sbornik_smirnov-kutachesky

А. М. Смирнов-Кутаческий в Калмыкии

Вступительная заметка, подготовка текстов и примечания Т. Г. Басанговой (Борджановой) и А. Ю. Сорочана

В своей автобиографии А. М. Смирнов-Кутаческий писал: «В 1935 г. Союзом советских писателей командирован в Удмуртию и Калмыкию для организации фольклорной научно-исследовательской работы. В связи с этим подготовлен (част. ично напечатан) ряд статей по удмуртскому и калмыцкому фольклору»1. Из этого сообщения не ясно, однако, сколь длительна была эта командировка и какие цели она преследовала. В свете вновь собранных материалов становится ясным, что пребывание его в Калмыкии было связано с празднованием 500-летия героического эпоса калмыков «Джангар». В рамках масштабных торжеств в мае 1935 г. прошли Первый съезд писателей Калмыкии и областная олимпиада самодеятельного искусства. Смирнов-Кутаческий прибыл в Калмыкию по заданию Центрального фольклорного комитета в составе московской делегации, в которую входили также член правления Союза писателей Б. Басангов, редактор «Сталинградской правды» А. Швер и др. Пятисотлетие эпоса «Джангар» было всенародным праздником. Представители калмыцкой интеллигенции, литераторы, ученые написали статьи, поэты перевели главы из «Джангара» на языки народов СССР. Позднее многие из этих материалов были опубликованы2. К сожалению, в позднем издании, где напечатаны статьи Ю. М. Соколова и В. Я. Кирпотина, имя Смирнова-Кутаческого даже не упоминается. Вместе с тем его участие в торжествах было весьма значительным. Статьи, опубликованные в газете «Ленинский путь» в 1935 г., отражают интерес ученого к калмыцкому фольклору.

Уже подготовка к празднику вызвала восторженный отзыв Смирно- ва-Кутаческого: «Сейчас здесь, со всех концов Калмыкии, по радиусам к Элисте, как и в древней Элладе, и так же „зреть бег коней и бой певцов― съехались свои местные мастера искусств. Приехали на лошадях — будут конские состязания, есть 1—1,5 тысячи всадников <...> Прошедшие местные улусные олимпиады взбудоражили, подняли, создали воодушевление у населения. Почувствовалась совершенно новая оценка культурного наследства, национального искусства»3.

1ГАТО. Ф. Р-2911. Оп. 1. Ед. хр. 103. Л. 1—4 об. Лица филологов: Из истории кафедры литературы. 1919—1986 / Ред. М. В. Строганов. Тверь: Б. и., 1998. С. 116; Лица филологов: Из истории кафедры литературы Тверского государственного университета. 1919—1986 / Ред. М. В. Строганов. 2-е изд, испр. и доп. Тверь: Тверской гос. ун-т, 2002.

С. 127.

2О Джангаре: Сборник материалов, посвященных пятисотлетию Калмыцкого народного эпоса. Элиста, 1963. 111 с.

3Смирнов-Кутаческий А. Бурный прилив // Ленинский путь. 1935. 29 мая. C. 2.

Еще более интересной оказалась постановка спектакля «Улан-Сар» («Красный месяц»). Эту пьесу в 1931 г. написал в Саратове калмыцкий поэт Санджи Каляев, участвовавший в работе самодеятельного театра сту- дентов-калмыков. Пьеса с самого начала задумывалась как агитационная: следовало передать революционно-пропагандистское содержание, используя фольклорный материал. Е. М. Марголис (жена С. Каляева) руководила постановкой танцев4. Однако в 1935 г. пьеса была значительно переработана. Вот как описывал ее постановку руководитель делегации Союза писателей Б. Басангов: «Пьеса „Улан-Сар― (красный месяц) написана группой наших писателей: С. Каляевым, Н. Манджиевым и Б. Манджиевым. В пьесе участвуют более трехсот человек. „Улан-Сар― является калмыцкой „Гибелью богов―, картиной победного шествия возрожденной страны. Это первое коллективное произведение калмыцких писателей <...> „Улан-Сар― заслуживает специального изучения как зародыш новой массовой сценической постановки»5. В прессе началось активное обсуждение постановки. На статью А. М. Смирнова-Кутаческого об «Улан-Саре», появившуюся 5 июня, в следующем номере «Ленинского пути» откликнулся А. Швер, который не разделял восторга фольклориста: «Недостаток второго акта в том, то авторы подошли натуралистически, они передают этнографию калмыцкого народа, которую мы изучали несколько десятков лет назад»6.

