Тённис Ф. Общность и общество (2002)

впадение воль по природе своей моментально, мгно­ венно, так что изменению, как переходу к новому со­ стоянию, не обязательно длиться во времени. Тогда не модифицируется и наивысшее правило, согласно которому каждый по праву волен делать все что ему вздумается внутри своей области, но ничего — за ее пределами. Поэтому там, где тем не менее возникает некая общая область, как в случае долговременных обязательств или кооперативных сообществ, каждому должна быть равно присуща и свобода как воплощен­ ное право примкнуть к этой области, или же измыш­ лена некая новая, искусственная свобода. Простую форму всеобщей общественной воли, поскольку она полагает это естественное право, я называю конвен­ цией [Konvention]. Конвенциональными могут быть признаны' всевозможные позитивные определения и правила, которые по своему происхождению обладают совершенно различным стилем, так что конвенция часто понимается как синоним традиции или обычая. Но все, что коренится в традиции или обычае, конвен­ ционально лишь в той мере, в какой оно поддерживает­ ся и сохраняется ради всеобщей пользы, а последняя поддерживается и сохраняется каждым ради его собст­ венной пользы. К конвенциональному уже не влекутся исходя из предания, как к святому наследию предков. И потому имя традиции или обычая тут уже неуместно.

§ 25. Гражданское общество — «Каждый человек — торговец» — Всеобщая конкуренция — Общество в моральном смысле

Таким образом, общество, этот основанный на конвенции и естественном праве агрегат, можно по­ нимать как скопление естественных и искусственных

81

Г> Ф. Тённис

индивидуумов, чьи воли и области состоят в много­ численных отношениях и связях друг с другом, но при этом остаются независимыми и не оказывают друг на друга каких-либо внутренних воздействий. Отсюда вытекает всеобщее описание «гражданского общества» или «общества обмена», природу и разви­ тия которого силится познать политическая эконо­ мия: как состояния, где, по выражению Адама Смита, «каждый человек — торговец». И потому там, где в интернациональном или национальном рыночном и биржевом сообщении друг другу противостоят от­ дельные торговцы и предприятия или фирмы и ком­ пании, природа общества предстает словно в экстра­ гированном виде, словно фокусируется в вогнутом зер­ кале. Ибо универсальность этого состояния никоим образом не является, как представлялось знаменитому шотландцу, непосредственным или даже лишь вероят­ ным следствием того новшества, что произошло разде­ ление труда и его продукты отныне подлежали обмену. Она представляется, скорее, отдаленной целью, в связи с которой следует понимать развитие общества, и по мере осуществления этой цели, в нашем понимании, оказывается действительным также и бытие [Dasein] общества в то или иное время. Следовательно, оно всег­ да есть нечто становящееся, и должно здесь мыслиться как субъект всеобщей воли или всеобщего разума. И в то же время, как нам известно, нечто фиктивное и но­ минальное. Оно словно повисает в воздухе, выйдя из голов своих сознательных носителей, которые невзирая на отдаленность, поверх всех границ и сомнений протя­ гивают друг к другу жадные до обмена руки и создают почву для этого умозрительного совершенства — един­ ственной страны, единственного города, в котором для всех авантюристов (merchant adventurers1) и рыцарей

1 Авантюристы-предприниматели (англ.).

82

удачи сходятся их и в самом деле общие интересы. Подобно тому как денежная фикция репрезентирова­ на металлом или бумагой, общество репрезентирова­ но всем земным шаром или как-либо ограниченной территорией. Ведь в этом понятии мы должны абстра­ гироваться от всех исконных и естественных связей между людьми. Возможность установления общест­ венных отношений не предполагает ничего, кроме множества голых индивидуумов, способных что-либо совершить, а потому также и что-либо пообещать друг другу. Поэтому общество как то целое, на кото­ рое должна распространяться система конвенцио­ нальных правил, по своей идее ничем не ограничено; оно постоянно взламывает все свои действительные и случайно возникающие границы. А поскольку каж­ дый в ‘нем стремится к своей собственной выгоде и признает остальных лишь в той мере и до тех пор, пока они способствуют ей, постольку отношение всех ко всем прежде и помимо заключения конвенции и, опять-таки, прежде и помимо всякого особого конт­ ракта может быть понято как потенциальная враж­ дебность или как состояние латентной войны, на фоне которого и различаются тогда все примеры упо­ мянутого единения воль, выражающегося в таком же числе мирных договоров и соглашений. Именно такое понимание единственно адекватно всем фактам тор­ говых сношений, в которых все правомочия и обяза­ тельства могут быть сведены к чисто имущественным определениям и ценностям, и именно на нем, пусть и не сознавая того, должна покоиться всякая чистая тео­ рия частного или естественного права (понятого в общественном смысле). В своих многообразных моди­ фикациях покупатель и продавец всегда находятся в таком отношении друг к другу, что каждый вожделеет и стремится, как можно меньше расходуя свое собст­ венное имущество, приобрести как можно большее

