Pareto_V._Kompendium_po_obschey_sotsiologii

220	КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ

придают реальное содержание абстракции, имеющей имя, и наоборот, допускают, что имени непременно должна соответствовать некая вещь. Далее, действуют другие остатки класса II; часто также и остатки I , которые таинственным образом соединяют имена с вещами; наконец, включаются еще и другие остатки в отдельных случаях. Остатки указывают на желание достичь цели, а стремление к ней реализуется при помощи различных приемов и ухищрений, которые язык с готовностью предоставляет в распоряжение.

599.Как мы неоднократно отмечали, термины обыденного языка чаще всего не соответствуют четко определяемым вещам; следовательно, любое рассуждение с применением этих терминов подвержено опасности стать вербальной деривацией. Такая вероятность минимальна для научных рассуждений, поскольку в них всегда даны вещи, а используемые по отношению к ним термины представляют собой простые их обозначения, подобные этикеткам; она возрастает при деривациях, в которых термины лишаются упомянутого свойства, и становится еще выше в метафизических построениях, которые почти всегда обладают свойствами вербальных дериваций.

600.Использование в силлогизме одного слова в различных значениях может привести к тому, что этот силлогизм будет иметь более трех терминов и, следовательно, станет ложным. Очень часто неопределенность среднего термина приводит к ошибочности всего силлогизма. От простой игры слов, не принимаемой всерьез, переходят в другую крайность — к рассуждениям, которые кажутся глубокими именно благодаря их неясности и неопределенности. Допустим, что имеется такое умозаключение: «A есть X; X есть B; следовательно, A есть B». Если X имеет два значения, то их нельзя путать друг с другом, например, riccio di capelli и riccio animale* (в данном примере это будет просто шутка). Если X обозначает достаточно большой и неопределенный агрегат чувств, то в суждении «A есть X» могут превалировать одни чувства, а в суждении «X есть B» — другие. Следовательно, X в действительности раздваивается, но люди об этом не догадываются и восхищаются рассуждением (см. § 616). Например, если X — это Природа, Истинный разум, Добро или другая подобная сущность, то можно быть почти уверенными, если не сказать —

совсем уверенными в том, что перед нами рассуждение именно такого рода. Пример: «Хорошо жить в согласии с Природой; Природа не предполагает наличия собственности; Следовательно, хорошо жить без

*Локон волос и ёж (итал.). В русском языке в качестве аналога можно привести косу — как способ убранства длинных волос и косу — как сельскохозяйственное орудие для кошения травы.

Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ	221

собственности». В первом суждении из этого смешанного агрегата чувств, выраженных термином Природа, порождаются чувства, благодаря которым то, что соответствует нашей склонности (отвечает природе), отделяется от всего, что мы вынуждены делать (что нам чуждо и враждебно), и чувство согласуется с суждением: «Хорошо живут в согласии с Природой». Во втором суждении проявляются чувства, которые отделяют то, что создает человек (т. е. искусственное), от того, что существует независимо от действий человека (т. е. естественное); при этом тот, кто руководствуется чувством, соглашается, что собственность — это не продукт Природы, что Природа ее не приемлет. Из этих двух суждений затем логически следует, что хорошо жить без собственности; и если такое суждение к тому же было принято человеком, не любящим думать, только на основе чувств, то он считает это суждение замечательным и совершенным во всех отношениях. Оно действительно оказывается таким в том смысле, что отвечает всем желаниям того, кто его принимает, включая

истремление видеть логическое обрамление для какой-либо деривации (см. § 383, 615).

601.В конкретных случаях деривации класса IV, которые разделим теперь по родам, используются совместно и часто добавляются к другим деривациям. Не следует забывать, что конкретные деривации можно разбивать на простые деривации только в абстракции.

