sbornik_smirnov-kutachesky

ки» и «Свадьба в Малиновке». В ответ на задаваемые вопросы о том, как информанты квалифицируют традиционные жестокие романсы или обрядовые песни, — они делают совершенно изумленные лица и протягивают: «У-у…. дак это еще от наших… пра-пра-пра…» Для формирования адекватных представлений о былой лирической традиции важным средством является интервью, которое составляет гипертекст собирателя. Но подлинное звучание и талант ретранслятора, а тем более исполнителя, не может заменить ничто.

XX век открыл новые возможности для сопоставлений и выводов. Запоздалое, но всѐ же состоявшееся применение технических средств записи запечатлело многое. Но по большому счету это уже артефакты ушедшего в небытие наследия. Те немногочисленные магнитофонные записи, которыми располагают фольклористы Твери, только отчасти характеризуют былой облик лирических традиций региона. Однако подчас бывают и неожиданные находки. Так, во время экспедиции 2003 г. в мемориальной усадьбе Бакуниных Прямухине у одной местной жительницы нашлась аудиокассета 1985 г. с традиционными песнями в исполнении прямухинских же певиц. История этих записей такова. К Л. М. Кудряшовой приехал на летние каникулы ее сын, совсем еще молодой человек, студент Новгородского пединститута, и не один, а с сокурсницей по имени Марина Бурьяк, известным сейчас фольклористом и этнографом, кандидатом педагогических наук, руководителем центра «Кудесы» в Новгороде. Обнаружение этих фольклористических раритетов позволило получить общее представление об исполнительской манере и репертуаре, типичных для данной местности. Понятие традиции, тем не менее, по-прежнему осталось нераскрытым — в силу отсутствия многих других ее составляющих, которые проследить на таком малом по объему материале не представляется возможным.

Закон всякой традиции состоит в устойчивости и вариативности ее элементов. Редукция понятий классический и новый лирический фольклор (терминология Е. А. Костюхина) приводит к весьма заметным фактам, имеющим парадоксальный характер. Одним из таких фактов было выступление Рыбинского народного хора, который был приглашен на конферен- цию-фестиваль «Фольклорное поле-2004», организованную Тверским государственным университетом. Хор показал свою почти полную несостоятельность в исполнении традиционного репертуара, который когда-то записывали от него и осваивали специалисты: «Сѐмушка», «Снежки белые, пушистые», «Ой да не глядеть-то было б мне». Все песни стали исполняться под гармонь (баян) аккомпаниатора и изустные партитуры. Усталые и обленившиеся бабушки, испытывая явное принуждение «соответствовать» данному сценическому ангажементу, почти по-пионерски выстраивались в линию и с платочками в правой руке пели под баян «лирические» песни, которые в народной традиции исполнялись акапельно. Этот же путь избра-

ли и многие вторичные фольклорные ансамбли, подстраивая свое творчество под современный общественный вкус, — так веселее, живее. Таким образом, этика и эстетика оказываются настолько далеки друг от друга, что они уже не могут в совокупности дать необходимые критерии традиции и поэтому исключают самое ее наличие. С изрядной оговоркой мы можем говорить лишь о фактах современной так называемой традиции ретрансляции (или интерпретации), не более5.

Существует функциональное понятие учиться, припеваться. Его свойство зависит от общего состояния традиции. В случаях, когда возрастные стратегии используются в непрерывном и поступательном движении, сохранность традиции находится на достаточно высоком уровне. В противном случае (а таковых подавляющее большинство) мы имеем дело, по определению Н. А. Львова, лишь с рассыпанными на тысячах верст «часто фальшивом пении неискусных певцов»6. В качестве примера приведем один фольклористический парадокс, свидетельствующий о состоянии традиционного песенного творчества.

…Деревня, расположенная на новгородско-тверском пограничье, разделена рекой на две части, одна из этих частей называется Фаустово, другая — Речка. Там в 2004 г. у меня состоялись встречи с самозабвенным фольклористом-энтузиастом Василием Васильевичем Мягковым. Он местный житель деревни Речка Боровичского района Новгородской области, более 30 лет проработал заведующим сельским клубом и художественным руководителем детским и взрослым хорами, записывал в своем сельском округе старинные песни и обряды (всего сто песен из одиннадцати деревень), ему 74. Первая встреча с этим замечательным человеком состоялась и при счастливом стечении обстоятельств: в его доме удалось записать его супругу и соседку, превосходно владеющих местной традицией. Свадебные песни и романсы перемежались с песнями-фаворитами дома Мягковых — стихотворениями, сочиненными самим хозяином и положенными им же самим на музыку. Но самое главное – В. В. Мягков пообещал нам собрать нынешний состав Фаустовско-реченского хора! Каково же было разочарование… Как горько было, сохраняя вежливое внимание, слушать