83

количество чужого. А истинные купцы и торговцы ус­ траивают между собой состязания на многочислен­ ных беговых дорожках, где каждый стремится опере­ дить другого и, если удастся, первым прийти к цели: сбыть свой товар и притом сбыть его в наибольшем количестве. Поэтому они часто стараются оттеснить друг друга или сбить соперника с ног, и вред, причи­ ненный одному, оборачивается пользой для другого, как это происходит и в каждом отдельном случае об­ мена, если владельцы обмениваются ценностями, ко­ торые на самом деле не равны одна другой. Такова всеобщая конкуренция, которая развертывается и во многих других областях, но нигде не выступает столь отчетливо и осознанно, как в области торговли [Han­ del] (каковой, следовательно, и ограничивается обыч­ ное употребление этого понятия), и которая иными причитателями уже была предъявлена как иллюстра­ ция той самой войны всех против всех, которую вели­ кий мыслитель почитал за естественное состояние всего человеческого рода. Но, как и все другие формы этой войны, конкуренция заключает в себе и возмож­ ность ее завершения. Даже такие враги — хотя онито, конечно, с наибольшими затруднениями — при известных обстоятельствах сознают свою выгоду в том, чтобы договориться, оставить друг друга в покое или даже объединиться для какой-нибудь общей цели (к примеру, как всего чаще бывает, против общего противника). Таким образом, конкуренция ограничи­ вается и ослабляется коалицией. — По аналогии с этими отношениями, основанными на обмене мате­ риальных ценностей, можно понимать и всякую кон­ венциональную общительность [Geselligkeit], вы­ сшим правилом которой является вежливость: обмен словами и любезностями, в котором каждый, казалось бы, открыт перед всеми, и все, казалось бы, ценят каждого как равного себе, в действительности же

84

каждый думает о себе и силится в пику всем осталь­ ным утвердить свою значимость и добиться своей вы­ годы. Так что, доставляя другому приятное, каждый ожидает, а иногда и требует какого-либо, по меньшей мере эквивалентного, возмещения, и потому точно от­ меряет свои услуги, подарки и комплименты, прове­ ряя, возымеют ли они желанное действие. Нефор­ мальные контракты такого рода заключаются посто­ янно, и все же большинство людей в этих гонках всегда оказывается оттеснено немногими удачливыми

имогущественными. — Так как вообще все общест­ венные отношения покоятся на сравнении возможной

ипредложенной услуги, понятно, почему тут первен­ ствует соотнесенность со зримыми, материальными предметами, а голые действия и слова могут состав­ лять ее основу лишь опосредованно. В противополож­ ность этому общность, как «кровный» союз, есть пре­ жде всего телесное отношение и потому выражается в словах и поступках, тогда как общая соотнесенность с предметами, которые не столько вымениваются, сколько находятся в совместном владении и пользова­ нии, по своей природе вторична. Кроме того, в том смысле, который мы можем назвать моральным, об­ щество целиком и полностью обусловливается также своими взаимосвязями с государством, которое от­ сутствует в предшествующем рассмотрении, посколь­ ку экономическое общество следует понимать как первичное по отношению к нему.

