История немецкой литературы.Том 1

Литература XVII века

ной способности денег, достигшей са­ мого низкого уровня между 1619 и 1623 годами. Произвольное введение новых или повышение уже существую­ щих пошлин и налогов, а также ужесто­ чение устава батрачной и барщинной отработки еще более усугубляли по­ ложение неимущих и бесправных сло­ ев населения. Ужасающих размеров достигли бедствия и нищета во время войны. Мародерство было обычным явлением. Города и деревни лежали в развалинах. Уплата высоких контри­ буций, которые часто взыскивались насильно, ложилась тяжким бременем на городские общины.

В первой половине столетия дело не раз доходило до социальных волне­ ний, которые нередко — особенно в сельской местности — носили всеоб­ щий антифеодальный характер. Самых больших размеров социальная борьба достигла в Верхней Баварии в 1633—

М. Опиц (И. И. Гайд, ок. 1730) 1634 годах, вылившаяся в мощные на­ родные волнения, во время которых мя­

тежники требовали отмены уплаты контрибуций, барщины и феодальных при­ вилегий на охоту. Эти выступления были жестоко подавлены.

Война была причиной не только тяжелых социальных последствий, она оказала пагубное воздействие на развитие торговли и ремесел и тем самым подрывала позиции буржуазии.

Дорожное сообщение и горная промышленность пришли почти в полный упадок. Национальная, тем более континентальная торговля немецких купцов переживала застой. Отставание в этой области имело особенно серьезные последствия, потому что в период мануфактурного производства торговля являлась предпосылкой экономического развития.

С окончанием войны империя, раздробленная на 18 сотен самостоятельных владений и попавшая в зависимость от иностранных государств, находилась на самом низком уровне национального развития, какой она когда-либо переживала за время своего существования. Особенно реакционный характер немецких условий проявлялся не в последнюю очередь в той уродливой форме, которую принял здесь абсолютизм как «высшая и последняя стадия развития феодального государства, пришедшего на смену сословной монар­ хии» 4. В отличие от Франции, где переход к абсолютизму происходил на национально-государственном уровне, в Германии имела место лишь местная и провинциальная централизация. Основные причины состояли в раздроблен­ ности империи, а также в «уродливом развитии класса немецкой буржуазии» 5,

то есть	в ее экономической слабости	и политической несостоятельности.
В результате абсолютизм в Германии		едва ли мог играть прогрессивную
роль (в	образовании и стабилизации	национального государства), какую

он временно играл в других странах Европы. Напротив, имперские устрем­ ления князей, прежде всего Габсбургов (Австрия), Гогенцоллернов (Бран-

158

денбург — Пруссия) и Виттельсбахов (Бавария), привели к тому, что «гер­ манская Римская империя являлась государством лишь номинально» 6.

В этих условиях, а также под влия­ нием продолжавшейся отчасти традиции Ренессанса вырабатывались концепции постижения действительности, в основе которых лежали часто противополож­ ные взгляды на мир и назначение человека. Само собой разумеется, эти процессы не могли не найти отраже­ ния в сфере литературного творчест­ ва и в развитии философской мысли эпохи.

В то время как писатели, с одной стороны, выступали за «освобождение индивида из сословных и патриархаль­ ных связей», они, с другой стороны, наблюдали процесс постепенного «воз­ вращения к старому общественному порядку» 7, который вместо прежнего личного подчинения устанавливал новую форму зависимости человека на ма­ териальной и духовно-идеологической основе. Это новое, еще едва только на­ мечавшееся отношение зависимости по­ рождало веру в судьбу, нашедшую свое высшее проявление в мнимом постиже­ нии суетности, бренности и бессмыслен­ ности земного существования.

