13. Охрана

Декабрьские заморозки опустились на школу-пансион «Пяти стихий». Нападений не повторялось, но последнее внесло свою лепту в настроение школьников – мрачность и вечный страх.

Марина, сама того не ведая, всегда была на чьём-то веду. То её охранял Филипп, шатаясь с Аней чуть поодаль и изображая, что не замечают её. То я, ходя рядом с ней и Сеней ничуть им не мешая. Саша же почему-то не мог. Он объяснял все это тем, что он заботится о девочке, которой страшно. Но что это за девочка, я так и не знала. После того случая с нашим почти поцелуем, мы очень давно не оставались один на один. Мне казалось, что я теряла друга.

С зимой в «Пять стихий» пришли зачеты. Много. Не было времени на то, чтобы выйти и поиграть в снежки. Из-за этого пятиступенники взбунтовались, и когда был час обеда, закидали замок снежками, а вместе с ним ещё и пять учителей. С этого дня в школе выдели ещё два часа до комендантского часа и дети, наконец, слегка повеселели, довольные хоть одной хорошей новости, когда проводили время на свежем воздухе, играя в снежки.

Чтобы там не было, но от зачетов были свои плюсы: дети совсем перестали обсуждать нападения и предполагать кто из нас четверых: меня, Филиппа, Марины и Артёма будет следующим.

В ноябре в школу вернулась Анна, и я с Филиппом пришли её тут же навестить. Она была такой же, только слегка похудела. Анне приходилось искать иллюзионистов, так как только она могла отследить их магию и обезвреживать. Эта была изнурительная работа, и женщина всех явно не могла отыскать, учитывая как «находка» сказывалась на них обоих. Вернувшись в замок, Анна решила открыть курс для иллюзионистов, но кроме меня в школе никого не было. Я сразу же согласилась ходить на него.

С Артёмом дела никак не шли. После того, как мы благополучно отдали спящую, словно принцессу Олесю учителям, мы с Артёмом не разговаривали. Он только крепко держал меня в объятьях, пока я не оказалась в безопасности в доме Духа. Я видела его каждый день, каждую перемену, он смотрела на меня, но не подходил ко мне. Что-то было между нами такое, что выдвинуло стену и я, честно, была пока ей рада.

Уроки с Анной, надо отдать ей должное, были самыми интересными. Я многому научилась и рассказала ей об уроках с Артёмом. Анна призналась, что с магией и у нее, когда очнулась сила иллюзионистов, было туго. Она пять лет пыталась вернуть ее, и она была рада, что у меня получилось это за месяц.

Изучали же мы в основном контроль. Это было сложно, так как если я не научусь контролю, то одна из моих сил поглотит другую. То есть, либо останется волшебница, либо иллюзионистка. А этого мне было не надо, так как Анна говорит, что потеряв одну силу, я могу спятить. На уроках Артёма я смогла положить основы этого «контроля» и смогла за две недели научиться переключаться от магии к силе иллюзиониста. А потом мы перешли на взаимосвязь между моими силами, которую и нужно выучить, чтобы не потерять силу и не спятить. Это было изнурительно и у меня и по сей день не получалось поставить между ними взаимосвязь. Я чувствовала себя разбитой всё время и всюду.

Марина все время пока мы держались без нападения, выглядела ничуть не лучше моего. Она была уставшая, все время дергалась и часто что-то роняла. Много. С Семёном у них начались ссоры. Много ссор. Они кричались по любому поводу. Все время при всех и ведь даже не старались мириться, но хуже было то, что она ему не сказала. И не собиралась. Их отношения трещали по швам все больше и больше. Я даже пару раз замечала, как девушки стали виться вокруг Сени, и он разговаривал с ними. Флиртовал.

Марина с каждым днём стала пытаться доказать каждому из нас, какая она сильная. Как ей все равно на то, что происходит между ней и Сеней. Она стала очень странной. Такой… не Мариной.

Она будто не могла не хвастаться тем, что она такая молодец. Она все время делала все то, чтобы угодить себе. На нас ей было очень часто чихать. А ссоры с Сеней придавали остроты в её буднях и можно сказать подтверждали ей то, что она молодец.

Я люблю Марину, это да. Но вести она стала себя как последняя дрянь. И наряды её изменились. Чаще стали появляться короткие мини-юбки, открывая её шикарные длинные ноги. Кофты тоже сменились на более откровенные, и кулон с кристаллом дружбы исчез с шеи. Мне было страшно. Я не узнавала Марину.

А потом в начале декабря она бросила Сеню и при всех целовалась с каким-то пятиступенником, которому явно было нужно от неё только одно. Но проблема была в том, что кажется, ей тоже было только одно – удовлетворить себя во всем. Сторожить её было сложно, учитывая тот факт как много парней вокруг неё ошивалось. Ладно это, она стала все реже и реже сидеть с нами за столом. А десятого декабря Марина неожиданно для всех стала ходить с Олей.