§26. Общественный прогресс — Мировой рынок — Капитал

Если, таким образом, прогресс общества, состоя­ щий в повышении уровня жизни развивающейся об­ щности и народа, мы станем рассматривать как су­

85

щественно ограниченый этой экономической об­ ластью, то он предстанет перед нами как переход от всеобщего домашнего хозяйства ко всеобщему торго­ вому хозяйству, с чем теснейшим образом связан пе­ реход от господства земледелия к господству про­ мышленности. Переход этот можно понимать так, как если бы он осуществлялся планомерно, по мере того, как торговцы (в роли капиталистов) и капиталисты (в роли торговцев) в среде каждого народа все более ус­ пешно выдвигаются на первый план и словно объеди­ няются друг с другом для достижения общей цели. Цель эту лучше всего можно определить словом «сооб­ щение» [Verkehr]. Ибо если хозяин дома, крестья­ нин или горожанин, лицом своим обычно обращен к сокровенному центру того места, той общности, кото­ рым он принадлежит, то торговый класс, напротив, устремлен вовне: его интересуют лишь линии, кото­ рые связывают разные места друг с другом, дальние дороги и средства передвижения. Поэтому создается впечатление, будто он обитает в центре каждой об­ ласти, которую намерен решительным образом прой­ ти и перевернуть. Вся эта страна для него только рынок — рынок закупки и сбыта: во-первых, пос­ кольку торговля осуществляется как внутренняя, где впитывание и сжатие (систола) как бы чередуется с выталкиванием и расширением (диастолой); во-вто- рых, для целей торговли внешней, где благодаря тако­ му опосредованию можно сбывать излишний товар в обмен на требуемый. И хотя любая страна может раз­ виться в такую торговую область, однако, чем обшир­ нее последняя, тем совершеннее она в качестве стра­ ны, населяемой обществом, ибо тем более всеобщим и свободным становится обмен и тем вероятнее, что в ней приобретут силу чистые законы обменного сооб­ щения, а те качества, которыми люди и вещи облада­ ют в отношении друг друга помимо него, наоборот,

86

отомрут. Таким образом область торговли концент­ рируется, наконец, в одном-единственном главном, а в предельном случае — в мировом рынке, в зависи­ мость от которого подпадают все остальные. Но чем обширнее становится эта область, тем острее и отчет­ ливее проступает та истина, что все, что ни делают за­ чинатели и руководители такого сообщения, они де­ лают ради своей выгоды; они помещают самих себя в центр этой области, и с этой точки вся территория и весь труд этой страны, как и всех стран, в сообщение с которыми они вступают, видится им как действи­ тельный или возможный объект для вложения и обо­ рота их капитала и, стало быть, для увеличения их де­ нежного богатства. И опять-таки, чем интенсивнее организаторы действительного труда или производст­ ва, как собственнники, владеющие землей и прочими материальными факторами (в том числе и рабочими, т.е. купленной ими рабочей силой), занимаются таким делом исключительно в целях получения чисто­ го дохода или прибавочной ценности [Mehrwert], тем в большей мере сами они становятся всего лишь под­ разделением класса торговцев, все равно, действую­ щим ли на более высоком, или на более низком уров­ не в сравнении собственно с торговцами, или же на одном уровне с ними, имеющим с ними много совпа­ дающих интересов и расходящимся в некоторых дру­ гих. Оба класса заняты накоплением подвижного, те­ кучего денежного богатства, каковое, когда оно пос­ тоянно увеличивается благодаря применению в производственных или торговых целях, называется капиталистическим. Но прежде всего капитал прояв­ ляет свою сущность в расходовании и в той ставке, которую разыгрывает торговец, закупающий товары на самом дешевом рынке и старающийся от них изба­ виться на самом дорогом. — Каждый продавец, вы­ ставляющий на продажу продукты собственного

87

труда, может рассматриваться как торговец, посколь­ ку он действует подобно последнему и учитывает соот­ ношение между установленной им ценой и понесенны­ ми издержками. Но разницу он принимает в расчет как эквивалент своей собственной деятельности, в ходе которой действительно была произведена новая цен­ ность. Поскольку этот эквивалент можно счесть дейст­ вительным и имеющим силу, постольку с одного и того же рынка продавец уносит не более того, что сам в него внес. И если бы взаимообмен происходил только между такими продавцами (как это предписывается понятием развитой общности), то он мог бы, конечно, принять вид общественного сообщения, поскольку каждый, ради того чтобы установить по возможности наиболее высокую цену, стремится в некую неограниченную об­ ласть; однако конечный результат следует все же пони­ мать как погашение этого стремления равным и проти­ вонаправленным, в какой бы мере эмпирически ни про­ являлось желание одного продавца обманом достичь выгоды за счет другого (что случается тем реже, чем рас­ судительнее каждый действует в качестве торговца; и в этом смысле было сказано, что в буржуазном обществе за каждым признаются энциклопедические познания в товарной сфере (см.: Marx K. Das Kapital. Bd I, Kap.l. An­ merk. [Маркс K. Капитал. T.l, гл.1. Прим.]).

