§ 6. Развитие психоанализа в России

В условиях острой идеологической чистки, естественно, не имели ни малейшего шанса выжить и те направления психо­логической науки, которые дерзнули заявить о своих претен­зиях на теоретическое лидерство в науке. Яркий пример тому — судьба фрейдизма, сторонники которого определяли его как учение, проникнутое «монизмом, материализмом... и диалектикой, т. е. методологическими принципами диалекти­ческого материализма» [55, с. 169], призывали объединить фрейдизм с марксизмом и связывали с ним перспективы раз­вития психологии.

Еще до революции 1917г. психоанализ привлек к себе вни­мание русских исследователей, которые применяли метод и популяризировали теорию Фрейда. После революции психоана­лиз продолжал развиваться в России 20-х гг., как ни в одной другой стране мира, работы Фрейда и других психоаналитиков интенсивно переводились и издавались. Психоаналитическое учение нашло сторонников в среде медиков, педагогов, литера­туроведов. Идеи Фрейда осмыслялись учеными, философами и психологами. Психоанализ включился в решение общегосудар­ственной задачи воспитания ребенка. Возможность примене­ния психоаналитического метода к детям обсуждалась на кол­легиях Народного комиссариата просвещения и Главнауки. В мае 1918 г. был учрежден «Институт ребенка», задачей кото­рого являлось всестороннее изучение и распространение зна­ний о природе ребенка и его воспитании в дошкольном возра­сте. В работе института важное место отводилось психологи­ческой лаборатории. В Петрограде психоаналитическая проблематика разрабатывалась в Институте по изучению моз­га под руководством В.М.Бехтерева. Здесь в качестве ассистента работала Татьяна Розенталь, одна из первых русских психоана­литиков, читавшая курс лекций «Психоанализ и педагогика» и осуществлявшая лечебную и исследовательскую работу. В

82

лаборатории психотерапии и гипноза Института мозга прово­дили лечение психоанализом по Фрейду, а также использова­ли катартический метод психоанализа В.Франкла.

Работы по изучению ребенка велись и в Московском пси­хоневрологическом институте, где с 1920 г. отделом психоло­гии заведовал И.Д.Ермаков, активный пропагандист идей Фрейда. Для исследования детей он использовал метод свобод­ных ассоциаций, обращая внимание в первую очередь на эмо­циональную сферу. Ермаков разрабатывал новый методический подход к анализу детского рисунка, вел работы по изучению половой жизни ребенка. С именем И.Д.Ермакова связано даль­нейшее развитие и организационное оформление советского психоанализа. В 1921 г. под его руководством при отделе Пси­хоневрологического института был открыт детский дом-лабо­ратория 1. В документах о его создании подчеркивалось, что дом-лаборатория опирается на психоаналитическое учение З.Фрей­да. Здесь изучались душевно здоровые дети в возрасте от года с точки зрения проявления бессознательных влечений. Главной задачей дома-лаборатории стала выработка методов изучения и воспитания полноценных в социальном смысле детей. Ермаков исходил из понимания психоанализа как метода «освобождения ущербного человека от его социальной ограниченности» [30]. По­этому большое значение он придавал новым формам воспитания в коллективе, полагая, что их надо применять с самого раннего возраста. Изучению раннего периода детства, периоду наиболее сильного проявления инстинктов, лежащих в основе последующего развития ребенка, уделялось первостепенное внимание.

Психоаналитическое движение в стране в это время приоб­ретало все больший масштаб. Психоаналитические группы воз-

1 В 1922 г. над ним взял шефство Союз германских горнорабочих и он стал именоваться детским домом «Международная солидарность». На базе этого учреждения в 1923 г. организуется Психоаналитический институт, воз­главляемый Ермаковым. Его сотрудниками были: С.Шпильрейн-Шертель, В. Шмидт, Л.Гешелина, М.В.Вульф (один из первых переводчиков трудов Фрей­да в России), А.Р.Лурия, Б.Фридман и др. Задачами института являлись: а) организация научных исследований в области психоанализа взрослых и де­тей; б) изучение вопросов, вызванных государственными потребностями; в) подготовка научных работников вузов в области психоанализа. В институте читались лекции, проводились семинары, организовывались заседания Русского психоаналитического общества, которое было утверждено 30 сентября 1922 г. Под редакцией И.Д.Ермакова выходила «Психологическая и психоаналити­ческая библиотечка», включающая переиздание многих работ Фрейда и его учеников и пользовавшаяся большой популярностью.

