Э м м а

— Милочка, просыпайся! – за мою ногу меня потрясла медсестра, и я резко села на кровати, что голова закружилась. – Эммочка, я понимаю, что сейчас рано, но тебе нужно успеть попасть в дом Духа, умыться, привести себя в порядок, переодеться и позавтракать и успеть собрать сумку для занятий и узнать новое расписание.

Удивительно, но из всего сказанного Марьей Олеговной мне запомнилось только расписание.

— А с ним что-то не так?

— Милочка, - медсестра села на мою койку и улыбнулась. – Дело в том, что в «Пяти стихиях» теперь немножко поменялись правила и естественно, учитывая то, что произошло, конечно, были изменены расписания стихийцев. А сейчас давай душечка, обувайся и я отведу тебя к дому Духа.

Она протянула мне мои ботинки и я, вздохнув, почувствовала, как мои волосы, словно по волшебству выросли и упали на плечи. Я взяла ботинки и стала искать взглядом наряд Черной вдовы.

— Я думаю, ты и в пижаме добежишь, – поняла мой взгляд медсестра, и влажной тряпкой намочила мне лицо. Его стало жечь, а потом покалывать. – Это от синяков, душенька. У тебя они ужасные.

Я с пониманием кивнула. Сон был, надо сказать, не из приятных. Снова то воспоминание Розы и много чего ещё плохого. Я вздохнула и поставила ботинки на пол и надела их на ноги, слезла с койки пошатываясь, перевела взгляд на медсестру.

Та с улыбкой протянула мне мой наряд, аккуратно сложенный.

— Пижаму можешь оставить себе.

Я перевела взгляд на себя и слегка улыбнулась. Замечательно, я и забыла, что мне вчера выдали пижаму, а ещё такую… воздушную. Вернее ночную рубашку с длинными рукавами.

Медсестра слезла с кровати и пошла будить Олесю.

С влажными волосами и в любимых джинсах и толстовке, я удобнее устроилась на диване, изредка косясь на грозного вида мужчину, который стоял в углу у дверей в квартире ступеней. Мне не хотелось идти к себе просто потому, что я могла разбудить кого-нибудь, и тот бы сразу стал задавать ненужные вопросы, но этого мне было не надо. Также до подъёма на завтрак оставались какие-то полчаса и поэтому лучше места и не придумаешь.

Но у этого места было и другое назначение. Пока я мылась, я много думала о том, что произошло между мной и Артёмом. Я просто повела себя как дрянь, а не лучший друг. Хотя со мной ещё станется, учитывая тот факт, кто его девушка. Да, это был шок. Но терять дружбу из-за Этой мне не хотелось. Чтобы я там не чувствовала, не думала, что чувствую, но терять друга – не выход. Я знала это. И я хотела помириться. Если это ещё реально.

Подложив под щеку руки, я стала гонять мысли как начать разговор. Но ничего путного не шло. Совсем другие чувства руководили мной. И это было пыткой. «Да, он выбрал Олю, это понятно… Я этого не скрываю, но я сама вижу, что она во много раз красивее меня. Я бы тоже выбрала её. Но… А что я ожидала? Сама тянула резину, сама дулась… И вообще, кто сказал что я ему нравлюсь? Марина… Но что она в этом знает? Черт, да побольше моего и знает».

Фыркнув, я перевела взгляд на огонь в камине, дуясь на саму себя и сложившуюся ситуацию. «Да, все его взгляды, подколы и прикосновения… прекрасны, но черт, они только меня и волнуют, не его, чтобы там Марина не видела. А дружбу из-за этого терять не надо и вообще…»

Приглушенный смех вывел меня из-за задумчивости, и я повернулась на двери, что находились за диваном. У меня было идеальное наблюдательное место и если не всматриваться, то меня никто не обнаружит, зато мне видно все. Дверь в третью ступень распахнулась и оттуда обжимаясь, выпало двое. Они ещё пуще рассмеялись, и я узнала эти голоса.

