История немецкой литературы.Том 1

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века
рыцаря	Тундала	(вторая половина	XII	века),	о котором рассказывают,
что в	1149 году	он однажды во	время	пира	упал замертво и воскрес,

когда его собирались хоронить. Тундал повествует собравшимся на его по­ хороны о том, что он видел в небесах и в аду, и с тех пор ведет благочестивую жизнь, узнав на собственном опыте, что ожидает грешников после смерти.

Сюжетное разнообразие легенд позволяло также изображать греховность

иничтожность посюстороннего мира, чтобы предостеречь верующих. Легенда об Альбане (1190), имеющая большое значение как ступень,

предшествующая знаменитой поэме о Григории, показывает греховность и ничтожность мира, используя для этого тему кровосмешения; легенда о Пилате (1180) рассказывает о невероятных злодеяниях Пилата.

Примерами для подражания в пропаганде аскетизма и отречения от мира, естественно, служили образы мучеников, т. е. святых, которые отказались от всего манящего великолепия посюстороннего мира и даже от жизни, избрав своей целью спасение души.

«Бедный Гартман» и Генрих фон Мельк. Как показано на примере «Ви­ дения Тундала», аскетическое отречение от мира было связано с критикой мирской жизни с позиций аскетизма. Ничто не могло быть более подходящим доказательством ничтожности всех земных стремлений и необходимости са­ моуглубления, чем вскрытие общественных неурядиц. Такой подход особен­ но типичен для творчества двух живших в середине XII века поэтов-монахов. Один из них, известный как «Бедный Гартман», клеймил в своем сочинении «Речь о вере» такие пороки, как воровство, грабеж, притеснение вдов и сирот; тот факт, что он прежде всего обличал богатство и мирской почет (êre), позволяет сделать вывод, что его критика в первую очередь была направлена в адрес светской феодальной знати.

Генрих фон Мельк, первый поэт-сатирик, писавший на немецком языке, изобразил в своей поэме «Напоминание о смерти» порочную жизнь всех сословий, постоянно указывая на преходящий характер всего земного. В поэме «О жизни священников» Генрих фон Мельк обратился к своему сословию, критикуя такие его черты, как нарушение обета безбрачия, симонию, торговлю святыми таинствами, роскошную жизнь и жажду власти церковных иерархов. Его критика светского дворянства, представляющая собой высшую точку аскетической литературы того времени, чрезвычайно резка:

Где б рыцари ни собирались, друг перед другом похвалялись, с какими женщинами спали.

Или:

Они утверждают, что этот рыцарь своею храбростью может гордиться: он многих людей убийца.

«О праве». Своими обличениями мирских пороков перечисленные выше произведения затрагивали самую сердцевину идеологии дворянства, но не ставили под вопрос феодальную систему как таковую. Автор дидактической поэмы середины XII века «О праве», напротив, поднимается до обсуждения этических основ существующего общественного порядка. Он высказывается о проблемах жизни общества как целого, его интересует, что связывает мужа и жену, господина и крепостного, священника и прихожан. В разделе о госпо­ дине и работнике содержится основная идея произведения — стремление

38

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

к этическому обоснованию феодального сословного строя. Главным в опре­ делении ценности человека для автора является не его социальное положе­ ние, а соблюдение или несоблюдение правопорядка:

«Кто любит закон, (будь он рабом или знатным рожден), того нам надо уважать, а своевольных порицать» 13.

Большое впечатление производит нарисованная автором утопическая картина идеальных общественных отношений: феодал и крепостной вместе работают и поровну делят между собой полученные доходы.

Между загробным и земным миром. В некоторых произведениях лите­ ратуры благочестия XI—XII веков прямолинейность, с которой пропове­ дуется отречение от мира и устремление помыслами к загробной жизни, оказывается смягченной. К ним относятся — помимо произведений, посвя­ щенных деве Марии (например, сочиненной священником Вернгером в

в1172 году «Жизни М а р и и » ) , — некоторые легенды.