83

никают в Петрограде, Москве, Киеве, Одессе, Казани. Предста­вители этого направления принимали участие в работе меж­дународных психоаналитических конгрессов, публиковали свои материалы в зарубежных журналах и состояли членами зару­бежных психоаналитических организаций. Методы психоана­лиза применялись в психиатрической практике, некоторые пе­дагоги в школах и воспитатели в детских садах опирались на психоаналитические концепции в процессе воспитания детей, осуществлялась психоаналитическая интерпретация художе­ственного творчества [24; 32; 64; 71; 72; 82].

Если на I Всероссийском съезде по психоневрологии в 1923 г. было представлено несколько сообщений членов психоана­литических групп из Москвы и Казани, то на 2-ом психонев­рологическом съезде 1924 г. работы психоаналитической те­матики были представлены значительно шире и оказались в центре внимания.

В 20-е годы психоанализ так же как и другие направления психологии подвергся критическому пересмотру и теоретичес­кому осмыслению с позиций марксистской философии. Мно­гие ученые были втянуты в дискуссию о соответствии психо­анализа марксизму. П.Блонский, В.Гаккебуш, Л.Выготский, В.Волошинов, И.Сапир, Б.Быховский, М.Рейснер, А.Варьяш, А.Деборин, А.Лурия, А.Залкинд, Б.Фридман, Н.Карев, В.Юри-нец и др. на страницах научных и партийных изданий дава­ли очень разные оценки психоанализу. В это время по анало­гии с марксизмом начинает широко использоваться термин «фрейдизм», которым стали называть учение Фрейда.

Члены психоаналитической ассоциации. А.Р.Лурия и Б.Д. Фридман отстаивали точку зрения на психоанализ как на на­учный метод, чисто материалистический метод, находя в ана­литической теории и марксизме ряд методологически близких позиций. Как отмечал Лурия, психоанализ строит свою систе­му психологии, соответствующую методологическим требова­ниям современной позитивной науки, сформулированным ди­алектическим материализмом. Выступая против «недочетов и грехов узкоэкспериментальной психологии» он представляет собой попытку избежать ее ошибки [55, с. 171]. Как и марк­сизм, психоанализ, согласно мнению Лурии, ставит задачу изу­чения целостной личности, механизмов ее поведения. Для него характерен монистический, динамический подход к личности. Вместо изучения отдельных функций он исследует непрерыв-

84

ные процессы, в которых отражается органическая связанность ребенка с психикой взрослого человека; им рассматривается не «человек вообще», а изучаются детерминирующие соци­альные влияния на механизмы человеческой психики; вмес­то эмпирического описана явлений сознания «так, как они нам даны» ставится задача аналитического изучения внутренней обусловленности явлений, «так, как они нам не даны», но как они могут быть изучены на основе метода объективного ана­лиза [там же, с. 174]. Утверждалось, что психоанализ постро­ен на фундаменте материалистического монизма, рассматри­вающего психические явления как разновидность органичес­ких явлений. Поэтому он решает непосредственно задачу диалектического материализма — изучение целостной личности и движущих сил ее психики. В психоанализе главным становится социально-биологическое объяснение явлений психики; человек понимается как единый биосоциальный организм. В этом Лурия усматривал близость психоанализа марксизму как учению, ори­ентированному на «активистический, практический» подход к изучению исторического человека, выдвигающему на первый план вопросы, «связанные с мотивами человеческого поведения, с механизмами воздействия на человека раздражений био-соци-альной среды и его реакцией на них» [там же, с. 176].

Лурия считал, что в понимании природы и механизмов вле­чений учение Фрейда имеет точки соприкосновения с теори­ей условных рефлексов. Психоаналитический подход к пробле­ме личности сводится к изучению раздражений, воздействую­щих на организм и реакций организма на эти раздражения. Выделяются два вида раздражений: внешние, идущие от био­логической и социальной среды, и внутренние — от физиоло­гических процессов организма. Особое внимание придается второй группе малоизученных внутренних раздражений, назы­ваемых влечениями. Лурия подчеркивает, что влечения рассмат­риваются Фрейдом в строго монистическом аспекте, т. к. они включают в себя явления чисто соматического, нервного раз­дражения, внутренней секреции с ее химизмом, и не носут на себе психологического отпечатка. Отсюда делается вывод, что вместе с реактологией и рефлексологией человека психоана­лиз, исследующий психические явления в плоскости учения об органических процессах, происходящих в целостном орга­низме, закладывает «твердый фундамент психологии матери­алистического монизма» [55, с. 194].