Сердце бешено и предательски застучало. Я зажмурилась, а потом вновь распахнула глаза. И не было никакой ошибки и из двери и вправду выпали Оля и Артём.

Чтобы там я сейчас не думала, но глядя на его обнаженную грудь, все мои мысли выпали из головы. Он как обычно был прекрасен в моём безумном мозгу. Распахнутая рубашка черного цвета просто идеально завершала весь вид и его джинсы, так небрежно весящие на бедрах, сносили крышу, если у меня такая была. Кажется, я лишилась головы, когда впервые его увидела. Да, кажется так. Но потом я увидела Олю и её это «платье» и все затуманенные мысли сразу вернулись с двойным хуком в челюсть. Мои губы задрожали, а мысли думали о чем-то не том… Плохом. Боже, да ведь она его девушка, ясно же чем они занимались… Её взъерошенные волосы, и его распахнутая рубашка о многом говорят! Очнись же!

Оля тем временем пробежалась пальцами по его кубикам пресса и мило так прикрыла глазки. Дрянь. Артём облокотился на косяк двери и скрестил руки на груди.

— Иди уже, пока никто не увидел, что ты нарушила правила, – сказал он со смешинкой. Оля поморгала и кивнула.

— Увидимся. – И её губы встретились с его губами.

Я затаила дыхание от боли где-то ниже живота и зависти одновременно. Чтобы я там себе не говорила в прошлом году, но, черт побери, я хотела, чтобы этот поцелуй был моим. Я вообще хотела быть на её месте. Я знала. Я просто ходячее непостоянство.

Артём неожиданно распахнул глаза и встретился с моим взглядом. Черт, я снова потонула, хоть и была дальше от него, в его зелени. Он отстранился резко от Оли, не сводя с меня взгляда. Но та, кажется, не замечала того, что я находилась в этой комнате. Напротив, она довольной походкой пошла к нашей двери, и прощально подмигнув парню, скрылась за дверью. Как только она ушла, я вскочила с дивана и толстовка следом от резкости движения задралась, открывая мой живот и кусок бюстгальтера. Трясущимися руками я отдернула её назад.

— Эмма… - прошептал лишь он, делая ко мне шаги. Мои руки быстро встали передо мной, упершись ему в грудину. Я задрожала. Если он сейчас сообразит, то я паду от его чар прямо в его объятья.

Его пальцы левой руки схватили мою руку. Я дрожала, по щекам бежали слезы. Мне было больно. Очень-очень. Я схожу с ума, это очевидно. Надо думать об учебе, а я думаю о нем и другом парне. Да что со мной? Раньше я думала о парнях, но не так, не так… Я думала, что у меня хватит мозгов, когда я влюблюсь, но… Черт, я влюбилась… Да очевидно же…

— Не надо… умоляю… не надо…

Его рука подняла мою и поцеловала каждый палец. Я хотела вырвать руку, но под его взглядом не могла. Я вообще ничего не могла, когда этот взгляд устремлялся на меня. Он пожирал меня, и казалось, что на свете ничего неважно. Но не в этот раз. У него есть девушка, а быть кем-то… вроде подстилки не хотелось… Но рука все равно не вырывалась…

— Не говори ничего, прошу тебя, отпусти…

Артём смотрел пристально на меня, и другая его рука стала бегать от слезинке к слезинке у меня на лице. Он не знал этого, но, кажется, он разбил мне сердце тем, что говорил одно, а делал другое. Кто же я для него?

— Эмма… - снова прошептал он и его красивые ресницы затрепетали, и глаза снова посмотрели в мои. Я закачала головой. Говорить и так то, что уже сказано, не имело смысла. А сдавать себя тем, как я на самом деле к нему отношусь, не имеет смысла. Ничто уже не имеет смысла, кроме того, что я хочу уйти. Сейчас. Скорее. Подальше от него и снова разреветься.

