Средневековье / _ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА / ЛЕ ДЮК ЖИЗНЬ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА / leduc_suppl
.pdfнеуклюжими – руки словно прикреплены к торсу штифтами и способны лишь на резкие, грубые жесты. Шея у большинства изображений длинная, плечи слегка покатые, но широкие
èсоединяются с ней наклонной линией. Грудь широкая, руки мускулистые от плеча до локтя, худощавые в запястьях; кисти крупные у основания пальцев, пальцы тонкие. Щиколотки ног изящны, пятки стройных ступней подчеркнуты (рис. 11):
Ступни у него были с высоким подъемом, но пятки Еще сильнее, и хорошее сложение; Широкая грудь и плечи – ибо крепок был телом, Толстые и могучие руки, сильные кисти;
Шея длинная и гладкая и выдающийся подбородок; Красивые смеющиеся уста, а зубы Белее, чем слоновая кость, не как рыбьи кости;
Нос пристойный и хорошей формы, безо всякого изъяна; Глаза его сверкали, как у сокола, И усмешка их была лучше, чем у девицы Отон,
Походившей красотою на славянских дев [56. Сражение Пердикки и Акина ]. Изображения мужских лиц носят обобщенный характер и, очевидно, отражают представления того времени о красоте. Лоб широкий и выпуклый, довольно высокий; глаза продолговатые, чуть-чуть прищуренные снизу – нижнее веко представляет собой горизонтальную линию, в то время как верхнее сильно изогнуто; радужные оболочки синие; постоянно упоминаются сверкающие (vairs) глаза; надбровные дуги выражены слабо, и глазное яблоко едва выступает над плоскостью, соединяющей брови и скулы. Щеки продолговатые и плоские; довольно широкий в крыльях нос образует со лбом ярко выраженный угол. Рот изящный, небольшой, а подбородок, маленький, хорошей формы, плавно соединяется с нижней частью лица, обычно широкой (рис. 12). Щеголи ходили с непокрытой головой, а в обществе носили обручи из золота и серебра либо венки из цветов.
У женщин на изображениях длинная шея, небольшие плечи, маленькая голова. У них тонкие, особенно в запястьях, руки; относительно длинные ноги; небольшие, но развитые бедра; тонкая, круглая, удлиненная талия; маленькая грудь:
Ротик у них хорошо очерчен – в какой край ни отправься, Нигде ты такой не поцелуешь и не почувствуешь; Зубы их белей, чем полированная слоновая кость, Сравню их разве что с цветком лилии.
Тела их хорошо сложены, талии у них тонкие, Груди маленькие и бедра очень нежные.
Одни одеты в богатые плащи, украшенные кружками и блестками, Другие – в пурпур, третьи – в сендаль [56. Источник Молодости].
Платье, облегая тело на груди и плечах, просторно в талии и подпоясывается узким пояском. Юбка либо многочисленными, либо широкими складками ниспадает на ноги. Торс до поясницы несколько откинут назад, отчего зрительно уменьшаются плечи и выступают живот
èбедра: рис. 13, церковь Сен-Дени, статуя Констанции Арльской, работа XIII в. (1240), и 13 бис, статуя с западного портала собора Реймсской Богоматери сер. XIII в. Конец покрывала, закрывающего волосы (рис. 13), переходит с правого плеча на левое, а плащ, скрепленный на груди петличным шнуром, женщина придерживает правой рукой так, что он драпируется складками от правого плеча до левой ступни. На рис. 13 бис головной убор женщины состоит лишь из цилиндрической шапочки (шаперона) XIII в.; волнистые волосы заброшены за спину. Верхняя часть лифа застегнута на груди на три больших драгоценных пуговицы. Лица женщин проникнуты полным спокойствием и и часто оживлены легкой улыбкой: приподнимаются уголки глаз и горизонталь нижнего века. Простая прическа сильно открывает лоб и шею (рис. 14).
