Islamskaya_mysl

Х. ХАНАФИ НАША ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ПОЗИЦИЯ

541

питание, национальную историю и преодолеем апории культуры и поли- тики, науки и государства, исследователя и гражданина35.

О ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

Позиция, высказанная нами по отношению к древнему наследию и за- паднойкультуре, естьпозицияцивилизационная. Онаочерчиваетпределы источника наших познаний — будь то рецепции прошлого или настояще- го, своего или чужого. Но наша связь с древним наследием основана на древних же реалиях, тогда как западное наследие возвращает нас к исто- рии [Европы] и к ее естественной среде, отдельные элементы которых со- ответствуют нашему настоящему. Действительность есть ядро цивилиза- ции, из которого последняя произошла и к которому вернется.

Понять и западную, и местную культуру — значит понять такую со- временность, которая деконструирует первую и конструирует вторую. Мы часто говорим о возвращении наших университетов или нашей культуры к действительности; но при этом мы решительно ничего для этого не де- лаем. Слова так и остаются программами неосуществленных исследова- ний. Дихотомия Запада и Востока пребывает вне действительности — это всего-навсего сведения, почерпнутые из пожелтевших или белоснежных страниц и оторванные от поглощенного тяготами времени читателя. Сле- довательно, нам не обойтись без анализа требований сегодняшнего дня и его недугов, нам придется создавать новый, реалистический ватерпас, используя который, мы сумеем отстроить новое наследие и заимствовать или приспособить достижения западной цивилизации. Для того чтобы на- учиться творить, недостаточно воспламенеть желанием [Демиурга] или красноречием ритора: [для этого] необходимо изучить жизнь, перевести ее, если угодно, на язык сухих цифр и подчинить ее острому взору мысли. Подобного рода предприятие — поистине философский проект, способ- ствующий проникновению за крепостной вал теории.

Анализ действительности, ее требований и составляющих элементов должен достичь следующих результатов.

Во-первых, мы обязаны освободить нашу землю от внешней оккупа- ции. Оккупация — первейшая проблема нашего национального сознания, которой мы занимаемся денно и нощно, это лавина агрессии, которой мы безуспешно пытаемся противостать. Оккупацию обсуждают СМИ, ею правители обороняют свои высокие кресла, борьбе с ней посвящают себя

35 См. нашу работу «L’Exégèse de la phénoménologie» (Каир, 1977).

542	V. НАСЛЕДИЕ И СОВРЕМЕННОСТЬ

оппозиционные партии; этот нарыв сеет горечь в душах масс и даже под- водит иных граждан к черте суицида. Мы должны признать, что [размыш- ление об отчизне] известно древним мудрецам, нашим и западным, тем болеечтоАллахпризнаетсяКораном«Богомземли», природаобъявляется философаминачаломтеологии, истинаопределяетсясуфиямикактварная, а [в высшей степени прикладной] шариат блюдет возвышенные смыслы Откровения. Наша реформа поднялась против иностранных захватчиков и внутренних феодалов36, наша поэзия, [потрясенная] сионизмом, пишет о земле37, наши музыканты основывают ВИА «Земля»38… О том же самом говорит Запад: Фихте оставляет философию Канта и строит Абсолютное Я для того, чтобы освободить Германию от орд Наполеона и даровать своему народу счастье освобождения — освобождения земли и самости. (Разумеется, это стремление неслучайно, коль скоро человек гонится за своим идеалом, а государственная политика ополчается против социаль- ной и экономической свободы.) Словом, изучая проблему «Бог и земля»

ивспоминая об учении антропоморфизма о субстанциальности Аллаха, мы вернем старое наследие к современным реалиям; излагая в аудитории учение Фихте, мы привязываем учеников не только к учителю, но и к на- стоящему уммы, к ее действительности39.

