Козловский В.В. и др. Журнал социологии и социальной антропологии. СПб., 2001. 208 с

В. Зомбарт. Евреи и хозяйственная жизнь	51

но: или посредством сокращения собственных требований пр оизводителя или торговца (уменьшение субъективных издержек ), или посредством сокращения расходов, покрываемых произв одителем или торговцем. Последний может добиться этой цели д вояким образом: посредством более низкой заработной платы, уплачиваемой участвующим в производственном процессе лиц ам (рабочим), или посредством применения более продуктивных, а следовательно, и более дешевых методов производства или с быта.

У нас есть многочисленные доказательства в пользу того, ч то евреи применяли все эти методы снижения товарных цен — и главно е, что они стали применять их впервые.

Еврей может поставлять более дешевый товар, потому что он менее требователен, чем христианские купцы и ремесленники; это мнение часто высказывается непредубежденными наблюдателями, а при случае и ближе заинтересованные лица должны согласиться с этим мн ением.

...Они нашли уловку, говорят другие (и это, по-видимому, были я сновидцы), посредством которой им удается достигнуть такой ж е (или большей) прибыли, как и их христианским конкурентам, несмотря н а меньшую надбавку на цены: они ускоряют сбыт. Тот принцип, что усиленный сбыт при меньшем барыше значительно выгоднее редкого сбы та при крупном барыше, считается еще в начале XIX века еврейским принципом, которому противная партия не может и не должна следов ать. <...>

Евреи первые выдвинули лозунг «малая прибыль, большой оборот!» — тот лозунг, который претит всему строю хозяйственных возз рений, основанных на принципе пропитания.

Прибыль, барыш (подобно цене), извлеченные из сумерек трад иции и превращенные в объект эгоистическо-целесообразной сист емы, — вот то великое и поразительное новшество, которое, опять-таки , пришло от евреев. Определение размеров прибыли по собственному усм отрению, совершенно произвольное решение вопроса о том, работать л и с прибылью или без нее для того, чтобы впоследствии заработать ещ е больше, — все это носило несомненную печать еврейского духа. <...>

Наконец, следует упомянуть еще об одной часто замеченной у евреев особенности: по возможности мало тратить на производство — посредством ли применения самой дешевой рабочей силы или же пос редством применения более совершенных методов производства. <...>

Для нашей основной мысли интересно, пожалуй, указать еще н а тот факт, что евреи сознательно, из рациональных соображений, первые прибегали к новым формам производства, как и к новым форма м торговли.

Нам остается отметить еще одну еврейскую особенность в ве дении коммерческих дел, о которой мы, правда, не находим никаких у поминаний в документах раннекапиталистической эпохи (может быть, потому, что эта особенность резко обнаружилась лишь в более поздн ее время), но которая носит тот же духовный отпечаток, что и все до сих пор рассмотренные черты еврейской торговли. Я имею в виду сознат ельное при-

5 2 Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Том IV. ¹ 1

думывание все новых и новых ловких приемов, с помощью кото рых можно было вербовать покупателей, — безразлично, касалось ли это новой группировки товаров, новых форм платежа, новых комбинаций разных отраслей торговли, новых форм предложе ния услуг, словом, какого-нибудь нововведения в коммерческой жизни для привлечения покупателей. <...>

Я хочу указать лишь на несколько таких коммерческих «изоб ретений», еврейское происхождение которых для нас теперь уже не подлежит сомнению. (Я уверен, что их можно было бы легко умножить , оставляя совершенно в стороне вопрос о том, родилась ли в головах евреев самая творческая идея или только ее коммерческое применение.) Уже упомянутые различные методы дешевой купли и перепродажи старых или залежалых товаров были, конечно, первоначально тоже « остроумной идеей», на которую кто-нибудь должен был набрести. Сюда же п ринадлежит и торговля остатками и подобным товаром, равным обр азом часто превозносимая особенность евреев «нередко кормиться и н аживаться на счет самых негодных отбросов» и связанное с ней их умение превращать

âочень ценный предмет торговли «самый простой предмет, к оторый до того не имел никакой цены, как-то: тряпки, заячьи меха и т.п.»! Пожалуй, их можно было бы назвать родоначальниками промышленн ости по переработке отбросов.