Также неожиданно за нашим столом образовался Сеня. Он сидел с бледным каменным лицом и провожал Марину взглядами полными боли и горечи. Сеня стал чаще общаться со мной, тем самым заменив мне мою же подругу, которая вообще меня не замечала, а когда приходилось, с болью в глазах и слезами убегала.

Филипп, который знал Марину всю свою сознательную жизнь, был сам не свой. Их общение свелось к тому, что та в открытую его при всех отослала, и он просто не верил этому. Одно было хорошим во всем этом – она ведь ходила с Олей, а та ходила с Тёмой, а тот негласно следил за Мариной, я видела по его глазам.

В общем, с декабрьскими заморозками в доме-пансионе «Пяти стихий» всё встало вверх дном и как все это исправлять – никто не знал.

Ночью тоже мне не было покоя. Мне попеременно снился то тот замок, что находился в Чародее, то сны, связанные с Розой, в которых появлялся Артём, и в конце таких снов я бежала за ним, кричала ему, а он шел и шел, а вокруг него распространялась тьма. Я боялась этих снов и просыпалась в холодном поту. Я просто не знала, что и думать. Если со снами связанными с Артёмом пугали его вечные уходы, то во снах с замком я всегда была полна отчаянья.

Если на обычных уроках я кое-как выживала, получая высокие знания за зубрежку, то на уроках Анны я все ниже и ниже падала в лужу. У меня ничего не выходило. Из головы все никак не выходила Марина и то, как поначалу она шарахалась и то, какой она стала. Мне не хватало её, мне просто её сильно не хватало. Она бы знала, что делать с ситуацией с Артёмом, но её не было. Её отняли у меня. Но что? И почему? Непонятно… Можно сказать от вечных взглядов Артёма тоже плюсов не было, я чувствовала себя ужасно… кинутой… Единственный, наверное, кто меня понимал, был Сеня, но грузить его своими проблемами я не могла – но слушать его – да, я считала это своим долгом.

Хуже того, что Артём все время смотрит на меня, наверное, было то, что Оля не упускала шанса при мне его поцеловать. Я держалась только так в такие моменты. Но удачно ли? Не выдавала ли я себя? Вопрос. Больно было все равно.

Саша в начале декабря, надо отдать ему должное, стал со мной проводить много времени. Часто спрашивал как я, как уроки, что происходит между мной и Артёмом, почему я такая бледная, все время бледная, а потом часами просто держал меня в своих объятьях. Я была так рада, что хоть один друг вернулся, но очень переживала за Филиппа, учитывая тот факт, что он любил Марину и если её отношения с Семёном он считал для неё хорошими, то частые нынешние смены парня его пугали. Аня хоть и была рядом, и он когда они были вдвоем, был хоть немного счастлив, но все равно, как только появлялась Марина, и надо было её охранять, Филипп мрачнел. От Ани это не убегало, и она не знала, как его вылечить. Она даже попыталась поговорить с Мариной, но та лишь ей в лицо рассмеялась, сказав, что та знает, куда она может забрать дружбу Филиппа. После этого, Аня просто уводила Филиппа подальше от Марины.

По школе я ходила одна. Все чаще и чаще. Перед сном я обычно много ревела и жаловалась Воробушку на жизнь, но тот лишь прижимался ко мне боком в клубочке и мурчал.

Я чувствовала себя все чаще и чаще в тупике, а то и под куполом. На уроках Николая я так вообще стала чаще видеть его пристальный взгляд на себе, хоть и была в числе лучших, и мне было некомфортно под таким взглядом, будто выжидающим.

Разглядывая на кровати джинсы и юбку сегодня, я мрачно уселась на табурет, держа в руке расческу и дезик. Я устала. Надо было как-то решать сложившуюся ситуацию и поговорить с Мариной. А ещё лучше сегодня попытаться хоть как-то продвинуться на уроке у Анны. Мне не хотелось её расстраивать…

Воробушек потерся о мои ноги и мяукнул. Я слегка улыбнулась и погладила его по спинке. Он выше поднял хвост, и я покачала головой, вставая с табурета. Открыла для кота дверь и взяла в руки всё-таки юбку.

Выходя из комнаты для девочек, я доплетала косу и завязала в неё резинку, никого не замечая. Прошла мимо окликнувшей меня Даши, и уже вышла было за дверь, но её рука взяла мою.

— Ты неделю меня избегаешь! – начала она. – Дай мне хоть слово сказать. Или бы для приличия здоровалась бы!

— Даша, - посмотрела я с болью на подругу. – Мне не до этого.

— Не для того, чтобы здороваться с друзьями? – изумилась она. – Тогда до чего тебе есть дело?

— Я не хочу об этом говорить, я… - я ударила кулаком по ладошке. – Ты не понимаешь!

— Почему ты это взяла? Марина была и моей подругой, – возмутилась Даша. – Но ты просто… ведешь себя так, будто у тебя вообще нет друзей. Эмма такое бывает! Она боится, и… стала сама не своя. Все наладится, уверяю тебя. – Она убрала руку с моей. – Я просто хотела тебе сказать, что у тебя даже если нет Марины, есть друзья. Ты всегда можешь обратиться ко мне. Ты так много раз помогала мне советом, теперь моя очередь. Я просто не могу наблюдать за тем, как тебе больно.

