4. Очищение воинов и охотников

На взгляд большинства первобытных людей, нет существенной разницы между охотой и войной. Человек, не принадлежащий к племени, — такая же добыча, как и другие крупные животные, ко­торых едят или не едят. Для того чтобы одержать верх над ним, прибегают к тем же магическим операциям, а когда его убивают, то следует принять те же очистительные предосторожности. «Для гере-ро, — говорит Бринкер, — как и для других народов, в том, что касается крови, человек и лев стоят друг друга». Убили человека или сразили льва — после этого необходимо соблюсти одни и те же обряды. Нага выражают такие же чувства по отношению к человеку и тигру.

В случае со звероубийцей, если можно так выразиться, необходи­мо поступать точно так же, как и с убийцей человека. Убивающий льва, слона, тигра, крокодила и т. д. заражается той же скверной, что и человек, лишивший жизни себе подобного. Он подвергает себя тем же опасностям и, для того чтобы не передать своей скверны другому, должен подвергнуться тем же запретам и тем же очистительным об­рядам. Он обязан «соблюдать траур» по умерщвленному им животно­му. Можно привести множество примеров, относящихся к обществам различных частей света. Впрочем, одно, по крайней мере, различие между охотником и убийцей существует. Охотник, озабоченный ус­пехом своих будущих охотничьих предприятий, старается умиротво­рить породу или вид убитого им животного. Он старается обходиться с жертвой так, чтобы ее родичи имели желание разделить ее участь и сами подставляли себя под его удары в желании воспользоваться выгодами, предоставляемыми им. Воин обычно старается воздейство­вать лишь на личность убитого врага.

В заключение отметим, что как охотник, так и воин считаются разгневавшими невидимые силы. Убитый зверь или человек продол­жает жить в мире мертвых, более страшный в своем новом положе­нии неуловимого и неосязаемого духа, чем прежде, когда был живым существом. А так как индивид, будь то человек или живот­ное, не отделен реально от других членов, своей группы или своего

532

вида, то другие невидимые силы интересуются участью жертвы. Убийца должен бояться гнева не только родственников мертвого, но и членов его группы, которых уже нет; охотник не будет больше иметь удачи, если он не умиротворит гения того вида, представи­тель которого был им убит. Но сам факт пролития крови делает не­чистым и воина, и охотника. Дурные влияния, которые мы назвали бы сверхъестественными, приходят в действие и угрожают несчасть­ями ему и его группе. Для того чтобы ускользнуть от этих влияний, чтобы нейтрализовать их, необходимо прибегнуть к другим сверхъ­естественным силам, способным составить противовес первым. Отсю­да жертвоприношения, табу, церемонии и обряды, сходство которых с обрядами траура не должно вызывать у нас никакого удивления.

Глава VII некоторые методы очищения

1. Стадии и средства очищения

Человек может покрывать себя амулетами, обладать могуществен­ными формулами, принимать самые тщательные предосторожности, скрупулезно соблюдать при всех обстоятельствах обязательные пред­писания и запреты, но он никогда не будет уверен в том, что остается чистым, т. е. не находится под действием дурного влияния. Оплош­ность или неосторожность кого-нибудь из близких, прикосновение к любому нечистому предмету могут привести к осквернению, порой незаметно для него самого. В хижине мог оказаться покойник, в нее могла ударить молния и т.д., и вот он уже осквернен. Как ему об­рести снова свою чистоту, т. е. избавиться от угрозы несчастья?

Для того чтобы понять смысл и действие очистительных приемов, выработанных первобытными людьми и передаваемых ими из поко­ления в поколение, следовало бы обладать способностью представ­лять, от чего они стараются избавиться и освободиться. Это — нечто духовное, дурное влияние, приносящая несчастье невидимая сила, но одновременно и нечто материальное, ибо скверна пристает к нечисто­му человеку, прилипает к его особе. Она должна быть очищена в бук­вальном смысле слова. Мы не обладаем выражениями, которые точно соответствовали бы понятиям туземцев, «обозначающим одновремен­но материальные представления о нематериальных свойствах и нема­териальные представления о материальных предметах».