Во-вторых, мы должны перераспределить богатства [нации] и поло- жить конец социальному неравенству, — иначе говоря, сделать то, о чем мы суесловим на всех без исключения публичных встречах. Наша нация знакома и с ужасающей нищетой, и со сказочным богатством; кто-то из нас устраивает пиры, а кто-то — умирает от голода, кто-то живет во двор- цах, а кто-то — на кладбищах. Наши мыслители пишут о социальном рас- слоении, из-за него же гремят арабские революции, силящиеся провести в жизнь земельные реформы, проекты по национализации и обновлен- ные законы о труде. Ради [защиты бедных] созданы наши марксистские

исоциалистические партии, ради этой благородной цели десятки человек простились с жизнью, а сотни — со свободой. Даже богословы — и те в обсуждении всеобщности Откровения критикуют монополию богачей на имущество и революцию. На Западе философы писали ровно о том же:

36Ал-Афг̣а̄нӣписал: «Диву тебе даюсь, о крестьянин! Ты ежедневно взрезаешь землю киркой, но не смеешь взрезать ею же сердце агрессора!»

37Ма╝муд̄Дарвиш̄верно отметил: «О моя растущая рана! Я — не путешественник,

амоя земля — не дорожная сума. Я — влюбленный, а земля — моя возлюбленная».

38ВИА «Земля» (фур║ат ал-ʼАрд)̣— палестинский ансамбль народной музыки, основанный в Бейруте в 1976 г. — Примеч. пер.

39См. вторую часть нашего труда «Religious Dialogue and Revolution» (Каир, 1977).

Х. ХАНАФИ НАША ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ПОЗИЦИЯ

543

почему-то мы изучаем Декарта и Канта, но оставляем Руссо, Монтескье, Сен-Симона, Прудона, Оуэна и Маркса студентам-социологам и литера- туроведам, будто метафизика не имеет никакого отношения к проблемам социальной справедливости и равенства. Вспомнимтакжеи отом, какмо- лодые монахи Латинской Америки участвовали в бандитских войнах, — единственно ради защиты крестьян40.

В-третьих, ополчаясь против несправедливости, мы утвердим свобо- ду и демократию. Так мы исцелим студентов и профессоров, мыслителей

играждан, исследователей и ученых, журналистов и политиков. Наши общества известны сегодня как рассадники деспотии и тирании; наши тюрьмы переполнены, наши рты запечатаны, наши СМИ подавлены пра- вительствами. Наши спецслужбы следят и управляют решительно всем,

ипотому мы привыкли к вечно гложущему нас страху. Философия не обретает у нас голоса: преподаватель, идущий на поводу у страха, ста- новится трусом, а его студент — послушным рабом. Все мы предпочита- ем тихую мирную жизнь утрате рабочего места и тем самым укореняем двуличность в своей повседневной жизни. То, что говорится в тесном кругу [семьи], отличается от публичных речей, язык друзей отличает- ся от языка официальных встреч, шепот спален непохож на крики по- литических партий или грохот прессы. Власть для нас — тема табуи- рованная настолько, насколько табуированы размышления о религии и сексе. И это несмотря на то, что [о власти] свидетельствует сама осно- ва Откровения — шахада, которая вначале возглашает революционное отрицание всех ложных богов, а после — дарует всем равенство перед лицом Аллаха. Первые халифы понимали это послание шахады и руко- водствовались им [в своем правлении]41. Более того, единственная тема философии — это свобода; единственная ее цель — освобождение (как верно отмечал Кроче, «вся история есть рассказ о свободе»). О важно- сти свободы учили наши мутакаллимы и правоведы: первые верили в свободу человеческого действования, а вторые призывали обличать даже самых жестоких тиранов. Наши современные революции защищают сво- боду, а люди по-прежнему отзываются на это сладкое слово. Ведь наши

40См. нашу работу «Современные проблемы. Выпуск первый» (Каир, 1975.

С. 281–318).