85

Б.Д.Фридман в работе «Основные психологические воззре­ния Фрейда и теория исторического материализма» утверждал, что взгляды Фрейда и марксистская точка зрения на образо­вание идеологий дополняют друг друга: марксизм изучает источники идеологических явлений, а фрейдизм — способ, психический механизм их образования. «Исторический мате­риализм рассматривает общественное «сознание» как продукт и отражение хода истории, т. е. борьбы различных «желаний» (интересов) в обществе. Учение Фрейда дает объяснение тому, как совершается процесс образования желаний и отражения их борьбы в «головах» людей под влиянием внешних обстоя­тельств» [81, с. 152]. Фридман оставался наиболее ярко выра­женным сторонником совмещения фрейдизма с марксизмом даже тогда, когда спор приобрел политический характер борь­бы за чистоту идеологии. В 1929 г. он писал: «Вопрос когда-то стоял таким образом — может ли психоанализ как психо­аналитическая дисциплина лечь в основу будущей марксист­ской психологии? Я принадлежу к тем, которые думают, что никакой другой метод, никакое другое направление в психо­логии не содержит в себе тех элементов, которые нам необхо­димы для построения марксистской психологии» [31, с. 120].

Выступая против обвинения психоанализа в идеализме его сторонники пытались продемонстрировать связь этого учения с материалистической диалектикой. Так Б.Быховский утвер­ждал, что материалистическое обоснование психоанализа не только возможно, но и необходимо. За субъективистской «ше­лухой» фрейдовской терминологии скрывается рациональное зерно, согласуемое с реактологией и рефлексологией; нужно только пересадить фрейдовское учение на почву диалектико-материалистической методологии, тем самым избавив его от ми­стицизма и обнаружив его объективный, научный характер. Быховский видел рациональное ядро психоанализа в том, что, выдвигая два главных принципа психической деятельности — принципы удовольствия и реальности- он ставит вопрос, по сути, о механизмах психической регуляции поведения, подтвер­ждаемых положениями биологии, теории эволюции, реактоло­гии и рефлексологии. Быховский считал, что «несовершенные искания Фрейда чреваты многими ценными мыслями и перс­пективами, которые следует извлечь и взрастить на плодотвор­ной почве диалектического материализма» [22, с. 255].

Стремление совместить психоанализ с марксизмом, обосно-

86

вать его роль в построении новой материалистической психо­логии приводило ко все более критическому анализу самого учения Фрейда. Как его противники, так и сторонники не при­нимали полностью всех теоретических построений системы Фрейда, отмечая ее достоинства, новаторские идеи, они находи­ли в ней в то же время несоответствия, натяжки, ошибочные допущения и пытались переосмыслить, приспособить это уче­ние к языку других влиятельных течений современной им пси­хологии, к языку марксизма. Но такие «исправления» психо­анализа в духе марксизма приводили в результате к трансфор­мации и того и другого. Примером здесь могут служить психоаналитические разработки в духе марксизма А.Залкин-да, Г.Малиса, А.Варьяша [23; 35; 56].

А.Залкинд, активный сторонник психоаналитического дви­жения в 20-е годах (и столь же активный его ниспровергатель в 30-е), выступал за преемствование марксизмом учения Фрей­да, при условии освобождения последнего от некоторых «дуа­листических и идеалистических элементов». Он утверждал, что теория полового влечения не является истинным центром фрейдизма, поэтому именно ее следует изъять.В итоге возни­кает «стройная психофизиологическая архитектура», которая качественно не страдает без сексологических построений, от­сутствие которых не отражается на понимании открытых Фрейдом психологических механизмов [35, с. 152]. Залкинд считал, что надо лишь «расшифровать» громоздкие фрейдовс­кие построения, «почти полностью отдающие сочнейшим иде­ализмом», и перевести их в русло объективистических и мо­нистически-материалистических понятий. В этом, по его мне­нию, может помочь рефлексологический метод, т. к. «его чистый объективизм и биологический монизм разрушают ме­тафизические леса вокруг здания фрейдовского учения и об­наруживают стойкую материалистическую сущность действи­тельного, не искаженного фрейдизма» [там же, с. 153]. Залкинд осуществяет перевод фрейдовской терминологии, находя соот­ветствия между положениями психоанализа и рефлексологии и в результате получает вместо понятий «желание», «удоволь­ствие», «вытеснение», «стратегии», «бессознательное», «бегство в болезнь» объективные понятия — «рефлекс», «очаги опти­мального возбуждения», «фонд наименьшей энергетической затраты», «торможение», «растормаживание», «рефлекторная направленность» и т. д.

