2. Процессуальная природа института надзорного производства

Положения уголовно-процессуального закона в части, регламентирующей производство в надзорной инстанции, неоднократно проверялись Конституционным Судом РФ на предмет их конституционности. В итоге была сформулирована правовая позиция относительно конституционно-правовой природы института надзорного производства, суть которой заключается в следующем. "Конституция РФ, гарантируя судебную защиту прав и свобод человека и гражданина, обеспечивает каждому право обжаловать в суд нарушающие его права и свободы решения и действия государственных органов и должностных лиц, а каждому осужденному за преступление - право на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном федеральным законом" (ч. 1 и 2 ст. 46; ч. 3 ст. 50). Исходя из этого федеральный законодатель в целях создания механизма эффективного восстановления нарушенных прав определил в уголовно-процессуальном законодательстве процедуры пересмотра неправосудных решений - производство в кассационной инстанции, а в качестве дополнительной гарантии обеспечения законности и обоснованности судебных решений - пересмотр приговоров, определений и постановлений, вступивших в законную силу, ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. Надзорное производство по уголовным делам, по смыслу ст. 17 (ч. 3), 46, 49, 50 (ч. 3), 52, 55 (ч. 3), 118 и 126 Конституции РФ, призвано обеспечить исправление судебных ошибок путем пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений, с тем чтобы - исходя из принципов справедливости, соразмерности и правовой безопасности - гарантировать эффективную защиту конституционных ценностей, прежде всего прав и свобод человека и гражданина. Пересмотр вступивших в законную силу, т.е. окончательных, судебных решений и новое рассмотрение дела по своему содержанию и предназначению представляют собой дополнительный способ обеспечения правосудности приговоров, который, имея резервное значение, используется, когда неприменимы или исчерпаны все другие средства правовой защиты *(11). Такова конституционно-правовая природа надзорного производства. Что же касается вопроса о процессуальной природе надзорного производства, то до настоящего времени в теории уголовного процесса он не разрешен окончательно.

Очевидно, что понимание сути процессуальной природы современного пересмотра судебного решения в порядке надзора вряд ли возможно без ретроспективного взгляда на историю этого процессуального института и эволюцию юридической мысли относительно роли, места и назначения надзорного производства.

Вопрос о процессуальной природе надзорного производства буквально с момента становления этого принципиально нового института в правовой системе нашей страны стал предметом острых дискуссий в науке советского уголовного процесса. В этой связи В.П. Маслов совершенно справедливо отмечал, что многие ученые не смогли сразу определить действительной роли судебного надзора в осуществлении социалистического правосудия и приравнивали этот принципиально новый правовой институт к апелляционному производству, отвергнутому советским законодательством, либо утверждали, что судебный надзор есть дальнейшее развитие и углубление кассационного производства *(12).

Процедура пересмотра судебного решения, вступившего в законную силу, в период учреждения и становления института надзорного производства, как известно, в принципе отличалась от порядка производства в суде надзорной инстанции в настоящее время.

Декретом о суде N 1 взамен прежней судебной системы были созданы революционные трибуналы и местные суды для рассмотрения общеуголовных и гражданских дел. Судебные решения местных судов могли быть обжалованы в кассационном порядке в уездный или столичный съезд мировых судей, тогда как приговоры революционных трибуналов не подлежали пересмотру в кассационном порядке. По мнению В.И. Шинда, с которым трудно не согласиться, именно это обстоятельство и заставило законодателя искать пути и методы, которые дали бы возможность контролировать правильность вынесенных революционными трибуналами приговоров, а также исправлять ошибки, несмотря на то что эти приговоры вступили в законную силу *(13).

Народному комиссариату юстиции (НКЮ) было предоставлено право обращения в Центральный исполнительный комитет (ЦИК) - высший орган государственной власти с предложениями об отмене приговоров революционных трибуналов в случае нарушения порядка судопроизводства или при обнаружении признаков явной несправедливости приговора. Таким образом, изначально пересмотр судебного решения в порядке судебного надзора возник в качестве одной из функций высшей государственной власти.

