§ 4. Поведенчество как фактор формирования материалистических основ в советской психологии в 20-30-е годы

После революции в теоретическом отношении психология представляла чрезвычайно пеструю картину. В ней выделялись различные течения: эмпирическая психология, поведенчество (в различных его вариантах — реактология, рефлексология), фрейдизм, социально-ориентированные области психологии; наряду с материалистическими, естественно-научными, сохра­нялись и продолжали развиваться, по крайней мере в первые послереволюционные годы, воззрения религиозно-идеалисти-

63

ческого толка. Сложившийся плюрализм мнений и подходов в атмосфере высокой социальной активности общества стал ре­альной почвой для развития интенсивных научных поисков и развертывания продуктивных дискуссий. Примером тому служат серьезные теоретические обсуждения ключевых проблем науки, развернувшиеся в философской науке в начале 20-х годов.

Существенное значение для формирования нового мировоз­зрения имела дискуссия о роли философии в развитии науки. В 20-е годы этот вопрос стал предметом острых споров. Ряд об­щественных деятелей — Э.Енчмен, С.К.Минин и др. отрица­ли философию, называя ее «орудием эксплуатации» и прирав­нивая к религии. «Подобно религии философия враждебна пролетариату», — утверждал С.К.Минин [58, с. 126]. Отсюда негативная оценка им понятия «философия марксизма», утвер­ждение необходимости очищения науки от философии. Про­тивоположную позицию занимал Н.И.Бухарин. Он доказывал органическую связь философии с различными научными дис­циплинами, подчеркивал ее интеграционную роль в развитии научного мировоззрения, создании целостной системы знания [21]. Тем самым создавалась благоприятная почва для воспри­ятия марксисткой философии в качестве методологического базиса развития научного мировоззрения. В области психоло­гии в ходе теоретических дискуссий также росло осознание необходимости интеграции усилий всех ее течений, их объе­динения на почве общего методолого-теоретического подхода. В этом многие ученые того времени видели выход из кризисно­го состояния психологии, идентифицируемого с ее теоретической и организационной раздробленностью и разобщенностью.

Именно в «осознанной потребности отдельных дисциплин в руководстве», в необходимости «критически согласовать раз­розненные данные, привести в систему разрозненные законы, осмыслить и проверить результаты, прочистить методы и ос­новные понятия, заложить фундаментальные принципы», то есть создать «общую психологию», видел Л.С.Выготский основу для преодоления кризиса психологии [26, с. 292]. «Психоло­гия, — писал он, — не двинется дальше, пока не создаст ме­тодологии» [там же, 423].

Второй важный вопрос состоял в том, какое философское учение должно быть положено в основу развития науки. Дис­куссии 20-х годов показали поляризацию главных философ­ских течений — материализма и идеализма- и их однознач-

64

ное связывание с теми или иными классовыми и политичес­кими направлениями [60]. Так, философы идеалистического лагеря, оценивая марксистскую философию идентифицирова­ли ее с вульгарным материализмом в науке и коммунизмом в политике. С другой стороны, философы-марксисты, подчер­кивали связь идеализма с капитализмом, контрреволюцией и религией. Поэтому нельзя не согласиться с мнением о том, что «социально- классовая направленность философского мировоззрения затмевала то ценное, что имелось в содержании концепций, находящихся в состоянии конфронтации» [там же].

И, естественно, что в условиях «триумфального шествия» социалистических идей во всех сферах общественной жизни в качестве такой общенаучной методологии, основания объеди­нения разноуровневых и разнонаправленных течений психо­логической мысли выступает философия Маркса, являющаяся методолого-теоретическим и идеологическим базисом и обосно­ванием осуществлявшихся в стране социальных преобразований.

Ставшая после победы революции руководящей силой обще­ства Коммунистическая партия уделяла науке большое внима­ние, оказывая на нее не только организационное, но и идейное воздействие. Проблемы научной политики государства и новой социалистической науки обсуждаются в работах многих видных деятелей партии и государства: В.И.Ленина, Л.Д.Троцкого, Н.И. Бухарина, А.В.Луначарского, Н.К.Крупской и др. В своей про­граммной статье «О значении воинствующего материализма», опубликованной в 1922, В.И.Ленин обосновывал необходимость укрепления союза философии с естествознанием, перестройки естествознания на базе диалектического материализма [51].