61
Бросается в глаза задумчивое выражение этих лиц. В осанке фигур XIII в. видно достоинство – к концу века несколько манерное, но ни в коем случае не переходящее в то легкомыслие, которое так любят напускать на себя современные щеголи и которое так распространилось уже в прошлом веке. Было время, когда не считали, что быть comme il faut – значит выглядеть абсолютно безмозглым; и нужно заметить, что даже в эпохи, когда двор вовсе не являл собою образца мудрости – например, в конце XVI в., в царствование Генриха III – в манерной внешности людей, от которых сохранились столь блистательные портреты, за дерзостью либо женоподобным изяществом был виден ум.
В первые годы XIV в. туалеты изменились. Покрой мужских одежд усложняется. Рукава верхнего платья заканчиваются плавным сужением от локтя. Плечи покрывают широкие, украшенные фестонами оплечья шаперонов, закрывающие верх рук147 . Мужское платье теперь делается короче, открывая икры. Рукава затянуты и от локтя до запястья застегиваются на близко посаженные мелкие пуговицы. Одежда облегает грудь, не подчеркивая талию. В походе сверху еще надевали накидку или «верховое платье» (robe chevaucher), покрой которого не менялся с конца XII до середины XIV в.148 Голову прикрывал капюшон; на плечах, спине и груди «верховое платье» лежало складками. Рукава его под мышками были прорезаны, так что в них можно было и продеть руки, и отбросить их назад. Очень длинная и широкая юбка полностью закрывала ноги всадника. Под «верховым платьем» персонажа на рисунке надето верхнее платье, сшитое по моде ок. 1300 с широкими рукавами, не доходящими до локтя.
Женщины начинают декольтировать лиф, чего они не делали в XII и XIII вв. Лиф подгоняется по фигуре. Нижнее платье имеет очень узкие рукава до запястий, а верхнее – тоже узкие, но переходящие от локтя в ленту из ткани или меха. Юбка верхнего платья, очень широкая, приподнимается специальной застежкой (труссуаром) или рукой. Ткани этих верхних платьев, довольно толстые, образуют широкие складки.
Дамы больше не носят маленьких цилиндрических шаперонов, а ходят с непокрытой головой; они зачесывают волосы со лба надвое, спускают вдоль щек две прямых пряди, двумя толстыми косами закрывают уши и, наконец, укладывают их на затылке в завитой шиньон. Шаперон (здесь – капюшон с оплечьем) чаще всего набрасывали на обнаженные плечи, как шарф (рис. 15)149 . Верхнее платье (сюрко) приподнимают рукой или закрепляют аграфом на одном из бедер; рукава нижнего платья (котты) – очень узкие и застегиваются на пуговицы от локтя до запястья.
К 1320 г. дамы начинают носить широкий паллиум (шарф), который очень искусно драпируют. Поверх него надевают длинное покрывало, которое окутывает голову и, полностью закрывая уши, образует гимп.
Рисунок 16 представляет один из этих туалетов150 . Покрывало сделано из тонкого льняного полотна и имеет длину 3,5 м и ширину 30 см; шарф – из тонкой белой ткани с вышивкой или орнаментом по утку, его длина 3,5 м, ширина 1,3 м (рис. 16 бис). Этот шарф набрасывается одним концом на левое плечо, пропускается за спину, перекидывается через правую руку и крепится на том же плече, откуда его начали наматывать; таким образом, если поднять руки, они вместе с кистями будут закрыты тканью.
Одним движением запястья руки можно высвободить. Эти туалеты уже отмечены изысканностью, какой не было в платьях XIII в. Ясно, что умению элегантно драпировать одежду теперь придавали большое значение.
Óмужчин в то время было модно иметь очень открытое, тщательно выбритое, широкое лицо; тонкие, но слегка выпуклые надбровные дуги; нос с резким обводом кончика и широкой спинкой; тонкий, чуть улыбающийся рот с небольшими губами; маленький приподнятый подбородок красивого абриса; густые волосы, завитые над открытым лбом и на висках (рис. 17, статуя святого Дионисия (нач. XIV в.).