Так, в словаре Харделанда мы читаем: «Папас бали — веник, ко­торый служит для устранения всякой нечистоты и всякого несчастья (нечистота и несчастье в действительности два аспекта одной и той же реальности, одновременно духовной и материальной). Он сделан из листьев некоторых растений, которые связываются вместе и погру­жаются в кровь и рисовую воду. Веником машут над человеком, ко­торый считается пали (нечистым), или им проводят во всему дому, находящемуся в таком состоянии. Это называется: выметать нечисть».

То, что для нас служит символом чистоты, на их взгляд, состав­ляет часть самой чистоты. Их мышление одновременно напряженно-мистическое и реалистическое следует здесь своей обычной ориентации: символ есть в буквальном смысле слова то, что он сим­волизирует.

На острове Борнео при убийстве на охоте тигровой кошки полага­ется совершить церемонию. Это убийство ставит охотников и их ок-

534

ружение под действие дурного влияния. Необходимо их очистить, т. е. извлечь из-под этого влияния. «Охотники восемь раз проходят по телу зверя от хвоста к голове и от головы -к хвосту, произнося определенные формулы. Необходимо далее, чтобы в течение восьми дней они мазали свое тело кровью цыпленка и днем и ночью омыва­лись для очищения».

В центральном Целебесе «называют мопаэра (заставить удалить­ся) церемонию, которая происходит во всех случаях, когда необходи­мо уничтожить магические влияния (другими словами — очистить). Начинают с принесения в жертву белой курицы. Ее кровью мажут лоб всем значительным лицам, присутствующим на церемонии... По­сле того как целых три дня посвящено было ряду обрядов, приносят в жертву белую курицу и буйвола такого же цвета... Жрица, говорят, пьет немного крови этих животных. Кровью мажут лоб присутствую­щим лицам, чтобы дать им жизнь (кровь укрепляет их и тем самым очищает)». Кровь оказывает то же благодетельное действие на пред­меты, что и на людей. «В Верхнем Мори (центральный Целебес) че­ловек, несколько раз подряд промахнувшийся при бросании копья или дротика, возвращается к себе, срезает ножом гребешок у петуха и смачивает в ране наконечники своего оружия. Магическое влияние, которое лишало меткости оружие, нейтрализуется этой кровью, и оно становится более сильным».

В Южной Африке у бергдама, так же как и в Индонезии, верят в очищающую силу крови. «Тот, кто вольно или невольно нарушил тра­диционные правила и поэтому считает себя находящимся в преддве­рии несчастья (нарушение табу сделало его нечистым), тот, кого преследует неудача (доказательство того, что он находится под дейст­вием дурного влияния), должен совершить церемонию очищения при посредстве крови из сердца животного, которое обычно указывается ему ведуном или знахарем. Животное приносится в жертву и чаще всего съедается стариками около священного огня. Тот, кто хочет со­вершить над собой обряд очищения, не получает своей доли мяса. Он обязан энергично натирать верхнюю часть тела и руки кровью, остав­шейся от сердца, проделывая это до тех пор, пока все корки грязи, наросшие на теле и не счищавшиеся, быть может, в течение многих лет, не отстанут от кожи и не смешаются с кровью. Из полученной смеси он делает амулет, который носит на шее. В процессе очищения он время от времени призывает духов, испуская стенания:

О, отцы, заставьте воду пролиться на нас,

Чтобы мы стали снова счастливыми!

Дайте нам еще что-нибудь!

Пусть мы получим еду!

Пусть смерть останется вдали от нас!

535

Очистившийся таким образом человек должен еще на два или три дня остаться в своей хижине и не прикасаться к кушаньям, сварен­ным или изжаренным на священном огне. Ему надлежит воздержи­ваться и от половых сношений. Даже жена и дети не должны входить в его хижину: в противном случае очищение потеряет свое действие, и несчастье распространится на семью. Этому человеку не полагается поститься. Однако пища и питье могут быть принесены ему только мужчинами».

Из описания вытекает, что действие очистительных обрядов не яв­ляется непосредственным. Требуется некоторое время, для того чтобы оно сказалось. В этот промежуток времени тот, кто подвергся очисти­тельным обрядам, еще не свободен от действия дурных влияний, уг­рожающих ему, т. е. скверна пока не исчезла. Туземцу бергдама приходится в течение всего периода подчиняться определенным табу. Он еще опасен для себя самого и для других. Он остается изолиро­ванным, избегает общения с женщинами, другие боятся его.