Насколько идея крупного базара еврейского происхождени я, еще нуждается в выяснении «на основании источников». Во всяко м случае, мы видели уже, что евреи, как заимодавцы под залог, были пер выми, в чьих лавках накоплялись предметы самого разнообразного свойства. А в этом резком противопоставлении предметов, относящихся к разнообразнейшим отраслям торговли и служащих самым разнообразным потребностям, надо думать, заключается один из характерных приз наков современного крупного базара. Полнейшая индифферентность тор говца по отношению к объекту его деятельности, которая благодаря э тому приобретает исключительно коммерческий характер, составляет характерную особенность владельца базара, и особенность эта (как уже в ытекает из своеобразного отношения евреев к промышленности) присущ а евреям.

Важным новшеством в организации розничной торговли было в свое время введение частичной уплаты при покупке на большую су мму или при покупке дорогих предметов. По крайней мере, относител ьно Германии можно с уверенностью сказать, что здесь родоначальник ами «торговых заведений в рассрочку» были евреи. В одном сочинении н ачала XIX столетия мы читаем: «Среди евреев существует категория лавочников, необходимых бедному люду и очень полезных для самой т орговли. Это — люди, продающие бедному люду платье или материю на пл атье, за которые получают плату малыми частями».

Целый ряд нововведений в развитии гостиниц и трактиров св оим происхождением также обязан евреям. Первая кофейня в Англии (вероятно, вообще первая) была открыта евреем по имени Якобс в 1650 или 1651 г.

âОксфорде. (В Лондоне первая кофейня открывается лишь в 1652 г.). Совершенно новая эра ресторанного дела была открыта евре ем Кемпин-

В. Зомбарт. Евреи и хозяйственная жизнь	53

ским; важнейшим новым принципом в этой области является у становление определенного размера потребления и цен.

Чрезвычайно важный институт профессионального кредитно го посредничества также ведет свое начало от евреев. (Относите льно Германии это доподлинно известно.)

Но во всех этих новых формациях экономической жизни нас и нтересует здесь не выраженное в них специфическое дарование (о котором я говорил уже раньше и о котором еще буду говорить в другой с вязи), а исключительно выступающая в них своеобразная хозяйстве нная тенденция: стремление к новым ухищрениям. Я коснулся этого вопро са в настоящей главе потому, что она трактует о еврейском духе, о евре йской коммерческой морали, о специфически еврейском укладе хозяйс твенных воззрений. Мы теперь у конца этого отдела и можем оглянуть ся на пройденный нами путь. Мы, прежде всего, видели резкое противоре чие, в котором стояли друг к другу в течение всей раннекапиталис тической эпохи еврейский и не-еврейский строй хозяйственных воззрений. О сновную идею господствовавших тогда хозяйственных воззрений я п ытался резюмировать в том смысле, что традиционализм, принцип пропит ания, идея сословной дифференциации и принцип устойчивости служил и их важнейшими составными элементами. Но что же является принцип иально новым в специфически еврейском способе мышления? Мы можем резюмировать это в немногих, но знаменательных словах: это ест ь«современный» дух, господствующий в наше время над всеми хозяйственными субъектами. Просматривая весь перечень грехов, в которых укоряют евреев в продолжение XVII и XVIII веков, мы вскоре убеждаемся, что эт от перечень, исключая не идущие в счет чисто преступные мани пуляции, не содержит в себе ничего, что не входило бы в обиход современ ного коммерсанта как нечто само собой разумеющееся, что не служил о бы хлебом насущным для каждого современного коммерческого пре дприятия. Еврей во все эти столетия является, наперекор господствую щим взглядам, принципиальным сторонником индивидуалистических э кономических воззрений, находящих свое выражение в следующих норма х: сфера деятельности каждого хозяйственного субъекта ни в каком направлении не ограничена никакими объективными положениями, касает ся ли дело величины сбыта или разграничения профессий; каждый хозяй ственный субъект во всякое время должен заново завоевать свою пози цию и во всякую данную минуту защищать ее от посягательств со стор оны; он также в праве отвоевать для себя за счет других столько эк ономического простора, сколько может; средства борьбы должны быть преи мущественно духовного свойства, как хитрость, изворотливость, лукавст во; в экономи- ческой борьбе надо считаться лишь с пределами, намеченным и уголовным уложением; все экономические процессы надлежит регул ировать лишь по личному усмотрению в интересах возможно большей ц елесообразности. В этих нормах, как видно, победоносно проложили с ебе путь идеи «свободной торговли», «свободной конкуренции», экон омический рационализм, чистый капиталистический дух, словом, все то , что составляет современный уклад хозяйственных воззрений, в развит ии которых евреи сыграли крупную, если не решающую роль. Ибо они именн о внесли эти воззрения извне в совершенно отличный от них круг идей.