Новым в концепции человека, выдви­ нутой литературой этого периода, было понимание ответственности за свои действия и поступки, независимо от политических и религиозных отношений, которыми он был скован. В этом смысле каждая из литературных группировок — за исключением иезуитской части пи­ сателей — развивала тенденцию начав­ шейся в эпоху Ренессанса секуляризации философской и общественной мысли и помогала тем самым подготовить идео­ логию Просвещения. Там, где отдельные авторы пытались изображать тесную связь человеческой судьбы с обществен­ но-историческим процессом — что от­ четливее всего видно на примере исто­ рических сюжетов, — литература этого периода находила новые возможности раскрытия переживаний индивида и в

Теоретическое самосознание литературы

А. Бухнер

Г. П. Гарсдерфер (Г. Штраух, И. Зандрарт)

159

Литература XVII века

своих лучших произведениях преодолевала идейно-художественную огра­ ниченность, которая оставалась характерной еще для большей части писателей XVI века.

Важным достижением литературы этого периода было утверждение национального сознания. В условиях территориально-государственной раз­ дробленности большое значение приобретал вопрос о национальном единстве немцев, забота о котором в условиях войны нередко выражалась в сетованиях на переживаемые отечеством бедствия. В специфической форме этот вопрос ставился и теми поэтами, которые ратовали за создание национальной лите­ ратуры на немецком языке (языковые общества; поэтики).

Между Возрождением и Просвещением: основные мировоззренческие и философские направления

Для философской мысли XVII века характерна глубокая противоречивость. Она представляет собой картину сложного переплетения идей Возрожде­ ния, получивших дальнейшее развитие, и отдельных воззрений, предвосхи­ щавших просветительские умонастроения, с одной стороны, и реставра- ционно-контрреформационных, метафизических и неостоицистских взгля­ дов, с другой. Это свидетельствует о раскрывшихся в XVII веке «проти­ воречивых тенденциях переходной эпохи от феодализма к капитализму», когда «наряду с революционными потрясениями в Голландии и Англии и сильной традицией материалистического и диалектического мышления обна­ руживается заметный регресс: наступление контрреформации, рефеодализации и экономический упадок в Италии, Испании и Германии» 8.

Рост естественнонаучного знания уже начиная с XVI века сопровождался величайшими открытиями; высшим достижением научной мысли явилось опровержение созданной во втором столетии Птолемеем геоцентрической системы. Решающее философское значение выдвинутой Коперником и развитой другими учеными — Джордано Бруно, Галилеем, Кеплером — гелиоцентрической теории состояло в ее материалистическом характере, выразившемся в преодолении религиозных догматов с помощью знания, проверяемого экспериментально или достигаемого умозрительным путем в форме умозаключений и доказательств.

Представители эмпиризма или рационализма — Фрэнсис Бэкон (1561— 1621), его соотечественник Томас Гоббс (1588—1679), французы Рене Декарт (1596—1650), Пьер Гассенди (1592—1655) и нидерландский философ Бенедикт (Барух) Спиноза. Общим в их учениях было освобождение науки от оков теологии. Спиноза сформулировал принцип пантеизма, сделав первый шаг к атеизму: "Deus sive natura" (Бог существует в природе, природа сама есть бог).

Но материалистическая мысль, скрывавшаяся, как правило, под теоло­ гической оболочкой или выступавшая в форме метафизически окрашенных философских воззрений, в XVII веке не могла развиваться свободно.

В Германии католицизм оставался надежной опорой феодализма. (Так, например, абсолютизм в Баварии был теснейшим образом связан с церковью, которая, как крупнейший землевладелец, способствовала тому, чтобы лишить третье сословие права голоса.) Реформация в значительной степени утратила свое прогрессивное значение из-за перехода бюргерства на сторону вла-

160

Теоретическое самосознание литературы

детельных князей, она становилась все более ортодоксальной. Гуманизму, который уже во второй половине XVI столетия стал всего лишь культурным движением бюргерства, в условиях рефеодализации предоставлялись весьма ограниченные возможности для развития.

В отличие от ортодоксальных учений религиозное вольнодумство в поисках «истинного христианства», персонифицированной — в противоположность церковным установлениям — связи с богом, часто выдвигало оппозиционные идеи, которые подчеркивали христианскую любовь к ближнему и были направ­ лены как против церковной ортодоксии, так и против необузданной светской власти. Религиозное вольнодумство имело свои традиции в мистике (см. с. 88). В конце столетия возник пиетизм.