Тем не менее А. М. Смирнов-Кутаческий по-прежнему испытывал интерес к «устаревшей этнографии», о чем свидетельствовали его последующие статьи. Ученый подчеркнул исключительное богатство фольклорного материала Калмыкии и поставил задачу «серьезнее, углубленнее отнестись к этому виду творчества, подвергнуть его разностороннему научному исследованию». Опираясь на труды А. Н. Веселовского, А. М. Смирнов-Кутаческий рассматривал синкретичность жанров калмыцкого фольклора. Ученый не ограничился освещением Олимпиады, проходившей в дни празднования; наряду с этим он ставит проблему организации научно-исследовательских работ по калмыцкому фольклору. Исследователь не раз подчеркивает личное знакомство с носителями фольклора — джангарчи, сказочниками, В русле того времени А. М. СмирновКутаческий поставил ряд конкретных проблем, к которым позднее обратилась калмыцкая фольклористика. А. М. Смирнов-Кутаческий ставит актуальную для современной фольклористики проблему — изучение фольк-

4Об истории «Улан-Сара» см. подробнее: Каляев С. К. Письма Еве: Письма и другие документальные материалы к биографии С. К. Каляева / Сост. Э. С. Каляева. Элиста: Калмыцкое кн. изд-во, 2001.

5Басангов Б. Заметки о литературе Советской Калмыкии // РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 6. Ед. хр. 49. Л. 44.

6Швер А. О достоинствах и недостатках «Улан-Сар» // Ленинский путь. 1935. № 73. С. 4.

лорной традиции во времени7. Впервые в научный оборот труды

А. М. Смирнова-Кутаческого были введены калмыцким фольклористом М. Э. Джимгировым8.

Подготовительная работа к юбилею героического эпоса «Джангар» для А. М. Смирнова-Кутаческого прошла плодотворно. В отличие от писателей и поэтов фольклорист впервые познакомился с калмыцким фольклором, но ему удалось написать теоретические труды, сохранившие ценность до нынешнего времени. Некоторые тезисы из этих статей, характеристика жанров, представленная А. М. Смирновым-Кутаческим, продолжена калмыцкими фольклористами после 1957 г., после возвращения калмыков из сибирской ссылки (1943—1957)9.

Однако следует отметить, что калмыцкие статьи А. М. СмирноваКутаческого несут на себе печать времени. Дело не только в специфике аудитории и в элементарной поспешности. Конечно, А. М. СмирновКутаческий пишет наспех, пишет для массовой аудитории. Но важна и обстановка, в которой были написаны статьи. Период активного культурного строительства сопровождался усилением политизации общества и очередной чисткой партии большевиков в процессе обмена партийных документов. Призывами к самокритике, разоблачению всех и всяческих «уклонений», повышению бдительности в обществе активно нагнеталась атмосфера всеобщего страха, подозрительности, обострения противоречий10. Вряд ли ученый мог пройти мимо напряженности, царившей в Калмыкии в ожидании неизбежной чистки. Автор «Улан-Сара» находился под подозрением (С. К. Каляев был репрессирован год спустя), другие писатели стремились представить свидетельства «перековки». Точно такую же «перековку» пытался изобразить и профессор-фольклорист. Так что, читая эти статьи, мы не только видим, как традиционные научные методы прилагаются к новому для исследователя материалу. Перед нами — важный человеческий документ. Ведь автор этих статей пытался соответствовать требованиям, которые ставила пред ним новая власть, и в то же время сохранить остаться в рамках науки. Наша задача — не судить его, а дать характеристику сложной ситуации, в которой оказался ученый «старой школы».

