрафа стала уплачиваться ему.

Уплата штрафа была первоначально делом рода. С конца VI века преступник был обязан платить сам. Последствия этой меры были трагическими для простого народа. Там, где знатный и богатый откупался, крестьянин платился головой.

Следы системы композиций до сих пор сохраняются в нашем языке. Мы говорим "искупить вину". Само слово "вина" означало, должно быть, долг, обязанность. Отсюда "повинность", отсюда выражение "повинен платить". То же самое германское "шульд" - и долг, и вина.

13. В период родового строя верховные судебные функции должны были, как уже говорилось, принадлежать собранию рода; и виновный отвечал непосредственно перед ним.

В эпоху Салической правды многое изменилось. Действительная судебная власть оказалась в руках коллегии, состоявшей из семи избранных народом рахинбургов.

С усилением королевской власти старинный председатель судебных собраний - тунгин - уступает место графу. При Карле Великом перестают избирать и самих рахинбургов. На смену им приходят назначенные властями скабины. Исчезает последний оплот народной свободы.

14. Старинные обычаи германцев, равно как и других народов, требовали, чтобы судебное дело возбуждалось не иначе как по заявлению потерпевшей стороны. На ней же лежало формулирование обвинения и представление доказательств. Такой процесс получил название обвинительного.

Исключение из этого правила делалось только ради таких преступлений, которые существенным образом затрагивали общий интерес (измена, бегство с поля боя и т. д.). Виновные в этих преступлениях наказывались по инициативе властей. Изменников, по обыкновению, вешали на дереве, трусов топили в болоте и забрасывали хворостом.

Никакого предварительного расследования, конечно, не было. Судья должен был ограничиться доказательствами, которые представляли стороны. При этом он знал, что не может полагаться на достоверность свидетельских показаний: что бы ни случилось, родич не станет показывать против родича, а человек, принадлежащий к враждебному роду, говорить в пользу противника.

Когда не удавалось добиться признания - на чем сосредоточивались основные усилия, - судьи апеллировали к богу. В этом сказывались, с одной стороны, бессилие, неспособность суда установить истину "земными средствами" и, с другой - вынесенное из прошлой (дохристианской) эпохи убеждение, что знающий правду бог укажет на виновного. Не прямо, а косвенно, каким-нибудь знаком, который надо разгадать.

Так рождается ордалий - "суд божий", состоящий в испытании (не пытке!) соответствующей стороны в процессе. Наиболее распространенными способами ордалия в праве германских народов были испытания водой, железом и огнем. Особой формой ордалия был судебный поединок.

При испытании водой обвиняемого бросали в реку, связав по рукам и ногам. Если он тонул, то признавался невиновным. Считалось, что вода как чистая стихия не принимает виновного. Даже и много позже существовало убеждение, что "ведьма не тонет".

Другое испытание состояло в следующем. Надо было достать из котелка с кипятком какой-нибудь предмет, часто кольцо. К этому виду ордалия примыкает испытание железом. Взяв в руки раскаленный кусок железа, следовало сделать с ним несколько шагов. В обоих этих случаях руку, поврежденную испытанием, смазывали жиром, бинтовали и давали заживать. Через несколько дней "сведущие люди" осматривали ее. Если рубцы заживали хорошо - человек считался невиновным.

Большое распространение имел судебный поединок. Он назначался во всех тех случаях, когда ответчик обвинял истца в намеренной лжи.

"Раз человек объявил, что будет драться, - пишет Монтескье,- он уже не мог отступать, в противном случае суд приговаривал его к наказанию. Отсюда возникло правило, что, если человек дал слово, честь не позволяет взять его назад". Трудно сказать, насколько такое объяснение верно.

С возникновением феодальных отношений поединки между лицами, принадлежащими к противоположным классам, стали невозможны (за редким исключением). Дворяне дрались на конях и своим оружием, крестьяне - на дубинках.