Влегенде о Кресценции (1150—1160), например, невиновная женщина после преследований и тяжелых испытаний вновь обретает свое прежнее общественное положение. В легенде об Эгидии (1160) отшельник Эгидий, бегущий мирской славы, становится исповедником Карла Великого и дове­

ренным лицом папы. Подобным же образом легенда	об Ульрихе (конец
XII века) рассказывает о том, как смиренный Ульрих, несмотря на его не­
желание, получает почетную должность аугсбургского	епископа.

Все эти произведения иллюстрируют положение, согласно которому смирение и предание себя воле божией вознаграждаются уже на земле. Это документы, свидетельствующие о том, что в то время были авторы, занимав­ шие компромиссную позицию и пытавшиеся перебросить мост от прямоли­ нейной проповеди аскетизма к формам художественного выражения, свойст­ венным развертывавшейся во все большем блеске светской феодальной куль­ туре.

Куртуазная литература

Светская культура дворянства. Господствующий класс смог укрепить свои позиции в обществе и благодаря относительному количественному превос­ ходству, однако отсутствие свободной земли для раздачи новых ленов поло­ жило предел его дальнейшему росту. Это привело к обособлению дворянства от остальных слоев народа; сформировавшееся по профессиональному призна­ ку, оно превратилось в сословие, принадлежность к которому определялась происхождением. Эти общественные изменения постепенно закреплялись юри­ дически. Так, например, при Фридрихе I (1152—1190) в имперское законо­ дательство было включено понятие дворянского происхождения; закон об общем мире от 1152 года запрещал крестьянам ношение оружия, а имперским законодательством 1186 года возбранялось принимать сыновей крестьян и духовных лиц в рыцарское сословие. Рост исключительности положения свет­ ского дворянства шел рука об руку с ростом его самосознания; и то и другое существенно стимулировало возникновение светски ориентированной культуры, носителем которой был класс феодалов. Эта культура развивалась в постоян­ ном конфликте с церковно-аскетической идеологией.

39

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

Класс, обладавший социально-экономическим и политическим господством, нуждался в культурном самоутверждении. При крупных княжеских дворах возникала светская культура дворянства, которая неизбежно должна была нес­ ти на себе отпечаток представлений, желаний и идеалов господствующего клас­ са. Но эта же культура существенно влияла на дальнейшее развитие дворянства, выступая в качестве силы, способствовавшей созданию его идеологии, форми­ ровавшей характеры и определявшей поведение, а в вершинных точках своего развития приобретала черты утопического гуманизма.

Развитие светской культуры дворянства шло в Германии в XII—XIII веках под заметным воздействием французских образцов. Во Франции процесс феодализации завершился быстрее, и в крупных феодальных владениях воз­ никли культурные центры, располагавшие литературой европейского значения и уже в XII веке оказывавшие влияние на формирование искусства и культуры восточнее Рейна.

Конечно, при оценке однотипных явлений в культурах различных народов необходима осторожность, так как однотипность не всегда является результа­ том подражания какому-то образцу; новейшие исследования показывают, что сходные социально-экономические условия могут быть причинами возникно­ вения однотипных культурных явлений.

Функции куртуазной литературы. Важнейшей составной частью светской культуры дворянства была куртуазная (феодально-придворная) литература. Мы называем ее так, потому что основным ее носителем был господствующий класс и ее существование было связано прежде всего с дворами крупных фео­ далов. Эта литература представляет собой настоящее систематизированное изложение феодально-рыцарского мировосприятия, форму мировоззренчес­ кой полемики. Ее общественно-исторические особенности можно сжато опре­ делить, исходя из того, что ей свойственны следующие три функции:

1)культурно-эмансипирующая функция, проявляющаяся в том, что эта литература стремится к освобождению культуры от феодально-клерикальной опеки, к обоснованию и окончательному оформлению светской культуры дворянства;

2)культурно-воспитательная функция, находящая свое выражение в том, что она стремится создать у представителей господствующего класса с помощью эстетического воздействия предлагаемых ею образцов определен­ ные воззрения, эмоциональные и поведенческие стереотипы;

3)культурно-легитимирующая функция, проявляющаяся в том, что она изображает дворянина, идеализируя и превознося его, и тем самым, а также своим собственным существованием обосновывает средствами поэтического творчества притязания господствующего класса на социально-экономическую

иполитическую власть.