41Вспомним о знаменитой фразе праведного халифа ʻУмара («Когда вы успели сде- лать людей рабами, если матери родили их свободными?»), повторенной Орабӣ-̄па- шой (ум. 1911) на площади ʻĀбидин̄(«Поистине Аллах создал нас свободными, — не рабами и не недвижимостью. Клянусь Аллахом, отныне мы не будем чьим-либо на- следством!»). См. также: «Каков смысл шахады? Религия и революция в Египте 1952– 1981 гг.» («Левые религиозные учения». Каир, 1988).

544	V. НАСЛЕДИЕ И СОВРЕМЕННОСТЬ

лозунги до сих пор несут в себе горечь угнетенности, а наши рассказы и романы повествуют о силе тирании.

В-четвертых, мы объединимся, положив конец [национальному] раз- делению, — проблеме, ради решения которой строятся государства и сно- сятся политические режимы. Все партии по природе своей поддерживают лишь внутреннее свое единство и ополчаются против инакомыслия. Не потому ли единую нацию, единую историю, единый язык и единую ци- вилизацию так легко разделила оккупация?.. О единстве нам говорит От- кровение («Многие господа — или единственный, всесильный Аллах?»; «Поистине, это — ваша община, а Я — ваш Господь; так будьте же по- слушны!»42). О единстве твердили суфии, против многобожия и дуализма ополчалисьмутакаллимы, [философы] боготворилимонистаПлотина; все наши партии создавались во имя единства, все наши революции затева- лись под знаменами единства, все наши тюрьмы распахнули свои врата для проповедников единства. Мы страдаем от разделения, мы терпим по- ражение из-за нашей разобщенности, — но наша философия по-прежне- му обходит стороной гавань единства. Что нам до мутакаллимов, суфиев, правоведов и даже иностранца Гегеля, изучавших метафизику единения?..

В-пятых, противостоя Западу, мы отыщем собственное Я. Споря о по- следнем, умма разделилась на два непримиримых лагеря: один, консерва- тивный, выступает против любой интервенции в пространство [древней культуры], в то время как второй живет мироощущением оголтелого за- падничества. Мы обязаны найти срединный путь между изоляционизмом и слепым подражательством современным культурам. Коран сохранил «Я» арабов, значительно видоизменив доисламскую культуру; мусульман- ские мыслители строили [свою философию], равняясь на мудрецов Гре- ции. Интересно, что этот феномен изучает сегодня и западная социология, следящая за эволюцией развивающихся стран.

В-шестых, мы свернем с пути той интеллектуальной отсталости, что стала притчей во языцех наших ораторов. Ярлыки [сыплются] со всех сто- рон: то и дело мы слышим, что этот мыслитель — прогрессист, а тот — отсталый; этот — просвещенный, а тот — дремучий глупец. Неслучайно юношество и сегодня остро реагирует на подобного рода характеристи- ки — ведь и Коран, и Сунна содержат в себе идею прогресса, совершен- ствования человеческого сознания («…тем, кто пожелает из вас идти впе- ред или отступать»43), от иудаизма и христианства приходящего к исламу. Миссии пророков суть межевые столбы мирового прогресса — феномена,

42К. 12: 39; 23: 52. — Примеч. пер.

43К. 74: 37. — Примеч. пер.

Х. ХАНАФИ НАША ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ПОЗИЦИЯ

545

объясняющегося Западом в рамках историософских программ. Мы изуча- емфилософиюисториив нашихуниверситетах, нонеприменяемкеесхе- мам идеи Ибн Халду̱ на̄, не противопоставляем европейским концепциям развития религии (от примитивных верований и метафизики — к науке) и человеческого общества (от охотников и земледельцев — к капиталистам и социалистам) догадки [арабских гениев] о цикличности истории44.

