4. Развитие ассоциативной психологии в Англии: синтез ее с физиологией (Александр Бэн, 1818–1903) и с эволюционными идеями (г. Спенсер, 1820-1903)

Александр Бэн (1818–1903). Творчество Александра Бэна проходило уже в эпоху проникновения экспериментального метода в психологию. В частности, выход первых двух его книг — “Чувство и ин­теллект” (1855) и “Эмоция и воля” (1859) — почти совпал с оформлением психофизики. Сам Бэн не был эксперимен­татором, но неоднократно подчеркивал необходимость и полезность применения в психологии методов естествен­ных наук.

Он считал, что вся телесная организация (деятельность внутренних органов, органов движения, органов чувств и особенно деятельность нервов и мозга) связана с течением духовных процессов. В результате связи духовного и те­лесного представляется возможным через телесные про­явления изучать психические акты с помощью точных методов.

Одна­ко нельзя торопиться зачислять Бэна в лагерь после­довательных материалистов. Связь психического и фи­зиологического трактовалась им в терминах корреля­тивных отношений. Всякий психический акт, по Бэну. имеет две стороны: физическую и духовную, каждая из которых коренным образом отличается и в то же самое время не бывает одна без другой. Оставаясь при дуализме в реше­нии психофизической проблемы, Бэн не мог не отвести значительное место в познании психических явлений внут­реннему наблюдению, полагая, что существенные свойства духа познаются каждым в его са­мосознании.

Среди всех видов ощущений ведущее место у Бэна занимают мышечные. С них предлагает он на­чинать изучение психических процессов и приводит в обоснование своей точки зрения целый ряд аргументов.

Самопроизвольная мышечная актив­ность выступает движущей силой всех сознательных процессов. Она же положена в основу моторной теории воли. При всех недостатках, психология Бэна содержала ряд ценнейших положений, которые привлекли внимание великого рус­ского ученого И.М. Сеченова.

Общее значение взглядов Бэна в истории психо­логии определяется прежде всего тем, что они демонст­рировали слияние эмпирической психологии с физиоло­гией, развитие которых происходило до Бэна автоном­но и параллельно.

Стремление Бэна по мере возможности соотно­сить психические процессы с физиологическими основа­ми было для того времени новым веянием в рамках тра­диционной ассоциативной психологии. Что же касается самой ассоциативной концепции, то она в психологии А. Бэна достигает своей вершины.

Г. Спенсер (1820-1903). В то время как ассоциативная теория в руках Бэ­на проникалась физиологией, у его современника Спен­сера она направляется в биологическое русло. Психоло­гическая теория Спенсера сочетает в себе синтез ассо­циативного и эволюционного принципа. Основной труд Спенсера “Основания психологии” (1855), в котором развивались эволюционные идеи, вышел на четыре года раньше, чем фундаментальный труд Дарвина “Проис­хождение видов” (1859). Однако он долгое время оставался незамеченным. Поэтому реальное и мощное влияние на психологию оказал не Спенсер, а Дарвин.

Спенсер, понимая жизнь живых существ как по­стоянное “приспособление внутренних отношений к вне­шним”, пришел к выводу, что все психические акты слу­жат целям приспособления организма к среде. Рефлексы, инстинкты, восприятия, память, представления, разум, чувства и воля — все они являются инструментами, с по­мощью которых достигаются соответствия организма со средой. С этой точки зрения ярко вырисовывается пред­мет психологии.

Приспособительная роль созна­ния предполагает большой набор внешне наблюдаемых приспособительных действий, связывающих организм со средой. Исходя из этих соображений, Спенсер выделя­ет объективный раздел психологии, включающий нейро­физиологию и эстезиофизиологию (что в современных терминах означает психофизику). Однако предметом объ­ективной психологии на самом деле является только нерв­но-мышечное приспособление к среде. Что касается соб­ственно психических актов, то они отнесены Спенсе­ром к другой части психологии — субъективной, которая исследует природу и особые формы сознания при интроспективном их изучении. Разделение психологии на объективную и субъектив­ную явилось следствием принятого на вооружение Спен­сером принципа психофизиологического параллелизма.