§27. Положение торговца — Кредитование

иторговля — Органическая трактовка

Всякое человеческое творчество, созидание и дей­ ствие подобны искусству и представляют собой как бы органическую деятельность, посредством которой человеческая воля вливается в чуждую ей материю, придавая ей форму. И если эта деятельность служит поддержанию и сохранению некой общности или

88

идет на радость ей, как это происходит при естествен­ ных и исконных отношениях, то ее можно понимать как функцию последней, т.е. как если бы общность, представленная этим отдельным человеком (или этой группой), всем этим обеспечивала себя сама. Торговля, представляющая собой сноровку в получении прибыли, противоположна всякому искусству такого рода. При­ быль [Profit] не является ценностью, это лишь некое из­ менение в имущественных отношениях: плюсы у одно­ го оборачиваются минусами у другого (le proufict de l'un c'est le dommage d’aultruy1, — говорит Монтень).

Присвоение — чисто захватническая и (поскольку она причиняет вред другим) грабительская деятельность; это не труд, который превращает в благо (или в пред­ мет потребления) то, что прежде наличествовало лишь в виде природной материи или, по крайней мере, не было наделено столь замечательными качествами. И та «деятельность» касательно предметов, за которую бе­ рется торговля, есть, по сути своей (пусть даже субъект и вкладывает сюда какой-то свой труд), не что иное, как спрос, присвоение, предложение, продажа, т.е. всего лишь манипулирование, не затрагивающее при­ роду вещей. Зато торговец, поскольку ощутимую и тем не менее абстрактную пользу как действительную и ра­ циональную цель своей деятельности он выводит за пределы последней, является первым (в этом смысле) мыслящим и свободным человеком, появляющимся в ходе нормального развития социальной жизни. Он изо­ лирован от всех необходимых связей (necessitudines), обязанностей, предрассудков настолько, насколько это возможно (а merchant, it has been said very properly, is not necessarily the Citizen of any particular country2: Smith A.

1 Прибыль у одного — убыток у другого (фр.).

2 Торговцу, как было очень точно подмечено, не обязательно быть гражданином какой-то отдельной страны (англ.).

89

Wealth of Nations. Bk.III, ch.4 [Смит A. Богатство на­ родов. Кн.III, гл.4]; это место полезно сравнить с ранее приведенным высказыванием того же автора о том, что обмен превращает в торговца каждого чело­ века). Он свободен от уз, связующих жизнь общнос­ ти, и чем более он от них освобождается, тем лучше для него. Рядом с ним и ему подобными стоит прежде всего кредитор [Gläubiger]. Разница между ними ясна: кредитор ведет дело [handelt] с одним и тем же лицом, которому он что-либо дает, чтобы получить назад больше, чем дал. Сам он приобретает всего лишь требование, т.е. право, данное ему обещанием со стороны должника, и тем самым — принудитель­ ное право против него или, по крайней мере, право сохранить за собой или забрать ту вещь, которую дол­ жник для подкрепления своего обещания (realiter1 или только в идеальном смысле) оставил ему в залог. Об этом уже говорилось как о наиболее простом слу­ чае долговременного контракта, подразумевающего наложение обязательства. То обстоятельство, что обещается, на самом деле, больше, чем было дано, для понятия обязательства не существенно; зато, пожа­ луй, это существенно для скрытого тут обмена, пос­ кольку в нем участвует субъект, интерес которого свя­ зан с окончанием обмена как с его целью, субъект, ко­ торый нынче расчетливо поступился своим добром, чтобы в будущем завладеть большим. И именно благода­ ря этому кредитор оказывается равен торговцу: ведь до тех пор пока заем остается, к примеру, способом ока­ зания помощи, и проценты оговариваются только в качестве компенсации (за hierum cessans2 или damnum emergens3), выгода не считается определяющим

1 Реально (лат.).

2 Упущенная прибыль (лат.).

3 Возможный убыток (лат.).

90