Широкую известность получили государственно-правовые теории, раз­ работанные прежде всего английскими и французскими мыслителями. Они

проникли	в	университетские курсы		лекций	("prudentia civilis"			и "prudentia
politica")	и	служили подготовке государственных				служащих	и	офицеров, а
также воспитанию князей.
Большинство государственно-правовых теорий XVII века оправдывают
абсолютистскую власть,			и только	так называемый тацитизм,				опиравшийся
на сочинения римского			историка	Тацита	(ок.	55—118),	выдвигал идею

неабсолютистской свободы. Сторонники этого учения — иреники — выступали за принципы мира и веротерпимости.

В Германии государственно-правовые теории абсолютистского государства следовали прежде всего учению греческого философа Аристотеля (384— 322 гг. до н. э.). Центральным их положением было обоснование княжеского абсолютизма как божьей милости. В согласии с этим иезуит Г. Ботеро сфор­ мулировал понятие "Staatsräson", возводившее подчинение частной воли индивида интересам государства в высшую добродетель.

Свое популярно-философское выражение теории абсолютистского госу­ дарства нашли в стоицизме, который основывался на христиански истол­ ковываемых учениях античных поэтов и философов, таких, как Платон, Пифагор, Сократ и Сенека.

Согласно учению стоиков, истинная цель человеческой жизни состояла в достижении «апатии» (бесстрастия), то есть полнейшего исключения из жизни инстинктивно-эмоциональных моментов. Именно на это положение опиралась христианская мысль XVII столетия. Тесная связь с центральной идеей античного стоицизма стала возможной, поскольку христианская этика вобрала в себя элементы этого учения (аскетизм).

Идеалом христианского стоицизма является мудрец, который в силу своей веры стойко противостоит неразгадываемой и неуправляемой судьбе, опре­ деляемой случайностями, игнорирует все внешнее в жизни и таким образом сохраняет невинность души.

Вопрос отношения человека к богу занимал решающее место в мышлении XVII века. Бог представлял высший порядок (макрокосм), гармонию, которая бралась за образец для хаотического земного устройства (микрокосм). В отношении к богу, к олицетворяемой им гармонии мироздания, помимо религиозности, обнаруживаются благоразумие и добродетель. Отношение к богу не исчерпывается догматической верой в потусторонний мир.

Причастность к богу должна была помогать человеку выстоять в жиз­ ненных испытаниях. Эта тенденция к секуляризации заметна и в литературе того времени.

«Когда мы обращаемся к поэтам Тридцатилетней войны, — писал Иоган-

161

11—1028

Литература XVII века

нес Р. Бехер, — мы поражаемся реализму их мироощущения; потусторонний мир, в тех случаях, когда к нему обращаются, выступает либо в поэтической форме, либо в облике посюстороннего мира, царство бога все больше вовле­ кается во внутренний мир самого человека, передается на его ответствен­ ность»9.

Философские системы того времени были связаны, как правило, с идео­ логией и политическими воззрениями определенных социальных или ре­ лигиозных группировок. Только в одном пункте эта связь, по-видимому, нарушалась.

Литература классицизма абсолютистской Франции выдвинула концепцию якобы «надсословно-гармоничного человека». Представители «исконно бюр­ герской прослойки чиновничьей аристократии, которой принадлежала опре­ деляющая роль в культурной жизни города», и представители феодальной знати, «задававшей тон в культурной жизни при дворах», создали «идеал порядочности... соединявший в себе бюргерско-гуманистические и аристокра­ тические черты. Порядочным человеком (honnête homme) считался тот, кто достигал известного уровня общей образованности, кто владел искусством поддерживать беседу, кто обладал знанием людей и кому нравилось познавать самого себя в общении с другими»10. Этот идеал надсословно-гармоничного человека, правда, распространялся только на придворное общество и вер­ хушку бюргерства во французской столице. Примечательно, что «из этой национальной культуры на протяжении XVII века систематически исключались широкие народные массы в качестве театральной публики или как предмет изображения в литературе»11.

