Тённис Ф. Общность и общество (2002)

для статуса отца семейства, воеводское соответствует статусу патриарха и, наконец, пастырское, по-види- мому, наиболее соразмерно статусу мастера. Однако «воеводское» достоинство естественным образом по­ добает и отцу семейства (тем более, что единение против врагов требует известного подчинения), вер­ ховному правителю клана (как главе старейшего из родственных домов), в наиболее же элементарном случае — вождю еще не разделившегося племени (за­ нимающему место общего мифического предка). Оно же, в свою очередь, возвышается до божественно­ пастырского: ведь предки либо уже стали, либо стано­ вятся богами, а боги считаются предками и друзьями отца, и потому есть боги дома, рода, племени и народ­ ной общины. В них находит свое наивысшее вопло­ щение сила такой общности: в их силах совершить невозможное: чудесные деяния — дело их рук. Пото­ му, когда из соображений благочестия их снабжают пропитанием и почитают, они оказывают помощь, а когда их забывают или пренебрегают ими, — наносят ущерб и наказывают. Как отцы и судьи, как господа и предводители, как наставники и учителя они сами из­ начально являются носителями и образцами этих че­ ловеческих достоинств. Среди последних воеводское достоинство также предполагает умение судить: ведь совместная борьба делает тем более необходимым улаживание внутренних раздоров посредством убеди­ тельного решения. А пастырскому чину надлежит ос­ вятить такое решение как неприкосновенную святы­ ню, ведь сами боги почитаются как зачинатели права и судебных приговоров.

31

§8. Достоинство и служение — Неравенство и его границы

Всякое достоинство, как особая и большая свобода и честь и потому как определенная волевая сфера, дол­ жно выводиться из всеобщей и равной волевой сферы общности; и потому, как особая и меньшая свобода и честь, ему противостоит служение [Dienst]. Всякое достоинство можно рассматривать как служе­ ние и всякое служение — как достоинство, коль скоро в расчет принимается лишь особенное. Волевая сфера вообще и, следовательно, волевая сфера об­ щности, заключает в себе некоторое количество де­ терминированной силы, власти или права; в послед­ нем же сосредоточена сама суть воления к тому, что мы можем и что нам дозволено (что мы смеем) сде­ лать, и воления к тому, что является для нас необхо­ димым или обязательным. Такое воление обнаружи­ вается как сущность и содержание всех производных волевых сфер, в которых привилегии и обязанности суть, таким образом, две сообразующиеся друг с дру­ гом стороны одного и того же предмета, т.е. не что иное, как субъективные модальности одной и той же объективной субстанции права и силы. Тем самым, в силу обладания бблыпими и меньшими обязанностя­ ми и привилегиями, в рамках общности по ее воле су­ ществуют или возникают реальные неравенства. Ко­ нечно, они могут возрастать лишь до известного пре­ дела, поскольку за ним упраздняется сущность общности как различенного единства: с одной сторо­ ны (наверху), потому что сила собственных прав ста­ новится слишком велика, а их связь с общими права­ ми становится безразличной и обесценивается; с дру­ гой стороны (внизу), потому что собственные права становятся слишком слабы, а взаимосвязь — ирреаль­ ной и тоже обесценивается. Но чем меньше люди,

32

вступающие в близкий контакт друг с другом, бывают связаны между собой в рамках одной и той же об­ щности, тем в большей мере они противостоят друг другу как свободные субъекты, способные волить и мочь. И эта свобода тем более велика, чем меньше она вообще зависит от их собственной, ранее опреде­ ленной воли, и чем меньше последняя зависит или ощущается как зависимая от воли какой бы то ни было общности. Ведь важнейшим фактором строения и формирования всякой индивидуальной привычки и нрава, помимо наследуемых от рождения сил и влече­ ний, является воспитующая и направляющая воля об­ щности, в частности дух семейственности, но также и всякий иной дух, который подобен ему и оказывает подобное воздействие.

§ 9. Воля общности — Взаимопонимание — Естественное право — Язык —

Родной язык — Единодушие

Взаимонаправленную и общую для всех, связую­ щую настроенность, в коей выражается собственная воля той или иной общности, здесь следует рассмат­ ривать как взаимопонимание [Verständnis] (consensus).

