Дион Кассий о разделении властей

Дион Кассий Коккеан (ок. 155-235 гг. н.э.) - греческий историк и государственный деятель, автор Римской истории в 80 книгах. Он трезво оценивал внутреннюю политику императора Августа, его реформу о разделении управления между принцепсом и сенатом, благодаря которой мирные невоинственные провинции были отданы сенату.

Он... всю заботу и управление всеми делами, требующими какого-либо особого попечения, взял на себя и сказал, что будет управлять не всеми народами, да и теми, которые берет себе, будет править не все время; именно: более покорные, мирные и невоинственные он передал сенату, наоборот, более сильные, ненадежные и опасные и, мало того, имеющие внутри себя враждебные силы или сами по себе способные на мятежные действия, он оставил за собой. На словах он сделал так для того, чтобы сенат мог пользоваться наилучшими плодами управления безопасно, а чтобы все трудности и опасности управления пришлись на его долю, на деле же он сделал так для того, чтобы под этим предлогом сенатские провинции оставались невооруженными и неподготовленными к военным действиям и чтобы только он один имел в своем распоряжении оружие и подготовлял военные силы...

...Желая отвлечь их от мысли, что он, как Цезарь, помышляет о монархическом образе правления, он ограничил десятью годами управление всеми переданными ему провинциями и обещал за этот срок установить в них прочный порядок ч даже смальчишествовал, заявив, что если укротит их за более короткий срок, то и вернет управление их народу раньше времени. И с этих пор прежде всего он поставил во главе управления самих членов сената у каждого народа, кроме египтян, и только у них одних так называемого всадника. Затем, согласно сказанному мною, он распорядился, чтобы они все имели полномочия на один год и чтобы они избирались по жребию.

Цит. по изданию: Хрестоматия по истории древнего мира / Под ред. В.В.Струве. М., 1953. Т. III. С. 188-189.

Светоний о культе императора и борьбе за власть

Гай Светоний Транквилл (ок. 70-160 гг. н.э.) в биографии Божественный Август рассказывает о жестокости императора Августа, который превращался в монарха, сверхчеловека. После смертиАвгуст был причислен к богам, его культ получил еще более широкое распространение. Священной считалась клятва Юпитером и Августом или его гением.

51. Милосердие его и гражданственная умеренность засвидетельствованы многими примечательными случаями. Не буду перечислять, скольким и каким своим противникам он не только даровал прощение и безопасность, но и допустил их к первым постам в государстве... Когда Тиберий в письме жаловался ему ... он ответил ему так: Не поддавайся порывам юности, милый Тиберий, и не слишком возмущайся, если кто-то обо мне говорит дурное: довольно и того, что никто не может нам сделать дурного.

52. Храмов в свою честь он не дозволял возводить ни в какой провинции иначе как с двойным посвящением ему и Риму. В столице же он от этой почести отказывался наотрез. Даже серебряные статуи, уже поставленные в его честь, он все же перелил на монеты, и из этих денег посвятил два золотых треножника Аполлону Палатинскому. Диктаторскую власть народ предлагал ему неотступно, но он на коленях, спустив с плеч тогу, обнажив грудь, умолял его от этого избавить.

53. Имени государь он всегда страшился как оскорбления и позора... Он даже собственных детей и внуков не допускал ни в шутку, ни всерьез называть его господином и даже между собой запретил им пользоваться этим лестным обращением... Сенаторов в дни заседаний он приветствовал только в курии на их местах, к каждому обращаясь по имени, без напоминания; даже уходя и прощаясь, он не заставлял их вставать с места. Со многими он был знаком домами и не переставал бывать на семейных праздниках, пока однажды в старости не утомился слишком сильно на чьей-то помолвке...

54. ...И все-таки за вольные или строптивые речи от него никто не пострадал.

55. Даже подметные письма, разбросанные в курии, его не смутили: он обстоятельно их опроверг и, не разыскивая даже сочинителей, постановил только впредь привлекать к ответу тех, кто распространяет под чужим именем порочащие кого-нибудь стихи или письма.

56. В ответ на задевшие его дерзкие или злобные шутки он также издал эдикт; однако принимать меры против вольных высказываний в завещаниях он запретил...

57. Какой любовью пользовался он за эти достоинства, нетрудно представить... Люди всех сословий по обету ежегодно бросали в Курциево озеро монетку за его здоровье... На эти средства он потом купил и поставил по всем кварталам дорогостоящие статуи богов ... При возвращении из провинций его встречали не только добрыми пожеланиями, но и пением песен. Следили даже за тем, чтобы в день его въезда в город никогда не совершалось казней.

58. Имя отца отечества было поднесено ему всем народом, внезапно и единодушно. Первыми это сделали плебеи, отправив к нему посольство в Анций, а после его отказа - приветствуя его вРиме при входе в театр, огромной толпою в лавровых венках; вслед за ними и сенат высказал свою волю...

72. ...Больших и роскошных домов он не терпел, и даже стоивший немалых денег дворец Юлии младшей приказал разрушить до основания. Собственные виллы, очень скромные, он украшал не статуями и не картинами, а террасами и рощами...

73. В простоте его обстановки и утвари можно убедиться и теперь по сохранившимся столам и ложам, которые вряд ли удовлетворили бы и простого обывателя. Даже спал он, говорят, на постели низкой и жестко постланной. Одежду надевал только домашнего изготовления, сработанную сестрой, женой, дочерью или внучками ... Впрочем, нарядную одежду и обувь он всегда держал под рукой в спальне на случай внезапной и неожиданной надобности...

76. Что касается пищи - я и этого не хочу пропустить, - то ел он очень мало и неприхотливо. Любил грубый хлеб, мелкую рыбешку, влажный сыр, отжатый вручную, зеленые фиги второго сбора...

77. Вина по натуре своей он пил очень мало...

79. С виду он был красив и в любом возрасте сохранял привлекательность, хотя и не старался прихорашиваться Лицо его было спокойным и ясным, говорил ли он или молчал Глаза у него были светлые и блестящие; он любил, чтобы них чудилась некая божественная сила, и бывал доволен, когда под пристальным взглядом собеседник опускал глаза, словно от сияния солнца. Впрочем, к старости он стал хуже видеть левым глазом. Зубы у него были редкие, мелкие, неровные, волосы - рыжеватые и чуть вьющиеся, брови - сросшиеся, уши - небольшие, нос - с горбинкой и заостренный, цвет кожи - между смуглым и белым. Росту он был невысокого - впрочем, вольноотпущенник Юлий Марат, который вел его записки, сообщает, что в нем было 5 футов и три четверти, - но это скрывалось соразмерным и стройным сложением и было заметно лишь рядом с более рослыми людьми.

Цит. по изданию: Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., 1990. С. 47-48, 58-61, 65-68.