Лесной стражник донес как-то королю Гунтрамну, что некий знатный франк по имени Хундо осмелился стрелять дичь в королевских лесах. Хундо обвинил лесника во лжи, и им обоим был назначен поединок. Как знатный Хундо имел привилегию выставить вместо себя "чемпиона" - профессионального бойца. Бой состоялся, чемпион уже побеждал лесника, когда последний ударом кинжала решил дело в свою пользу. Хундо был тотчас схвачен и казнен: поединок "подтвердил" его виновность.

Своеобразным видом ордалия служила клятва, выступавшая в форме соприсяжничества: обвиняемый отрицал обвинение клятвой, но вместе с ним должны были клясться и те, которых он приводил с собой в качестве своих соприсяжников. Число последних различалось в зависимости от важности дела. Салическая правда назначает в одних случаях 6, в других - 72 соприсяжника.

Соприсяжник не свидетель (нельзя ведь заранее установить число свидетелей). В его задачу входит одно - удостоверить клятвой (присягой), что тот, кого обвиняют, не мог совершить преступление.

Вот как это описывает французский историк О.Тьерри: "Обвиняемый в сопровождении всех людей, которые присягали вместе с ним, должен был войти в круг, образуемый скамьями судей. Из сопровождавших его тридцать шесть становилось по его правую сторону, а тридцать шесть по левую. Затем, после вопроса главного судьи, он вынимал из ножен меч и клялся на оружии, что он не виновен, после чего присягающие вместе с ним одновременно обнажали свои мечи и приносили такую же клятву".

Если хоть один из соприсяжников, а тем более обвиняемый, сбивался, дело считалось проигранным.

Когда Карл Великий приказал короновавшему его папе очиститься от тяготевших над тем обвинений, было проделано следующее. Папа присягал вместе с 28 соприсяжниками, стоявшими взявшись за руки. После произнесения текста присяги все они должны были несколько минут простоять в неподвижности: малейшие движения (как и оговорка) служили признаком виновности. С распадением родовых связей и ростом бедности крестьянину все труднее становилось прибегать к рискованной помощи соприсяжников. Но тем легче это было сделать знатному сеньору, окруженному вассалами и дружиной.

Христианство прибавило к старинным испытаниям несколько новых видов: клятву на Евангелии, на святых мощах, испытание крестом.

Последнее заключалось в следующем: обвинитель и обвиняемый стояли в церкви, держа руки "на уровне плеч". Тот, кто раньше опускал их, признавался виновным.

Христианские клятвы на священных предметах в силу простоты и легкости их стали орудием бесчестных людей. Ложно присягая, они завладевали чужим имуществом и оставались безнаказанными. Поэтому судьи предпочитали старинные способы доказывания.

Глава пятая Расцвет феодальных отношений в Западной Европе

А. Основные классы феодального общества

1. В 843 году внуки Карла Великого, не сумев поделить власть над обширной империей, сочли за лучшее поделить саму империю. По договору, заключенному в Вердене, империя Карла Великого была разделена на три части, соответствующие (в основном) нынешним Франции, Германии, Италии.

Раздел этот был выявлением установившегося уже господства феодальных отношений, показателем их полной победы и расцвета. Мы можем с известным основанием указывать на середину IX столетия как на конец раннефеодального государства, как на начало периода расцвета феодальных отношений во Франции, Италии и в некоторых наиболее развитых областях Германии.

Неравенство феодалов и крестьян, ставшее фактом, было дополнено открыто провозглашенным "богоустановленным" формальным неравенством. Все, что относилось к положению дворянства и духовенства, сделалось их правом-привилегией; все, что касалось крестьянина, стало (по большей части) его обязанностью.

2. Важнейшей сословной привилегией дворянства и духовенства Франции сделалось право собственности на землю. Когда ревизии обнаруживали свободных крестьян-собственников, их заставляли переходить под власть помещика.

В неразрывной связи с этим находится власть помещика над крестьянином, его право судить и наказывать без суда.

В целях осуществления своей власти над крестьянством дворянство образует союз, построенный на началах сословной иерархии, сюзеренитета-вассалитета.

Высший слой французского феодального класса составляли герцоги и графы, бывшие вассалами самого короля. С распадением Франции на уделы они сделались независимыми господами в своих землях.