Для пропаганды идей марксизма в науке и осуществления ли­нии воинствующего материализма в научном мировоззрении была создана сеть коммунистических изданий (журналы «Под зна­менем марксизма», «Вестник Коммунистической Академии», «Ок­тябрь «и др.) и учреждений (Академия Коммунистического воспи­тания и т. д.). Т.е. с первых же лет жизни нового государства на­ука была предметом его пристального внимания и контроля.

В этих условиях было естественно, что именно к марксиз­му обращались многие ученые в поисках тех точек опоры, ко­торые обеспечивали бы психологии выход из теоретического тупика, преодоление переживаемых ею организационных трудностей, дальнейшее ее прогрессивное развитие. Собствен­но же научной предпосылкой столь принципиальной теоре-

65

тико-методологической переориентации являлись объединя­ющая многих прогрессивно мыслящих психологов глубокая не­удовлетворенность господствующей в психологии, начиная с конца XIX в.,интроспекционистской, идеалистической пара­дигмой и поиск материалистических оснований познания психической реальности.

Одними из первых отечественных ученых, выступивших с призывом построения новой психологии, базирующейся на ос­нове марксизма, были П.П.Блонский и К.Н.Корнилов. Приняв­ший идеи Октябрьской революции и вдохновленный открыва­ющимися ею перспективами социального переустройства обще­ства, П.П. Блонский связывал с этим и возможности качественного сдвига в развитии научного мировоззрения. Он критиковал идеалистическую психологию, считая, что разраба­тываемая ею проблема души — «проблема метафизическая, а не научная». Поэтому «борьба против психологии души» оце­нивалась им как борьба против «религиозных и метафизичес­ких атавизмов в психологии» [11]. Блонский призывал к рефор­мированию науки, доказывал, что прогресс в развитии психоло­гии связан прежде всего с освоением ею марксизма: «Научная психология ориентируется на марксизм» [там же, с. 34].

Поиск конкретных путей построения новой психологии при­водит Блонского к отходу от проблемы сознания, понимаемой им как замаскированная форма психологии души, на позиции поведенчества, что, с его точки зрения, отвечает требованиям ма­териалистического подхода в психологии. Предметом психоло­гии человека, согласно взглядам ученого, должно быть поведе­ние человека, и сам человек рассматривается им как биологи­ческое существо. Тем самым снимается противоречие между психологией и естествознанием. Психология, став наукой о по­ведении, превращается в раздел биологического знания. Одна­ко, Блонский подчеркивал в то же время и важность социальных условий в развитии человека, понимая под последними совмест­ную деятельность человека в разных сообществах. Психологичес­кие феномены рассматриваются Блонским как виды поведения.

Дальнейшая эволюция взглядов ученого состояла в отказе от поведенческих позиций и в принятии идеи о необходимос­ти учета и исследования субъективных состояний при усло­вии их строго материалистического объяснения.

Столь же безаппеляционной и однозначной в этом вопросе была позиция К.Н.Корнилова. Выступая на 1-м Всероссийс-

66

ком съезде по психоневрологии в 1923 г., он также говорил об актуальной необходимости создания марксистской психологии.

Отмечая традиционную ориентированность психологии на связь с философским знанием, Корнилов считал вполне оправдан­ным применение марксизма в реорганизации психологии. При­чем, последний характеризовался им как «строго научное или, как говорят, «внутринаучное» философское мировоззрение» [43, с. 42].

Корнилова поддержали многие ученые, работавшие в основ­ных психологических центрах страны: В.А.Артемов, Н.Ф.Доб­рынин, Л.С.Выготский, А.Р.Лурия, А.А.Смирнов, Б.М.Теплов и др. В начале 20-х гг. он становится одним из лидеров российс­кой психологии. Этому немало способствовал исход дискуссии, развернувшейся в это время между ним и Г.И.Челпановым. С Челпановым в послереволюционные годы ассоциировались тра­диционные идеалистические воззрения в российской психоло­гии. Последовательный борец против материализма, сторонник эмпирической, интроспекционистской вундтовской психологии, Челпанов сохраняет свои взгляды и в новых условиях. Декла­рируя необходимость осмысления возможностей использования марксизма в психологии, он в то же время последовательно от­стаивал тезис о независимости эмпирической психологии от идеалистической философии. Тем самым, делалась попытка выве­сти представляемое им направление из под удара. Столь же, по мнению Челпанова, безосновательно связывание эмпирической психологии с диалектическим материализмом. Позже Челпанов сделал безуспешную попытку обосновать возможность соединения интроспективной эмпирической психологии с марксизмом.