Я не сказал в моей книге и потому должен отметить это здесь

В. Зомбарт

ПРЕДИСЛОВИЕ*

Введение в антологию социологии должно не только разъяснить принцип выбора, но прежде всего — начертить границы, в пределах которых что-либо должно быть выбрано, т.е. оно должно заключать в себе указания на то, что понимается в этой книге под социологией, каковы различные взгляды на сущность социологии, и лишь после этого, в заключение, разъяснить выбор приведенных здесь отрывков.

В порядке дня состоявшегося в октябре 1922 года в Вене «Международного социологического конгресса» заключались, между прочим, следующие вопросы: проблема лиги нации, регулирование прав м еньшинств, международное духовное сотрудничество, борьба с валютными кризисами, научная организация международной торговли, экономическое и финансовое восстановление Австрии, критерии для агитации за разоружение, способы борьбы со стачками, международное регулирование эмиграционного вопроса, идея профессий, женские профессии, во спитание женщин применительно к их новым задачам, борьба с социаль ными ядами, международные постановления, касающиеся евгеники.

Если бы мы пожелали рассмотреть в нашей антологии хотя бы малую часть этих тем — они обнимают безграничную область всей э кономической, государственной и социальной политики, — то, очевидно , мы бы немногого достигли, разве если захотели бы наполнить 10 тол стых томов.

*	Текст	печатается	по изданию: Зомбарт	В. Предисловие // Соци оло-
ãèÿ /	Ïåð.	и предисл.	И.Д. Маркусона. Л.:	Мысль, 1926.

В. Зомбарт. Предисловие	55

Итак, под социологией в этой книжке понимается совсем ино е. Само собой разумеется, мы не считаем социологией то, что тот или иной автор выдает за социологию; а, с другой стороны, мы реш или вклю- чить в свой выбор и те статьи, авторы которых никогда не сог ласились бы считать их относящимися к социологии; для нас важно сущ ество воп-

ðîñà.

Под социологией в самом широком смысле слова понимается з десь всякого рода познание человеческого общежития, т.е. челов еческой культуры или истории человечества, поскольку эта история расс матривается с точки зрения социальности, т.е. как события, составившиеся из поступков, определяемых чужим поведением или вытекающих из чужого поведения; иначе говоря, установление того, что было, есть или б удет, без рассмотрения того, что должно быть, т.е. всякого рода полити ки.

В этих обширнейших границах социология заключает в себе д ве существенно различающиеся между собой дисциплины: философ скую и научную социологию. Философская социология равнозначаща с философией истории. Для нее поэтому (но только для нее) правильно отождествление социологии с философией истории, как это делае тПауль Барт. Тем самым, к этой философской социологии относится всякое уче- ние об обществе, переходящее за границы опыта, как-то: всяко го рода теории о «принципах развития человечества», о «сущности» того или иного явления культуры, об «определяющих историю факторах» («материалистическое» или иное «понимание истории») и тому подобные теории, на которых лежит метаисторическая печать (и которые и меют не только отвлеченное (fiktionistische) значение, в каковом случае они, естественно, согласуются с научной социологией).

Научной социологией или социологией в узком (в собственном) смысле слова (в собственном смысле, ибо для этой дисциплин ы у нас нет другого названия, кроме социологии, в то время как философ ская социология может и в дальнейшем существовать просто как филос офия истории) я называю систематическую опытную науку о человечес ком общежитии. Существует ли наряду с историей опытная наука о чел овеческом общежитии? Выдающиеся ученые, например, Макс Шелер, отрицают это и полагают, что лишь метаисторическое, т.е. философское рассмотрение человеческой культуры даст право на существование наряду с историей отдельной самостоятельной дисциплины, в то время как всякая опытная наука о культуре по необходимости должна раствориться в истории. По моему мнению, они ошибаются. В том именно и заключ ается задача, чтобы рядом с историей обосновать опытную науку о человеческом общежитии, т.е. научную социологию. Объект опыта для нее, конеч- но, тот же, что и для истории. Но легко сделать между ними раз граниче- ние вследствие различного подхода к объекту.