В словаре языка ксоза, составленном Кропфом, мы читаем: «Хламба означает действие омовения... чистить, мыть одежду... очи­щать самого себя, например изрыгать, извергать». Вызывание рвоты довольно частая операция очищения как в древнем, так и в новом мире. Рвота выталкивает скверну, которая проникла внутрь тела. На­кануне важного, трудного, опасного предприятия часто совершается такая операция, дабы удостовериться, что затеявший предприятие че­ловек не носит в себе никакой нечистоты, т. е. причины неудачи или несчастья. Вызывание рвоты преследует, следовательно, ту же цель, что и купание в проточной воде или в море. И то и другое одинаково призваны устранить скверну, материальную и мистическую, пристав­шую либо снаружи, либо изнутри к телу, заставить ее исчезнуть. Следовательно, не без основания одно и то же слово в языке ксоза обозначает обе операции.

В других местах прибегают к дыму или к воде. Почти везде практикуется омовение от нечистоты, например после присутствия на похоронах, преимущественно в проточной воде или в море. Предпо­лагается, что вода отделяет от тела нечистоту и уносит ее, обладая одновременно способностью нейтрализовать дурное влияние. Вернее, оба эти действия в представлении первобытных людей не разделяют­ся. Точно так же, добившись от колдуна, чтобы он открыл место, где спрятал какие-нибудь принадлежности жертвы, над которыми про­изводил колдовские операции для причинения ей страданий или смерти, немедленно разыскивают их и, обнаружив, погружают в про­точную воду. Непосредственный результат этой операции — пре­кращение действия колдовских козней. Если время еще не упущено,

536

жертва спасена. Очистительное действие воды вместе с отречением колдуна обладают способностью снятия колдовства.

Брайан отметил замечательное различие между очистительными лекарствами, которые зулусы называют белыми, и теми, которые но­сят название черных. «Черные лекарства — собирательное название для всех средств, имеющих суеверную природу, т. е. для тех, которые применяются с намерением вызвать исчезновение зла (дурного влия­ния), например, после убийства человека, после удара молнии и т. д. Этим средствам всегда сопутствуют определенные правила воздержа­ния или табу: запрещение покидать крааль, есть то или иное ку­шанье, видеть то или иное лицо и т. д. ... Освобождение от табу совершается посредством операции укупотула (очищение) и путем применения белых лекарств. Последнее название обозначает, следо­вательно, те средства, которые призваны освободить человека, снимая с него обязательства, проистекающие от черных лекарств». «В статье Потула мы читаем: «Слово это означает очищаться от скверных чер­ных лекарств, натирая, намазывая или омывая свое тело водой или жиром в комбинации с определенными колдовскими средствами, по­сле чего принимается обычно полная доза белых лекарств, освобож­дающих личность от всех ограничений, наложенных черными лекарствами».

Для зулусов существуют, следовательно, два сорта агентов очище­ния, которые полагается употреблять одно за другим. Средства пер­вого рода, черные, борются, так сказать, со скверной, от которой хотят освободить лицо, ставшее нечистым (в результате убийства, со­прикосновения с трупом и т.д.). Однако для достижения желанного результата их недостаточно. Необходимо, чтобы одновременно нечи­стый человек подверг себя определенному количеству ограничений, смысл которых заключается, впрочем, не только в этом. Ведь изоля­ция, табу, половые и иные запреты, которые нечистый человек обя­зан соблюдать, преследуют также цель избежать распространения скверны, а с ней и несчастья на окружающих: это предохранительные меры.

Лишь после того как черные лекарства оказали свое действие, а ограничения и табу были соблюдены как подобает, начинается роль белых лекарств. Совершается переход во вторую стадию очищения. Она кладет конец всем ограничениям, всем табу, или, по выражению Брайана, нечистоте первой стадии, когда действовали черные лекар­ства. Последние, цель которых — прекращение дурных влияний, на­влеченных скверной, обретаются в том же плане, что и скверна: для того чтобы действенно с ней бороться, они должны быть той же при­роды, что и она. Следовательно, необходимо, чтобы после того, как черные средства оказали свое действие, было совершено новое очи-

537

щение, которое сметет все и окончательно восстановит состояние чи­стоты. Таким образом, понятно, во-первых, почему очищение требует иногда довольно длительного времени, чтобы черные лекарства, яв­ляющиеся подлинной противоскверной, оказали действие на скверну нечистого человека; во-вторых, почему для эффективности этих средств необходимо наложение ограничений и табу на нечистого че­ловека, сотрудничающих, так сказать, с этими средствами; в-третьих, почему нужны еще белые средства, дабы завершить операцию и по­кончить как со скверной, так и с противоскверной.