Важнейшие философские концепции проникали в педагогические сочи­ нения. Так, чешский теолог и педагог Ян Коменский (1592—1670) выступал с требованием широкого развития всех духовных и физических способностей человека. Подобную программу выдвигал и немецкий реформатор школьного образования Вольфганг Ратке (1571—1635). Такие идеалы воспитания воз­ можно было осуществить в XVII столетии только в среде господствующих классов и в узком кругу лиц, состоявших на службе у влиятельных особ.

На пороге XVIII столетия деятельность Готфрида Вильгельма Лейбница и Христиана Томазиуса послужила началом развития в Германии философской мысли, которая в конечном итоге слилась с Просвещением.

Функции литературы

Значительное достижение немецкой литературы XVI века состояло в ее обращении к вопросам практической жизни. Шаг за шагом в выдвигаемых ею концепциях человека она преодолевала «метафизические и придворные опре­ деления, чисто материальное и земное одерживало в них победу над духом

истилем переживавших упадок клерикальной и придворной культур»12.

ВXVII веке это развитие продолжалось не прямолинейно, хотя сохраня­ лись многие достижения предшествовавшего периода. Сюда относятся по­ пытки создания самобытной литературы, которая, хотя и учитывала опыт ли­ тератур в других странах, должна была все же в смысле содержания и формы ориентироваться прежде всего на условия развития немецкой культуры и язы­ ка. В рамках этих устремлений деятельность Мартина Опица приобрела боль­ шое значение. В своей «Книге о немецкой поэзии» (1624) он представил об­ ширный свод правил и повторил выдвинутое им уже в раннем сочинении «Ари-

162

Теоретическое самосознание литературы

старх» (1617) требование, что немцам следует также и в поэзии использовать свой родной язык. Это требование было необходимо, ибо значительная часть поэтических произведений все еще писалась на латинском, немецкий же язык был перегружен модными заимствованиями из французского, испанского и итальянского. Немецким языком пренебрегали прежде всего при дворах, где его считали языком «черни». Мечты Опица о победном шествии родного языка осуществились не сразу.

В идейно-мировоззренческом отношении литература этого периода давала примеры и образцы человеческого поведения в духе воззрений XVII века. Соот­ ветственно этому индивидуальные характеры все чаще сменялись типизирован­ ными образами представителей сословий, психология и поступки которых от­ ражали их социальную принадлежность.

Изменение концепции литературы по сравнению с XVI веком было обуслов­ лено реально-историческими процессами и сдвигами. Они породили две принци­ пиально отличающиеся друг от друга формы проявления литературы.

С одной стороны, сильное влияние придворной культуры и дворянской идео­ логии вело к примечательному в идейном отношении сближению различных литературных течений. А именно: разработанные в отдельных произведениях нормы поведения и идеалы должны были распространяться на всех современ­ ников независимо от их социального положения (например, Constantia-Idee — идея «постоянства»); определенные сюжеты и мотивы разрабатывались как

впридворной литературе, так и в непридворной (например, мотив ничтожности

ибренности всего земного); задачей литературы — вслед за Горацием — при­ знавалось бесспорно то, что она должна была быть полезной и радовать.

Сдругой стороны, в литературе XVII века шел процесс существенного раз­ межевания. Причины его были в том, что отдельные социальные группы порож­ дали в зависимости от их политической ориентации литературные произведе­ ния, в которых выдвигались различные концепции человека и его места и роли в современном обществе. Это привело к образованию отличных друг от друга литературных течений и лагерей.

Господствующей стала литература, которая по своим мировоззренческим основам была близка ко дворам. Главными представителями ее были Христи­ ан Гофман фон Гофмансвальдау, Филипп фон Цезен, Антон Ульрих фон Браун­ швейг, Даниэль Каспер фон Лоэнштейн. Функция этой литературы состояла

втом, чтобы прославлять иерархический абсолютистский порядок и помогать вырабатывать и пропагандировать соответствовавшие ему идеалы.