Главным оппонентом Челпанова становится Корнилов, кото­рый, критикуя идеализм и непоследовательность Челпанова, в то же время предлагал столь же непродуктивный путь чисто внешнего, механического, ассоциативного соединения маркси­стских идей с психологическими положениями. О проблеме «марксизм и психология», по сути дела, спорили два человека, в равной степени далеко стоящие от понимания подлинного содержания и эвристических возможностей марксистской фи­лософии как методологии психологии. Столкнулись две край­ние позиции: неприятие по существу нового философского ми­ровоззрения и попытка его чисто механического внедрения в науку [16]. Не логика научных аргументов, а однозначное и прямолинейное восприятие социально одобряемого мировоззре­ния обеспечило победу Корнилова: в 1923 г. он замещает Чел-

67

панова на посту руководителя Психологического института. Этим фактически завершалась длительная борьба, ведущаяся между естественно-научным и идеалистическим, интроспекци-онистским подходами в отечественной психологической науке.

И хотя некоторое время еще продолжалось обсуждение ука­занной проблемы, вопрос был решен уже однозначно в пользу марксизма. Например, неудачной оказалась попытка А.Н.Не­чаева, вслед за Г.И.Челпановым, на II Всероссийском създе по психоневрологии в 1924 г. провести идею об отказе психоло­гии от принятия тех или иных философско-мировоззренческих основ. В изложении Нечаева это выступило в виде призыва «ни идеализма, ни материализма». Этот тезис был отвергнут учас­тниками съезда. Дискуссии и выступления обнаруживали до­минирование материалистически ориентированных направле­ний в психологии, которые в 20-е гг. были представлены ре-рефлексологией В.М.Бехтерева и реактологией К.Н.Корнилова.

Выступая против интроспеционизма и отстаивая объектив­ный путь исследования психики, указанные направления в то же время представляли упрощенную механистическую модель понимания и интерпретации природы и оснований функцио­нирования психики, фактически сводя ее исследование лишь к выявлению нервно-физиологических механизмов. Тем самым, в психологию вводилось новое понимание предмета психоло­гии — поведение (или внешне выраженные реакции и реф­лексы человека в ответ на внешние воздействия).

Введение в отечественную психологию категории поведение связано с деятельностью И.М.Сеченова, И.П. Павлова, В.М. Бех­терева, А.А. Ухтомского [93]х.

Вот как определял предмет психологии В.М.Бехтерев: «Для рефлексологии ... нет ни объекта ни субъекта в чело­веке, а имеется нечто единое — и объект и субъект, вместе взятые в форме деятеля, причем для стороннего наблюдателя доступна научному изучению только внешняя сторона этого деятеля, характеризующаяся совокупностью разнообразных

1 При этом, как отмечают многие зарубежные исследователи (М.Верт-геймер, Г.Мерфи, И.Ковач), русская рефлексология и физиология конца XIX -начала XX веков оказала большое влияние на становление и развитие по­веденческого направления в мировой науке, в том числе и на историю аме­риканского бихевиоризма (Wertheimer M. A brief history of psychology, 3-rd, 1993; Murphy G., Kovach I.Historical Introduction to modern Psychology, 1972, p.241).

68

рефлексов, и она-то и подлежит прежде всего объективному изучению, субъективная же сторона не подлежит прямому наблюдению и, следовательно, не может быть непосредствен­но изучаема...» [10, с. 185].