Он отпустил мою руку, которой было так уютно в его руке, но это было и к лучшему. Глаза уже щепало от слез, и я кое-как держалась, чтобы не разреветься вновь. Чтобы там не было, а я знала, как мне хотелось прижаться к нему, к его голой груди и вдыхать его запах. Чудесный запах Артёма. Но сейчас… сейчас я отпустила руку от его груди и он сделал шаг вперед и его пальцы замкнулись на моем подбородке. Я дрожала, чувствуя тепло, чувствуя тягу к нему. Я держалась из последних сил. А ему кажется было все равно…

— Прошу тебя… - пару слезинок упали ему на пальцы. Нет, черт побери, ты и так уже плакала перед ним… перестань же… Я отдернула голову в сторону и отшатнулась назад.

Неожиданно для себя я заметила свою сумку, подхватила её, и пока никто меня не остановил, выбежала оттуда, спасаясь бегством от того, что на самом деле хотела, что никогда не будет моим, чтобы там не говорила Марина или кто ещё другой.

Ноги несли меня странными коридорами, странными лестницами куда-то, куда я сама и не знала. Дети уже ходили по школе, и мне не было так страшно, как было поначалу, когда я вспомнила, для чего был нужен тот посторонний наблюдатель у дверей. Когда я убежала, я слышала отчаянный крик Тёмы и звуки шагов за мной.

Но я смогла убежать, оторваться, забежав на один из этажей с кабинетами. Я не жалела того, что хотела бежать, не жалела того, что было больно, но больно по-особенному – больно сердцу. Я никогда не ощущала таких сильных эмоций. Никогда… Но зная все это, я понимала, что я не подходила Артёму и дело не в возрасте, не в наших кастах, дело во мне и моей реакции. Она чересчур была бешеной и необузданной, да к тому же я была во всем неопытна… Я вообще ничего не знала об отношениях, ничего.

Когда же мне надоело бессмысленно бегать и слезы давно высохли, я повернула назад и помчалась на первый урок, ничуть при этом не проголодавшись. Я вообще не хотела есть. Только пить.

Замедлившись, я перешла на ходьбу. Ноги привели меня к кабинету Николая Николаевича и, поправив лямку на плече, я гордо вздела подбородок, проходя мимо остальных ожидающих студентов, к друзьям.

— Эмма! – со вздохом облегчения меня к себе прижала Марина, и я слегка улыбнулась. Вот кто-кто, а Марина была тем самым человеком, кто мог утешить всегда, даже не зная от чего.

— Ты как? – спросил Саня, следующим меня обнимая. В его объятьях я нашла какую-то странную умиротворенность.

— Все хорошо, - пробурчала я ему в футболку.

— Я понимаю, что меня надо убить, но что произошло? – спросил Филипп, когда я повисла на нем. Как было хорошо среди друзей.

— Нет, лучше высказаться. – Я набрала побольше воздуха и все им рассказала и пихнула в руки Фила чертов клочок бумаги.

Они стали меж собой гадать, а я смотрела по сторонам, пытаясь прийти в себя. Благо Артёма нигде не было.

— И почему это за прошедшие двадцать минут от урока никого нет в классе? – образовался рядом со мной Николай и я даже вздрогнула. Наши взгляды пересеклись. – Гордеева вы слишком бледны, останьтесь после урока, поговорим. – Я кивнула, и он жестом пригласил меня войти в кабинет. – А вам Эбель, Громов и Агапов особое приглашение нужно? – послышалось из коридора, и друзья быстро помчались внутрь, как и весь класс за ними. – Сегодня, я полагаю, на моем уроке вы будете думать об уроке. – Многозначительный взгляд на учеников.

Николай был в черных брюках и белой футболки. Волосы уложены назад, а глаза излучают темную сталь.