— Даша… - мои глаза наполнились слезами. – Я люблю тебя, - я обняла подругу. – Ты очень-очень мне дорога, как сестра, и я… Черт, но дело не только в Марине!

— Ты можешь мне рассказать! – напомнила Даша.

— Ар… Артём, дело в нем. Не знаю, что вы можете думать обо всем, но я, кажется, не могу без его дружбы.

— Тогда попробуй помириться.

— Я не могу, - всхлипнула я. – С ним всегда Оля. Всегда.

— Но дело не только в дружбе, верно? Если бы дело было только в ней, Тёма бы выделил тебе время. Я знаю. Видела, как он уделял тебе время до Хэллоуина!

— Мы… я… в общем… - я протяжно вздохнула, поднимая взгляд к потолку, а потом возвращая его Даше. – Мне кажется, тогда, когда он сказал что встречается с Олей, внутри меня что-то сломалось…

Даша не выглядела удивленной. Вместо этого, она наклонила голову набок и сказала:

— Это нормально… Учитывая то, как строились ваши отношения. Ты чувствовала, что он предал тебя, а также поняла, как ты привязана к нему. Влюблена, я бы сказала.

Я закивала.

— Эмма, поверь мне, хоть это глупо звучит, все наладится. А теперь… ой, не плачь, иди сюда… - она прижала меня к себе и произнесла: - Эмма не забывай друзей, никогда. Даже если один из них отвернулся от тебя. Чтобы там не было, другие друзья в этом не виноваты. Ты всегда можешь высказаться мне, и я хочу, чтобы после того, как ты вернешься, это сделала. Хорошо?

— Хорошо. – Я отстранилась от неё и выскочила за дверь.

Стоящий за дверью миротворец отлепился от стены и поплелся за мной до кабинета Анны на втором этаже. Я уже привыкла к его компании и ничуть не смущалась всегда весящей между нами тишине. До кабинета я дошла быстро.

Анна стояла среди бумаг и лихорадочно крутилась.

— Закрой дверь и останься около неё! – не глядя, лишь рукой показывая, сказала она. Я кивнула и прикрыла за собой дверь.

— Анна, что вы делаете?

— Ищу! – призналась она, выхватывая один лист с пола, а потом с разочарованием выпустила его из рук.

— Но что?

— Вернее кого, Эмма. – Быстрая улыбка и снова взгляд на листы под ногами. – Иллюзионистов живущих в Екатеринбурге.

— Но зачем?

— За тем, как и обычно – чтобы «отключить» у него силу для его же блага.

— Но… почему вы это делаете? – задала, наконец, интересующий меня вопрос я.

— Чтобы они были живы, Эмма и чтобы их никто не тронул. В отличие от тебя, эти иллюзионисты имеют силу только иллюзий, и поэтому их никто не может защитить или обучить. Я должна их спасти от того, чтобы их не нашли марионетки.

— А как-то иначе их нельзя защитить? – подалась я вперед от двери.

— Можно, но для этого нужен самый сильный. С помощью него можно будет через одно зелье, что он выпьет, найти их и также «отключить» силу. Но у меня такого нет…

— А как же я?

Анна подняла на меня глаза и пошла прямо по бумагам ко мне.

— Ты понимаешь, что ты тогда берешь на себя ответственность за них всех? Ты отнимешь силу без разрешения… ты понимаешь это?

— Анна! Единственное что я понимаю, так это то, что невинные и незнающие люди в опасности.

— Эмма, иногда ты меня удивляешь своей жертвенностью и логикой. – Она прижалась к парте и покачала головой. – Моя дорогая, мы, конечно, защитим большинство, но те, что находятся в мире Завес, все равно будут в опасности. Ты сможешь вынести тот факт, что некоторые может и научились контролировать свою силу и вдруг её потеряют?

— Ну, если я смогу установить, как вы говорите контакт, я могу сказать им, зачем была отнята сила, так что «да», я согласна. Главное чтобы их не достали Марионетки. Они ведь ищут меня, да? Вот зачем нужно отнять их силы, чтобы они не погибли от рук зла?

— Да, из-за тебя, – кивнула Анна. – Хорошо, ладно, я сварю сегодня зелье, и мы сделаем это. Но не сегодня. – Она похлопала в ладоши и бумаги поднялись отовсюду и сложились в три идеальные большие стопки и встали на преподавательском столе. – На чем мы остановились вчера?

— Всё на том же, - признала я свою поразительную силу неделанья продвижения в обучении.

— Да ладно тебе, я это пыталась выучить десять лет. А ты всего месяц. Не такая ты и простофиля, Эммочка. Просто начнём, хорошо? – Кажется, Анна чувствовала себя лучше, узнав, что я хочу помочь ей в спасении других иллюзионистов. Я тоже почувствовала себя слегка полегче от её слов и кивнула, приготовившись к ещё двум утомительным часам.