Прогресс или эволюция, по Спенсеру, идет от простых психи­ческих форм к сложным, от диффузной деятельности к дифференцированной, от контактного реагирования до дистантной ориентировки в пространстве и во времени. Названные прогрессивные изменения происходят не сами по себе, а в зависимости от характера окружающей сре­ды, Например, до тех пор, пока организм находится в однородной среде, психическое также представлено в не­дифференцированной форме. По мере дифференциации среды происходит и дифференциация психических струк­тур.

Ум, по Спенсеру, представляет собой ассоцииро­ванные чувствования. В результа­те повторения ассоциации становятся устойчивыми и могут передаваться по наследству. К моменту рождения душа индивида не является “чистой доской”, как это было у Локка. Теперь в наличии индивидуального сознания имеются приобретенные по наследству определенные ас­социации и формы сознания.

Положение о психической наследственности, мыс­лимой по образцу органической, оказалось плодородной почвой для возникновения расистских теорий, согласно которым уже к рождению одни расы обладают психическим превосход­ством по отношению к другим. Дети цивилизованных наций, по утверждению расистов, уже к моменту рожде­ния обладают психическим превосходством. Позже идеи Спенсера легли в основу различения не только рас и наций, но и классов.

Вместе с тем в области психологии взгляды Спен­сера имели и положительные стороны. Спенсер вместе с Дарвином заложил предпосылки для сравни­тельного изучения психологии животных. Сделав первые шаги к открытию эволюционной психологии, Спенсер, кроме того, расширил предмет психологии; помимо субъ­ективных фактов сознания, в область психологии стали входить объективные акты приспособительного поведе­ния. Такая трактовка предмета психологии допускала на­ряду с интроспекцией применение объективных средств наблюдения и контроля за приспособительными форма­ми поведения животных и человека. Положения Спенсера о приспособительной функции сознания оказали значительное влияние на возникновение функциональной психологии, которая несла в себе заро­дыш бихевиоризма, ставшего с начала XX столетия гос­подствующей доктриной на американском континенте. Трудами Бэна и Спенсера ассоциативная тра­диция получила свое полное завершение.

5. Объективный подход в науке о душе французских материалистов XVIII века: роль Э. Кондиьляка и преодоление декартовского и локковского дуализма в работах Ж. Ламетри (1709–­1751), Д. Дидро (1713-1784), П. Гольбаха (1723-1789), К. Гельвеция (1715-1771) и П. Кабаниса (1757-1808)

В философском отношении решающий шаг в ориента­ции психологии на опытное изучение был сделан французскими материа­листами XVIII века. Французский материализм объеди­нил в себе две линии теоретической мысли: объективное направление Декарта в области физики и физиологии и сенсуалистические идеи Локка.

Воззрения Декарта оказали значительное влияние на весь последующий ход психологической мысли как во Франции, так и за ее пре­делами. Это влияние двояко. С одной стороны, увидев в человеческом теле машину и выдвинув рефлекторный механизм его действия, Декарт указал на реальную воз­можность экспериментального изучения органических и психофизиологических функций. С другой стороны, кар­тезианское учение о сознании стало исходным основани­ем для развития интроспективной психологии в ее различ­ных формах. Если мысль Декарта о естественнонаучном пути и объективном изучении органических и психофизи­ологических процессов была поддержана французскими материалистами и развита дальше, то интроспективный подход к сознанию ими был опровергнут.

Что касается локковского эмпиризма и сенсуализ­ма, то их переносу на французскую почву способствова­ли прежде всего работы Э. Кондильяка (1715-1780). Идеи Р. Декарта и Э. Кондиьляка находят дальнейшее развитие у материалистов XVIII века Ж. Ламетри (1709–­1751), Д. Дидро (1713-1784), П. Гольбаха (1723-1789), К. Гельвеция (1715-1771) и П. Кабаниса (1757-1808). Для них характерно преодоление дуализма Р. Декарта, Д. Локка и Э. Кондильяка как в понимании всего мироздания, так и в понимании внутреннего мира человека.