— Сегодня на уроке мы будем с вами пробовать создать между вами и палочкой связь, чтобы та никогда не противостояла вам. Никогда. – Он стал прохаживаться мимо парт. – Откройте 56 страницу и запишите себе три главных правила. Запомните их. А потом мы начнём практику. – Взмахами руки учитель закрывал окна ставнями. – Поспешите… от практики сегодня зависит ваша отметка за урок.

Когда прозвенел звонок с урока, ставни слетели с окон и яркое солнце, такое редкое в эти осенние дни, осветило класс. Я подошла к учителю, который удобно устроился за своим столом.

— Потрясен, потрясен. Гордеева вы делаете успехи, небывалые успехи. Я рад. Вы теперь одна из самых лучших. Думаю, контрольная практика перед новым годом будет на высшем уровне. – Он кивнул головой. – Но вы очень бледны. Что с вами?

— Я… - Солгать или сказать правду? – Поссорилась с другом. Так все более-менее нормально.

— О-о! – как-то разочарованно воскликнул Николай. – Тогда здесь я вам не советчик. Хотя знаете, Эмма, скажу вам одно – если друг хороший, то он заслуживает прощения. А если лучший – он извиниться сам. Ну, а если близкий, то всё само собой образумится. Так всегда. – Он встал из стола, похлопал меня по плечу и направился в лаборантскую. – Удачи на следующем занятии и… с другом.

В коридоре меня ждали Филипп и Марина.

— Чего он хотел?

— Где Саша?

Марина с Филиппом переглянулись.

— Он пошел к твоей сестре. Обещал сказать как ты, думаю – «неважно» - лучшее описание. – Ответил Филипп.

— Что произошло с тобой там, что ты такая расстроенная? – поинтересовалась Марина, приобняв меня за плечи и двигаясь по коридору.

— Я… - Здесь лучше солгать. – Неважно себя чувствую. Все это было настолько ужасно, что просто…

— Понимаю-понимаю, - закивала Марина, хотя взгляд испытующе поглядывал на моё лицо.

— Ладно, какой у нас сейчас урок? – сменила тему я.

— Зельеварение, - достал из рюкзака листок Филипп. Я остановилась, как только завидела, как слева из коридора появился Артём. Я открыла рот, чтобы попросить их пойти как-нибудь иначе… Но…

— Пойдём через северный коридор, - указала перед собой Марина. – Там ход есть на первый этаж, ну дверь за картиной. Помнишь? – подруга обернулась на меня и потянула идти дальше. – Мы узнали пароль.

— Здорово… - но мне было не очень от этого хорошо. Увидев нас, Тёма зашагал целенаправленно за нами.

Марина убрала с моих плеч руки и стала что-то обсуждать с Филиппом, шагая впереди меня. Я поежилась, но шагала дальше следом за ними. Чтобы там не было, лучше делать вид, что занята, чем поворачивать и со всех ног бежать от Артёма. Да.

— И потом, Фил, ты так её и не пригласил? – продолжала сердиться почему-то Марина на друга.

— Ты думаешь сейчас подходящий момент? – огрызнулся он, и они оба посмотрели на меня и замедлились. – Ты же видела…

Я пошла вперед, а они почему-то замерли и стали очень громко ругаться.

— Сейчас самое время! Ты же знаешь, ты этим поднимешь ей только настроение! – жестикулировала Марина. Филипп закатил глаза.

— Я предложу ей на обеде, довольна? – закатив глаза, предложил Филипп. Марина кивнула, и они вновь стали следовать за мной, уже приглушеннее что-то обсуждая. Вернее, кого-то, судя по их неодобрительным лицам

— Эмма! – послышался сзади голос Артёма, но я сделала вид, что не услышала и прибавила шаг, а затем как вкопанная замерла и издала крик ужаса.