Жюно наблюдал нечто подобное у тонга, хотя у них противопо­ставление между белыми и черными лекарствами менее четкое. «Почти во всех случаях, когда опасаются ритуального осквернения или думают, что скверна подобного рода является причиной болезни, применяется своего рода турецкая баня (фунгула). Некое как бы от­равление, вызываемое нечистотой, исходящей от покойника, от мен­струальной крови, от родов и т. д., проявляется в распухании сочленений на руках и ногах, в боли в костях и т. д. ... Паровой ба­ней пользуются также люди, которым не удается иметь детей». Не­сколько дальше он сообщает: «Кроме этого, требуется еще церемония очищения (хондлола), которая совершается после того, как произво­дилось лечение, чтобы добиться исчезновения скверны (нсила), забо­левания». «Таким путем, — говорит Манкелу, излюбленный информатор Жюно, — мы рассеиваем крови, сделавшие человека больным, и они не могут больше причинить ему зла». Данная цере­мония обязательна по окончании всех тяжелых заболеваний, а также после отнятия младенца от груди». Подобно Брайану, Жюно отмечает специальную церемонию, которая должна состояться по завершении исцелительных и очистительных операций для того, чтобы их ликви­дировать.

Как с колдовством можно бороться лишь при помощи противокол-довства, с ядом (как его понимают первобытные люди) лишь при по­мощи другого яда и т. д., точно так же средства, применяемые против разного рода скверны, непременно должны иметь такую же природу, что и она. Необходимо, следовательно, после того как очищение подо­шло к концу, очиститься и от того, что оно само имеет в себе нечи­стого. Другими словами, в мистическом мире, являющемся сферой этих операций, чистота окончательно восстанавливается лишь при вы­ходе из плана, в котором велась борьба со скверной и одержана победа над ней. Вот чему служат белые лекарства зулусов и хондлола у тонга.

Хобли наблюдал эти же представления у кикуйу (Восточная Аф­рика) в несколько иной форме, в которой они, однако, еще различи­мы. «Общая идея церемонии очищения имеет двойственный характер. Ее первая цель — устранение заражения дурным влиянием (в этом

538

как раз и заключается действие черных лекарств), а когда это достиг­нуто, то церемония должна восстановить нормальные сношения меж­ду верующим и его божеством». Финальная и религиозная фаза очищения соответствует действию белых лекарств.

Подробное перечисление очистительных обрядов могло бы быть бесконечным. Наряду с теми, которые освобождают человека, сделав­шегося нечистым, от дурного влияния, навлеченного на него его скверной, имеются и превентивные обряды. Воинов очищают при от­бытии в поход и перед сражением, мужчин, участвующих в рыбной ловле или охоте, — перед их отправлением, посвящаемых — под ко­нец инициации, когда они допускаются в ряды взрослых, молодых де­вушек — в момент их брака и т. д. Существуют и другие обряды, к которым спешат прибегнуть, когда несчастье уже налицо, в надежде его приостановить. Приведем лишь один пример: «Если нет дождя, то это объясняется, по общему мнению, каким-нибудь упущением в ве­дении дел селения. Так, полагают, что все вдовы и вдовцы нечисты, поскольку они не отделились от своих семей, чтобы отправиться жить некоторое время где-нибудь вне города в шалашах, устроенных спе­циально для этой цели... Иногда смягчают суровость этого предписа­ния. Однако если дождь слишком долго заставляет себя ждать, то вне селения можно увидеть целый ряд шалашей: лингака (знахари) ре­шили, что нельзя рассчитывать на дождь до тех пор, пока не будут соблюдены старые традиции». В этом случае причина засухи — не­чистота людей, которые, находясь в трауре, не изолировались, как им надлежало сделать. В других местах иные общественные или личные бедствия могут быть приписаны тому обстоятельству, что какие-ни­будь виды скверны, настоящей или прошлой, не были устранены пу­тем необходимого очищения, и тогда люди стараются как можно лучше исправить столь дорого стоящее упущение.