Осуществление этих функций привело к отбору и употреблению ряда идео­ логически значимых ключевых слов, с помощью которых закреплялись по­ нятия, отражающие существенные черты, свойства и установки светской феодальной идеологии.

Героика. Господствующее положение дворянства в обществе было обеспече­ но в первую очередь монополией на владение оружием, военным превосходст­ вом. Поэтому не удивительно, что в центре большинства произведений светской феодальной литературы находятся эпизоды, в которых восхваляется воинская доблесть дворян. От идеального рыцаря как примера для подражания требова-

40

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

лись — явно в резком противоречии с действительностью — благородство и великодушие как атрибуты утонченной рыцарской культуры: в бою следова­ ло придерживаться определенных правил, побежденного противника щадить, мародерство презиралось. Интересно, что на передний план выступили не массовые сцены, а описания поединков рыцарей. Тем самым рыцарь как ли­ тературный герой не только изображался в идеализированном виде, как этого требовал стиль повествования, но и наделялся более ярко выраженными инди­ видуальными чертами. В произведениях, претендующих на высокий уровень и глубокую мысль, делалась попытка придать участию рыцарей в вооруженных столкновениях некий этический смысл.

Духовно-рыцарские ордены

Иоанниты: черный (во время войны красный) плащ с белым крестом. Орден основан в 1070 году в Иерусалиме как благотворительное монашеское братство при госпитале (странноприимном доме) Святого Иоанна, с XIII века исполь­ зовался как чисто военная сила для целей экспансионистской политики церкви. С 1310 года орден владел островом Родос (родосские рыцари), с 1530 года — островом Мальта (мальтийские рыцари).

Тамплиеры (храмовники): белый плащ с красным крестом. Орден основан в 1120 году Гуго Пайенским в Акконе (Палестина) для защиты паломниковхристиан и гроба господня. Тамплиеры давали обет бороться с неверными. Орден пользовался дурной славой из-за проводившихся им во многих странах денежных и ростовщических операций; по настоянию короля Филиппа IV рас­ пущен папой в 1312 году.

Немецкий орден: белый плащ с черным крестом. Возник в 1198 году на осно­ ве монашеского братства при странноприимном доме для паломников, уч­ режденном немецкими купцами под Акконом (Палестина). Участвовал в войне с арабами, с XIII века действовал в Европе, будучи одной из организаций, осу­ ществлявших с помощью жестокого принуждения христианизацию пруссов. С 1226 года имел статут орденского государства, которое с 1237 года (после присоединения ордена меченосцев) охватывало также Лифляндию и Курлян­ дию. Резиденцией великого магистра ордена с 1309 года был Мариенбург. В 1410 году орден потерпел поражение в битве при Грюнвальде и с 1446 года находился в вассальной зависимости от Польши.

Верность. Во всех произведениях куртуазной литературы важную роль играет понятие верности. В конечном счете верность понимается как дисцип­ линированное выполнение своих обязанностей в феодальной сословной пира­ миде, где от вассала требуется послушание и преданность сюзерену, тогда как сюзерен своей щедростью (milte) должен обеспечить своим вассалам возмож­ ность вести приличествующий их сословию образ жизни.

Воспитание. Особенно подчеркивается притязание рыцарей на то, чтобы утвердить свое авангардное положение в обществе образом жизни, отве­ чающим требованиям культуры. Он включает в себя занятия искусством или хотя бы способность получать наслаждение от произведений искусства, зна­ ние иностранных языков (прежде всего французского), подчиняющееся опре­ деленным правилам поведение рыцаря в повседневной жизни (одежда, умение вести себя за столом и т.д.), соблюдение нравственных норм (kiusche), само-

41

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

обладание (mâze) и чувство собственного достоинства и гордости (hôher muot).