602.В родах, относящихся к классу IV, деривации выступают в двух формах: в первом случае идут от вещи к термину; во втором — от термина к вещи, действительной или воображаемой. Реально эти две формы часто переплетаются, и после перехода от вещи к термину может совершаться возврат от термина к другой вещи. Такова суть очень многих рассуждений. Как мы отметили в § 44, можно выйти за пределы логико-эксперимен- тальной области как при использовании терминов, которые соответствуют сущностям вне нее, так и с применением терминов нестрогих, неопределенных, которые плохо соответствуют экспериментальным вещам,

ипоэтому в деривациях используются и те, и другие. В главе 5 нам уже встречались многие вербальные деривации; в § 282 рассматривалось, как переходят от вещи к имени и от имени к вещи, а в последующих параграфах показаны возникающие из-за этого ошибки, т. е. расхождения между деривациями и реальностью. Теории, согласно которым можно на основе этимологии вывести свойства вещи из ее имени (см. § 290), как раз

иявляются теми вербальными деривациями, в которых идут от имени к вещи. К этой прямой этимологической операции добавляется другая, обратная операция, при которой вещам приписывают некоторые свойства только на основании их имен. Все рассуждения, сделанные по этому поводу в главе 5, здесь непременно будут учитываться и дополняться.

222	КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ

603.IV . Неопределенный термин для обозначения реальной вещи и неопределенная вещь, соответствующая термину. Данный род настолько широко распространен, что редко отмечается его отсутствие в конкретных деривациях. Поэтому о нем уже много говорилось, придется часто обращаться к нему и в дальнейшем. Здесь ограничимся рассмотрением одного типичного случая.

604.Знаменитый софизм, известный под именем «сори´т» <или «куча»>*, заставил ломать голову многих исследователей в области логики. У тебя есть одно хлебное зерно; добавь к нему еще одно, затем еще одно, у тебя не будет кучи зерен. Добавь к ним еще одно зерно, кучи не получишь. Продолжая бесконечно долго прибавлять по зерну, ты придешь к выводу, что любое, сколько угодно большое количество зерен не является кучей. Софизм часто выражают в обратной форме, т. е. из кучи каждый раз берут по одному зерну и доказывают этим, что последнее оставшееся зерно будет представлять собой кучу. К тому же роду относится софизм о человеке, у которого выдергивают из головы один за другим все волосы, и при этом его нельзя назвать лысым до тех пор, пока на его голове остается хотя бы один волос. Цицерон хорошо объяснил, что этот софизм может быть обобщен: «Не только в отношении кучи зерна, от которой происходит наименование <софизма сорит>, но и в отношении любой иной вещи, будь то богатство и бедность, свет и тьма, великое и малое, длинное и короткое, широкое и узкое, если мы поставим вопрос о незаметных увеличениях или уменьшениях, то у нас не будет ответа»55.

605.Философам, которые не смогли найти ошибку в этом софизме, помешала их приверженность метафизическому рассуждению. Они не могли признать ее, не признав одновременно, что все их рассуждения были ошибочными. В самом деле, ошибка сорита заключается в использовании терминов, порождающих неясные, неопределенные чувства, которым не соответствует ничего определенного, объективного, т. е. таких терминов, как много и мало, большое и малое, тяжелое и легкое и т. д. Если бы метафизик случайно это признал, то он ощутил бы, что это противоречит его самым лучшим рассуждениям, что к тому же классу, в который вошли приведенные выше термины, относятся и другие: хороший и плохой, прекрасный и ужасный, честный и нечестный, справедливый и несправедливый, моральный и аморальный и т. д. (см. § 384). Ответ, который следовало бы дать в отношении парадокса «сорит» таков: «Определите

*Софизм — цепь силлогизмов, в которой опущены некоторые посредствующие посылки; софизм «сорит» в древнегреческой философии — доказательство невозможности установить, сколько зерен образуют кучу.

55 Cicerone. Academicae quaestiones. II. 29. 92.

Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ	223

нам, что вы понимаете под термином “куча” (или “груда”, и т. п.), и я Вам отвечу. Если, например, Вы скажете, что кучу образует тысяча зерен, то в тот момент, когда мы дойдем до 999 и Вы добавите к ним еще одно зерно, я скажу: “Вот теперь куча!” Но если Вы не желаете четко определять термины, которые стремитесь использовать в своих рассуждениях, то я не желаю отвечать. Тому, кто хочет получить ответ, надлежит ясно сформулировать вопрос». Такой же ответ следует дать и тем экономистам, которые еще и сегодня продолжают поиск причины стоимости: «Скажите нам, милостивые господа, что конкретно и точно обозначает эта самая стоимость, сообщите нам, как и почему должна быть одна причина ее,

итогда мы вам ответим». Конечно, в обычном разговорном языке термин «стоимость» имеет вполне очевидный смысл, так же как и термин «куча». К сожалению, эти смыслы одинаково неопределенные и, следовательно, не подходят для научных рассуждений. Оттого наш обыденный язык соглашается без каких-либо уточнений, что может быть только одна-единст- венная причина стоимости. Пользуясь таким языком, можно отметить, что стоимость имеет не одну «причину», а множество. Еще лучше было бы сказать так: стоимость зависит от бесконечного множества факторов.