11 июня 1918 г. на основании декрета ВЦИК был создан Кассационный отдел при ВЦИК, в компетенцию которого помимо рассмотрения кассационных жалоб и протестов на приговоры революционных трибуналов входило рассмотрение протестов в порядке надзора *(14). С октября 1918 г., несмотря на отсутствие нормативной регламентации, Коллегия НКЮ начала действовать в качестве самостоятельной судебно-надзорной инстанции. Коллегия отменяла приговоры и передавала дела на новое рассмотрение, а иногда и прекращала дела производством *(15). Декретом ВЦИК от 10 марта 1921 г., утвердившим "Положение о высшем судебном контроле" *(16), пересмотр "в порядке высшего судебного контроля" вступивших в законную силу приговоров и решений был возложен на НКЮ РСФСР, которому принадлежала инициатива возбуждения надзорного производства, и только в УПК РСФСР 1923 г. функция пересмотра вступившего в законную силу судебного решения перешла от органа административного управления к органу судебному.

Между тем право пересмотра судебных решений верховных судов союзных республик еще в течение некоторого времени принадлежало исключительно Президиуму ЦИК СССР. В частности, в п. "б" ст. 2 Положения о Верховном Суде СССР от 23 ноября 1923 г. говорилось о том, что на Пленуме возможно рассмотрение вопроса об опротестовании перед Президиумом ЦИК СССР по представлению прокурора Верховного Суда СССР постановлений, решений и приговоров по соображениям противоречия таковых общесоюзному законодательству или поскольку ими затрагиваются интересы других республик *(17).

Чрезвычайно усложненный порядок пересмотра вступившего в законную силу судебного решения, когда правом такого пересмотра обладали исключительно либо высший орган государственной власти, либо один из высших органов административного управления, не мог не оказать непосредственного влияния на формирование в науке уголовного процесса теории исключительности надзорного производства. Да и как иначе могла именоваться внесудебная, осуществляемая на таком высоком уровне государственной власти, процедура пересмотра судебного решения? Однако в дальнейшем, когда пересмотр вступившего в законную силу судебного решения был регламентирован в уголовно-процессуальном законе и стал частью судебной процедуры, вряд ли можно было продолжать рассматривать надзорное производство как исключительную стадию уголовного процесса. Думается, что в определенной степени теория исключительности пересмотра окончательного судебного решения претерпела "политизацию" с тем, чтобы в полной мере отвечать доктрине советского уголовного процесса о том, что судебная ошибка - явление исключительное и, стало быть, исключительной является и стадия процесса, назначением которой является исправление судебной ошибки *(18).

Вопрос о процессуальной природе надзорного производства в литературе, особенно в советский период и применительно к прежнему порядку производства на этой стадии процесса, исследован достаточно обстоятельно, и в отечественной науке исключительный характер этой стадии уголовного процесса фактически признан аксиомой. Причем применительно и к современному порядку производства в надзорной инстанции, регламентированному гл. 48 УПК РФ, некоторые авторы придерживаются прежней позиции и полагают, что надзорное производство по-прежнему носит исключительный характер *(19). В этой связи, наверное, есть необходимость более подробно остановиться на данной проблеме.

Надзорное производство являлось ранее (по крайней мере, после регламентации процедуры в законе) и является в настоящее время вполне ординарной стадией процесса, поскольку основания считать эту стадию исключительной как не было ранее, так не имеется и теперь. Идея "исключительности" надзорного производства находит свое отражение только лишь в теории уголовного процесса, поскольку ни советское, ни современное уголовно-процессуальное законодательство не выделяло и не выделяет надзорное производство в качестве какой-либо особенной, исключительной стадии процесса.

В свое время сторонниками теории исключительного характера производства в надзорной инстанции были разработаны определенные критерии, отграничивающие, по их мнению, стадию надзорного производства от других стадий уголовного процесса и выделяющие ее как исключительную. "Исключительность" стадии им виделась: во-первых, "в исключительности предмета надзорного производства, каковым является пересмотр судебного решения, вступившего в законную силу, когда "обычное" или "нормальное" производство по делу завершены, а, во-вторых, в "исключительности компетенции ограниченного законом круга должностных лиц, наделенных правом возбуждения надзорного производства на предмет проверки законности и обоснованности окончательного судебного решения" *(20).