Вто же время получила развитие и литература, которая, критикуя совре­ менную действительность, провозглашала бюргерские идеалы. Этих писателей отличает прежде всего осуждение Тридцатилетней войны. М. Опиц, А. Грифиус, П. Флеминг, Г. Р. Векерлин, Г. Я. К. Гриммельсгаузен выражали глубо­ чайшую скорбь по поводу бедствий, которые принесла с собой война, а также ее губительных последствий для всеобщей нравственности и, не в последнюю оче­ редь, для национальной судьбы Германии. В осуждении войны эти поэты достигли высокого уровня реалистического изображения, гуманистический характер которого наиболее ярко проявился в утверждении достойных челове­ ка общественных условий. Важное место в литературе бюргерского направле­ ния занимала сатирическая критика определенных явлений общественной жиз­ ни, получивших развитие в условиях княжеского абсолютизма при дворах, но также и в других сферах жизни. К этим явлениям относились так называемые A-La-Mode-Torheiten (подражание иноземным обычаям и языкам, в первую очередь французским), полное подчинение бюргерства правящему дворянству,

163

11*

Литература XVII века

развращенность нравов. Замечательными мастерами сатиры были Г. М. Мошерош и Ф. фон Логау.

На исходе века X. Вейзе рекомендовал нормы поведения, подобные тем, которые выдвигали столетием раньше Г. Сакс и Й. Викрам. Его идеал воспи­ тания включал «разумное» приспособление к существующим общественным условиям и наставлял бюргеров, как занять почетное место в рамках существу­ ющих общественных отношений — а именно: благодаря трудолюбию и благо­ разумному поведению.

Вейзе старался ввести буржуазные нормы поведения, которые исходили из существующих условий и потребностей системы, но по сути дела способст­ вовали ее постепенному подрыву и разрушению. Разнообразной по идейным задачам и разработке жанров была поэзия, создаваемая низшими сословиями. Сюда относятся народная песня, листовки, определенные формы нравоучи­ тельной литературы, а также шпрух и басня. Но все же народная поэзия не могла утвердить свое равноправие в ряду других литературных явлений этого периода и часто исчерпывалась воспроизведением уже существующих тем и сюжетов.

Бурное развитие получила во время Тридцатилетней войны литература религиозного характера. Религиозно-оппозиционные авторы, такие, как И. Арндт, И. В. Андрэе, Я. Бёме, Д. Чепко, А. Силезуис, К. Кульман, Г. Ар­ нольд, и другие, связывали критику церковной ортодоксии, равно как и совре­ менной действительности, с поиском «истинного христианства». Поэзия про­ тестантского лагеря этого периода нашла свое ярчайшее выражение в церков­ ной песне (П. Герхарт). Обширная литература контрреформации носила тео­ логически-дидактический характер, авторы ее нередко перерабатывали уже известные сюжеты, мотивы и жанры. Видным представителем этой литературы был Абрахам а Санкта Клара. Особенно широкое влияние приобрела так назы­ ваемая орденская драма (драма иезуитов и бенедиктинцев). Эти пьесы шли на сценах с пышным художественным оформлением и декорациями, они во многом определили дальнейшее развитие драматического жанра в целом. Глав­ ными представителями орденской драмы были Я. Бальде и М. фон Кохем. Авторы литературы контрреформации писали преимущественно на латинском языке.

Теоретическое самосознание художественной литературы

Поэты XVII века, как правило, не ставили перед собой задачи художествен­ ного отображения повседневной жизни, поскольку такой подход, согласно их представлениям, не обладал достаточной познавательной ценностью. Ско­ рее, они ощущали себя — независимо от того, к какой социальной группи­ ровке принадлежали или были близки, — творцами мирового порядка под зна­ ком космической гармонии (см. с. 161—162), который они противопоставляли всеобщему упадку земных ценностей. Этот, хотя и определяемый чувственноконкретными переживаниями, но возвышенный поэтический вымысел они худо­ жественно воплощали, широко используя разнообразные образы и метафоры (эмблема, аллегория, символ и т. п.; см. с. 167—168).

Поэты XVII века были часто педагогами или чиновниками в городских органах государственной службы, а также священнослужителями. Многие из них обладали основательными знаниями в области современных теорий о

164

Теоретическое самосознание литературы

государстве. Их политические взгляды, как правило, определялись их социаль­ ным положением. Они либо были сторонниками абсолютистской власти, либо защищали интересы сословий (дворянства, духовенства, городской знати). Появились романы, в которых авторы, отталкиваясь от западноевропейского образца (пикарескный роман), показали героя из народно-плебейской сре­ ды. Политической литературы с четко заданной программой, как в пер­ вой четверти XVI века, не было, хотя существовали листовки, которые разносторонне отражали жизнь, в особенности сельского населения.