Весь мир, живая и неживая природа для французс­ких материалистов есть вечная, бесконечная, протяженная и движущаяся материя. Все свойства живой природы, вклю­чая и психические, являются продуктами развития мате­рии. Психическое есть свойство высокой организации ма­терии. Совершеннейшей частью природы является чело­век, и как часть природы его существование определяется строгой природной необходимостью. Законы природы распространяются и на внутренний мир человека. Объек­тивным основанием психических способностей является внешний мир и его закономерности. Нет никаких внутрен­них состояний, которые не были бы обусловлены закона­ми природы.

Помимо утверждения природного детерминизма при рассмотрении внутреннего мира человека, его созна­ния и поведения, французские материалисты сделали пер­вый шаг к идее социального детерминизма. Особая зас­луга принадлежит здесь Гельвецию, который показал, что человек не только продукт природы, но и продукт социального окружения и воспитания. Обстоятельства творят человека — вот генеральный вывод философии и психологии Гельвеция.

Э. Кондильяк (1715-1780). Работы: “Очерк происхождения человеческих знаний” (1746), представлявший собой краткое изложение книги Д. Локка “Опыт о человеческом разуме” и самостоятель­ный труд Э. Кондильяка “Трактат об ощущениях” (1754).

Подобно Локку, Кондильяк исходил из опыт­ного происхождения знаний. Однако, в отличие от Локка, он устранил рефлексивный источник познания, по­скольку видел в нем то же ощущение. Для изложения сво­ей точки зрения Кондильяк воспользовался образом статуи, которая постепенно наделялась им различными ощущениями. С введением каждого нового вида ощущений психическая жизнь статуи усложняется. Главным из всех чувств является осязание. Лишь с помощью осязания статуя Кондильяка начинает судить о пространстве, фигуре, величине внешних предметов. Одним из движущих принципов познания и, пожалуй, самым главным являются потребности, понимаемые Кондильяком как беспокойство, вызываемое отсутстви­ем какого-либо предмета, ведущего к удовольствиям.

Общая концепция Кондильяка отличалась двой­ственностью. Он не отрицал, как, например, Беркли, су­ществование объективного мира. В то же самое время Кондильяк критиковал Спинозу за его учение о суб­станции, пытался доказать, что за ощущениями нельзя уви­деть какой-либо субстанции. Здесь Кондильяк предпо­чел примкнуть к Беркли и заявить устами своей статуи: “Я вижу только себя, я наслаждаюсь только собой, ибо я вижу только свои собственные модификации: они — моя единственная собственность... Одним движением своих ресниц я творю или уничтожаю все окружающее меня”. Статуя Кондильяка — чисто психологическое существо. Придерживаясь подобной точки зрения, Кон­дильяк практически оставался на интроспективных по­зициях Д.Беркли и Д.Юма, Феноменологические тенден­ции Кондильяка вызвали заслуженную критику со сто­роны Д. Дидро.

Ж. Ламетри (1709–­1751). Значительный шаг к объективному анализу психи­ки человека и животных с позиций механики сделал ро­доначальник французского материализма, врач и естествоиспытатель Ж. Ламетри. Его воззрения сложились под влиянием физики Декарта и сенсуализма Локка.

Принимая полностью картезианский тезис о маши­нообразном характере работы телесного организма, Ла­метри распространяет механический принцип и на об­ласть психических явлений. Он критикует Декарта за то, что тот сделал из животных бездушных автоматов, способных только к движению. Уже простое сравнение поведения животных и человека, по мнению Ламетри, не дает нам права “отказывать животным в драгоценном даре... понимать и чувствовать природу”. И люди и животные созданы из одного теста и переход меж­ду ними не очень резок. Ламетри твердо заявляет, что человек — это сложная, вертикально ползущая к просве­щенная машина, “живое олицетворение беспрерывного Движения”.

Движущим началом животной и человеческой ма­шины является душа, понимаемая как способность к чув­ствованию. Эта способность чувствовать обнаруживает­ся только в организованных телах, и главным органом этой способности является мозг — экран, на котором от­ражается природа. Как функция телесной организации душа также может быть объяснена и изучена средствами и методами механики. Объективным показателем течения психических процессов служат те телесные изменения и следствия, ко­торые они вызывают. Касаясь вопроса об эмоциях, Ла­метри писал: «... горе сжимает диаметр сосудов». В данном случае характер сосудистых реакций является объективным критерием, позволявшим судить о пережи­ваемом эмоциональном состоянии.