Наконец, мы настроим массы против безразличия. Борьба против без- различия — подлинно философское дело, ибо идея сильна ровно настоль- ко, насколько она побуждает человека к действию. Юноши, примыкая к марксистам, распознают в их учении единство слова и дела, потому что мыслитель есть не только мысль, но и поклонники мысли, не только те- ория, но и облагодетельствованное ею общество. Пока мы жалуемся на косность масс, на их неподвижность и невнимательность к интеллектуа- лам, мы не сможем изменить действительность. Муса̄̄вел своих людей за рубежи [их собственного Я]; Му╝аммад обращал внимание своих после- дователей на их внутренний [мир и его проблемы]. Да и философы ни- когда не порывали с политикой: вспомним об Аристотеле и Александре Великом, Гарибальди и Мадзини, Гегеле и Бисмарке, Вольтере и Великой французской революции, Ибн Халду̱ не̄ и Тамерлане… Философия всегда повествует о «революции масс» (Ортега-и-Гассет).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Философ — не обладатель громкого имени уровня Канта или Гегеля. Последние творили в свое время и подчинялись диктату своей действи- тельности; они имели дело с миром, очищенным от шелухи древних тео- рий, — с роскошью, которой мы, увы, пока что не располагаем. Наш фи- лософ, в отличие от его коллеги-европейца, не имеет права вопрошать о смысле жизни или человеческого бытия, ведь он не прошел через горнило «философиижизни», свидетельствующейоединствечеловекаимира. Мы по-прежнему не замечаем отсутствия на нашем философском поле чело- века, ведь мы увлеченно изучаем семантику категории «бог» у ал-Кинди,̄ ал-Фара̄бӣ̄и Ибн Сины̄. Философ — не тот, кто формулирует свою мысль, следуя за пытливыми предками или современниками; для того чтобы тво- рить, необходимосорватьссебяпыльноепокрывалонаследия— древнего и современного. Некоторые наши мыслители действительно преуспели в своемтворчестве, номуравейникогданесразитсясослоном, амышь— со

44 См.: «Лессинг: воспитание человеческого вида» (Каир, 1977; Бейрут, 1981).

546	V. НАСЛЕДИЕ И СОВРЕМЕННОСТЬ

львом. Наши смельчаки выступают с критикой [сложившегося положения дел], но цивилизационная позиция должна познаваться и за пределами арены этих скромных сражений.

Итак, философ есть мыслитель, занимающий определенную цивили- зационную позицию. Он изучает древнее наследие и расчищает поле для новых концепций, учитывая важность разума и природы. Он возвраща- ет западное наследие к его подлинным границам после того, как Европа два столетия кряду проповедовала собственную исключительность. Со- временный разум нагружен [историческим багажом]: нет разницы между ссылкой на трактат Ибн Таймиййи или цитатой из трудов Маркса, между фразой «Аллах и Его Посланник молвили…» и пассажем «как говорили Декарт и Кант…» Сегодня истинный философ обращается непосред- ственно к действительности, пытается препарировать ее феномены и ее вещи безотносительно к достижениям предшественников. Новый фило- софполагаетсянаопытразумаичувств, шагзашагомизучаетживуюдей- ствительность; егомысльпорожденареалиями, аегокультура— народом. Философ — это человек, занявший цивилизационную позицию в одном (или во всех трех) ее аспектах: он использует древнее наследие, чтобы ответитьнавызовыдействительностииотбитьатакиЗапада; онисследует западное наследие, избавляясь от догматизма и обращаясь к проблемам действительности; он открывает связь прошлого и будущего и, руковод- ствуясь голосом действительности, занимает критические позиции по от- ношению к актуальному наследию Востока и Запада.

Вне этой цивилизационной позиции наша философия — древо без корней, воздух без птиц, письмена без чернил. Без нее мы продолжим жаловаться на смерть нашей мысли и недальновидность нашего же сту- денчества. Философия — бесспорно, национальный и цивилизационный проект, но никак не учебная программа, учебник, экзамен, диплом или хлебное рабочее место. Философия — не набор специальных терминов, возвышающих авторитет профессора и волнующих студента. Филосо- фия — источник, бьющий из скал цивилизационной позиции, оживляю- щийисториюнародаидарующийемунастоящее, духегоитолькоеговре- мени. Философия без истории, философия-миф неизменно пасует перед практическим марксизмом, дарующим умме западный взгляд на историю

идеятельность народов.