Чувство прекрасного. Бросается в глаза, что в светской феодальной литера­ туре самое большое внимание уделяется внешнему блеску. Многие произведе­ ния буквально перегружены подробнейшими описаниями великолепно сделан­ ного вооружения, драгоценных сокровищ, дорогой сбруи, роскошной одежды. Изображение изобилия доказывало, что дворянство ведет приличествующий его положению в обществе образ жизни, который предполагает радость от обла­ дания земным богатством и восхищение красотой человека. Рыцарь в курту­ азной литературе — это прежде всего красивый человек, чьи привлекательная внешность, великолепная одежда и роскошный образ жизни четко отделяют его от угнетенных, которые — если автор вообще считал их достойными изоб­ ражения — предстают большей частью как отталкивающие, внешне безобраз­ ные и сомнительные в нравственном отношении персонажи.

Терпимость. В идее терпимости, свойственной куртуазной литературе, от­ четливее всего отражается ее стремление освободиться от опеки церкви. Исто­ рическая основа этой идеи возникла в результате крестовых походов, во время которых западное рыцарство открыло для себя феодальную знать Восто­ ка. Высокоразвитая арабская культура вызывала у рыцарей такую же за­ висть и стремление иметь у себя нечто подобное, как и роскошный образ жизни восточных феодалов, превосходивший в культурном отношении образ жизни западных рыцарей. Стремление иметь предметы роскоши и оружие восточного изготовления связывалось с полным уважения признанием храброс­ ти противника и его воинского мастерства. Наконец, когда был понят моно­ теистический характер ислама как высокоразвитой, родственной христианству религии, стала ясна и лживость искаженных представлений церковных догма­ тиков, которые клеветнически изображали магометан мерзкими, коварными, порочными язычниками. Но прежде всего западный рыцарь ощутил себя частью интернационального рыцарского сословия; из его чувства солидарности с рыцарями Востока возник образ «благородного язычника», равноправного представителя того же сословия.

Куртуазная любовь. Из соприкосновения со служившей постоянным об­ разцом французской (прежде всего южнофранцузской) дворянской культурой выросла еще одна наложившая свой отпечаток на культуру немецкого рыцарст­ ва идея — идея куртуазной любви. У нее также были свои социальные корни. В отличие от общепринятых в Европе правовых норм на юге Франции за бла­ городной дамой были закреплены определенные привилегии. Они состояли прежде всего в возможности личного наследования и праве жаловать земли в ленное владение. Обычная для культуры южнофранцузского дворянства хвалебная песнь в честь сюзерена (прованс. sirventès) могла быть также посвя­ щена его супруге; засвидетельствованы даже факты, когда супруги некоторых владетельных феодалов учреждали при дворе должности для собственных трубадуров. В этом жанре хвалебной песни выражение вассальной верности соединялось с эротическими мотивами. Из эмоционально окрашенного отно­ шения трубадура-вассала к супруге сюзерена родилось понимание любви как служения даме; хвалебно-лирическая песнь в честь дамы положила начало миннезангу и разработке темы любви к даме в эпических произведениях в Германии. В служении даме и в куртуазной любовной поэзии стихийно-

42

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

природная эротика связывалась воедино с воспитанием культуры чувств, стремлением выработать образец рыцарского поведения в соответствии с основ­ ными принципами феодальной идеологии.

Благородная дама — супруга сюзерена выступает как хранительница куль­ турных ценностей и воспитательница рыцаря. Готовность служить даме являет­ ся, таким образом, по своей сути свидетельством сознательно подчиненно­ го требованиям культуры и моды образа жизни, и истолковывать это как сви­ детельство любовных отношений было бы неверно. Служа даме на поле брани и выполняя ее волю в сфере культурных запросов, рыцарь совершенствуется и становится образцовым представителем привилегированного класса. Так как в рамках служения даме эротические притязания рыцаря и связывающие даму брачные узы оказывались в неразрешимом противоречии, то вследствие этого тематика традиционного миннезанга должна была ограничиваться восхвале­ нием дамы, выражением тоски и печали по поводу невозможности добиться желанного вознаграждения.

В идее любви к даме сосуществовали прогрессивные и регрессивные в культурно-историческом отношении черты, обоснованные социально-культур­ ными рамками. Что в ней было обращено в будущее?

Во-первых, в идее любви к даме воплощалось преодоление христианскоаскетического жизненного идеала в области культуры; она представляет собой выражение жизнеутверждающей чувственной радости, прежде всего благодаря открытию женской красоты и признанию чувственной любви.

