При помощи какого приема создается эта система

К сожалению, мы думали, что узнали эту систему от них, тогда как мы узнали ее от лучшего учителя. Но так как природа не дала нам заметить, что именно она обучила нас этой системе, мы считали, что мы обязаны знанием ее тем людям, которые не упускали случая показать, что нашими учителями были они. Таким образом, мы смешали уроки философов с уроками природы и плохо рассуждали. После всего сказанного нами ясно, что образовать класс определенных предметов — это не что иное, как дать одно и то же название всем тем пред­метам, которые мы считаем сходными; и когда из этого класса мы образуем два или больше, мы еще не делаем ни­чего другого, как выбираем новые названия, чтобы разли­чать предметы, которые считаем различными. Исключи­тельно благодаря этому приему мы устанавливаем порядок в наших идеях; но следует хорошенько усвоить, что с его помощью мы сделаем только это, и ничего более. В самом деле, мы совершили бы грубую ошибку, вообразив,

будто в природе имеются виды и роды, потому что виды и роды есть в нашем способе постигать. Общие названия, собственно, не являются названиями какой-нибудь суще­ствующей вещи; они выражают только намерения ума, когда мы рассматриваем вещи в отношениях сходства или различия. Нет никакого дерева вообще, яблони вообще, груши вообще, есть только индивиды. Значит, в природе нет ни родов, ни видов. Это так просто, что люди считают бесполезным это замечать; но нередко самые простые вещи ускользают как раз потому, что они просты; мы относимся с пренебрежением к наблюдению вещей, а это одна из основных причин наших неправильных рассуждений и наших заблуждений.

Она не создается по природе вещей

Мы различаем классы не по природе вещей, а по нашему способу пости­гать. Вначале мы поражаемся сход­ству и похожи на ребенка, который принимает все расте­ния за деревья. Впоследствии потребность наблюдать раз­вивает нашу способность распознавать, и, оттого что тогда мы замечаем различия, мы образуем новые классы.

По мере совершенствования нашей способности распоз­навать, классы могут множиться, и, так как нет двух инди­видов, которые не различались бы в чем-либо, очевидно, что имелось бы столько же классов, сколько индивидов, если бы для каждого отличия создавали новый класс. Тогда не было бы порядка в наших идеях и путаница занимала бы место света, который мы могли бы пролить на них, если бы обобщали при помощи метода.

До какого предела

Мы должны разделять

И подразделять

Наши идеи

Таким образом, есть предел, после ко­торого нужно остановиться; ибо, если важно делать различия, еще важнее не делать излишних различий. Когда

делают недостаточно различий и есть вещи, которых не различают, остается по крайней мере что различать. Когда делают излишние различия, то все смешивают, потому что ум запутывается в многочисленных разли­чиях, необходимости которых он не чувствует. Могут спросить, до какого предела могут умножаться роды и ви­ды. Я отвечаю или, скорее, отвечает сама природа: до тех пор пока не будет достаточно классов, чтобы руководить нами в употреблении вещей, имеющих отношение к нашим потребностям; справедливость этого ответа ясна, потому что только наши потребности побуждают нас различать классы и мы не думаем давать названия вещам, с которыми

203

202

ничего не намереваемся делать. Это верно по крайней мере тогда, когда люди ведут себя естественно. Правда, когда они отходят от природы, чтобы стать плохими филосо­фами, они полагают, что с помощью различий, сколь тонких, столь и бесполезных, им удалось объяснить все, и они все смешивают.