Статьи А. М. Смирнова-Кутаческого, написанные в июне 1935 г., публикуются с исправлением явных опечаток и некоторой стилистической правкой11. За рамками публикации остались некоторые тексты. Помимо упомянутой статьи «Бурный прилив», известно об участии А. М. Смирнова-Кутаческого в однодневной «Литературной газете», вы-

7Гацак В. М. Устная эпическая традиция во времени. М.: Наука, 1989.

8Джимгиров М. Э. О калмыцких народных сказках, Элиста, 1970. С. 20.

9Материалы фольклорных экспедиций 1960—2005 гг. хранятся в архиве КИГИ РАН.

10Каляев С. К. Письма Еве. С. 16—24.

11Публикации «Ленинского пути» подписаны А. Смирновым-Кутачевским. В других статьях ученого такая подпись не зафиксирована.

шедшей в Элисте на калмыцком и русском языках в дни съезда (вероятно, 16 мая 1935 г.). Но и публикуемые материалы дают достаточно полное представление о характере работы ученого в Калмыкии12.

А. М. Смирнов-Кутаческий

«Улан-Сар» как поэтическое произведение13

На олимпиаде в Элисте с большим успехом прошла постановка «Улан-Сар». Подготовленная к олимпиаде, она находится в полном соответствии с тем показом народного искусства, какой был в улусах и в Элисте. Вся она составлена из разнообразных отрывков фольклора: тут и старинные песни, «песни без слов», и героический «Джангар», и современные колхозные частушки, и пантомимы домашних работ, и гимн коню, и легкие сатирические выступления, — всѐ это со звуками домбарчей14, дудочников, гармонистов, трубачей, вплоть до губной гармошки, и пляски, пляски без конца.

Но что же это за произведение?

Драма? Нет, драмой в обычном смысле «Улан-Сар» назвать нельзя. В ней нет ничего драматического, нет развития действия, нет героя. Скорее, это эпическая картина широкого показа быта в творчестве. Правда, во второй сцене история бедняка открывает некоторые факты драматического осложнения, но эта история не развернута по всему действию, и сценически она представлена как-то обособленно.

Может быть, это трагедия?

В«Улан-Саре» есть некоторые элементы, которые можно было раз-

вить в большую трагедию, как это сделал Вагнер с немецкой мифологией, создав «Гибель богов»15.

В«Улан-Саре» этой трагедии не получилось; скорее вышло нечто вроде «Мистерии-буфф» Маяковского16.

Но может быть, это так называемая народная драма со сценическими вставками из фольклора?

12В фонде А. М. Смирнова-Кутаческого сохранилось несколько дел с материалами, собранными ученым в Калмыкии (ГАТО. Ф. Р-2911. Оп. 1. 21. Из национального фольклора Калмыкии (с приложением песен и сказок). Машинопись. 1936; 22. Калмыцкие сказки. Машинопись. 1940; 115. Кякш Баяртаев. Очерк о калмыцком поэте. Статья. Автограф. 1935; 161. Калмыцкие сказки, записанные Смирновым-Кутаческим. 1935. Эти записи частично использованы и воспроизведены в № 22.).

13Ленинский путь. 1935. № 72.

14Музыканты, играющие на домрах.

15Вероятно, речь идет о тетралогии «Кольцо Нибелунга» («Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид», «Гибель богов», 1854—1874), а не только о заключительной части.

16«Мистерия-буфф», поставленная в 1918 г., считалась первым произведением революционного театра.

И этого не приходится сказать. Здесь фольклорный материал не вставки, не художественные иллюстрации, а подлинное коренное содержание произведения. Не имея привычных мерок старой теории словесности, мы должны оценить данное произведение как опыт нового творчества. Здесь дана как бы фольклористическая феерия из ярких оригинальных блестков местного фольклора. В пестрой движущейся оживленной картине даны все самые характерные элементы поэтики. В виде истоков звучат торжественные архаичные аккорды в устах убеленного старика; сатирические сценки рисуют местный быт, широким раздольем льется бесконечная тягучая песня и над всем организующая и быт, и мировоззрение советская современность в митингах, лозунгах, декламациях, маршировках, овациях

ипроч. Красочная феерия дана в яркой национальной форме и вся живет боевым социалистическим содержанием наших дней.

