Аналогия доставляет различные степени достоверности

По-видимому, у нас есть основание думать, что природа действует самыми простыми путями. Соответственно фило­софы склонны считать, что из нескольких способов, которыми может быть произведена вещь, природа должна была выбрать те, какие кажутся им наиболее простыми. Очевидно, что подобная догадка будет иметь силу лишь постольку, поскольку мы будем способны познать все сред­ства и судить об их простоте. Но это бывает очень редко *. Догадки располагаются между оче­видностью и аналогией, которая сама часто бывает лишь слабой догадкой. Следовательно, нужно различать в аналогии разные степени соответственно тому, основана ли она на отношениях сходства, на отношениях средств к цели или на отношениях причин к следствиям и следствий к причинам.

Земля обитаема, значит, планеты обитаемы. Вот самая слабая из аналогий, потому что она основана лишь на отношении сходства.

Но если заметить, что планеты имеют суточные и годо­вые обращения и что, следовательно, их части периоди­чески бывают освещены и нагреты, то не покажется ли, что эти предосторожности были предприняты для сохранения каких-то жителей? Эта аналогия, основанная на отношении средств к цели, имеет, таким образом, больше силы, чем первая. Однако если она доказывает, что Земля не единственная обитаемая планета, то она не доказывает, что все планеты обитаемы, ибо то, что творец природы повторяет в нескольких частях вселенной с одной и той же целью, он, возможно, допускает иногда лишь как следствие общей системы; также возможно, чтобы обращение превратило в пустыню обитаемую планету.

Аналогия, основанная на отношении следствий к причи­не или причины к следствиям,— это аналогия, имеющая больше всего силы; она даже становится доказательством, когда подтверждается стечением всех обстоятельств.

Очевидность факта — суточные и годовые обращения

* Относительно догадок в изучении истории см. «Курс занятий». «Древняя история», кн. I, гл. 3—8.

266

Земли, а очевидность разума — то, что эти обращения могут быть порождены движением Земли, движением Солнца или движением их обоих.

Но мы наблюдаем, что планеты описывают орбиты вокруг Солнца, и мы также убеждены благодаря очевид­ности факта, что некоторые из них имеют вращательное движение вокруг своей оси, более или менее наклонной. Ведь очевидностью разума является то, что это двойное обращение должно неизбежно породить дни, времена года и годы; значит, Земля имеет двойное обраще­ние, поскольку она имеет дни, времена года, годы.

Эта аналогия предполагает, что одинаковые следствия имеют одинаковые причины,— предположение, которое, будучи подтверждено новыми аналогиями и новыми наблюдениями, больше не может быть подвергнуто сомне­нию. Это то, чем руководствуются хорошие философы. Если мы хотим научиться рассуждать как они, то луч­шее средство для этого — изучение открытий, которые были сделаны от Галилея до Ньютона («Курс занятий», «Об искусстве рассуждения» и «Новая история», послед­няя кн., гл. 5 и след.) ²⁷.

Именно так мы попытались рассуждать в этом сочи­нении. Мы наблюдали природу и научились у нее анализу. При помощи этого метода мы обучались сами; и, открыв путем ряда тождественных предложений, что наши идеи и наши способности являются лишь ощущениями, прини­мающими различные формы, мы удостоверились в про­исхождении и формировании тех и других.

Мы отметили, что развитие наших идей и способностей происходит лишь посредством знаков, что, следовательно, наш способ рассуждать можно исправлять, лишь исправ­ляя язык, и что все искусство в данном случае сводится к тому, чтобы хорошо воссоздать язык каждой науки. Наконец, мы доказали, что первые языки вначале были хорошо построены, потому что метафизика, направлявшая их создание, была не такой наукой, как теперь, а инстинк­том, данным природой.

Следовательно, именно у природы нужно учиться под­линной логике. Вот какова была моя цель, и оттого это сочинение стало более оригинальным, простым и кратким. Природа никогда не упустит случая обучить каждого, кто сумеет ее изучать. Она обучает лучше, потому что всегда говорит самым точным языком. Мы были бы весьма искусны, если бы умели говорить с такой же точностью,

267

но мы слишком много занимаемся пустословием, чтобы всегда рассуждать хорошо.