В нем заключена та особая социальная сила и симпа­ тия, которая удерживает людей вместе как членов единого целого. А поскольку всякое влечение в чело­ веке связано с разумом и предполагает языковые за­ датки, постольку взаимопонимание можно понимать как смысловую и разумную суть такого отношения. Поэтому, к примеру, между родителем и его ребен­ ком оно наличествует лишь в той мере, в какой счи­ тается, что ребенок способен овладевать языком и наделен разумной волей. Иными словами: все, что со­ размерно смыслу того или иного общностного отно-

33

3 Ф. Тённис

шения, что имеет смысл в нем и для него, составляет его право, т.е. принимается во внимание как собствен­ ная и существенная воля множества связанных друг с другом людей. При этом, поскольку их действитель­ ной природе и силам отвечает то обстоятельство, что наслаждение отличается от труда, а также, что одной стороне отводится руководство, а другой — послуша­ ние, постольку это право оказывается естественным в качестве порядка совместной жизни, где каждой воле отводится своя область или функция, своя мера обязанностей и привилегий. Взаимопонимание покоит­ ся, стало быть, на сокровенном знании друг друга, в той мере, в какой оно обусловливается непосредст­ венным участием одного существа в жизни другого, склонностью к со-радованию и со-страданию и, в свою очередь, способствует их проявлению. И это тем более вероятно, чем больше между людьми сходства в конституции и опыте, чем в большей мере их естест­ во, характер и образ мыслей принадлежат к одному и тому же или к сходному виду. Подлинным органом взаимопонимания, благодаря которому оно разверты­ вает и формирует свою сущность, является сам язык, способ выражения боли и удовольствия, страха и же­ лания, а также всех других чувств и волнений духа, сообщаемых и воспринимаемых при посредстве жес­ тов и звуков. Язык, как всем известно, не был изобре­ тен и как бы условно принят в качестве средства и инструмента для достижения взаимопонимания, на­ против, он сам есть живое взаимопонимание, сразу и его содержание, и его форма. Подобно всем прочим сознательным выразительным жестам, языковое вы­ ражение является непроизвольным следствием глу­ бинных чувств, преобладающих мыслей, и не служит намерению достичь взаимопонимания в качестве ис­ кусственного средства, якобы возникшего на основе естественного непонимания; хотя понимающие друг

34

друга люди и могут пользоваться языком просто как знаковой системой, подобной другим условным зна­ кам. И конечно же, во всех таких выражениях с рав­ ным успехом могут проявляться и враждебные, и дру­ жеские чувства. Это настолько верно, что возникает побуждение выдвинуть общий тезис: дружественные и враждебные настроения и страсти зависят от оди­ наковых или очень сходных условий. Но ту враждеб­ ность, которая происходит от разрыва или ослабле­ ния наличных и природных уз, здесь обязательно сле­ дует отличать от той ее разновидности, которая основывается на ощущении чуждости, непонимании и недоверии. Обе они инстинктивны, но первая по сути своей проявляется в гневе, ненависти, негодова­ нии, а вторая — преимущественно в боязни, отвра­ щении, антипатии; первая имеет острый, вторая — хронический характер. Язык же, как и всякий другой способ общения душ, несомненно, не возникает ни из первой, ни из второй враждебности (каковая здесь представляет собой лишь экстраординарное и болез­ ненное состояние), но из доверительности, искрен­ ности и любви; и потому родной язык [Mutter-Spra­ che] , по-видимому, легче и живее всего произрастает, в особенности, из глубокого взаимопонимания между матерью и ребенком. В первом же случае, т.е. в слу­ чае открыто выражаемой и внутренней по отноше­ нию к взаимопониманию враждебности, можно по­ лагать, что за этой враждебностью всегда скрывается дружественность и единодушие. — В действительнос­ ти, единство и, как следствие, возможная общность человеческих воль наиболее непосредственно пред­ стает только в кровной близости и в смешении кро­ вей; следом за тем — в пространственной близости и, наконец, — для человека — в близости духовной. В этой последовательности нужно, стало быть, искать корни всякого взаимопонимания. В качестве великих

