Отношение к участию граждан в политическом процессе

Предполагалось, что характерная для СМИ в первом периоде тенденция побуждающего, поощряющего отношения к участию граждан в политическом процессе сменилась на втором этапе тенденцией создания негативного отношения к интересу и участию в политике, поощрения политической индифферентности, поощрения политической апатии.

Задачей здесь стало выявление суждений, выражающих позитивное³⁵, либо негативное³⁶ отношение к участию в политике.

Результаты исследования подтвердили гипотезу. Так, во втором периоде зафиксировано троекратное уменьшение числа указаний на участие в политике как на необходимое условие реального функционирования демократии (в «Известиях» – с 14 до 4, в «АиФ» – с 13 до 4, в «МН» – с 31 до 19, причем 7 из 19 подобных суждений пришлись на публикации, вышедшие в «МН» в преддверии апрельского референдума 1993-го года).

Примерно таково же снижение во втором периоде числа упоминаний об интересе к политике и участии в ней как составляющих позитивного образа представителя «среднего класса».

Что же касается побуждений к участию в виде указаний на наличие в этом прагматического смысла, то исследование показало отсутствие во всех трех изданиях выраженной тенденции к изменению («Известия»: 8 в первом периоде и 7 во втором, «АиФ»: 5 — 5, «МН»: 13 — 11).

По другим категориям анализа, характеризующим позитивное отношение к участию граждан в политическом процессе значимых результатов, общих для всех трех изданий, не выявлено.

Обнаруженные тенденции изменений в категориях поощряющего отношения коррелируют с результатами, полученными при анализе изменений показателей, характеризующих отношение негативное. Особенно ярко выраженные тенденции проявляются в категории «указания на политику как на совершенно отдельную и далекую от жизни большинства граждан сферу, не имеющую к их жизни непосредственного отношения» в «Известиях» (0 к 5) и «МН» (1 к 10).

Столь же однозначный результат обнаружен и в категории, связанной с темой политического участия в образе «среднего класса». Если «аполитичность» в позитивном образе представителя «среднего класса» вовсе отсутствовала в «Известиях» за первый период, то во втором было обнаружено 5 подобных суждений; в «МН» соответственно 3 суждения и 12.

«АиФ» не дают выраженной картины по каждой из несущих отрицательное отношение категорий. Но при суммировании результатов по всему блоку показателей негативного отношения к участию в политическом процессе здесь также обнаруживается достаточно явная тенденция к возрастанию во втором периоде негативно заряженных суждений: от 3 к 14. Аналогичны суммарные показатели для «Известий» — 6 к 19, для «МН» — 26 к 55.

Таким образом, во всех рассматриваемых изданиях зафиксирована выраженная тенденция изменения пропагандируемого отношения к участию граждан в политическом процессе с позитивного в 1989-1991 гг. на негативный в 1992-1998 гг.

Отношение сми к основным политическим институтам

Была выдвинута гипотеза о принижении СМИ значения институтов представительной демократии, и даже их дискредитации, и одновременном гипертрофировании положительной роли исполнительной власти. Для ее проверки был разработан весьма детальный кодификатор.

В результате в разделе «Общественная значимость институтов власти» установлено изменение отношения на противоположное во всех трех рассматриваемых изданиях по показателю «указание на важную государственную и общественную функцию института (ветви) власти». Сначала однозначным преимуществом в акцентировании такой роли обладали органы законодательной власти, а затем — с той же пропорцией 1 к 2 или 1 к 3 исполнительной власти. (В «Известиях» за первый период было зафиксировано 15 суждений, подчеркивающих важность первой и 6— в отношении исполнительной власти, во втором же периоде картина противоположная; «АиФ» дают соотношение 9 к 3 в пользу представительной власти в первом периоде, и 4 к 9 в пользу исполнительной — во втором; «МН» соотвественно 14 к 4 и 10 к 23.)

Обнаружена тенденция преимущественного пропагандирования деятельности и достижений исполнительной власти (параметр «указания на достижения и положительные результаты деятельности или самого факта существования института»). Причем диспропорция в освещении деятельности двух ветвей власти во второй период гораздо выше. (Сначала на положительные результаты деятельности законодательных органов власти «АиФ» указывали 15 раз, а на достижения исполнительной — 8, а потом на 11 положительных высказываний о деятельности исполнительной власти приходится лишь 1 суждение в пользу институтов представительной демократии; у «Известий» соответственно 20 к 20 — в первом периоде и 2 к 20 — во втором; в «МН»: от 19 к 19 в первом периоде и 8 к 23 — во втором).

По параметру «указания на обязательное наличие аналогичных институтов в развитых странах, на примеры эффективности их деятельности» постоянство приоритета по отношению к институтам исполнительной власти установлено в «МН»: 6 к 26 в первый период и 3 к 15 — во второй. Относительно «Известий» и «АиФ» сделать какие-либо выводы на этот счет оказалось невозможным в силу малого количества попавших в выборку суждений.

В смысловом блоке «Вес и влиятельность» обнаружена выраженная тенденция к акценту на приоритете исполнительной власти в категории «обязательность для исполнения решений органов одной из ветвей власти, наличие у них рычагов для проведения своих решений в жизнь» (в «Известиях» за первый период оказалось 11 суждений в пользу обязательности и уверенности в исполнении решений органов законодательной власти и 4 суждения — в пользу решений власти исполнительной, за второй соотношение стало 1 к 8; в «АиФ» за первый период соотношение 7 к 4, второй — 4 к 7; для «МН» — 7 к 4 и 0 к 11.)