87

Для Залкинда главную ценность в психоанализе представ­ляет влияние среды на фонд биологических навыков. Во внеш­ней среде, если она неправильно организована, накапливают­ся раздражения, чуждые организму, раннедетскому опыту че­ловека, приобретенному на основе безусловных рефлексов, т. е. фонду удовольствия (или «принцип удовольствия»по фрейдов­ской терминологии). Современная окружающая человека ка­питалистическая среда препятствует накоплению новых при­способляющих навыков; организм находится в состоянии стой­кого торможения по отношению к новым раздражителям, он «как бы противопоставляется среде, сохраняя под спудом боль­шую часть своего энергетического фонда» [там же, с. 155]. Под влиянием усиления, сгущения новых раздражений происходит растормаживание и приспособление к реальности, что и есть «борьба принципа удовольствия с принципом реальности». Невостребованная энергия требует своего высвобождения, а это возможно лишь при реорганизации среды, при создании рас­тормаживающих, т. е. «сублимирующих», факторов. «Современ­ная общественная жизнь, подавляя естественные — общеби­ологические и социальные — проявления, старательно нагне­тает всю выдавленную ею из человеческих организмов энергию в сторону полового, удивительно ли, что в результате подобной «работы» нас постигло целое половое наводнение» [там же, с. 160]. Но эту огромную энергию, творческий потенциал важно напра­вить в нужное русло, «не на половом, а на социальном лежит от­ветственность за потопление этих резервов» [там же, с. 160].

Изменяя определенным образом среду, можно влиять на организм, управлять влечениями, физиологическими функци­ями, направлять высвобождающуюся энергию в русло, нужное революционной общественности. Такое понимание фрейдовс­кого учения приводило ко все большей апелляции к социаль­ному фактору в объяснении функционирования индивидуаль­ных психических структур, к социологизации не только пси­хики, но даже и физиологии человека. А.Залкинд считал, что возможна «глубочайшая марксистская революция внутри пси­хофизиологии», основанная на новейших завоеваниях физио­логии, связанных с учением о рефлексах, и психоаналитичес­ких воззрениях: «Помимо и против воли самих авторов этих научных открытий, вряд ли ожидавших такого их применения, марксисты обязаны немедленно заняться социологизировани-ем психофизиологии» [34, с. 10]. Большое внимание он уделял

88

вопросам полового воспитания. Ряд его статей по теме «клас­сового подхода к половому вопросу» вызвал живой интерес и критику в партийной печати. Попытка разработать новую марксистскую модель полового поведения отражала признание детерминирующего влияния «нового содержания среды» на психофизиологию индивида. «Октябрьская революция,-писал Залкинд,- проделала чрезвычайно сложную ломку в идеологии масс, достаточно сложные сдвиги вызвала она и в их психофи­зиологии. Меняющаяся социальная среда изменяет не только сознание, но и организмы» [36, с. 8].

Такого рода толкования психоанализа вызывали серьезную критику. В работах Л.Выготского, А.Деборина, В.Волошинова, И.Сапира, В.Гаккебуша критике подвергался фрейдизм и по­пытки срастить его с экономическим учением Маркса. Оппо­ненты обвинялись в непонимании сути марксизма, в неправо­мерности смешения частей двух методологически несовмести­мых систем, в излишнем увлечении гипотетическими построениями психоанализа. Но помимо научной критики существовала еще и партийная. Поводом к ней стало призна­ние позитивной методологической роли психоанализа и сбли­жение его с социальной доктриной марксизма. Например, А.Варьяш предложил в качестве методологической основы историко-философских исследований наряду с традиционным для марксизма анализом производственных отношений прово­дить также «подробный анализ обрабатывающих функций психической деятельности человека», обращаясь при этом к психоанализу [23]. Он обосновывал возможность толкования положения психоанализа в понятиях марксизма, а утвержде­ния Энгельса и Маркса — в понятиях Фрейда. При таком соотнесении марксизма и психоанализа последний получал общественно-политическое измерение, начинал претендовать на место марксизма. Вторжение в сферы официальной идеологии не могло быть не замеченным в условиях, когда усиливалась тенден­ция утвер ждения моноидеологии. Конечно же, такие допущения сразу же вызвали резкий отпор в партийной печати [3].