5Известный московский автор-исполнитель Псой Короленко, филолог по образованию и профессиональный журналист, в своем творчестве виртуозно сочетает шлягер и куртуазный маньеризм с интеллектуальной стилистикой городского фольклора. В большинстве своем его арт-проекты происходят под самоаккомпанемент на гармóхе (так он называет свой электронно-музыкальный клавишный инструмент), и при этом бешеным успехом у публики пользуются хиты «За грибами в лес девицы», «Шахтерская». Впрочем, таким же успехов пользуется и еврейская тема в песнях «Здравствуйте вам», «Мой дядя», «Вот едет паровоз», лирика интимная и философская. Можно ли в данном случае говорить о ретрансляции традиции или это, все-таки, чужое слово?

6[Львов Н. А.] О русском народном пении // Собрание народных русских песен с их го-

лосами на музыку положил Иван Прач / Редакция и вступительная статья В. М. Беляева. М., 1955. С. 43.

чудовищные звуки «неискусных певиц»… В. В. Мягков и его дело предстали в виде толстенькой ветхой тетради с записанными им песнями, которые почти совершенно исчезли из исполнительского актива реченцев и фаустовчан. Хотя их варианты опубликованы в известном сборнике «Традиционный фольклор Новгородской области»7, но песни реченцев туда не вошли. Между тем В. В. Мягков и его супруга вспоминают, как к ним приезжали авторы-составители этого издания.

В задачу настоящей публикации не входит включение какого-нибудь музыковедческого дискурса, но опыт работы отдельных фольклорных коллективов, руководимых профессионалами, наглядно демонстрирует реализацию имеющихся возможностей в исследовании традиции. Этим фольклорным коллективам противопоставлены иные культурные сообщества. Несложные практические наблюдения показывают, что время наибольшей продуктивности подобных временных коллективов «единомышленников» составляет не более трех лет. Это сродни блиц-проектам, в число пайщиков которых включается достаточно узкий круг. Их любительства и заинтересованности хватает ровно на то, чтобы научиться тому, что умеет сам руководитель, и выполнить его волю. Это традиция наизнанку.

Фольклор в традиционной своей форме характеризуется бесписьменностью. Однако и к нему мы подчас применяем гениальное утверждение о том, что «рукописи не горят». Счастливая находка, случающаяся в практике всякого фольклориста, всегда является реальным потенциалом для основательного разговора об облике былой традиции.

Более тридцати лет село Грузины и его замечательный народный хор находились под пристальным вниманием фольклористов и работников культмассового сектора. Предварительные итоги в изучении грузинской лирической традиции можно сделать уже сейчас, но окончательные выводы всѐ еще преждевременны. Всѐ, казалось бы, закончено. Демографический и этнический состав села Грузины совершенно утратил свой былой облик. В настоящее время практически не от кого даже записать рассказоввоспоминаний об исполнителях и уж тем более – песню из репертуара грузинского хора (современное состояние дома, в котором жила М. Е. Симонова, показывает его фотография, иллюстрация 3). Однако дедуктивный поиск, настойчивость и везение принесли летом 2006 г. неожиданно отрадные плоды. Встречи с бывшим руководителем новоторжского народного ансамбля «Ленок» Е. Г. Ивановым и директором новоторжского городского дома культуры Н. Н. Артюшенковым увенчались обретением сохранившихся нотных записей грузинских песен.

Тверские фольклористы знакомы с репертуаром этого сельского хора благодаря В. Г. Шоминой и С. Н. Гавриловой (Лебедевой), которые бывали

7 Традиционный фольклор Новгородской области (по записям 1963—1976 гг.) / Изд. подг. В. И. Жекулина, В. В. Коргузалов, М. А. Лобанов, В. В. Митрофанова. Л., 1979.

в Грузинах и воспринимали песни, в основном, от прославленной певицы М. Е. Симоновой8. Н. Н. Артюшенков неоднократно встречался с грузинским хором и сделал много записей, в том числе с нотациями, которые значительно уточнили репертуарный список, имевшийся до сей поры. В течение четырех лет по два раза в год он выезжал в Грузины, — в результате удалось нотировать четырнадцать песен, а у нескольких песен записать только текст (по его словам, всего 100 песен). Также весьма ценны его записи и воспоминания о работе с певицами.