Ниже их - вассалы второй ступени - "бароны". Они "держат" свои земли от герцогов и графов. Еще ниже - мелкие дворяне - рыцари.

В основе вассалитета лежало наделение землей. Вассал обязан был в пользу сеньора ежегодной военной службой в течение 40 дней; участием в суде и совете сеньора; денежной помощью в некоторых особых случаях (например, когда сеньор оказывался в плену и нужно было его выкупить).

Вассалитет устанавливался, как уже говорилось, оммажем: вложив свои руки в руки сеньора, вассал объявлял себя его "человеком". Сеньор отвечал "поцелуем мира". Затем следовала инвеститура - передача лена, совершаемая через вручение перчатки.

Разрыв вассальных отношений был возможен в строго определенных случаях: когда вассал начинал войну против сеньора или не подчинялся решениям его курии; когда, наоборот, сеньор отказывал вассалу в защите или совершал по отношению к нему или членам его семьи акты насилия.

Феодально-зависимое крестьянство Франции делилось на две основные группы: сервов и вилланов.

Положение серва было всего тяжелее. Его повинности не были точно определены и могли изменяться по произволу помещика. Его можно было продать с землей и без земли. Всякий раз, продавая что-нибудь, серв испрашивал разрешение господина. Заступая место умершего отца, серв обязан был платить особый взнос. Согласие на брак серва точно так же покупалось специальным взносом. Во власти господина было, наконец, заточить крепостного, а если угодно, то и казнить.

Обязанности серва подразделялись на поземельные и личные. Среди поземельных повинностей выделяются барщина (отработки) и талья - особый налог, размер которого не был точно установлен. Помимо этого, существовали многочисленные подати натурой - зерном и скотом. Личные повинности - это обязанность за особую плату молоть зерно на господской мельнице, продавать только на господском рынке и пр.

Вилланы платили поземельную ренту - чинш. Помимо нее существовали еще шампар - подать из части урожая - и талья. Все эти повинности были более или менее определенными. Барщина виллана не превышала обычно 10 дней в году. От многих личных повинностей он был свободен. 3. По-особому сложилась история феодальной Англии. В 1066 году Англия была завоевана герцогом северо-французской провинции Нормандии Вильгельмом Завоевателем. Сопротивлявшаяся завоеванию англо-саксонская знать была большей частью истреблена. Ее земли стали добычей Вильгельма и его баронов.

Всякий, кто получил землю от Вильгельма, будь то "великий барон" или просто рыцарь, сделался вассалом короля, его непосредственным держателем. Промежуточного звена, как во Франции, не было. Континентальное правило "вассал моего вассала - не мой вассал" не действовало в Англии. Вследствие условий дележа земельные владения нормандской знати не составляли единых массивов, были разбросаны по всей стране. Наконец, в отличие от порядков, царивших на континенте, вассалы короля обязаны были ему не только военной службой, но и денежными взносами.

Указанные обстоятельства усиливали власть короля и его администрации в отношении баронов. К тому же львиную долю добычи - одну седьмую всех земель Англии - король оставил себе. Ни один из вассалов не мог сравняться с ним по богатству.

Объяснение всему этому следует искать, по-видимому, в том упорном и продолжительном сопротивлении, которое оказали захватчикам англосаксонские крестьяне. Вооруженная борьба не прекращалась в течение многих десятилетий. Баронам Вильгельма не оставалось другого выхода, кроме как терпеть усиление короля: без сильной центральной власти было бы невозможно удержать Англию.

Через 20 лет после завоевания, в 1086 году, в Англии была проведена перепись населения, земли, орудий труда. Все сведения записывались в реестр, получивший название "Книги страшного суда" (намек на тот "страшный суд", который верующие ожидают для себя на небесах). Сообразно с результатами переписи было организовано налоговое обложение. Значительная часть крестьян, остававшаяся свободной, было переведена в разряд крепостных. Они назывались вилланами, но по своему положению были близки французским сервам. Лично свободных крестьян осталось не более 12 процентов.