Во-вторых, идея любви к даме отражает первые шаги к освобождению жен­ щины как личности, которая — пусть всего лишь в авторском вымысле — поставлена выше мужчины как хранительница ценностей феодально-ры­ царской культуры и воспитательница представителей сильного пола.

В-третьих (что чрезвычайно важно в культурно-историческом отношении), в идее любви к даме половая любовь впервые предстает как выражение инди­ видуальной страсти, которая сама и выбирает себе партнера.

Связь этой идеи с феодальной идеологией проявляется в ее направленности на воспитание образцового вассала, а также в эротической мотивации воинских подвигов, которая в конце концов могла служить затушевыванию феодальноанархических противоречий. Культурный феномен любви к даме должен был неизбежно привести к возникновению противоречия в сфере идеологии, по­ скольку он оказывался противоположным полюсом традиционного феодальноправового института брака. Поэтому авторы, разрабатывавшие тему куртуаз­ ной любви, обычно пытались разрешить это противоречие, предлагая, например, синтез куртуазной любви и брака. И лишь немногие поэты утверждали револю­ ционизирующие элементы идеи любви к даме. В этих случаях возникали значительные поэтические произведения.

Литературно-социологические и эстетические особенности

Покинув стены монастырей и превратившись в часть светской культуры дворянского сословия, литература должна была подчиниться новым социаль­ ным условиям.

Меценатство. Поэты и поэзия, особенно когда дело шло о создании эпиче­ ских произведений, нуждались в совершенно новом виде поддержки. Прежде

43

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

всего поэту требовалось материальное обеспечение, так как обычно он работал над своим произведением в течение нескольких лет. Затем надо было купить отнюдь не дешево стоивший пергамент, изготовлявшийся из кожи животных. Дорого стоил и оригинал (рукописи больших произведений нередко оплачи­ вались продажей нескольких крестьянских дворов). Поэтому лишь состоятель­ ные феодалы могли обеспечивать литературное творчество. Они выступали как меценаты, влияние которых на выбор темы, разработку сюжета и идею произведения не должно недооцениваться. Широко известными культурными и литературными центрами были двор тюрингского ландграфа, с которым связано сказание о состязании певцов в Вартбурге, и двор Бабенбергов в Вене.

Искусство исполнения. Куртуазная литература была важным элементом развлечений придворного общества. В то время не было широкой чи­ тательской публики, и поэзия на средневерхненемецком языке предназначалась в первую очередь для исполнения перед слушателями, а не для чтения. Поэтому большое значение придавалось форме произведения, его звуковому воздейст­ вию на слушателей, красоте языка, строф и рифм.

Литературные роды, жанры, сюжеты. В куртуазной литературе выделя­ ются прежде всего такие литературные роды: эпос, представленный крупными, насчитывающими многие тысячи строк стихотворными произведениями; песня, постоянно исполняемая в инструментальном сопровождении; богатая жан­

рами	дидактическая литература,			представленная	шпрухами	(изречениями)
и трактатами,		и — в	зачаточной	форме — развлекательная		эпическая	лите­
ратура	малых	жанров	(новелла,	шванк, басня,	короткий рассказ).		Драма

не играла еще никакой роли. При выборе сюжетов авторы обращались к сказкам, легендам и сказаниям. Лишь в редчайших случаях в качестве источ­ ника сюжета использовалась современная автору жизнь. Осваивались гер­ манские героические сказания (как, например, в «Песни о Нибелунгах»), использовались античные традиции (как, например, в поэмах о Трое), охотно обращались авторы к восточным образцам, и, наконец, сюжеты для куртуаз­ ных романов рыцарского эпоса черпались в большом количестве из мира сказаний островных кельтов (циклы сказаний о Тристане, о короле Артуре). Заметную роль также играли легенды (например, легенда о Григории, легенда о Серватии).

Зависимость от источников. Заслуживает внимания вопрос об отношении автора к оригиналу в силу своей необычности для наших представлений. Слу­ шатели надеялись непременно узнать от автора доказательства правдивости его произведения. Таким доказательством могла быть только ссылка на ори­ гинал, который внушал уважение как источник и рассматривался как подлинный документ. К свободной, оригинальной разработке сюжета отнюдь не стремились. Использовались прежде всего источники на французском и латинском языках, поэтому немецкая эпическая поэзия XII—XIII веков тесно соприкасается с переводной литературой.