Исследования, посвященные поиску утраченных или исчезающих традиций, доминирующими словами прежде, раньше, бывало отмечают состав былого актива, или пассивного настоящего. Вот пример, который подтверждает наши выводы о динамике фольклорной традиции в целом и об исполнительской традиции в частности. В. И. и С. А. Ситниковы, последовательно занимающиеся изучением инструментальной традицией Тверского края, отмечают: «К настоящему времени нам практически не удается встретить сельских гармонистов, владеющих игрой на „диатонических―, старинных инструментах. Поколение сельских музыкантов 1920— 30-х годов рождения лишь делится с нами воспоминаниями о том, что их отцы, дяди, старшее поколение играли на старинных гармониках. Комментарии информантов по этому поводу дают довольно скудные, неопределенные сведения»9.

Тверской регион всегда был и остаѐтся притягательным местом фольклористических паломничеств извне. Целые районы обследуются сразу несколькими научно-исследовательскими коллективами, которые представляют различные «столичные» институты: ИМЛИ, МГУ, СПбГУ, Государственный республиканский центр русского фольклора, Российский фольклорный союз и многие другие. Одни и те же локусы, таким образом, оказываются под прицельным вниманием фольклористов самых разных специализаций — этнографов и филологов, музыковедов и музыкантов, художников-реставраторов. Именно такой характер носила и частная рабочая поездка, предпринятая в 2005 г. автором настоящей публикации в места многочисленных экспедиций тверских и нетверских фольклористов

— в бельско-нелидовское Помежье, которое представляет собой неиссякаемое поле источников для этнографических коллекций и дальнейших

8 Весьма немногочисленные упоминания или цитирования песен из репертуара М. Е. Симоновой встречаются в работах названных исследователей, а также в изд.: Хрестоматия по устному народному творчеству / Составитель О. Е. Лебедева. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1997; «Доволен песенкой простою…»: Песни родины Н. А. Львова / Изд. подгот. О. Е. Лебедевой. Тверь: Тверской гос. ун-т, 2001.

9 Ситников В. И., Ситникова С. А. О состоянии фольклорно-инструментальной традиции Тверской области // Страницы музыкальной истории Верхневолжья: По материалам музыкально-краеведческих чтений 2002—2006 / Науч. ред. Н. К. Дроздецкая. Тверь: Гид, 2006. С. 249.

научных сопоставлений. Информанты с благодарностью вспоминают отдельных собирателей и нисколько не сомневаются в значительности и серьезности их дела10.

Собираемые по крупицам сведения выливаются в то, что фольклористы именуют по-разному, но смысл всегда одинаков – в своей самоценности. Так, М. А. Лобанов, представивший исследование Духова дня в Бельском районе Тверской области, определил свой труд следующим образом: «Данные записи содержат этнографический „снимок― вполне живой обрядовой традиции». Но, к сожалению, эта и другие «виртуальные», «гипотетические» проекции прошлого никак не помогают восстановить реальную картину бытования песенной традиции. Приведу предположение, которое высказал М. А. Лобанов применительно к музыкальной традиции обследованного локуса, — «наверняка, во время гулянья, завершавшего Духов день, когда-то водили хороводы, плясали под песни, а сейчас пляшут под гармошку»11. Это предположение с большой долей истины можно отнести к общим процессам оскудения творческого (исполнительского) потенциала современной деревни.

Определенное в связи с песней самое выразительное и емкое понятие душа народа, сейчас как нельзя лучше демонстрирует и ее «здоровье», и состав традиции. Работая с записями тридцати-, двадцати-, десятилетней давности, начинаешь хорошо понимать один из ведущих, постоянных мотивов творчества самодеятельных поэтов русской «глубинки» — утраченные традиции. Вот как сформулировал это В. Мягков в одном из своих стихотворений:

Потерялось в деревне веселье… Чуть не каждая заперта дверь: Не справляются здесь новоселья, Не играются свадьбы теперь…12

10 Впрочем, нашей рабочей поездке предшествовали фольклорно-этнографическая экспедиция Тверского государственного университета под руководством О. Е. Лебедевой (1996) и многочисленные учебно-полевые практики в том же регионе Тверского музыкального училища им. М. П. Мусоргского под руководством И. Н. Некрасовой. Их итоги отражены в публикациях: Лебедева О. Е. Военная тема в репертуаре В. Д. Николаевой // Традиционная мужская культура и фольклор Великой Отечественной войны: Сборник научных трудов / Ред.-сост. М. В. Строганов. Тверь: Золотая буква, 2002. С. 81—91; Лебедева О. Е. Полевые наблюдения над Бельской деревней в конце ХХ века // Сборник научных трудов, посвященный 200-летию В. И. Даля. Торжок: ВИЭМ, 2003. С. 177—195; Некрасова И. Н. Тверское Помежье: к вопросу формирования традиции и о весеннем новолетии // Страницы музыкальной истории Верхневолжья.