Исторический подход — это подход к единичному, однократно му, социологический же — к повторяющемуся, т.е. к типическому: отсюда — систематичность этой науки. Танненбергское сражение принадлежит истории, но Танненбергское сражение — социологии; Берлинский университет относится к истории, но Берлинский университет —

5 6 Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Том IV. ¹ 1

к социологии и т.д. Само собой разумеется, никогда нельзя резко отграничить друг от друга оба эти метода, и в особенн о- сти историки должны постоянно прибегать к помощи социоло ги- ческих категорий. Равным образом, и различие между философской и научной социологией никогда не проводится резко в о т- дельных исследованиях. Но это не мешает нам, для нашей ориентировки, тонко различать эти разные научные возможн ости. Ибо только таким путем можно внести некоторый порядок в тот хаос, который сейчас господствует на научном рынке под фирмой «социологии».

***

Мне хотелось бы прибавить еще несколько слов, чтобы охара ктеризовать различные воззрения, которые борются теперь за признание, при попытках обосновать самостоятельную дисциплину научной социологии. Мне кажется, что с обычным подразделением социологии на « формальную» и «материальную» мы зашли в тупик и что следует вникн уть в проблему, чтобы достигнуть тех точек, где лежат жизненные центры различных «направлений».

Если мы отрешимся от несерьезных попыток (однако, ежеднев но повторяющихся) рассматривать человеческое общество при по мощи методов исследования механики или биологии, то, если я не ошиба юсь, имеются два резко противоположных друг другу понимания, и их коренное различие является источником всех тех разногласий, котор ые раздирают ныне представителей социологии.

Одно течение я назову психологической социологией: она построена на науке о душе, другое же — ноологической: это наука о духе. В этой антологии есть образчики обоих направлений. Нам придется поэтому несколько подробнее рассмотреть их различное существ о, ибо факти- чески всякое понимание социологической проблемы покоит ся на ясном усвоении противоположности этих двух методов исследования.

Психологическая социология стремится понять человеческую культуру, как совокупность душевных процессов отдельных инди видуумов, находящихся между собой во взаимодействии, и пытается раз ложить этот комплекс душевных процессов на конечные, простейшие, осно вные факты душевной жизни. Но эти конечные основные факты — это чув ства, инстинкты, склонности, так что человеческое общество каже тся им «сплетением склонностей». Но тем самым они ставят человеческую культуру в тесную связь с внешней природой, в которой действуют те же побудительные силы, что и в человечестве (излюбленные аналогии с животными «обществами», само собой разумеющееся происхождение ч еловече- ства из животного царства!), и рассматривают историю как ес тественный процесс, подчиняющийся в конечном счете тем же «закон ам», что и вся вселенная. Это направление можно назвать поэтому и натуралистической социологией.

Поскольку стремления психологической социологии направлены к тому, чтобы построить всю культуру на конечных душевных основных

В. Зомбарт. Предисловие	57

фактах, постольку для нее возникает необходимость разлож ить также и все объективно духовное на его душевные элементы. Так, язык, религия, государство, искусство, хозяйство «разлагаются» на их душевные элементы, доказывается их «проис - хождение» из душевных процессов, и именно из элементарных душевных процессов, соответственно «природе человека». С ледовательно, язык, религия, государство, искусство, хозяйст во не существовали, прежде чем их не создали люди: они суть создания индивидуальных, взаимно действующих друг на дру га душ.

Вполне логически — конечной целью этой психологической с оциологии является, на манер естественных наук, номология, т.е. установление общих законов или законов всеобщности, при которой конечн ыми основными факторами являются вышеуказанные элементы. Если же общество разлагается на душевные процессы и основными фактам и являются, таким образом, душевные элементы, то отсюда следует, что вс якая закономерность имеет психологическую природу, и основными законами являются психологические законы (особенно явственно у Ву ндта и его школы*). Последовательно, психология — преимущественно в е е есте- ственно-научной разновидности — считается основной наук ой также и для социологии.

В этом натуралистическом образе социология впервые прол ожила себе путь в качестве самостоятельной науки, освободившись путем психологической постановки вопроса от естественно-правовых взг лядов на человеческое общежитие. Эти начатки относятся еще к 17-му столет ию. В 18- м столетии натуралистическая социология получает почти полное завершение, а в 19-м становится той наукой об обществе, которая победоносно утверждается наряду со старыми государстве нными науками. Можно сказать, что это направление социологическ ой науки еще до сегодняшнего дня осталось «господствующим»: французские, английские, итальянские и американские социолог и примыкают к нему почти без исключений (поскольку они не за нимаются философской социологией), так что натуралистическую социологию можно назвать также «западной» социологией, и среди немецких социологов, вернее среди социологов, пишущих на немецком языке, эта школа имеет многочисленных сторонников .