35

основных законов общности мы выдвигаем, таким об­ разом, следующие. 1) Родственники и супруги любят друг друга или легко друг к другу привыкают: часто и с охотой думают и говорят друг с другом и друг о друге. Примерно то же можно сказать о соседях и друзьях. 2) Между любящими etc. имеет место взаи­ мопонимание. 3) Любящие и понимающие друг друга люди живут вместе и обустраивают свою совместную жизнь. — Итоговую форму определяющей воли общ­ ности, возникающую столь же естественно, как и сам язык, и потому заключающую в себе все грани взаимопонимания и своими нормами задающую его меру, я называю единодушием [Eintracht] или духом семейственности (concordia как сердечная привязан­ ность и единение). Таким образом, взаимопонимание и единодушие суть одно и то же, а именно общностная воля в ее элементарных формах: в своих отдель­ ных связях и действиях она предстает как взаимопо­ нимание, а в своей совокупной силе и природе — как единодушие.

§ 10. Членение естественных единств

Взаимопонимание есть, таким образом, простей­ шее выражение внутренней сути и истины всякой подлинной совместной жизни, совместного прожива­ ния и действия. И потому, в первом и наиболее всеоб­ щем значении, — выражение сути домашней жизни; поскольку же ее ядро состоит в связи и единстве мужа и жены ради рождения и воспитания потомст­ ва, постольку этот естественный смысл в особенности свойствен супружеству как отношению длительному. Его можно еще назвать молчаливым согласием в от­ ношении обязанностей и привилегий, добра и зла и, пожалуй, уподобить некому соглашению, договору,

36

но лишь затем, чтобы тут же и тем энергичнее под­ черкнуть контраст. Ибо и о смысле слов можно ска­ зать, что он подобен смыслу условных, произвольно принятых знаков, и тем не менее дело тут как раз в противоположном. Соглашение и договор суть едине­ ние, которое достигается, заключается; это обмен обещаниями, который предполагает использование языка, а также общее понимание и принятие плани­ руемых в будущем действий, которые должны быть выражены в отчетливых понятиях. Это единение может также подразумеваться, как если бы оно уже состоялось, коль скоро результат такого рода достиг­ нут; оно может, стало быть, per accidens1 обходиться и без слов. Взаимопонимание же по своей сути обхо­ дится без слов, ибо его содержание невыразимо, бес­ конечно и непостижимо. Подобно тому как нельзя до­ говориться о языке, хотя при посредстве языка могут быть оговорены многочисленные знаковые системы для выражения понятий, так и единодушия нельзя до­ стичь, сколь бы легко ни достигалось разного рода единение. В благоприятных условиях взаимопонима­ ние и единодушие произрастают и расцветают из уже имеющихся ростков. Как растение происходит от растения, так один дом (семья) происходит от друго­ го, и так же супружество возникает из единодушия и обычая. В качестве их условия и причины им всегда предшествует не просто что-то им подобное, но нечто более всеобщее, что в них заключено и составляет форму их проявления. Поэтому такое единство воли, как психологическое выражение кровнородственных уз, наличествует и в более обширных группах, хотя проступает там более смутно и сообщается индиви­ дуумам только в органическом порядке. Подобно тому

1 Привходящим образом, при случае (лат.).

37

как всеобщность используемого языка, составляющая реальную возможность понимания речи, сближает и связывает человеческие души, так существует и общий для всех смысл, а также высшие формы его проявления: общие обычаи и общая вера, которые присущи членам одного народа [Volk], обусловливая, хотя и ни в коей мере не гарантируя единство и покой его жизни, но внутри и вне его с растущей ин­ тенсивностью наполняют собой ветви и побеги одно­ го племени [Stamm], и, наконец, с наибольшей полно­ той, — родственные дома в том раннем и важном об­ разовании органически-связной жизни (в клане [Klan] или роде [Geschlecht]), которое представляет собой семью до появления семьи, где оно обладает равной с нею реальностью. А из этих групп — и над ними — возникают в качестве их модификаций те оп­ ределяемые землей и почвой комплексы, которые мы в обобщенном виде подразделяем на А) страну