Исходя из утверждения о недоступности психики непосред­ственному объективному исследованию, рефлексологическое направление приходит к отказу от ее изучения, считая, что не­обходимо все проявления человека — и элементарные и выс­шие (к последним он относит психическую деятельность или «духовную сферу») — изучать строго объективно, а значит ог­раничиться лишь исследованием внешних особенностей дей­ствий человека в соотношении их с теми внешними (физичес­кими, биологическими, социальными) воздействиями, которые их обусловливают.

Таким образом, на смену интроспекционистской ориентации приходит новый подход, суть которого выражается в следую­щих характеристиках:

1.Объективный способ изучения всех проявлений человека;

2.Антропологическая ориентация: точкой отсчета является человек как целое в его взаимодействии с окружающей его дей­ствительностью;

3. Материалистическая трактовка психики как производной от деятельности организма и осуществляющихся в нем энер­гетических преобразований, при умалении отражательной при­роды психики;

4. Антипсихологизм или игнорирование психики как пред­мета исследования.

В рамках поведенческого, рефлексологического подхода, ставшего в 20-е гг. доминирующим направлением изучения внутреннего мира человека и выступающего за замену психо­логии (как субъективной науки) рефлексологией, был накоп­лен значительный полезный опыт, который, к сожалению, в советской историко-психологической литературе долго не по­лучал адекватной оценки. Возвращаясь к этой важной странице в истории развития российской психологической мысли и оценивая ее с позиций современного развития психологичес­кой науки, нельзя не отметить ряд положительных моментов в рефлексологической концепции человека, предложенной и наиболее ярко представленной в работах ее создателя В.М.Бех­терева [42; 52; 75].

69

Прежде всего необходимо указать на комплексный и систем­ный характер его научного подхода. Бехтерев заложил прочные основы интегрального целостного исследования человека. Чело­век в его целостности, в единстве всех его сторон, как поли­структурное многоуровневое образование — главный предмет его исследования. Человек у него — это и представитель опре­деленного биологического вида, и носитель нервно-психической организации, и продукт внешней среды. Стремление рассмот­реть человека в разных его проявлениях постепенно вступало в концепции все больше в противоречие с биологизаторскими тен­денциями, выражающимися в утверждении доминирования природных основ человека при недооценке общественно-исто­рических и культурных факторов детерминации его развития. Но сама идея всестороннего изучения человека, выдвинутая уче­ным, вносила существенный вклад в становление комплексно­го человекознания и имела большое значение для психологии. В этом отношении через Бехтерева осуществлялась преемствен­ная связь: он реализовал в своем учении и способствовал введе­нию в советскую психологическую науку традиционного для русской общественной мысли целостного взгляда на человека. Принцип комплексности и системности осуществлялся ученым как на уровне теоретических разработок и при подготовке и ре­ализации программ эмпирических исследований, так и в его ши­рокомасштабных организационных нововведениях. Убедитель­ный тому пример — история создания Института мозга и пси­хической деятельности, в структуре и функционировании которого получили практическое воплощение идеи комплекс­ности и системности. В нем были представлены все основные направления, исследующие человека на разных уровнях его организации: анатомической, гистологической, биохимической, биологической, физиологической, рефлексологической (психоло­гической), включая индивидуальную и коллективную рефлек­сологию, экспериментальную и детскую психологию, психоте­рапию, евгенику и т. д.

Из комплексного взгляда на человека вытекало стремление существенно расширить границы его изучения, исследовать все проявления его жизнедеятельности. Этой стратегии отвечала попытка Бехтерева очертить и описать предметную область наук о человеке и его психической жизни, включив, таким образом, в их состав новые отрасли: генетическую рефлексо­логию, рефлексологию труда, коллективную рефлексологию и

70

т. д. Бехтерев не ограничился анализом индивидуального пове­дения человека, а поставил вопрос об объективном изучении вза­имодействия поведения человека с поведением других людей.

Он первым в отечественной психологии дает определение предмета, задач и методов социальной («общественной») пси­хологии, рассматривая ее в соответствии с теми же принципа­ми, которые использовались им при разработке проблем инди­видуальной объективной психологии и рефлексологии челове­ка: «Предметом общественной психологии является изучение психологической деятельности сборищ и собраний, составляемых из массы лиц, проявляющих свою нервно-психическую деятель­ность как целое, благодаря общению их друг с другом» [7, с. 8].