Представляется, что названные критерии сами по себе не придают исключительности стадии надзорного производства. И.Д. Перлов, критикуя теорию исключительности надзорного производства, совершенно справедливо отмечал, что "каждая стадия уголовного процесса имеет свой предмет и своих субъектов уголовно-процессуальной деятельности, отличные от других стадий процесса. Если бы на протяжении всего движения уголовного дела не изменялись предмет, субъекты, задачи, порядок и формы деятельности, то не было бы надобности в выделении самостоятельных этапов процесса, именуемых стадиями" *(21).

Правовая система Российской Федерации предусматривала ранее (гл. 30 УПК РСФСР) и предусматривает в настоящее время (гл. 48 УПК РФ) пересмотр "окончательного" судебного решения в целях исправления судебной ошибки, допущенной в предыдущем судебном разбирательстве. Предусмотрен пересмотр вступившего в законную силу судебного решения по уголовному делу и нормами международного права, в частности, такой пересмотр регламентирован в Европейской конвенции *(22). В этой связи следует признать, что нет ничего исключительного в пересмотре окончательного судебного решения, поскольку существенная судебная ошибка, допущенная в предыдущем судебном разбирательстве, может и должна быть в разумные сроки устранена, иначе о какой справедливости правосудия может идти речь. По этой же причине и компетенцию должностного лица, принимающего решение о возбуждении надзорного производства, нельзя рассматривать как исключительную, поскольку исправление судебной ошибки естественно в равной мере и для кассационного, и для надзорного производства.

По мнению В.В. Вандышева, исключительность современного надзорного производства, помимо вышеуказанных признаков, проявляется и в других, а именно:

1) в порядке судебного надзора проверяется законность, обоснованность и справедливость не только приговоров суда первой инстанции, но и судебных решений последующих вышестоящих инстанций, в том числе нижестоящего суда надзорной инстанции;

2) рассмотрение уголовного дела в порядке судебного надзора допускается только при наличии жалобы или представления участников уголовного процесса, указанных в уголовно-процессуальном законе;

3) подача надзорных жалобы или представления влечет за собой "автоматическое" производство по уголовному делу в порядке судебного надзора, однако назначение судебного заседания зависит от решения соответствующего судьи или председателя (заместителя) суда надзорной инстанции;

4) для подачи надзорных жалобы или представления с целью улучшения положения осужденного не предусмотрены какие-либо сроки *(23).

Думается, что названные признаки характеризуют надзорное производство именно как самостоятельную, но не как исключительную стадию процесса. Как уже говорилось, пересмотр судебных решений, вынесенных судами первой или апелляционной инстанции, в кассационном или надзорном порядке составляет предмет надзорного производства. Отсутствие необходимости пересмотра указанных решений исключало бы и необходимость в самой стадии надзорного производства. Жалоба или представление являются в равной мере как поводом для возбуждения кассационного производства, так и поводом для возбуждения производства в надзорной инстанции (ч. 5 ст. 408 УПК РФ), и поэтому не совсем ясно, каким образом данное обстоятельство характеризует надзорную инстанцию как исключительную. Что касается сроков, в течение которых могут быть принесены надзорные жалоба или представление на предмет пересмотра вступившего в законную силу судебного решения, то отсутствие их нормативного регулирования объясняется принятой ранее и продолжающей действовать поныне советской доктриной надзорного производства о приоритете принципа исправления судебной ошибки, обусловленного господством в тот период времени "объективной истины" над всеми иными, в том числе и общепризнанными принципами международного права, например принципом неопровержимости судебного решения, принципом правовой безопасности и правовой стабильности. Очевидно, что инкорпорирование общепризнанных принципов и норм международного права в уголовное судопроизводство России с неизбежностью повлечет переосмысление этой доктрины. К этому подвигают отечественного законодателя прецеденты ЕСПЧ и решения Конституционного Суда РФ *(24).

Примечательно, что В.В. Вандышев характеризует надзорное производство как "самостоятельную стадию уголовного процесса, заключающуюся в правоотношениях и деятельности ее участников, при определяющей роли суда надзорной инстанции по установлению наличия или отсутствия фактических и юридических оснований для отмены или изменения вступивших в законную силу судебных решений нижестоящих судов" *(25). Перечисленные им признаки как раз и характеризуют надзорное производство не как исключительную, а как самостоятельную стадию уголовного процесса, со своим предметом, формами, методами, задачами и субъектами.