Художественная советская сцена ищет для широкого массового, многотысячного и многоценного действия сейчас новых форм, словесных

ихудожественно-технических. Будущее социализма, массовых выступлений, празднеств, широких, многих планов, развертывающих всѐ разнообразие творческих выступлений и сцен, ставит задачей работать над созданием этих новых сценических форм, в которых органическая близость, доступная массам, сочеталась бы с возможностью непосредственного в них участия самого зрителя. «Улан-Сару» нужно было в этом направлении протянуть еще несколько дальше линию творчества. На сцене это организовано выходом артистов в гущу зрителей. Но это можно было развернуть больше. Номера сценических выступлений на сцене из разных улусов в ка- кой-то части и в каком-то виде нужно было ввести в самую пьесу. Затем нужно дать место участию в пьесе самому зрителю. Та простота, близость к живой массе (проведение праздника, который, возможно, еще вчера был в каком-нибудь улусе), какая дана в «Улан-Саре», облегчала эту работу и просто наталкивала на введение на сцену в известных местах зрителей, например: хоровое исполнение известных песен, игр, «Интернационала»). Всѐ это должно углубить значение пьесы и усилить ее интерес.

Но, говоря так о новом виде широко развернутого действия, нужно всѐ же подчеркнуть, что не следует пренебрегать хорошим наследством из старого. Так, пьесу нужно сделать подлинно драматической. Драматический сюжет несчастного бедняка, обираемого кулаком, гелюнгом, нужно с драматической честностью развить во всей пьесе. Далее, кулак и гелюнг в сатирических тонах в виде разных разоблачений должны пройти по всей сцене. Кстати сказать, пьеса бедна комическими элементами. Наконец, сцену рая нужно органически ввести в пьесу, не придавая ей такого выдающегося значения, как это показано в постановке, и в особенности нужно избегать растянутости и длиннот, как это часто было в пьесе.

Обобщая сказанное, следует сделать вывод: в «Улан-Саре» много зародышей оригинального, интересного из области нового массового сцени-

ческого искусства. Этим зародышам надо пожелать здорового роста и развития.

Организовать научно-исследовательскую работу по фольклору Калмыкии17

Бесспорным нужно признать факт — исключительное богатство фольклорного материала Калмыкии. И не какого-либо архаического, давно добытого, но самого живого, активно бытующего, органически входящего

встроительство новой жизни. В его разнообразном выражении и использовании открывается важная задача — серьезнее, углубленнее отнестись к этому виду творчества, подвергнуть его разностороннему научному исследованию.

Уже первое знакомство с ним по печатным материалам и живым фактам происходящей олимпиады обнаруживает интересные перспективы

врассмотрении общих вопросов фольклористики. Так, здесь, в Калмыкии совершенно отпадает и смешным звучит вопрос, который часто задают на Севере: «Умирает ли фольклор?» Не умирает, а живет и может жить без конца полнокровной жизнью. Другой факт — фольклор широко используется в калмыцкой литературе; далее: не представляется здесь в виде какойто новой задачи проблема «вмешательства» в фольклор. Здесь это мыслится само собою: безграмотный народный певец проходит учебу, бывший пастух работает в журнале, узкий по окружности танец (типа кибитки) под верным руководством развертывается в широкий многопарный круг и т. д.

Еще. В Калмыкии интересно выступает тема о коллективизме и индивидуализации творчества. «Индивидуализация» в фольклоре здесь просто бьет в лицо, в виде певцов, рассказчиков, образцов нового фольклора. Можно даже отметить на олимпиаде перевес внимания и выражения этой стороны творчества. А в связи с этим остро выдвигается идея авторства. Песня, рассказ, выйдя в свет часто с имением автора (это характерная особенность), переходя от одного исполнителя к другому, приобретает иногда такие черты, от которых их первый автор всеми силами готов открещиваться. Всѐ это выдвигает серьезную задачу генетики произведения.

Инаконец. Сама эта олимпиада вносит новую страницу в учение А. Н. Веселовского о синкретизме. Пестрая, красочная, с разными видами искусств, с всадниками-женщинами, играми, представлениями (обработанными литературно) на сцене, вместе со съездом писателей и современными культурными условиями — я готов включить сюда и развернувшийся на днях в Элисте базар — всѐ это такая яркая картина нового вида синкретизма, которая ждет своего художника и исследователя.