Выход в свет работы Бехтерева «Коллективная рефлексоло­гия» [9] фактически узаконил новую предметную область, явив­шись первым серьезным осмыслением и обобщением тех ис­следований, которые проводились в данной области как в за­рубежной, так и отечественной психологической мысли.

В этом труде четко вновь проявились те теоретические «киты», на которых строилось все учение Бехтерева: комплек­сность, объективный подход к исследуемым реалиям, механи­цизм. Последний проявился в стремлении в физических за­конах (всего 23) найти универсальные основания (механизмы), которые позволили бы объяснить такие сложные социальные процессы, как развитие и преемствование культурных тради­ций; образование и динамика социальных общностей; измене­ние общественных взглядов и настроений и т. д. В определе­нии методов исследования социально-психологических явле­ний Бехтерев был последовательным сторонником объективного подхода. Использовалась та же стратегия, что и в объективной психологии: исследование внешних проявлений «собирательной личности» в зависимости от внешних воздей­ствий. Представляют интерес содержащиеся в книге опреде­ления коллектива, типология групп, описание механизмов воз­никновения общностей, теоретический анализ общения, его функций, видов, средств. Особый интерес представляет пред­ложенная Бехтеревым процедура сравнительного анализа ин­дивидуальной и групповой деятельности, позволяющая вычле­нить и изучить особенности и характер «влияния сообщества на деятельность входящей в него личности» [9, с. 61].

Уже этот перечень показывает, сколь значительным и но-

71

вым взглядом на психическую реальность явился рассматри­ваемый труд Бехтерева. И хотя многие положения его далеко не бесспорны, являются результатом скорее житейского, а не научного обобщения, имеет место эклектичность, смешение разных подходов, все же выход этой книги стал заметным со­бытием в развитии отечественной психологии 20-х годов. Он открывал важную страницу в становлении принципа социаль­ной обусловленности психики и поведения человека, ставше­го позднее в отечественной психологии одним из ее главных методологических оснований.

Но несмотря на серьезные позитивные тенденции, связан­ные с утверждением объективного подхода в психологии и по­пыткой создания строго научного, системно и комплексно орга­низованного учения, все же очень многое в поведенческих те­чениях не удовлетворяло психологов и прежде всего — редукционистское сведение психики к нервно-мы­шечному механизму.

Не отвечала задачам углубления психологического позна­ния и предпринятая К.Н.Корниловым попытка создать пси­хологию, опирающуюся на марксизм, посредством механичес­кого слияния различных психологических течений: эмпири­ческой психологии сознания и психологии поведения. Из эмпирической психологии он брал признание значимости пси­хических процессов и методов самонаблюдения. Поведенчес­кое направление, представляющее объективный подход в пси­хологии, оценивается Корниловым как более близкое к марк­сизму, но неприемлимым в нем является отказ от изучения псхических явлений. Отсюда им делался вывод, что марксист­ская психология должна стать синтезом этих двух течений и изучать и объективные основы психики и их субъективную сторону. При этом психическое рассматривалось лишь как отражение внутриорганических процессов. Основным поняти­ем реактологии являлось понятие «реакция», в котором указан­ные две стороны выступали, по мнению Корнилова, в единстве.

Таким образом, поведенческий подход в психологии не смог стать тем интегрирующим основанием, которое объединило бы различные подходы в понимании психического. Поиск пред­мета психологии продолжался.

В связи с этим, углублялось и осознание значимости марк­систской теории как основания перестройки психологии, про­исходило все более тесное объединение ученых на основе мар-

72

ксистской философии. И если в начале 20-х гг. марксистская психология рассматривалась как одно из возможных методо­логических оснований психологии, то уже в конце 20-начале 30-х гг. она оценивалась как единственно возможная и под­линно научная линия в ее развитии. «Марксистская психоло­гия, — писал Л.С.Выготский, — есть не школа среди школ, а единственная истинная психология как наука, другой пси­хологии, кроме этой, не может быть. И обратно: все, что было и есть в психологии истинно научного, входит в марксистскую психологию: это понятие шире, чем понятие школы или даже направления. Оно совпадает с понятием научной психологии вообще, где бы и кем бы она ни разрабатывалась» [26, с. 435].