[Land], В) волость [Gau] или марку [Mark] и С) дерев­ ню [Dorf] — наиболее глубинное образование такого рода. Однако отчасти из недр деревни, отчасти рядом с ней, в своем разрастании удерживаемый не столько общими природными объектами, сколько общим духом, развивается город [Stadt], по своему внешнему бытию — не что иное, как большая деревня, скопле­ ние соседствующих деревень или же деревня, обне­ сенная стеной. Но скоро он, как целое, начинает гос­ подствовать над окружающей местностью и в союзе с ней образует новую форму организации в виде волос­ ти, а в более широких масштабах — страны. Внутри же города как его самобытные порождения или плоды, в свою очередь, выделяются: трудовое товари­ щество — гильдия [Gilde] или цех [Zunft], и культовое товарищество, братство — религиозная община [Ge­ meinde]; последняя является в то же время предель­ ным и наивысшим выражением, которое способна

38

принять идея общности. Но подобным же образом и весь город, а равно и деревню, народ, племя, род и, наконец, семью можно понимать или представлять себе как особого рода гильдию или религиозную об­ щину. И vice versa1: все эти многосложные образо­ вания содержатся в идее семьи как наиболее всеоб­ щего выражения реальности общности и из нее про­ истекают.

§ 11. Владение и пользование — Пашня и дом

Жизнь общности проходит во взаимном владении [Besitz] и пользовании [Genuß] и есть владение и поль­ зование общими благами. Воля к владению и пользо­ ванию есть воля к охранению и защите. Если есть общие блага, то есть и общие беды, общие друзья — общие враги. Беды и враги не являются предметами владения и пользования, соотносятся не с позитив­ ной, а с негативной волей, с отвращением и нена­ вистью, т.е. с общей волей к их уничтожению. Ж е­ ланные, вожделенные предметы не содержат в себе ничего враждебного, но находятся в предполагаемом владении и пользовании, пусть достижение такового и может быть обусловлено враждебной деятель­ ностью. Само по себе владение есть воля к сохране­ нию; кроме того, владение и есть само пользование, а именно удовлетворение и исполнение воли, подобно вдыханию атмосферного воздуха. Таковы владение и причастность, которые связывают людей друг с дру­ гом. Но поскольку пользование отличается от владе­ ния особыми актами употребления [Gebrauch], пос­ тольку оно, конечно, может быть обусловлено разру­

1 Наоборот (лат.).

39

шением: так, зверя убивают ради того, чтобы питать­ ся его мясом. Охотник и рыбак хотят, скорее, не вла­ деть своей добычей, а лишь пользоваться ей, хотя от­ части это их пользование можно представить как рас­ тянутое на длительный срок и потому, опять-таки, как владение, — к примеру, употребление шкур или каких-либо накопленных запасов. Но охота, как пов­ торяющаяся деятельность, сама в качестве условия предполагает владение (пусть и неопределенное) неким участком и может быть понята как пользова­ ние таковым. Разумному человеку должно быть свой­ ственно желание сохранить или даже приумножить его общие достоинства и содержание, как ту субстан­ цию, модусом и продуктом которой каждый раз ока­ зывается добыча. Такова субстанция дерева, с которо­ го срывают плоды, субстанция почвы, на которой произрастают съедобные стебли. Но такую же сущ­ ность приобретает и прирученный, выкормленный и ухоженный зверь, все равно, используют ли его как прислужника и подмогу или употребляют в пищу части его тела. В этом смысле животных выращива­ ют, и вследствие этого вид, или стадо, как пребываю­ щие и сохраняющиеся, т.е. собственно предмет владе­ ния, соотносятся с отдельным экземпляром, потребля­ емым хотя бы и путем его разрушения. А содержание стад, в свою очередь, предполагает особую связь с землей, с пастбищами, доставляющими скоту пропи­ тание. Когда же охотничьи угодья и пастбища иссяка­ ют, то в малонаселенных областях их можно сменить, и тогда люди со всем своим имением и скарбом, а значит, и со своими животными, покидают насижен­ ные места, чтобы найти лучшие. Лишь собственным трудом вспаханное поле, в котором человек заклю­ чает семя будущего растения, плод предыдущего, впервые связывает его стопы, становится владением сменяющих друг друга поколений и в союзе с вечно

40