Вывод из этих беглых заметок ясен: надо организовать научноисследовательскую работу по калмыцкому фольклору. Кроме указанных проблем, в качестве ближайших и конкретных задач к ним надо поставить следующие:

17 Ленинский путь. 1935. № 73. С. 2.

1.Отражение гражданской войны в фольклоре. Песенное творчест-

во, рассказы о героях — участниках гражданской войны, партизанах, о Канукове, о Городовикове, о Хомутникове18, о «местных Чапаевых» — должны составлять поучительную для современников и будущего повесть, которую можно создать по преимуществу на фольклоре.

2.Строительство новой жизни, переделка быта и мировоззрения, внедрение новой советской культуры, успехи коллективизации, остатки и пережитки прошлого, факты классовой борьбы и npomuворечий в разнообразных песенных и повествовательных видах фольклора — это также

глубоко политически-воспитательная тема. В первую очередь нужно для этого использовать уже давно подготавливаемый сборник 400 песен19, ожидающий своего издания и обработки.

3Собрание и изучение рабочего фольклора. Такая песня, как

«Pыбак», или танец с изображением полевых работ, рассказы о лошади, о знаменитых табунщиках, стадах должны быть представлены в целом популярно, интересно обработанном виде. Этот материал широко может войти

вдетскую и школьную литературу.

4.«Океан пословиц»20. Пословичный мир в Калмыкии имеет оригинальное выражение. Материалы его богаты и имеют широкую популяр-

ность. Достаточная иллюстрация — использование пословиц в творчестве писателей. Старое собрание Котвича21 с переводом их на русский язык, новое собрание тт. Шалбурова, Манцына22 дает интересную возможность анализа движения и творческого процесса в пословице.

5.«Джангариада». Калмыкия владеет исключительным по ценности памятником — «Джангар». По художественной ценности, полноте образов, красочности языка он может быть поставлен наряду с виднейшими произведениями мировой литературы. Особенная ценность его в живом бытовании. Его 12 песней рассказываются всюду с различными вариация-

ми. Интересно проследить движение и развитие этой поэмы, сравнить новые варианты с изданием Позднеева23 и русским переводом 1852 г.24, вскрыв социальные его основы, пережитки и современные пересказы25.

18Речь идет о военачальниках времен гражданской войны О. И. Городовикове (1879— 1960), В. А. Хомутникове (1883—1934), Х. Б. Канукове (1891—1945).

19Этот сборник, подготовленный калмыцкими фольклористами, так и не был издан.

20Калмыцкое название «Улигерин Далай».

21Котвич В. Л. Калмыцкие пословицы и загадки. СПб., 1905.

22Гаря Шалбуров — калмыцкий писатель и фольклорист, ставший составителем книги, в подготовке которой участвовал Н. Манцин: Народное творчество Калмыкии. М.,

1940.

23Позднеев А. М. Джангар: Героическая поэма калмыков. СПб., 1911.

24Джангар / Пер. проф. К. Ф. Голстунского. СПб., 1852.

25Здесь речь идет о записях сказателей М. Бадмаева, М. Басангова, Д. Шавалиева, упоминавшихся на съезде писателей Калмыкии.

6.«Семьдесят две неправды»26. Это произведение — разновидность сюжетного построения «1001 ночи» и «Волшебного мертвеца» — известно

вшироко распространенных рассказах. «Семьдесят две неправды» и во-

обще сказочное творчество, после изданий Лepa, Позднеева, Владимирцова27, требует нового пересмотра, собрания и изучения28.

7.Изучение быта калмыцких улусов. Критическая переработка мате-

риалов в сочинениях Небольсина29, Фарфоровского, Потанина30 и особенно выявление перестройки быта с учетом наиболее живучих пережитков.

8.Фольклор и литература; все разработки проблем, связанных с этим, и в частности о фольклорном языке в литературе — тема, весьма актуальная в разных отношениях.

Все указанные темы упираются в одну коренную для них — собирания фольклорного материала. Пример товарища, бывшего на улусной олимпиаде, не записавшего ни одного выступления, печатавшего отрывки по памяти, показывает недооценку фольклора. Это собирание должно быть проводимо организованно, систематически, со строгим научным учетом Центрального фольклорного кабинета. Но это — тема специальной статьи.