606.IV . Термин, обозначающий некую вещь и порождающий побочные чувства; или побочные чувства, которые приводят к выбору термина. Этот род дериваций играет большую роль в судебном красноречии и в политике. Он очень эффективен для убеждения, тем более что чувства, подсказанные здесь самими терминами, проникают к тем, кто их слушают, незаметно них самих. Например, сохранение приверженности своей вере называют стойкостью, если эта вера ортодоксальная, и упрямством или упорством, если она еретическая. В 1908 г. друзья русского правительства называли исполнением приговора акт предания смерти революционера

иубийством акт предания смерти высокопоставленного чиновника революционерами. Враги правительства меняли термины местами: первый акт становился убийством, а второй — исполнением приговора. Аналогичная замена совершается также с терминами «экспроприация» и «ограбление». В период Итальянско-турецкой войны 1912 г. в Италии называли информаторами тех арабов, которые сообщали итальянцам сведения о положении турецкой стороны; тех же, которые передавали подобные сведения с итальянской стороны в турецкий лагерь, напротив, именовали шпионами. Сегодня тот, кто хочет оказать содействие чему-нибудь, должен называть это нечто современным, демократичным, гуманным; будет еще лучше, если он назовет его в высшей степени гуманным и прогрессивным. Под таким артиллерийским огнем мало кто устоит.

607.Казус, происшедший с термином «свобода», довольно комичен. Теперь он зачастую означает нечто прямо противоположное тому, что означал

224	КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ

пятьдесят лет назад; но чувства, которые он порождает, остаются теми же, т. е. они указывают на состояние вещей, благоприятное для того, кто их использует и принимает. Если Пьер докучает Полю, то последний называет свободой избавление себя от его пут; но если потом он сам, в свою очередь, станет докучать Пьеру, то назовет свободой стягивание пут; в обоих случаях слово «свобода» порождает в Поле чувства, приятные для него.

Во Франции и в Италии прежние «либералы» настойчиво добивались того, чтобы индивиду было разрешено трудиться по собственному усмотрению, и с сарказмом обличали «деспотизм королей и духовенства», принуждавших его не работать в выходные и в праздничные дни. Теперь все изменилось. «Либеральная» доктрина требует введения принудительного отдыха в день Воскресения, который, чтобы порадовать антиклерикалов, называется днем еженедельного отдыха. Ультралибералы требуют учреждения государственных инспекторов, которым надлежит пресекать попытки граждан трудиться в такие дни, даже если они запираются в своих жилищах. Чтобы обосновать правомочность таких мер, они прибегают к остаткам из рода IV 2; говорят, что разрешение индивиду работать в такие дни нарушает свободу тех, кто не желают работать в эти дни, и, следовательно, ему предписано пребывать в праздности во имя свободы. Любители метафизики добавляют, что так «государство устанавливает свободу». Термин «свобода», используемый в этой деривации, имеет три смысла.

Первый — неопределенный смысл абстрактной персонификации. Второй — определенный смысл, каковым является право делать или

не делать что-либо. Это право разделяется и принимает два смысла. 2a. Право, которое имеет конкретный индивид.

2b. Право,котороеимеютдругие,иначедетерминированныеиндивиды. Часто эти два права вступают в противоречие, и, следовательно, мера, защищающая одного индивида, наносит ущерб другому. В деривации используются все указанные смыслы для того, чтобы приписать первому смыслу то, что относится к двум последним. Порой, чтобы двусмысленность стала незаметной, к термину «свобода» в первом значении добавляют какой-нибудь эпитет (см. § 609). В исследуемой деривации к первому смыслу можно направлять все, что относится к смыслу 2b, и сказать, что данная мера (запрет на работу в воскресенье) защищает свободу. Но с таким же основанием к первому смыслу можно было бы приравнять все, что относится к смыслу 2a, и утверждать, что данная мера нарушает свободу. Реальный конфликт нельзя разрешить ни при той, ни при другой деривации. Он разрешается только путем изучения того, чему следует отдать предпочтение ради достижения данной цели: превалированию смысла 2a над 2b или наоборот. Тем самым совершился бы переход от де-

риваций к логико-экспериментальным рассуждениям.

Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ	225

608.IV . Термин, имеющий несколько смыслов, и разные вещи, обозначенные одним общим термином. Эта деривация применяется либо непосредственно для того, чтобы сначала придать высказыванию один смысл, а затем использовать его в ином смысле, либо — опосредованным образом — для того, чтобы устранить противоречие между двумя высказываниями путем раздвоения смысла одного и более терминов. Помимо этого, она применяется для удлинения простого утверждения (см. § 537 и далее), что придает ему видимость логического рассуждения. Вместо того чтобы сказать кратко: A есть B, говорят: A есть X, и затем неявно, намеками, через соответствие чувствам, или явно утверждают, что X есть B, и этим «доказывают», что А есть B. В логическом плане этот окольный путь ничем не лучше более короткого прямого пути (см. § 314); однако в этом случае отдается дань уважения чувствам и удовлетворяется потребность в псевдологических построениях.

Кэтому роду относится немало софизмов, в которых средний термин раздваивается, имеет двоякий смысл, и другие, также довольно многочисленные софизмы, в которых термин последовательно получает два значения, из-за чего рассуждения идут по замкнутому кругу. Очень часто встречается такой тип рассуждений: утверждается, что все A имеют мнение B. При этом A получает неопределенный, нечеткий смысл, отвечающий чувствам слушателей; следовательно, слушатели ничего другого

ине требуют. Но если кто-нибудь скажет: «Определите мне A», то ответ, более или менее запутанным и завуалированным образом, имплицитно сведется в итоге к тому, что A — это люди, имеющие мнение B, что придает A новое значение. Так рассуждение сведется к высказыванию, что люди, имеющие мнение B, имеют мнение B. Мы уже приводили много примеров тому (см. § 250 и далее).

609.Один из широко практикуемых способов раздвоения терминов состоит в добавлении к ним некоторых эпитетов, например таких, как истинный, правильный, справедливый, честный, благородный и т. д. Так, истинное A отделяется от простого A, и дело может дойти до их противопоставления. Этим способом, например, снимают отмеченное в § 607 противоречие, связанное с использованием термина «свобода»: отличают «истинную свободу» от простой свободы, и порой первая оказывается прямой противоположностью по отношению ко второй. Работать, когда это тебе нравится — простая свобода; работать, когда это нравится другим — истинная свобода. Пить вино, когда захочется — это простая свобода,

ицарь даровал ее финнам; но запрет выпить даже каплю вина — это истинная свобода, которой либеральный сейм Финляндии щедро одарил бы своих подданных, если бы этому не помешал деспотизм царя.

Так, утверждают, что разум приводит к определенному выводу B,

отом, что существует, например, Бог или солидарность. Атеист или

226	КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ

противник солидарности возразит: «Меня разум не приводит к такому выводу». Им в ответ скажут: «Это потому, что вы не обращаетесь к истинному разуму». Но как отличить истинный разум от разума неистинного? Очень просто: истинный разум верит в Бога или в солидарность.

В прошлом утверждали клерикалы, и сегодня повторяют либералы, что следует предоставлять «свободу добра», а не «зла», «свободу истинную», но не «ложную». Излишне к этому добавлять: что для одних людей выступает как «хорошее» и «истинное», то для других оказывается «плохим» и «ложным». Термины «истинное» и «ложное» имеют столько значений, сколько существует партий, но только при деривации IV им предпочитают эквиваленты: соответственно «то, чему я верю», и «то, чему не верю».

610.Деривации из рода IV обычно приводят в действие остатки класса II. Представления и чувства, порождаемые в нас при восприятии данного термина, сохраняются и при добавлении к нему эпитета; они даже могут быть усилены благодаря соответствующему подбору эпитетов.