Однако, именно в Германии эта социология нашла самых ожес точенных противников. Желая дать здесь лишь самый общий обзор различных течений внутри современной социологии, я не имею возможно сти углубиться в проблему и заняться исследованием большей или ме ньшей обоснованности того или иного направления. Все-таки надо сказать, что критика, которой подверглась психологическая социология, несомненно, основательна. В этом направлении социологии проблема поставл ена неправильно. Дух не растворяется в душе, и человеческую ку льтуру нельзя выводить из элементарных человеческих склонностей и поб уждений.

* Ср. мой этюд о «Начатках социологии» в книге, посвященной памяти Макса Вебера. 1922.

5 8 Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Том IV. ¹ 1

Поэтому не может быть задачей науки об обществе, по пример у механических естественных наук, объяснять общественный космос движением душевных атомов. Как я уже доказал в своем историческом этюде, крестным отцом этой натуралистическипсихологической социологии был Ньютон. Но мы теперь пошли немного дальше, и отдаем духу то, что принадлежит духу, мы н е можем поэтому ни в одной науке о культуре, и менее всего в науке об обществе, довольствоваться применением заимствованных у естественных наук методов исследования. Таким образом, критическое отрицание западной социологии вполне закон но. Но многие критики зашли дальше цели. Из того, что натуралистическая, господствующая, социология идет по ложному пути, отнюдь нельзя заклю чить, что не может быть вообще никакой самостоятельной дисциплины, которая занималась бы исключительно значением общественных отношений для человеческой культуры. Но более подробное рассмотрение д оказывает, что вполне мыслима социология, — и у нас есть уже многочисленные ростки ее, — которая избегает ошибок натуралистической социологии, ориентируясь на науке о духе (geistwissenschaftlich). Но для этого прежде всего требуется, чтобы она сделала предметом своего рассм отрения духовное как таковое, не претендуя на то, чтобы его «разложит ь» или из него что-либо «вывести», но, с другой стороны, чтобы она признала выдающееся значение социальных отношений и всякого рода ду ховных зависимостей и высоко ставила исследование таковых. Если великой проблемой истории является: как дух становится душой, то задачей социологии, основанной на науке о духе, будет — изобразить этот про цесс как общественный, т.е. как относительный феномен в его типичес ких формах. Итак, цель, которую ставит себе эта ноологическая социология, отлична от цели господствующей социологии, и тем самым отли чны и пути, по которым ей надлежит идти.

Здесь будет уместно упомянуть об обычном разделении на фо рмальную и материальную социологию, на что я указал выше. Прежде всего необходимо предостеречь от отождествления изображенной мной противоположности между психологической (западной) и нооло гической (немецкой) социологией с противоположением материальной и формальной социологии. Последняя альтернатива или антитеза покоится вообще, думается мне, на недоразумении, или, по крайней мере, тут прав ильная мысль сформулирована весьма неудачно. Очевидно, противоп оставить друг другу можно теорию и эмпирию. Все, что называют формальной социологией, есть не что иное, как выставление теоретических возможностей общественных отношений; напротив, под материальной социологией понимают осуществление таковых возможностей в ис тории. Я полагаю поэтому, что следовало бы совершенно отказаться от противоположения формальной социологии материальной и поставить на это место другое противоположение: теоретическая и эмпирическая с оциология, дополнив эту антитезу еще одною: общая и специальная соци ология.

Лучше всего сможем мы понять разницу в существе между пси хологической и ноологической социологией, если выясним себе их различное

В. Зомбарт. Предисловие	59

отношение к обеим парам антитез.