Если и раньше некоторые позиции психоанализа подверга­лись критике, обвинению в идеализме, то начиная с 30-х гг. оценки его приобретают жесткий, однозначно отрицательный характер. Психоанализу инкриминируются различные поли­тические грехи и ошибки. Так, А.Залкинда, как одного из ру­ководителей «психоневрологического фронта», причислили к

89

«меныпивиствующим идеалистам», обвинили в недостаточно критическом разоблачении реакционного учения Фрейда. А.Варьяша критиковали в «прямом скатывании к психоана­лизу», в механистической ревизии марксизма [77]. Даже те, кто в 20-е гг. активно выступал против фрейдизма и его сближе­ния с марксизмом (А.Деборин, Н.Карев, В.Юринец), в 30-е гг. обвиняются в политической близорукости, в том, что они вели критику с формально-схоластических позиций и не смогли вскрыть «контрреволюционную сущность» учения Фрейда.

Эти гонения на науку совпали по времени с падением од­ного из ведущих политических лидеров Л.Д.Троцкого. Теперь в работах историков науки все чаще подчеркивается тесная связь исчезновения психоанализа из советской психологии с окончанием в СССР политической карьеры Троцкого [48; 50; 89].

В своих публичных выступлениях и в работах Троцкий ча­сто одобрительно отзывался о психоанализе. Некоторые чле­ны Русского психоаналитического общества были близки к нему, например писатель А.Воронский, дипломат, вице-прези­дент Общества В.Копп. Многие психоаналитики ссылались в своих попытках обосновать значение психоанализа для маркси­стской психологии на высказывания Троцкого, апеллировали к его авторитету. Эта связь с гонимым политическим лидером сыг­рала свою роль в изменении отношения к психоанализу.

В одном из номеров «Пролетарской революции» за 1931 г. Сталин выступил с письмом «О некоторых вопросах истории большевизма». В нем он назвал троцкизм «передовым отрядом контрреволюционной буржуазии» и призвал к непримеримой борьбе с «гнилым либерализмом» и «троцкистской контрабан­дой» [74, с. 3-12]. После этого наступление на психоанализ шло уже под знаком борьбы с «классовыми врагами в науке», при­верженцами «троцкистской контрабанды» [49]. В первом но­мере журнала «Психология» за 1932 г. появились статьи А.Та­ланкина, Ф.Шемякина и Л.Гершоновича, в которых психоана­лиз напрямую соотносился с троцкизмом. Таланкин указал на то, что своевременно не был разоблачен троцкизм в психоло­гии, так как «никто иной, как Троцкий, обосновал идею объе­динения учений Фрейда и Павлова, как основы психологии» [78, с. 39]. Шемякин и Гершонович в статье «Как Троцкий и Каутский ревизуют марксизм в вопросах психологии» обвини­ли Троцкого в том, что он выдавал за подлинный марксизм ме­ханистическую теорию Павлова, соединенную с «идеалистичес-

90

кой и метафизической теорией Фрейда — этой одной из наи­более реакционных теорий» [84, с. 7]. Осуждению были под­вергнуты и психологи, не сумевшие разоблачить должным об­разом «воинствующий идеализм теории Фрейда, показать ее смыкание с фашизирующей буржуазной наукой, вскрыть на основе ленинских указаний ее классовую природу и враждеб­ность диалектическому материализму» [там же, с. 10].

Кампания за очищение науки от «скверны троцкизма», ис­коренение инакомыслия привела к тому, что началось широ­кое ниспровержение психоанализа в научных учреждениях и в учебных заведениях. Создавались комиссии, подвергавшие переоценке теоретическую и практическую деятельность уче­ных. В начале 1931г. прошел ряд собраний на кафедре Ака­демии коммунистического воспитания, где осуждались «иде­ологические ошибки» А.Лурии, Л.Выготского, А.Залкинда и др.ученых, проявивших «недостаточно бдительности» по отно­шению к психоанализу и фрейдизму [59]. В печати и на на­учных конференциях все настойчивее звучали призывы к са­мокритике, к публичному отречению от «идеологически невер­ных взглядов». Ученые, обращавшиеся к осмыслению психоаналитических идей, вынуждены были признаваться в ошибках и грехах, называть психоанализ «биологизаторской, антимарксистской, реакционной» теорией, несовместимой с классовой сущностью процессов развития и классовыми зада­чами воспитания. Одни раскаивались в некритическом упоми­нании имени Фрейда, другие вообще отрекались от прежних взглядов, изобличали себя в «политической близорукости». Указанная кампания завершилась изгнанием психоанализа из отечественной теории и практики. Любое обращение к идеям психоанализа, попытки позитивно применять его начинает с 30-х гг. восприниматься как недозволенное, опасное, полити­чески преследуемое. Эта тенденция сохранялась в нашей стра­не многие годы.