С. 228—243.

11Лобанов Михаил А. Духов день в Понизовщине (Бельский район Тверской области).

По записям 2004—2005 гг. // Palaeoslavica. Editor Alexander B. Strakhov. Cambridge, 2006. Vol. 14. P. 366.

12Мягков В. К деревеньке нет дороги…: Стихи разных лет. Боровичи, 1995. С. 5.

Приложения

1. Реестр песен, расшифрованных с аудиокассеты Л. М. Кудряшовой. Записала М. Бурьяк в с. Прямухино Кувшиновского р-на Тверской обл.,

1985 г.

Пели: Евдокия Степановна Ильина, 83 г., мать Л. М. Кудряшовой, родилась в д. Свеклино Заовражского с/с Кувшиновского р-на; Вера Степановна Малинина, 78 л., тетка Л. М. Кудряшовой и родная сестра Е. С. Ильиной; Анна Ивановна Павлова, 77 л., д. Щѐголево Заовражского с/с Кувшиновского р-на; Мария Кузьминична Виноградова, 74 г., приехала из Молодотудского р-на, на момент записи проживала на хуторе Шувалове Прямухинского с/с Кувшиновского р-на.

1.Как Марьина матушка (свадебная)13.

2.В саду при долине (романс).

3.Цыганка гадала (романс, фрагмент).

4.Ай да сватья (свадебная).

5.По столику-столу (свадебная).

6.По полю, по полю три кареты шли (свадебная).

7.От ракитова кустушка (свадебная).

8.Припевки14.

9.Как у наших у ворот (свадебная).

10.Уж ты, Танюшка, цветочек (свадебная).

11.Последний час разлуки (романс).

12.Горностай у нас Борис (свадебная).

13.Уж ты, Танюшка, изменщица (свадебная).

14.Вдоль по саду, саду, садику (свадебная).

15.На хто у нас холост (свадебная).

2. Реестр песен, исполненных 9 июля 2004 г. в д. Фаустово (Речка) Боровичского района Новгородской области. Записала О. Е. Лебедева.

Пели: Анна Степановна Мягкова, 71 г. и Мария Евгеньевна Климина, 67 л., обе местные.

1.Улита гора, укатана (свадебная).

2.Ой, река ли моя, реченька (свадебная).

13Здесь и далее порядок следования песен соответствует расположению их в записи.

14Припевки отличают от частушек большей изолированностью от тематического цикла или музыкально-хореографического комплекса. Они могут исполняться и как поддевки. Вот пример припевки из нашей записи:

Молодцы да хлопцы Испугалися овцы:

Один в поле, другой в лес, Третий на угол полез.

3.Золотое сладко яблочко (свадебная).

4.Что у брода, у брода (свадебная).

5.Под зеленою ракитой (необрядовая).

6.Много-много у сыра дуба (свадебная).

7.У церкви стояли кареты (романс).

8.На берегу сидит девица (романс).

3. Песни, записанные и нотированные Н. Н. Артюшенковым.

Пели: Мария Ефимовна Симонова, 75 л. и Анна Васильевна Филиппова, 67 г., обе местные, с. Грузины Торжокского р-на Тверской обл., конец 1970-х гг. Нотные записи Н. Н. Артюшенкова, 1978 г.; дата восстанавливается по указанию на годы рождения обеих исполнительниц: М. Е. Симонова — 1903 г., А. В. Филиппова — 1911 г. (см. иллюстрацию

2).

1

Пойду-выйду из ворот, посмотрю далѐко, Далеко-далѐко, где луга-болота.

Далеко-далѐко, да где луга-болота, Где луга-болота, озеро глубóко.

Где луга-болота15, да озеро глубоко, Как во этим озере жила рыба-щука,

Как во этим озере да жила рыба-щука. Жила рыба-щука, белая белуга,

Жила рыба-щука, белая белуга, Белая-белáя. Где моя милáя?

Белая-белáя… Да где моя милáя?