611.В теоретических деривациях содержательный смысл существительного «истина» часто совершает колебания между двумя пределами. С одной стороны, это означает, что термин соответствует фактам, и порой име-

нуется «экспериментальной истиной» и «исторической истиной»; с другой стороны, это означает, что термин отвечает определенным чувствам, согласуется с верой. Между этими двумя полюсами имеется бесчисленное множество промежуточных смыслов. Согласие с фактами может быть результатом научных наблюдений, экспериментов, критических исторических исследований, а может оказаться результатом воздействия фактов на сознание одного или более человек (см. § 277), результатом влияния вызванных им чувств. Здесь мы также обнаруживаем промежуточные ступени. С одной стороны, это трезвый скептицизм ученого-естествоиспытателя или историка, который корректирует определенные впечатления, сопоставляя их с другими впечатлениями и, следовательно, стремится к тому, чтобы они как можно лучше отвечали фактам. С другой стороны, это настолько сильная вера, что ее никак не могут поколебать никакие факты. Эта вера всегда деформирует такие впечатления и ощущения при необходимости приведения их в соответствии с нею.

612.Термин «высшее благо», а также просто «благо» имеет бесчисленное количество смыслов, каждый философ определяет его по-своему. Обычно имеется ядро из неких приятных чувств, которые остаются после удаления чувств неприятных или только считающихся таковыми. На одном

Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ	227

полюсе находятся только чувства — положительные эмоции и впечатления, имеющие значение в данный момент; затем учитываются будущие радости и огорчения; далее накладывается воздействие на индивида других людей, вступающих в отношения с ним; потом сам индивид противостоит тем чувствам, радостям и огорчениям, которые к нему приходят за счет некоторых остатков, особенно остатков класса II и класса IV. Эти чувства в какой-то момент становятся в нем доминирующими, и возникают сопровождающие их положительные эмоции и впечатления; вслед за этим они исчезают, почти все либо все; наконец, мы подходим к другой предельной точке континуума, когда любое приятное чувство вытесняется, переносится в будущую жизнь, переходит, в конце концов, в трансцендентную сферу, за пределы экспериментальной области.

613.До этого момента индивид рассматривался со стороны; но сам он, в глубине души почти никогда не воспринимает вещи таким образом. Прежде всего, как и отношении любых чувств вообще, там, где ищем глубоко разработанные теории, у индивида нет ничего, кроме смутных, неопределенных или лишь едва описанных словами чувств. Это относится не только к простым людям, но и к образованным и даже к очень эрудированным. Следовательно, если комментаторы и толкователи в силу своих причуд пытаются выявить у автора общее представление, объединяющую идею, то это у них не получается. Этому не следует удивляться и усматривать причину в их неспособности или скудоумии, поскольку часто они ищут то, чего нет (см. § 221, первый аспект). К тому же, как мы неоднократно отмечали, индивид, стремящийся выразить свои чувства в четкой и логически ясной форме, обычно оказывается склонным придавать абсолютное значение тому, что оказывается лишь относительным, превращать в объективное то, что является только субъективным. Поэтому тот, в ком присутствует один из множества агрегатов отмеченных выше чувств, не станет выражать свое состояние простым образом, но выскажется о нем как о чем-то абсолютном и объективном; не скажет: «Для меня или, по-моему, это “высшее благо”», но, скорее всего, скажет: «Это “высшее благо”» и станет использовать деривации, чтобы это доказать.

614.Ядро чувств, отвечающих различным смыслам, которые метафизики и теологи придают понятию «истина», образуется прежде всего из тех воззрений, которые не вызывают противоречий в умах тех, кто использует одно из имен, указывающих на эти смыслы. Следовательно, спонтанно приравниваются значения слов «хорошее» и «истинное», что происходит именно благодаря тому, что агрегаты соответствующих чувств не противоречат друг другу в сознании того, кто использует эти слова. В силу близких причин это уподобление может быть распространено

228	КОМПЕНДИУМ ПО ОБЩЕЙ СОЦИОЛОГИИ

на то, что называют прекрасным. Если некий человек находит что-либо «хорошим» и «истинным», то почему бы ему не расценить это также и как «прекрасное»? И поскольку все это существует в сознании данного человека, особенно когда он является метафизиком или теологом, то это же, по его мнению, должно существовать и в сознании всех людей, а те, кто,

кнесчастью, не соглашаются с идеями метафизика или теолога, разумеется, недостойны того, чтобы их считали людьми. Отсюда сразу напрашивается вывод, что все люди с ним согласны, и это приумножает силу и блеск его выдающихся теорий. Однако эти лучшие люди затем расходятся во взглядах, из-за чего в былые времена они друг друга преследовали, отправляли в тюрьмы, порой сжигали на кострах, но сейчас, став мягче и снисходительнее, они довольствуются взаимными перебранками.