Вэтой нашей работе мы писали о философии, а не о политике. Мы не предлагаем готовых рецептов; мы всего лишь предвосхищаем их по- явление, описывая цивилизационную позицию нашего поколения. Мы не выступаем против режимов, не затеваем переворотов, — мы просто-на- просто исследуем кризис современной философии. Оторвана ли арабская

Х. ХАНАФИ НАША ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ ПОЗИЦИЯ

547

мысльотнашейдействительности? Почемудесяткифилософскихфакуль- тетов не изменили сложившегося в нашей философской науке положения дел? Почему наши труды так и не повлияли на жизнь нации?.. Да, наша статья эмоциональна; но ведь и философия — не бесполезные и тусклые абстрактные понятия, безучастные к нашим нуждам. Пускай здесь нет ни- чего, кроме воспроизводимых в продолжение столетий клише и неумест- ного самобичевания, — этот наш труд все равно останется гласом вопию- щего пророка в пустыне иорданского Аммана.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ал-Йасар̄ал-ʼисламийй̄ («Мусульманские левые») / под ред. ╞. ╞ана-

фи.̄Т. 1. Каир, 1981.

╒анаф ╖, ╒. Ал-Джузӯр̄ат-тарӣх̄иййа̱ ли-ʼазмат ал-╝урриййа ва ад-ди-̄ мукра̣т̄иййа̣ («Исторические основания современного кризиса свободы и демократии») // ал-Мустакбал̣ ал-ʻарабийй («Арабское будущее»). Январь

1979.

╞анафи,̄╞. Ад-Дубба̣ т̣̄ал-а╝рар̄ʼав ал-муфаккирин̄ал-а╝рар̄(«Сво- бодные офицеры — или свободные мыслители?») // Кад̣а̣йа̄̄ʻарабиййа («Арабские проблемы»). Сентябрь 1979.

╞анафи,̄╞. Ал-ʻИлм кад̣иййа̣ («Знание — дело»). Рабат, 1983. ╞анафи,̄╞. Кабват ал-исла̣╝̄(«Крушение реформ») // Ал-Исла̣╝̄фӣал-

карн̣ ат-тасӣʻ ʻашар («Реформы XIX в.). Рабат, 1983.

╞анафи,̄╞. Кад̣а̣йа̄̄муʻас̄ира̣ («Современные проблемы»). Т. 2. Каир, 1977.

╞анафи,̄╞. Лиссиндж̄ : тарбийат ал-джинс ал-башарийй («Лессинг: воспитание человеческого вида»). Каир, 1977.

╞анафи,̄╞. Мавкифу̣ -на мин ат-турас̣̄ал-гарбийй̣ . Кад̣а̣йа̄̄муʻас̄ира̣ («Наше отношение к западному наследию. Современные проблемы»).

Каир, 1977.

╞анафи, ╞. Мавкифуна̣ ̄ал-╝ада̣рийй̄ («Наша цивилизационная пози- ция») // ╞анафӣ╞. Дираса̄т̄фалсафиййа («Философские исследования»).

Каир, 1987.

╞анафи,̄╞. Мадрасат тарӣх̱̄ал-ашкал̄ал-ʼадабиййа («Школа истории литературных форм») // Алиф. Каир, 1981.

╞анафи,̄╞. Маза̣таʻнӣасбаб̄ан-нузул̄(«О чем говорят нам причины ниспослания [айатов]?») // Руз̄ал-Йусуф̄ («Роз ал-Йусуф»). Каир, 1976.

╞анафи,̄╞. Маз̄а̣таʻнӣ«ашхаду ʼанна ла̄ʼилаха̄ʼилла̄Аллах̄» («Каков смысл шахады?») // ╞анафи,̄╞. Ад-Дин̄ва а╗-╗авра фӣМиср̣. 1952–1981 («Религия и Революция в Египте. 1952–1981 гг.»). Т. 2. Каир, 1988.