Оба направления социологии ведут к теории и к эмпирии, оба распадаются на общую и специальную социологию. Но смысл тут раз личный. При обоих методах исследования теоретическая социология может бы ть общей; это значит, что и в одной и в другой социологии могут быть вырабатываемы теоретические построения всякого рода возмож ностей для отдельных областей культуры и для всех общественных отно шений. Ноологическая социология признает подобные общие понятия (как власть, господство и т.д.) и посвящает себя выработке соответственных определений: она выводит их путем абстракции из отношений внутри отдельных культурных кругов. В ноологической социологии уже при теоретическом исследовании придается гораздо большее значен ие специальным отношениям. Но эта склонность ноологической социолог ии к специальному становится в области эмпирии исключительн ым ограниче- нием, специальным. И в этом лежит самое важное различие меж ду обоими направлениями. Ноологическая социология не знает и не может знать общей эмпирии. В то время как психологическая социология ставит именно своей задачей доказать развитие всякой культуры из элементарных душевных феноменов, ноологическая социология далека от такой смелости. Ибо она не признает предпосылки подобного метода исс ледования: возможности свести к единству всякую культуру. Имея собст венным своим объектом обобществление духа, она должна при всякой эмпир ии, т.е. при объяснении любого исторического события, подвергать особому исследованию отдельные области культуры, в которых веществ енно проявляется дух. В опыте нет какого-либо общего духа, есть лишь д ух в специальных областях: религии, государстве, церкви и т.д.; но ни одну область духа нельзя вывести из другой, а тем менее — все из одной. Поэтому, поскольку речь идет об опытной науке, необходимо ограничиться специальным рассмотрением отдельных областей культуры, предоставив синтез философии.

Таково в существенных чертах усовершенствованное немецкое понимание сущности и задачи социологии, в соответствии с этим мы обладаем лучшими социологическими работами в виде монографи й по отдельным областям культуры: религии, праву, хозяйству и т.д. и лишь незначительным числом сколько-нибудь годных общих социоло гий, которыми кишмя-кишит Запад.

Противоположность между обоими направлениями социологии выясняется еще путем рассмотрения различного отношения кажд ого из них к двум центральным понятиям нашей науки: понятию разумения (Verstehen)

èпонятию закона.

ßназвал понятие разумения центральным понятием нашей на уки. Оно и является таковым, ибо наша наука есть наука о культур е. Все помыслы науки о культуре направлены на разумение, т.е. на по знание изнутри вовне, в противоположность естествознанию, котор ое в состоянии лишь понимать (begreifen) т.е. познавать извне вовнутрь. Ит ак, всякая научная социология по своей цели есть «разумеющая » социология. То, чего мы не «разумеем», есть либо философия, т.е. мет афи-

6 0 Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Том IV. ¹ 1

зика, либо несовершенная наука. Поэтому и оба направления социологии должны быть рассмотрены с точки зрения их отно - шения к разумению. Непростительной отсталостью является требование от нас в настоящее время применения к культурн ым феноменам принципов ме-ханики или других естественных на ук; это требование вытекает из заблуждения, что лишь есте- ственно-научные методы могли бы дать нам «истинное» позна - ние, в то время как дело обстоит как раз наоборот: «истинное» познание достигается лишь «разумением», т.е. ограни- чивается областью культуры и отказывается служить нам в отношении природы.

Но, естественно, разумение различно в обоих направлениях социологии. В одном случае онопсихологическое, в другом — ноологическое. Разуметь психологически означает — разуметь душу, и основано на внутреннем чувствовании чужих душевных процессов.

Разуметь ноологически означает — разуметь дух и равнозна чаще с пониманием смысла и значения.

Равным образом, различны понятия закономерности, которую обе социологии также считают своим центральным понятием. И тут оба направления весьма расходятся между собой. Психологическая социология, как мы видели, своею высшей целью ставит номологию возможно более общей значимости; ее закономерность есть каузальная, а в узком смысле — психологическая; свою закономерность она выводит из принудительной неизбежности душевных процессов.

Ноологическая социология не может стремиться к подобной номологии по известным нам основаниям. Ее целью, напротив, является исследовать внутреннюю закономерность смысла отдельных обла стей культуры или духа и доказать их значение для проявления духа в ис тории. Тем самым ее закономерность носит характер рациональный, или, в правильном понимании слова, имманентный. Нет надобности подчеркивать, что в статьях отдельных авторов часто употребляются оба эти понятия закономерности. Да и вообще заимствования между обоим и направлениями являются общим правилом даже в лучших произведен иях.

***

При выборе объединенных в этой книге образцов социологии издателю пришлось, во внимание к ограниченности места, весьма сжать себя.

Прежде всего были включены лишь писатели 19-го и 20-го веков, хотя, как я уже раньше указал и как я попытался подробно доказать в вышеупомянутой статье, начатки современной социологии восходят к 17му столетию, а 18-е столетие, особенно в Англии, дало нам целый ряд превосходных работ.

Затем исключена была специальная социология, т.е. относящ аяся к отдельным областям культуры: социология религии, хозяйст ва, искусства, права и т.д. Если бы включить эти области в круг нашей ант ологии, она разрослась бы до огромных размеров.

Но и общая социология могла быть представлена лишь весьма огра-