Моя расхорошая да по бережку ходила. По бережку хóдила, неводочек вóдила,

По бережку хóдила да неводочек вóдила. Неводок закинула — ничего не вынула.

Неводок закинула да ничего не вынула.

15 В данной публикации мы отражаем только те фонетические особенности, которые были зафиксированы Н. Н. Артюшенковым очевидно непоследовательно. Впрочем, подлинное произношение можно восстановить при систематической расшифровке аудиозаписей.

Еще перекинула — карасика вынула.

Еще перекинула да карасика вынула. Нам не надо карася — надо суженого!

2

На печке сижу, заплатки плачу. Заплатки плачу, приплачиваю, Я мужа браню, прибраниваю.

Уж ты муж ты, мой муж, продай корову, Продай корову с большой досадушки. Купи ты мне, муж, купи сарафан, Купи ты мне, муж, купи сарафан.

Купи сарафан с большой оборкою, Купи сарафан с большой оборкою,

Надену сарафан, зальюсь слезой я горькою.

3

Посеяли девки лен, посеяли девки лен, Ой, лѐли, девки, лен, ой, лѐли, девки, лен.

Посеявши — пололи, посеявши — пололи, Ой, лѐли, пололи, ой, лѐли, пололи.

Со полонья домой шли, со полонья домой шли, Ой, лѐли, домой шли, ой, лѐли домой шли.

Повадился во ленок, повадился во ленок, Ой, лѐли, во ленок, ой, лѐли, во ленок,

Кудреватый Ваня-щеголек, кудреватый Ваня-щеголек, Ой, лѐли, щеголек, ой, лѐли, щеголек.

Все цветочки со льну посорвал, все цветочки со льну посорвал, Ой, лѐли, посорвал, ой, лѐли, посорвал.

Во пучочки перьвязал, во пучочки перьвязал, Ой, лѐли, перьвязал, ой, лѐли, перьвязал.

Хотел речку запрудить, хотел речку запрудить, Ой, лѐли, запрудить, ой, лѐли, запрудить.

Хотел девку полюбить, хотел девку полюбить,

Ой, лѐли, полюбить, ой, лѐли, полюбить.

Ты, девушка хороша, красавица пригожа, Ой, лѐли, пригожа, ой, лѐли, пригожа.

Поди замуж за меня, поди замуж за меня, Ой, лѐли, за меня, ой, лѐли, за меня.

За вдалого молодца, за вдалого молодца, Ой, лѐли, молодца, ой, лѐли, молодца.

Как и я, парень, хорош, чернобров, душа, пригож! Ой, лѐли, вот пригож, ой, лѐли, вот пригож!

4

Посылала меня мать яровое дожинать, О-ох, яровое дожинать.

А я жать-то не дожала, всѐ Никиту поджидала, О-ох, всѐ Никиту поджидала.

Вот Никита мой идет, он орешков мне несет да, О-ох, он орешков мне несет.

Я орешик буду лузгать и Никиту целовать, О-ох, и Никиту целовать.

А вот ночка коротка, ах, не натешилася, да, О-ох, не натешилася.

Я денек укорочу, его к ночке приточу, О-ох, его к ночке приточу.

Будет ночка подлиннеѐ, нам с Никитой веселей, О-ох, нам с Никитой веселей.

Нам с Никитой веселей целоваться до зари, О-ох, целоваться до зари.

5

Как на нашей речке лежали дощечки. Из-под мелья, дон-дон-дон, лежали дощечки.

А я бельѐ мыла, звонко колотила, Январь, февраль, март, апрель — звонко колотила. 2 р.

Звонко колотила, туго выжимала.

Из-под мелья, дон-дон-дон, туго выжимала. 2 р.

Едет мой милый на ворóном кóне.

Январь, февраль, март, апрель — на вороном коне. 2 р.

На ворóном кóне, в белом балахоне.

Из-под мелья, дон-дон-дон, в белом балахоне. 2 р.

6

Впонедельник я баенку топила, а, Во вторник я в баенку ходила, а,

Всреду в угаре пролежала, а,

Вчетверег головушку чесала, а,

Впятницу добрые людюшки не пряли, а,

Всубботу родителей поминали, а, Воскресенья пошла на веселия, а!

7

Ты воспой, воспой, Жавороночек.

Ты воспой весной На горе крутой.

На горе крутой, На проталин(и)ке, Ты подай голос Через темный лес.

Через темный лес, Москву камену,

ВМоскву камену,

Вкрепость крепкую.

Во той крепости Сидел молодец. Он сидел-то, сидел И не два года.

Он ни год сидел,