В данном очерке намечены лишь некоторые научноисследовательские вопросы. Местные работники их видят и знают больше. В своих работах в фольклорном кабинете они расширят их тематику и уточнят методику исследования. Тем обязательнее для них с большой серьезностью и ответственностью отнестись к поставленному вопросу об организации научно-исследовательской работы. Это назревшая потребность, и на ее удовлетворение местным работникам необходимо активно откликаться.

26А. М. Смирнов-Кутаческий переводит с калмыцкого «Далн хойр худл» как «Семьдесят две неправды». Однако теперь принят иной перевод калмыцкого слова худл — небылица.

27Владимирцов Б. Я. (1884—1931), советский монголовед, академик АН СССР (1929), автор ряда трудов о литературе и этнографии восточных народов.

28В современном калмыцком сказочном репертуаре «Семьдесят две небылицы» выделяются до сих пор. Небылицы существуют как в стихотворной форме, так и в прозаической со стихотворными вставками. Они входят почти во все сборники, изданные в советский период. В настоящее время известен новый вариант «Семидесяти двух небылиц», записанный со слов 62-летнего сказителя Ч. Д. Комаева.

29Сочинения этнографа П. И. Небольсина (1817—1893) вошли в сборники «Покорение Сибири» (1849), «Рассказы прошлого» (1854) и др.

30Потанин Г. Н. (1835—1920), русский исследователь Центральной Азии и Сибири, этнограф, фольклорист, идеолог областничества.

Об одной особенности фольклора Калмыкии31

Бесспорный факт — богатство, разнообразие, популярность фольклора Калмыкии. Здесь имеется многочисленный кадр мастеров разного рода словесного искусства. Отдельные виды его отличаются содержатель-

ностью и высокой художественностью. Ярко, показательно выступает социальная роль фольклора.

Всѐ это свидетельствует о давней культуре слова в фольклоре, о разносторонних его восприятиях, о сложности скрытого в нем культурного наследства. Уже одно наличие джангарчей, передающих из поколения в поколение единственное в своем роде произведение «Джангар», говорит о какой-то определенной школе и технике искусства, выработавшей свой стиль, свои излюбленные приемы поэтического оформления материала. Сопоставление с образами фольклора других стран дает возможность, даже при использовании переводов и личном знакомстве с творцами, почувствовать особенность этой поэтической специфики, стилистической манеры.

Одной из них является известная напряженность словесного образа, нарочитая его подчеркнутость и искусственность. Произведение связано четко выраженной конструкцией. Оно развивается и может развиваться лишь в определенно взятом плане. Конкретный образ дан в условной форме, и в этой условной форме развертывается вся его система. Автора крепко держит в руках эта его стилистическая манера, форма. Он к ней особенно остро внимателен, и часто эта форма в виде узко-тесного русла в тонком извиве ведет всѐ содержание. Такая техника меньше всего напоминает широкий медлительный ход, с отступлениями и подробностями, в русском, например, сказочном фольклоре, или тонкую литературность изложения в немецкой типичной сказке, например, братьев Гримм32. Здесь же, в Калмыкии, это излюбленная манера. Ею щеголяли мастера искусства на олимпиаде; она имеет наибольший успех у публики.

Посмотрим на характерные формы ее выражения. В известной мере эту стилистическую манеру, напряженность словесного образа, предвзятую условность выражений, следует отметить в фонетическом строе калмыцкой ритмики. Рифмой в калмыцком стихосложении считается начальное созвучие стихов. В большинстве народных песен и стихотворений поэтов, исключая новейших, эта начальная рифма, аллитерация является выдержанной для каждой строфы. Это выступает даже графически. Такое оформление стиха требует известного мастерства, искусства, особенно при созвучии не только согласного, но и гласного звука. Это свидетельствует в первую очередь об особенностях языка, но, вместе с тем, о сложившейся

31Ленинский путь. 1935. № 74. С. 3—4.

32Я. и В. Гримм издали «Детские и семейные сказки» в 1812—1814 гг.