Аналогичная явная тенденция для «МН» и «Известий» выявлена и по параметру «указания на важность решений ветви власти». (Если сначала в «МН» было обнаружено 7 суждений о решениях законодателей, и 3 — исполнительной ветви власти, то позже соотношение стало 9 к 19; в «Известиях»: в первом периоде счет 18 к 7 в пользу законодательной ветви власти, во втором — 2 к 23 — в пользу исполнительной; в «АиФ» — 4 к 7 и 1 к 5.)

По параметру «указание на важность результатов выборов в органы каждой из ветвей власти» о переносе внимания аудитории на значение исполнительной власти можно уверенно говорить применительно к «МН» (в них зафиксировано 6 суждений, указывающих на «судьбоносность» результатов выборов в законодательные органы власти и 1 — в исполнительные, а позже соотношение оказалось 9 к 23 в пользу выборов исполнительной власти; Об «АиФ» в силу малого количества случаев говорить о тенденции можно лишь с оговорками: в первом периоде соотношение было 3 к 0, во втором — 0 к 2).

В категории «указания на наличие у ветви власти значимых неформальных рычагов воздействия на другую ветвь власти» ярко выраженная тенденция усугубления приоритета исполнительной власти выявлена у «АиФ» и «МН» (выборка «АиФ» в первом периоде содержит 5 суждений о наличии таких рычагов в руках законодателей и 7 — в руках исполнительной власти, во второй период 11 против 2 в пользу исполнительной власти; аналогичная пропорция и в «МН» — 5 суждений в пользу представительной власти и 8 — исполнительной; во второй преимущества явно на стороне исполнительной власти — 10 к 2 в пользу законодательной; «Известия» показали примерно равные возможности у каждой из ветвей власти в течение всего исследуемого интервала времени).³⁷

Что касается категории «профессионализм и компетентность», то во всех трех изданиях зафиксировано существенное усугубление во второй период тенденции пропагандировать профессионализм и компетентность исполнительной власти и ее представителей и отказ в этом власти законодательной (в первый период в «Известиях» соотношение было 7 к 10, а позже не оказалось ни одного суждения, позитивно оценивающего уровень компетентности законодателей, а таких суждений об исполнительной власти оказалось 15; в «МН» профессионализм исполнительной власти упоминается в 2 раза чаще; во второй период на 1 такое суждение о законодателях приходится 29 суждений в пользу исполнительной власти; в «АиФ» соотношения 2 к 5 в пользу профессионализма исполнительной власти, позже счет уже 2 к 15).

Ярко выраженная тенденция изменения отношения СМИ к исполнительной и законодательной ветвям власти при сравнении двух периодов прослеживается и при анализе результатов в категории «Методы деятельности». Так, по параметру «соответствие заявлений и действий органа власти (его представителей), четкость и однозначность решений, открытость» сравнение идет явно не на пользу институтам представительной демократии (в «Известиях» за первый период было 7 суждений в пользу законодателей и 9 — в пользу исполнительной власти, во второй — 1 к 17 в пользу исполнительной власти; аналогичная картина выявляется и в «МН»: 11 к 15 и 0 к 18 не в пользу законодателей).

Что касается категории, связанной с превалирующими мотивами в деятельности органов власти и их представителей, то прежде всего обращает на себя внимание количество попавших в выборку суждений, касающихся мотивации деятельности исполнительной власти: от минимума в 20 суждений в «АиФ» за второй период до 174 суждений, отмеченных в «МН» в первый период. В целом мотивация исполнительной власти — как позитивная, так и негативная — упоминается в два и более раз чаще, чем мотивация деятельности представительной власти, что связано, по-видимому, с большим числом публикаций, посвященных исполнительной власти.

Во всех трех изданиях зафиксировано снижение оценки человеческой состоятельности применительно к представителям обеих ветвей власти. Наиболее ярко выражена эта тенденция в отношении представительной власти (если в первом периоде в «МН» оказалось 16 высказываний, оценивающих представителей законодательной власти как людей по-человечески состоятельных, то во втором периоде — лишь 1; число указаний на человеческую ущербность позже возросло с 7 до 15; в первый период и в «Известиях», и в «АиФ» было зафиксировано 5 суждений о человеческой состоятельности, во втором — только 1; суждений, говорящих о человеческой ущербности, в обоих изданиях — 3 в первом и 12 — во втором периоде).

В отношении исполнительной власти тенденция в оценке человеческой состоятельности ее представителей негативная, но значительно менее ярко выраженная.

Можно говорить о том, что акцент на целесообразности преобладающей роли парламента сменился признанием пользы баланса властей. Но по важным характеристикам властных институтов такой баланс в содержании СМИ отнюдь не наблюдается. Поэтому можно предположить его скорее декларативно-демагогический характер. Наибольший рейтинг среди обоснований целесообразности для современной России примата исполнительной власти во всех изданиях получила категория «специфика определенного исторического периода или текущего момента».

Таким образом, в целом исходная гипотеза нашла свое подтверждение: изучавшиеся СМИ продемонстрировали тенденцию к принижению значения в жизни общества и государства институтов представительной демократии и к их дискредитации.