Несмотря на связь большой части литературы с общественной мыслью, развивавшейся в рамках идеологии абсолютистского государства, литератур­ ная жизнь при дворах, как, например, в Кётене (герцогство Анхальт) и Вольфенбюттеле (Брауншвейг), была исключением. Она сосредоточивалась в ос­ новном в крупных городских центрах культуры: Нюрнберге, Лейпциге, Гамбур­ ге, Бреслау, Данциге, Кёнигсберге. Этому способствовали лучшие возможности общения в городах и то, что литература здесь не испытывала столь прямого идеологического нажима, как при дворах.

Поэты почти всех литературных течений понимали свою высокую миссию в обществе. Благодаря тому, что они создавали образцы человеческого пове­ дения, они чувствовали себя творцами мира в якобы божественном духе (alter deus) и скульпторами, лепившими человека. Иначе, чем французские класси­ цисты, они придерживались строгой иерархии сословий. Отдельные этико-мо- ральные нормы — пренебрежение суетностью или уклонение от греховности, например, — были, правда, обязательными для всех сословий. Поскольку поэ­ ты были часто учеными или по крайней мере высокообразованными людьми и стремились увлечь читателя и просветить его, литература этого периода об­ наруживает тесную связь с наукой. Для читателей XVII века художественная литература, из которой они могли почерпнуть информацию, часто была единственным источником знания.

Концепция мира, которую выдвигала немецкая литература XVII столетия, как правило, отражала социальный опыт авторов. Выражение Петрарки «чело­ век может все, я — человек» — лейтмотив Ренессанса — в свете войны и мно­ гообразных форм насилия, которым подвергались люди в ту пору, утратило свою силу. А. Грифиус в противоположность ренессансному мироощущению писал:

Ах, самый пышный цвет завянет непременно. Шум жизни сменится молчанием гробов.

И мрамор, и металл сметет поток годов. Счастливых ждет беда... Все так обыкновенно!

(«Все бренно...». Перевод Л. Гинзбурга)

Исходя из своего жизненного опыта, поэты сталкивали своих героев с ми­ ром, управляемым случаем. Миру, в котором индивид был беззащитной игруш­ кой судьбы, они противопоставляли человека, стоящего на позиции стои­ цизма и способного в силу своей абсолютной веры в бога и моральной чис­ тоты сопротивляться давлению внешних обстоятельств и противостоять судьбе.

К значительным достижениям немецкой литературы XVII века относится осознание ею человека как существа общественного, у которого есть прошлое и будущее; подобный взгляд на человека едва ли играл сколько-нибудь значи­ тельную роль в литературе XVI столетия. Это новое понимание нашло отра-

165

Литература XVII века

Оплата труда и гонорары около 1700 года

жение — в том числе и в исторических драмах — в творчестве как значитель­ ных придворных писателей (Лоэнштейн), так и тех, кто был далек от двора (Грифиус).

Первые немецкие еженедельные газеты:

1615 г. — Берлин, Франкфурт-на-Майне, Гамбург, Хильдесхейм, Вена 1620 г. — Брауншвейг, Кёльн, Магдебург, Нюрнберг, Росток 1633 г. — Лейпциг

Теория поэзии

«Руководство к немецкой поэзии» (1665) профессора университета в Виттенберге и сторонника Опица Августа Бухнера (1591—1661) содержит в своей основе программу немецкой поэзии XVII века. Бухнер писал: «В противо­ положность оратору, чье слово «вовсе лишено чудесного», поэт — это тот, кто «взлетает ввысь, оставляя за собой обыденный способ речи, и показывает все вещи возвышеннее, смелее, цветистее и радостнее, так что созданное им кажется новым и необычным, проникнутым особым величием и выглядит ско­ рее божественным откровением или словом оракула, нежели голосом человека».

Мысли подобного рода, где выражено современное понимание литературы, обнаруживаются во многих сводах правил, последовавших за сочинением Опица «Книга о немецкой поэзии».