Язык и поэзия

Светская литература немецкого феодализма XII—XIII веков написана на высокоразвитом литературном языке, имевшем надрегиональный характер. Создание этого языка является несомненным достижением куртуазной куль-

44

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

туры. В то время как в деревне, в городе или в замке средством общения был диалект, творцы художественной литературы использовали язык, который обнаруживает черты наддиалектного, общего языка. Хотя эти общие черты часто чрезмерно подчеркивались, сравнение текстов, принадлежащих различ­ ным авторам, вряд ли вызовет сомнение в существовании нормы письменного языка.

Лирика

Куртуазная лирика XII—XIII веков наряду с тематикой, связанной с любовью к даме, разрабатывала другие темы и сюжеты: в ней были и ре­ лигиозные стихотворения, песни о крестовых походах и о природе, моральнодидактические и политические шпрухи.

Тематика. Идея любви к даме наложила свой отпечаток не только на эпос, но особенно на лирическую поэзию. Это привело к тому, что под куртуаз­ ной лирикой стали понимать вообще любовную лирику. Однако это упрощает реальную картину в двух отношениях: во-первых, потому что создается представление, будто немецкая лирика развитого средневековья выросла только из лирики трубадуров; во-вторых, подчеркивается необоснованное мнение о том, что немецкая лирика развитого средневековья тематически однообразна. Ни то, ни другое не соответствует действительности. Можно со всей уверен­ ностью предположить, что прежде всего на раннем этапе своего развития средневековая немецкая лирика обнаруживала тесные генетические связи с песенным народным творчеством и испытала заметное влияние латиноязычной лирики вагантов (см. с. 56—59).

До нас не дошло почти ничего от народных песен того времени, бытовавших в устной традиции; известно лишь, что они существовали, о чем свидетельствуют указания в литературе (где иногда упоминается об исполнении песен, называвшихся "wineliedel" или "trûtliet", то есть любовных песен) и отдельные отрывки, сохранившиеся в дошедших до нас текстах. Известна содержа­ щаяся в «Кармина бурана» (см. с. 58) строфа-дразнилка, которую, по-види­ мому, пели, водя хоровод:

Хоровод кружится, В нем одни девицы. На парней не глядят,

С ними знаться не хотят.

Единство словесного искусства и музыки. Песня того времени была немыслима без мелодии; пение сопровождалось игрой на музыкальных инструментах. Использовались прежде всего такие инструменты: скрипка (смычковый инструмент), ротта (вид арфы или лиры), арфа и лютня. Таким образом, лирический поэт развитого средневековья в идеальном случае объеди­ нял в одном лице автора текста, композитора, певца и солиста-инструмента­ листа.

Форма. Лирика развитого средневековья отличалась высоким художествен­ ным уровнем, ее основной формой была песня.

Каноническая структура песни включает в себя несколько строф, имев­ ших трехчленное строение: к состоявшей из двух единообразно построенных

45

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

членов (Stollen) большей части строфы (Aufgesang) присоединялась имевшая иное строение одночленная меньшая часть строфы (Abgesang). Проиллюстри­ руем строение строфы на примере одной из песен Вальтера фон дер Фогель­ вейде:

1.Ты сердцу моему мила,

2.И пусть господь тебя хранит.

3.Ведь большего желать нельзя,

4.Об этом сердце мне твердит.

5.Сколь сильно я тебя люблю,

6.Лишь я один могу сказать.

7.Тебя люблю!

8.Какие муки я от этого терплю.

Строки 1 и 2 составляют первую часть, строки 3 и 4 — вторую часть строфы, к которым присоединяются остальные четыре строки. Композиция песни и строфы, разработка строки и выбор тактов в высшей степени ва­ риативны. Так, в песнях можно найти двух-, трех- и четырехчастные такты, разнообразные концы строк (каденции), хорошо продуманные схемы риф­ мовки внутри строфы.