548	V. НАСЛЕДИЕ И СОВРЕМЕННОСТЬ

╞анафи,̄╞. Ал-Мал̄фӣал-Кур̣ʼан̄(«Имущество в Коране») // Кад̣а̣йа̄̄ ʻарабиййа («Арабские проблемы»). Январь–апрель 1979.

╞анафи,̄╞. Мата̄тамут̄ал-фалсафа ва мата̄та╝йа̄(«Когда умирает фи- лософия и когда она живет?»). Кувейт, 1984.

╞анафи,̄╞. Мин ал-ʻаки̣да̄ ʼила̄а╗-╗авра. Му╝авала̄ ли-иʻадат̄ бинаʼ̄ ʻилм ʼусу̣л̄ад-дин̄(«От вероубеждения к революции. Реконструкция зна- ния об основах религии»). Бейрут, 1988.

╞анафи,̄╞. Мин ал-ваʻий ал-фардийй ʼила̄ал-ваʻийй ал-джамаôʻийй («От индивидуализма к социальной сознательности» // ╞анафи,̄╞. Дираса̄т̄ ʼисламиййа̄ («Мусульманские исследования»). Каир, 1981.

╞анафи,̄╞. Мин ат-така̣лӣд̄ʼила̄ат-та╝аррур («От обычаев к освобо- ждению»). Рабат, 1979.

╞анафи,̄╞. Му╝аммад: аш-шахс̱̣ʼав ал-мабдаʼ («Му╝аммад: личность или принцип?») // ╞анафи,̄╞. Ад-Дин̄ва а╗-╗авра фӣМиср̣. 1952–1981 («Религия и Революция в Египте. 1952–1981 гг.»). Т. 2. Каир, 1988.

╞анафи,̄╞. Рисалат̄ ал-фикр. Даврал-муфаккирфӣал-билад̄ан-намий̄ - йа («Послание философии: роль мыслителя в обществах развивающихся стран») // ╞анафи,̄╞. Кад̣а̣йа̄̄муʻас̄ира̣ («Современные проблемы»). Каир, 1976.

╞анафи,̄╞. Ат-Тура╗̄ва ʼазмат ат-тагййи̣ р̄ал-иджтимаʻ̄ийй («Наследие и кризис социальных перемен»). Рабат, 1982.

╞анафи,̄╞. Ат-Турас̱̄ва ан-нахда̣ал-фикриййа («Наследие и цивилиза- ционное возрождение»). Кувейт, 1980.

╞анафи,̄╞. Ат-Тура╗̄ва ат-тадждид̄: Мавкифу̣ -на̄мин ат-тура╗̄ал-ка̣- дим̄(«Наследие и обновление: наше отношение к древнему наследию»).

Каир, 1980.

╞анафи,̄╞. Ал-Фикр ал-ʼисламийй̄ ва ат-тахт̱и̣т̣̄ли-даври-хи а╗-╗ака̣-̄ фийй ал-мустакбалийй̣ («Исламская мысль и культурный план будуще-

го»). Кувейт, 1983.

Hanafi, H. L’Exégèse de la phénoménologie. Cairo, 1977.

Hanafi, H. Les Methodes d’Exegese, Essai sur la science des fondement de la comprehension ‘Ilm Usul al-Fiqh. Cairo, 1965.

Hanafi, H. Religious Dialogue and Revolution. Cairo, 1977.