Несмотря на механистический подход в объяснении психики животных и человека, антропоморфические ошибки (признание идентичными «душ» человека и животных), Ламетри сыграл видную роль в утверждении материалистического, естественнонаучного взгляда на природу психических явлений, а стало быть, и в определе­нии научного метода грядущей экспериментальной пси­хологии.

Д. Дидро (1713—1784). Одним из наиболее оригинальных французских мыс­лителей был Д. Дидро. Основные его идеи в области пси­хологии изложены, главным образом, в трех произведени­ях: “Письмо о слепых в назидание зрячим” (1749). “Мысли к объяснению природы” (1754) и “Разговор Аламбера и Дидро” (1769). В этих работах Дидро утверждает, что материя является единственной субстанцией во вселенной, в человеке и в животном. Разделяя материю на живую и мертвую, он полагал, что органическая форма материи происходит из неорганической. Всей материи свойствен­на способность к отражению. На уровне органической жизни эта способность выступает в форме активной чув­ствительности. На уровне мертвой материи свойство от­ражения представлено в виде потенциальной (пассивной) чувствительности.

Опираясь на вибрационную теорию ассоциаций Гарт­ли и Пристли, Д. Дидро пытается также раскрыть психическое, динамику представлений через ассоциативный механизм по смеж­ности.

Поль Гольбах (1723-1789). Не менее последовательно проводит мысль о при­родном происхождении психики другой представитель французского материализме Поль Гольбах. В его “Сис­теме природы” нет места для духовной субстанции. Че­ловек объявляется совершеннейшей частью природы. Что же касается духовного начала в человеке, то Гольбахом оно рассматривается как то же самое физическое, но “рас­сматриваемое только под известным углом зрения, т.е. по отношению к некоторым его способам действия, обус­ловленным особенностями его организации”. Бла­годаря высокой телесной организации человек наделен способностью чувствовать, мыслить и действовать.

Положение Гольбаха о потребностях как основ­ном источнике активности человека имеет огромное зна­чение. Гольбах в учении о потребностях утверждал, что одних внешних причин достаточно для объяснения актив­ности человека и его сознания (познавательной, эмоцио­нальной и волевой деятельности). Он полностью отвер­гал традиционное представление идеализма о спонтан­ной активности сознания, которая обычно приписывалась идеалистами (Лейбниц, Вольф и др.) особой немате­риальной сущности.

К. Гельвеций (1715-1771). В социальном плане философская материалистичес­кая традиция во Франции развивалась К. Гельвецием. Его материализм сложился под влиянием мировоззрения вы­дающихся ученых мира Спинозы, Толанда, Декар­та и особенно Джона Локка, чей основной принцип — че­ловек есть продукт опыта.

Этот принцип Гельвеций попытался при­менить к социальным сторонам человеческой жизни. Обе книги Гельвеция “Об уме” и “О человеке” посвящены развитию и обоснованию исходного тезиса, в котором провозглашалось, что человек —есть продукт воспитания. Воспитанием трактуется философом чрезвычайно широко. Оно включает и предметное окружение и обстоятельства жиз­ни, и социальные явления (форма правления и т.д.). Подойдя близко к идее социального детерминизма, Гельвеций вместе с тем пришел к недооценке роли фи­зических потенций человека в развитии его психических способностей.

Между тем следует заметить, что принижение роли биологического фактора в формировании психических способностей не вело к полному устранению его (в таком случае Гельвеций не был бы материалистом). Природ­ный фактор оставался для Гельвеция единственным материальным основанием для психических явлений.

Как подлинный материалист, Гельвеций в отно­шении и метода познания психики человека не мог не сто­ять на позициях объективного и опытного подхода. На­уку о духовном мире человека, по его представлению. следует трактовать и создавать также, как трактуется и создается экспериментальная физика.

В целом заслуга французских материалистов состоя­ла в том, что они преобразовали учения Д. Локка и Р. Де­карта в прочную материалистическую традицию, которая стала основой для последующего развития научной пси­хологии во Франции в XIX и XX веках. Под заметным влиянием идей Дидро, Гольбаха, Ламетри и Гельвеция происходило во Франции и формирование экспериментальной психологии.