М а р и н а

Я не знаю почему, но ноги мчали меня за Громовым. Внутри я кипела от гнева. Да как он может так выражаться обо мне! Он совсем не знает того, что чувствую я! Я должна ему доказать это.

Мы оказались в гостиной дома Духа, и он обернулся ко мне. Его глаза выражали ярость.

— Может, ты отстанешь от меня? Чего ты ко мне прикопалась?

— О, так значит я прикопалась к тебе? А то, что последние две недели ты буквально хвостиком ходил за мной это нормально? – ощетинилась я.

— Можешь гордиться тем, что я хотел вернуть нашу дружбу, но, черт побери, ты больше не та Марина, что я знал.

— Да всё я та! – взвизгнула я, зажмуриваясь и качая головой.

— О, если та, тогда объясни мне, почему ты носишь мини-юбки и корешишься с нашим врагом? Почему вдруг перестала общаться с Эммой? Почему?

— Тебе не понять! – завизжала я.

— Мне не понять? Может, это ты меня не понимаешь?

— О, так я теперь ещё во всем и виновата?

— А разве нет? – не отступал Филипп. – Как думаешь, из-за меня Эмма ходит убитая?

— Причем здесь Гордеева? Я ей ничего плохого не делала. Я её даже не трогала! – разозлилась я. – Почему всегда и везде Гордеева? Почему?

— Может потому, что она твоя лучшая подруга. Может потому, что вы были - не разлей вода, – спокойно сказал Филипп. – Может, потому что у неё везде Эбель?

— Да что ты от меня хочешь! Я что, не могу не общаться с ней? Я что, всегда должна с ней дружить? Я могу же…

— Так вот значит как! – в шоке отстранился от меня Филипп. – Значит, вот так ты ценишь то, что сделала для тебя Эмма. Так ты ценишь всё, что вы прошли вместе. Так, значит, ты относишься к кристаллу дружбы и клятвам быть всегда рядом? ЧИХАЛА ТЫ НА ВСЕ, ДА? И теперь ещё что-то мне говоришь! Да какая ты…

— Я ненавижу тебя и твою Гордееву, у меня голова раскалывается. Котись к черту.

— Нет уж, дорогуша, я не ты. Я стою за друзей до конца.

— Пошел ты, Громов! Ты мне не друг!

— Ты потом ещё спасибо говорить будешь!

В отчаянье я завизжала.

— Да ты можешь не визжать, как те дурочки ведешь себя! Я думал, ты умнее их, а оказывается…

— Что ты сказал? Ты сказал, что я тупая?

В ярости я бросилась на него с кулаками, и мы оба упали на диван. Я больно колотила его кулаками и пыталась выцарапать глаза, но он быстро поймал мои запястья. Он даже не бил меня, просто держал.

Я бросила на него убийственный взгляд. Наши лица находились в миллиметрах друг от друга, и его лицо выражало, вернее глаза, безграничную боль и отчаянье. Да что опять? Опять его Гордеева? Бедная несчастная! Мне хотелось визжать, но вместо этого я укусила его за руку, но он даже не дернулся.

— Черт, Эбель, ты совсем съехала! – я снова поглядела на него убийственным взглядом, но он его даже не пронял. Он просто смотрел на меня, а затем я оказалась на диване, и он придавил меня своим телом. – Марин, прошу, очнись. Вспомни, кто ты и что ты для меня значишь.

Я стала пробовать вырваться, но четно. Поэтому я лишь неудовлетворенно рыкнула и отвела взгляд.

— Марин, прошу, вернись ко мне. Мне не хватает тебя. – Я обернулась на него. Его голос был ломким. Он будто плакал, да так и оно и было. – Марина ты была моим настроением. Ты была лучами солнца, то есть лучами Эммы, вы были нашим солнцем среди нас. Вернись, умоляю тебя.

Я перестала вырываться и смотрела в его серые глаза, смущенная тем, что он плакал. Он никогда не плакал при мне. Он всегда меня утешал, а сейчас… Что происходит? Почему все кого я люблю, так резко перестали быть рядом со мной?

Он отпустил мои руки, и хотел было слезть с меня, но я схватила его руки.

— Филипп… - хрипло выдавила я из себя. – Я… - мои пальцы прижались к его щеке. – Прости меня, Господи, прости меня за все… и я так виновата…

Он слегка улыбнулся и снова оказался в нескольких дюймах от меня, видя как я под его взглядом снова готова разреветься. Но мне не было стыдно за слабость. Он был во всем прав, но я не знала, как все исправить и что делать…

Его пальцы провели по моей щеке, а потом его губы накрыли мои.

Я ошарашено замерла, а затем ответила на поцелуй. Я не знала, что нашло на меня, но мне нравился вкус его губ, нравилось то, как нежно он держал моё лицо, как его язык ласкал мой, как наши ноги переплелись, и как было тепло и уютно, даже находясь я под ним. Это было что-то из ряда фантастики. И о господи, мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Затем его руки покинули мое лицо и погладили по рукам, и меня будто током треснуло. Я издала стон прямо в его губы и поцелуй резко углубился. Пальцы запутались в его волосах, но он замер из-за этого. Отстранился от губ и смущенно глядел на меня. Я часто-часто дышала, разглядывая его. Это было настоящее «вау», но… Я прикрыла глаза и застонала. Да, есть одно «но», Филипп мой друг, а люблю я того, кого сама же и бросила. Сеню… А сейчас… Черт…

Филипп слез с меня и стал лихорадочно ходить по гостиной, запуская пальцы то в волосы, то одергивая свою одежду. Я положила руку на лоб и снова издала стон. Затем села и поправила юбку на место, вспомнив, как руки Филиппа скользнули под юбку в порыве страсти. Щеки мои загорелись. Вот блин, я целовалась со своим лучшим другом и позволила поезду сойти с рельс, хотя должна была оттолкнуть его.

— Я это… извиняюсь… - всё-таки сказал Филипп. – Это было… помутнение. У меня Аня есть и всё такое…

Эти слова звучали убедительно и верно, учитывая тот факт как мне был нужен сейчас Сеня, но… почему же тогда меня больно они колют?

— Да-да, я всю понимаю, – жестом руки заткнула его я, пока он не сказала чего ещё. Мне этого было не надо. Я просто… хотела, чтобы он молчал и всего-то.

Он понял мой жест и кивнул. Я опустила ноги на пол, а он сел рядом, мы смотрели друг на друга.

— Мы друзья, да? – с паникой спросил он.

— Да, ты же должен меня простить ещё… - неудачно пошутила я и истерично захихикала, поправляя взъерошенные волосы.

— Филипп! – влетел в дом духа Саша. – Ты… Марин! – ещё больше изумился он. – В общем… эх, черт с ним, вы не поверите, что я узнал!!!

Мы оба поглядели на него смущенно.

— Что же? – опомнился первым Филипп. Саша сел между нами и кажется, напряжение спало.

— Это касается Кукольника… его видели!