Работы таких видных поэтов и теоретиков, как З. Биркен, Г. Ф. Гарсдерфер, И. Клай, Г. В. Зацер, Ю. Г. Шоттель, И. П. Титц и А. Чернинг, примыкают к традиции античных концепций литературы; в значительной степени они пере­ кликаются с новолатинской риторикой и поэтикой европейских гуманистов, преимущественно с воззрениями Скалигера, которому «невозможно воздать достаточную хвалу» (И. П. Титц), виднейшего филолога-классика XVI века.

Какие основные вопросы составляли суть этих учебников поэзии? Мы уже говорили о том, что художественное творчество XVII столетия основывалось на нормативных представлениях о человеке и мире, поэтому одной из задач, на которую нацеливали учебники поэзии, было создание образов, абстрагиро­ ванных от переживаемого и познаваемого мира, которые соответствовали бы этим нормативам.

166

Теоретическое самосознание литературы

В своей книге «Полная немецкая поэзия» (1689) А. К. Рот (1651—1701) изображал этот процесс следующим образом: «Хотя поэт и берет для своего стихотворения событие, он рассматривает его не так, как оно проходило, то есть не в единичной форме проявления (singulari), а описывает таким, как оно могло бы происходить, следовательно, рассматривает его в универсальном (universali) или в общем виде. Ибо то, что могло бы подходить ко всем подоб­ ного рода событиям, он использует при описании своего единственного со­ бытия».

Исходя из этой задачи, поэт должен был от единичных форм проявления

снова	и снова — и постоянно подчеркивая это — возвращаться к	главной
идее	вещи (например, к абсолютистскому идеалу государственного	блага —

Staatsräson). Это достигалось с помощью разнообразных вариаций, «кружения» мысли вокруг определенных вопросов и проблем. Чтобы выполнение данного условия не вызывало у читателя скуку, автор должен был свою «речь менять и изменять многими и различными способами так, чтобы все время говорить о той же самой вещи, но она выступала бы всегда в новом обличье и не станови­ лась отталкивающей» (А. Бухнер). Поэтики дают пространные указания, как нужно производить эти «смены и изменения». Кроме того, поэты могли опи­ раться на так называемые поэтические шкатулки; это были книги, «в которых старательно и со смыслом были собраны вместе разные красивые слова и вы­ ражения из произведений хороших поэтов, изящные описания, благозвучные сравнения, и чем больше их, тем стихотворение станет привлекательнее и обре­ тет достойный вид» (И. П. Титц).

Особое внимание авторы поэтик уделяли «диспозиции», разделению поэзии на роды и жанры, а также вопросам стиля. Следуя греческому философу Пла­ тону, авторы различали три основные формы поэтического искусства, которые они выводили в первую очередь из соотношения авторской речи и речи персо­ нажей. Бухнер, к примеру, выделяет простое сообщение поэта, происходящее само по себе действие комедий и трагедий, а также стихотворения.

Как правило, описание жанров сопровождалось примерами из собственных сочинений авторов поэтик или из произведений других поэтов. Исходя из иерархии сословий позднефеодального периода, теоретики выстраивали — вслед за Скалигером — ступенчатую систему жанров и стилей. Так, по Гарсдерферу, трагедии должны были изображать «жизнь и деяния королей, князей и высшей знати» 13. С жанром был связан и выбор стиля: высокий стиль исполь­ зовался для изображения двора, низкий — для описания крестьян, шутов и прислуги, средний предназначался для персонажей бюргерского сословия.

Канонические формы поэзии

Следуя в творчестве своим теоретическим посылкам, поэты исполь­ зовали многообразные канонические формы, которые они, как правило, заимствовали из новолатинской поэзии или западноевропейских литератур XVI века и развивали в соответствии с собственными задачами. Каковы были канонические формы?

Для поэзии в узком смысле, а также для большинства других жан­ ров, где использовались средства поэтической выразительности, были ха­

рактерны	растянутость текста за счет многократного	обыгрывания одной
и той же	мысли с помощью разнообразных приемов,	повышенная экспрес-

167