615.Кроме того, есть одна прекрасная сущность, именуемая Природой, которая вместе с прилагательным «естественный», а также с «естественным состоянием» играет немалую роль в деривациях. Даже те, кто используют данные слова, не знают, что же они означают. В повседневной жизни человек встречается со многими вещами, враждебными по отношению

кнему, которые наносят ему ущерб или только создают неприятности. Это происходит в некоторых обстоятельствах, которые он считает искусственными, таких, например, как наличие оружия у разбойников, уловки воров, всесилие богатых и власть имущих и т. д. Если устранить эти обстоятельства, то останется ядро, которое мы назовем естественным для противопоставления его элиминированным искусственным порождениям. Это ядро непременно должно быть прекрасным, поскольку мы отделили и устранили все, что оказывалось плохим (см. § 600). В самом деле, давайте внимательно посмотрим, как рассуждают все эти авторы — метафизики, теологи, последователи физиократов, приверженцы Руссо и похожих на него мечтателей. Они ведь не говорят: «Вот состояние, которое мы назовем естественным; наблюдения таких-то людей, которые его видели и изучали, позволили нам узнать о некоторых его свойствах и особенностях». Напротив, они исходят из теперешнего состояния и элиминируют в нем все то, что представляется плохим, а то, что остается, называют естественным. Более того, Руссо, до сих пор почитаемый и обожаемый многими людьми, простодушно признается, что факты его не интересуют. Но все же он обращал на них больше внимания, чем тот св. отец, который, восхваляя прекрасное устройство, данное от Бога Природе, принимается рассуждать, что в ней все маленькие твари живут в мире и согласии56. Неужели он никогда не видел пауков, которые поедают мух; птиц, которые поедают пауков; не наблюдал пчелиный рой?

56Clemente is Romani ad Corinthos quae dicuntur epistolae // Patrum apostolicorum opera. Leipzig, 1876. XX. S. 10.

Глава седьмая. ДЕРИВАЦИИ	229

Разве он не читал Вергилия?57 Но, с другой стороны, ничто не может быть приятнее, чем способ рассуждений тех, кто высмеивают «католические суеверия», но с почтением принимают суеверия людей, верных идеям Руссо.

616.Такую деривацию можно представить в следующем виде. Надо доказать, что A равно B. Сначала доказывают, что A равно X, поскольку чувства, порождаемые от A и от X, согласуются друг с другом, и стараются выбрать X максимально неопределенный, чтобы вызываемые им чувства согласовывались с теми, которые порождаются A, а также с теми, которые порождаются B. Таким путем устанавливается равенство между X и B. Но поскольку уже было показано, что A равно X, получается, что A также равно и B, что и требовалось доказать. Данное рассуждение подобно рассмотренному раньше в § 188 и далее, при помощи которого доказывают равенство A и B, удаляя X, находящийся вне экспериментальной области. Так же как и в других случаях, введение неопределенного термина, которому плохо соответствуют реальные вещи, приводит к сходным результатам, как и при включении термина, соответствующего сущности, оказывающейся полностью за пределами экспериментальной области (см. § 44, 600). Великолепным примером <этих дериваций> будет случай применения термина «солидарность», когда X (солидарность—факт), по признанию самих авторов подобного рассуждения, является противоположностью B (солидарность—должному). Тогда высказывание о том, что A равно X (между людьми существует солидарность как факт), служит для доказательства того, что A равно B (необходимо, чтобы между людьми существовала солидарность как долг или обязанность).

Сточки зрения формальной логики такие рассуждения с использованием неопределенного термина X являются силлогизмами с более чем тремя терминами. Средний термин X именно благодаря его неопределенности оказывается таким многозначным, что часто невозможно даже точно установить, сколько значений он принимает. Если X находится вне экспериментальной области, то кроме упомянутого источника ошибки, существующей почти всегда <см. § 600>, она кроется в большей и в меньшей посылках силлогизма, которые лишены смысла, поскольку устанавливают отношения между экспериментальными фактами и неэкспериментальными сущностями.

617.Среди дериваций из рода IV имеется предельный случай простых словесных совпадений. Например, в 1148 г. в Реймс на церковный собор

57Virgilio. Georgiche. IV. 72–75 ecc. [Вергилий Публий Марон. Буколики. Георгики. Энеида / Библиотека всемирной литературы. М.: Художественная литература, 1971. С. 108.]