Наряду с песней как особый жанр существовал так называемый лейх (Leich), который представлял собой лирическое произведение крупной формы, развившееся из церковно-литургической секвенции 14. Для лейха было характерно сцепление большого количества различных по своей струк­ туре строф. Наконец, к жанрам лирической поэзии следует причислить и шпрух, который обычно относится к дидактической литературе; шпрух, ис­ полнявшийся на определенную мелодию, особенно трудно отделить от собст­ венно песенного творчества.

Памятники куртуазной лирики. Наши знания куртуазной лирики того времени опираются на дошедшие до нас рукописные поэтические сборники. Важнейшие из них — это «Малый гейдельбергский сборник песен» (написан в конце XIII века в Страсбурге), «Вейнгартенский сборник песен» (написан ок. 1300 года в Констанце), «Большой гейдельбергский сборник песен» (составлен в 1310—1330 годах в Цюрихе), который также называется «Сборник Манессе» по имени инициатора его составления Рюдигера Манессе, и «Иенский сборник песен» XIV века, имеющий особое значение благодаря содержащейся в нем нотной записи мелодий песен.

«Весна миннезанга». Куртуазная лирика прошла три этапа: ранний, клас­ сический и поздний. Ранний этап (конец XII века) характеризуется наличием двух центров лирической поэзии, сформировавшихся в придунайских и прирейнских землях. В группу поэтов, принадлежавших к придунайскому центру, входили два графа из регенсбургской династии Ритенбургов, затем Мейнлох фон Севелинген из окрестностей Ульма, Дитмар фон Айст (умер в 1171 году) и, наконец, поэт, известный под именем Кюренбергер.

Лирическое творчество этих пяти поэтов находится еще полностью в русле народного песенного искусства. Хотя они уже умеют использовать поэтическую лексику, свойственную лирике трубадуров, о миннезанге в упо­ мянутом смысле слова еще не может быть речи. Любовь к даме понимается как плотская, чувственная любовь, причем именно женщина предстает в ней

46

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

как активное начало. Почти нет никакого намека на стилизацию образа дамы. Заслуживает внимания тонкое восприятие этими поэтами красоты природы.

В одной из песен Дитмара фон Айста говорится:

Настало время пташкам петь, Пришла желанная весна, Зазеленела липа вновь, Зима нам больше не страшна. Уж распускаются цветы, Они пестреют на лугу

Итешат сердце, и на них

Янаглядеться не могу.

Отчетливее всего выражены тематические особенности придунайской груп­ пы поэтов в творчестве Кюренбергера, относящемся к 1150—1170 годам. Вершиной его лирического мастерства является «Песня о соколе»:

Этот сокол ясный был мною приручен. Больше года у меня воспитывался он.

И взмыл мой сокол в небо, взлетел под облака. Когда же возвратится он ко мне издалека?

(Перевод В. Микушевича)

В творчестве поэтов прирейнской группы отчетливо прослеживаются влияния провансальской и северофранцузской лирики. К этой группе отно­ сится уроженец Рейнской Франконии Фридрих фон Хаузен (ок. 1150— 1190), родовой замок которого находился под Крейцнахом на Наэ. Он принадлежал к ближайшему окружению императора Фридриха I. Для него характерны следующие строки:

Спасите! О, беда тому, кто любит! Надежды нет, а все служу я даме, Суровый мой удел меня погубит.

(Перевод Г. Ратгауза)

Провансальское влияние выдает не только персонификация любви к даме, но прежде всего слово wân, обозначающее «бесперспективную надежду на исполнение желаний».

Самым значительным лириком прирейнской группы поэтов является уроженец Лимбурга Генрих фон Фельдеке (ок. 1140/50—1210), основатель классической немецкой куртуазной эпической поэзии. Его лирика несет на себе отпечаток творчества северофранцузских труверов, поэзия которых испытала воздействие провансальских трубадуров и лирики вагантов. В про­ тивоположность написанным по провансальскому образцу песням Фридриха фон Хаузена, где определяющую роль играют мотивы жалобы и печали, ключевым словом поэзии Генриха фон Фельдеке является blîscap — «радость, веселье», в котором выражается характерное для нее радостное, оптимисти­ ческое настроение, свойственное и его стихотворениям о природе.

47