Там впереди, в свете лишь одной лампы, лежала Олеся. Она была неряшливо одета. Вернее, необута до конца. Один рукав был аккуратный и прямой, второй весь помятый и грязный и скошенный до локтя. Точно самое было и с джинсами, вернее одна штанина чиста и аккуратна, другая грязная и неопрятная. Пуговицы на школьном кардигане были застегнуты не до конца, хотя эта девочка всегда была прилежно одетой и аккуратной. Волосы с одной стороны были распущены и явно не расчесаны, а с другой в косичке. Ресницы тоже были покрашены с одной стороны только. Я изумлено таращилась на сей чудо, так как на одной из ног отсутствовала балетка, а на той ноге, где была, не было носка. Девочка дышала, но была очень бледной. Все кругом было очень и очень странным. Но было ясно одно – на неё напали. Я, не задумываясь, двинулась туда, но чья-то стальная рука крепко меня держала и не дала подбежать к девочке.

Вместо меня, промчавшись мимо, на коленки села Марина. Что-то странное произошло. Обдало вначале нас всех ветром и бах, все лампы вдруг резко засияли, и все пришло в норму. Стало теплее, чем было до этого.

Марина обернулась к нам, держа в руке клочок бумаги, которую тут же прочел Филипп:

«Так на всё резко становится параллельно».

— И это всё? – изумленно воскликнула Марина.

Филипп обернул клочок другой стороной и кивнул.

— Как всё понятно… - Марина прикрыла глаза и положила голову Олеси к себе на колени, поглаживая по волосам.

Все это время я пыталась вырваться, но мне не давали. Я обернулась и изумленно уставилась на Артёма.

— Отпусти меня… Ты…

— Я спас тебя… - в его словах сквозилась боль, а глаза измученно смотрели на Марину.

— Но от чего? – изумилась ещё больше я.

Он перевел взгляд на меня и провел свободной рукой по моей щеке, прикрыв глаза.

— От того, чтобы быть помеченной следующей жертвой.

— Но…

— Марина… я и забыл о ней… - он распахнул глаза и резко меня дернул двигаться к друзьям за собой.

— Черт побери, отпусти меня! – упиралась я, пытаясь разжать его пальцы, но… он ещё крепче сжимал мне запястье. Я вскрикнула от боли. Он обернулся на меня и поймал мое лицо в свои руки. Наши глаза пересеклись, и хоть убейте, я видела в его глазах такую заботу, которой не видела ни у кого.

— Марина, - резко прервал он наш зрительный контакт. – Дай свою руку. Правую.

Марина посмотрела на ошарашенную меня и протянула Артёму свою руку. Он разглядывал её с секунду, а затем жестом подозвал меня к себе. Я неуверенно двинулась и уставилась на руку Марины. Всхлип издался из моей груди, и я прикрыла руками рот. Тёма сразу же прижал меня к себе, и я хваталась за него, как утопающий за круг. Я тонула, все кругом тонуло… И лишь Артём был тем, кто держал меня наплаву.

Марина посмотрела на свою руку и в ужасе стала тереть. Затем разрыдалась и Филипп, несмотря на грязный пол, сел около неё на колени и прижал к себе. Стал что-то говорить и подруга сквозь слезы улыбнулась.

Там на руке, этого до Марины никто не замечал, потому что не смотрел на руки девочек, но там появилась красная выжженная на руке метка, которая означала лишь одно – Марина следующая.

Руки Артёма нежно гладили меня по спине и я, успокоившись, наконец, узрела то, как крепко к нему прижалась, будто хотела оказаться внутри него, и как он одновременно нежно и крепко держал меня. Я вздрогнула и подалась назад, отошла от него и села рядом с ребятами. Марина сразу же накинулась обнимать меня.

— Помнишь летом, год назад я дала клятву? – прошептала я. Она кивнула. – Я сдержу её.

— Что это означает? – отстранилась от меня подруга, поглядывая то на меня, то на Филиппа.

Я коснулась кристалла на её шеи.

— План «А».