С. Ю. Бородай

(Институт философии РАН, г. Москва)

Д. В. Мухетдинов

(Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург)

ИСЛАМСКАЯ МЫСЛЬ:

ПРИГЛАШЕНИЕ К ТЕМАТИЧЕСКОМУ ПРОЧТЕНИЮ1

Введение		551
§ 1. Неомодернизм как феномен		559
§ 2. Отдельные неомодернисты		565
§ 3. Критика исламского разума		575
§ 4. Новые идеи в фикхе		583
§ 5. Хадисы и Сунна		588
§ 6.	Религиозный плюрализм и сотериология	600
§ 7.	Сравнительная философия	606
§ 8.	Исламский феминизм	614
§ 9.	Суфийская герменевтика	620
§ 10. Неомодернизм: критический взгляд		624
Список литературы		641

Ежегодник «Исламская мысль: традиция и современность» был заду- ман авторами данной статьи осенью 2015 г., а уже весной 2016 г. вышел его первый том. В этом году исполняется пять лет с момента первого из- дания, так что данный выпуск является юбилейным. На протяжении все-

1 Отдельные фрагменты данной работы уже публиковались в виде статей: Мухет- динов Д. В. Исламский неомодернизм: эскиз обновленческой программы // Ислам в со- временном мире. 2019. 15 (2): 48–70; Бородай С. Ю. Исламский неомодернизм: кри- тический взгляд // Ислам в современном мире. 2021. 17 (1): 101–124. Работа написана в соавторстве, за исключением десятого параграфа — он полностью написан С.Ю. Бо- родаем и отражает его собственную позицию.

550	V. НАСЛЕДИЕ И СОВРЕМЕННОСТЬ

го указанного периода общая концепция ежегодника оставалась неизмен- ной: освещениеарабо-мусульманскойобновленческоймысли, достижений российской религиозно-философской школы и наиболее актуальных про- блем современного исламоведения. За эти годы было опубликовано боль- шое число работ — как авторских, так и переводных; сделаны переводы с арабского, английского, французского, индонезийского, старотатарско- го — все они появились на русском языке впервые; в них представлены как классики мусульманской мысли, так и современные мыслители и ис- ламоведы. В 2019 г. из ежегодника вырос новый проект — серия изданий «ал-ʼИ╕лā╝ва-т-тадждӣд» («Возрождениеиобновление»), врамкахкото- ройнаданныймоментзапланированперевод30 книгиподготовкатрехав- торскихмонографий; концепциясериипредполагаетохваттворчестванаи- болеевидныхмусульманскихмодернистовинеомодернистовXIX–XXI вв. Все издания снабжены научными предисловиями и разъяснениями, но, не- смотря на это, у читателя может возникнуть растерянность перед таким объемом литературы — это неудивительно в свете того, что большинство рассматриваемых авторов появляются на русском языке впервые, а некото- рые — почти не представлены и на других европейских языках.

Во избежание такой ситуации и была подготовлена данная статья. В ней мы попробуем показать тематическое единство большинства пу- бликаций, напечатанных в пяти томах ежегодника, — единства, которое вытекает из сосредоточенности архитекторов проекта на современном об- новленческом движении (неомодернизме) и связанных с ним проблемах. После небольшого вступления, в котором мы в самом общем и схематич- ном виде обрисуем контекст возникновения обновленческого движения, будет представлено десять параграфов, посвященных следующим темам: общая концепция неомодернизма и подходы отдельных мыслителей; критика исламского разума; религиозный статус Сунны и хадисов; но- вые идеи в фикхе; религиозный плюрализм и сотериология; сравнитель- ная философия; исламский феминизм; суфийская герменевтика Корана. Цель статьи — показать взаимосвязь опубликованных в пяти выпусках ежегодника работ и дать их краткий обзор, заодно отослав к актуальной исламоведческой литературе по теме. В десятом параграфе статьи также представлен критический анализ феномена обновленческого движения в его современном варианте — анализ, который, как мы полагаем, способен указать слабые места этого движения и наметить возможное преодоление концептуальных затруднений. Этот анализ, разумеется, имеет самый об- щий характер и не претендует на полноту. Тем не менее без него нельзя составить представление об уже намеченной нами стратегии дальнейшего развития ежегодника «Исламская мысль».