В этой связи уместным будет отметить определение надзорному производству, которое дает А.В. Смирнов. Пересмотр судебных решений в порядке судебного надзора, с его точки зрения, представляет собой такую стадию уголовного судопроизводства, в которой по материалам уголовного дела осуществляется ревизионная проверка и пересмотр в пользу осужденных или оправданных вступивших в законную силу судебных решений с точки зрения ошибок, допущенных при их принятии нижестоящим судом *(26). В целом определение надзорного производства, которое дает А.В. Смирнов, мало чем отличается от предыдущего определения, но он делает в принципе отличный вывод: надзорное производство - не исключительная, а ординарная стадия уголовного судопроизводства, цель которой состоит в обеспечении гарантий личности против незаконного и необоснованного осуждения или иного ущемления ее прав состоявшимся судебным решением. Свою позицию А.В. Смирнов аргументирует тем, что суд надзорной инстанции имеет дело лишь с такими недостатками предыдущих судебных решений, которые вытекают из уже имеющихся материалов дела, и поэтому нет ничего экстраординарного в пересмотре судебного решения, вступившего в законную силу, в отличие от возобновления производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. Юридическое значение вступления решения суда в законную силу состоит в том, что прекращается состязание сторон и становится невозможным ухудшение положения обвиняемого, а также в том, что с этого момента начинается исполнение большинства судебных решений. Это (вступление решения в законную силу) не должно препятствовать исправлению нарушений законности, допущенных нижестоящими судами, и эта задача никак не может рассматриваться как исключительная. Что касается возбуждения надзорного производства по инициативе должностных лиц, то само по себе данное обстоятельство и ранее свидетельствовало не об исключительном характере пересмотра, а лишь о его ревизионной природе *(27).

Разделяя точку зрения А.В. Смирнова об ординарности стадии надзорного производства, автор настоящего издания все же использует несколько иные основания в подтверждение такого вывода. Во-первых, право на обжалование вступившего в законную силу судебного решения и сам пересмотр такого решения предусмотрены нормами международного права, Конституцией РФ, федеральными конституционными законами, УПК РФ, что составляет правовую основу надзорного производства в качестве самостоятельной стадии уголовного процесса, и уже поэтому говорить о том, что надзорное производство является исключительным, не представляется возможным. Во-вторых, теоретической основой пересмотра окончательного судебного решения является научная теория презумпции истинности такого решения, в основе которой право на обжалование, а значит, на пересмотр любого судебного решения. В-третьих, исправление судебной ошибки, в том числе и после вступления судебного решения в законную силу, отвечает предназначению правосудия, которое таковым может именоваться лишь в том случае, если является справедливым. В-четвертых, компетенция соответствующих должностных лиц, наделенных правом возбуждения процедуры пересмотра окончательного судебного решения, регламентирована законом, и по этой причине в деятельности названных лиц нет ничего исключительного.

Таким образом, можно констатировать, что производство в надзорной инстанции представляет собой вполне ординарную самостоятельную стадию уголовного процесса, в ходе которой по жалобе или представлению участника процесса или иного лица, чьи законные права и интересы непосредственно затрагиваются судебным решением, вступившим в законную силу, осуществляется проверка законности, обоснованности и справедливости названного решения соответствующими должностными лицами, которые вправе либо отказать в удовлетворении надзорного ходатайства, либо возбудить надзорное производство и передать надзорное ходатайство на рассмотрение суда надзорной инстанции, который при наличии оснований, предусмотренных в законе, вправе отменить или изменить судебное решение либо оставить жалобу или представление без удовлетворения. Такова процессуальная природа надзорного производства применительно к положениям гл. 48 УПК РФ. Если же исходить из подлинной правовой природы надзорного производства, то следует учитывать, что пересмотр судебного решения может иметь место: во-первых, в "разумные сроки", которые должны быть установлены законодателем, и, во-вторых, по основаниям, согласующимся с положениями Европейской конвенции и отличным, в сторону их сужения, от оснований кассационных.