Óженщин считалось красивым иметь продолговатые, сощуренные глаза, у которых линия соединения нижнего века с глазным яблоком – слегка выпуклая (черта, характерная для
62
некоторых народов Севера); очень открытый лоб, широкие виски; коротковатый, тонкий в основании нос со слегка вздернутым кончиком; тонкие, улыбающиеся губы, немного большой рот; очень тонкий и приподнятый подбородок; широкие челюстные кости (рис. 18 по многочисленным изображениям нач. XIV в.). Каким бы ни было воздействие моды, форму костей изменить нельзя; но, безусловно, обычаи и понятия о красоте влияют на внешность людей того или иного времени и словно бы даже на черты их лиц. Через какое-то время головы у всех приобретают некий обобщенный облик, к которому индивидуальность каждого приспосабливается.
Наблюдательный человек без труда увидит, что статуи XII в. полностью идентичны с этнологической точки зрения статуям XIII и XIV вв.; и однако лица в течение этого периода очень сильно меняются в зависимости от требований моды.
У французских статуй тех времен мы увидим лишь спокойное, немного насмешливое выражение, лицо свежее, открытое, иногда дерзкое, но чистое и всегда с легкой улыбкой. Овал лица округлый, плавный, уголки рта, расположенного близко к носу, всегда приподняты и образуют острый угол с линией глаз (рис. 18 бис).
Но вскоре, в царствование Филиппа Валуа (1328–1350) и короля Иоанна (1350–1364), изящество сменится жеманством и в одежде обоих полов появятся странные излишества. Лифы женщин становятся все более узкими и затянутыми до самых бедер; ленты на рукавах удлиняются до бесконечности; у юбок появляются длинные шлейфы; прическа придает лицу квадратную форму и все больше и больше закрывает лоб. Мужчины надевают тесные и короткие сюрко и корсеты, не обладавшие ни удобством, ни легкостью платьев конца XIII в. Плащ остается лишь церемониальной одеждой и в обиходе заменяется упландами и пелисонами.
Âтечение всего периода средних веков красивыми считаются лишь светлые волосы. В этом отношении тогдашний идеал совпадал с древнегреческим. Аполлон был светловолос; Венера, Юнона, Минерва изображены Гомером со светлыми волосами. Любая красавица, описываемая средневековыми поэтами, имела светлую crinie (шевелюру). Существовал даже глагол blondoier (становиться блондином). Для женщин было очень важно, чтобы волосы их выглядели пышными и красивыми; тогда они часто распускали их по спине. Но в XIII в. женские волосы начинают скалывать на затылке, и они редко закрывают плечи. В начале XIV в. их вновь распускают, а потом стягивают сетками, кувр-шефами и туре (touret).
Âконце XIV в. женщины иногда носят длинные косы, выпуская их из-под эскоффиона, но и тогда они чем-нибудь прикрыты. Вскоре волосы полностью закроются рогатыми чепцами и геннинами (см. «Нарядный головной убор и прическа»), и вновь их покажут лишь в конце XV в.
Привычка женщин краситься, как мы говорили, не исчезала в течение всего средневековья, но была то более, то менее распространена. Многочисленные сатиры XIII в. о гриме почти не упоминают, если речь идет не о развратных женщинах, которые злоупотребляли косметикой во все времена. В начале XIV в. таких женщин было много в больших городах, особенно в Париже, куда стекались иностранцы. Может даже показаться, что обычными спутниками этих дам были ученые:
Эти бесстыдницы, когда накрасятся И соберутся в стаю, Самых мудрых делают шалопаями.
Одна из них привлекает взоры Своими белилами, своими румянами, Будучи безобразнее и страшнее,
Нежели смертный грех в постный день; Та – уродливая, как привидение, Черная, старая и увядшая,
63
Становится прекрасной, как фея, Когда накрасится и нарумянится;
Нет из них ни столь старой, ни столь тощей, Чтобы не мазались дерьмом крокодила...151 Румянится и белится каждая из них:
Нет такой замарашки или толстощекой, Чтобы не имела мешка грима,
Пусть у нее нет покрывала, рукавов и арделя... [24].
Описи гардеробов знатных вельмож, сохранившиеся с XIV в., поражают колоссальным числом одежд и высокой стоимостью тканей и мехов. Эта роскошь переживает расцвет уже к концу века, особенно после смерти Карла V (1380), ибо надо признать, что развитие мод во Франции начиная с XIII в. определял двор. Поэты-сатирики обличали не только эту скандальную роскошь, но и изнеженность высших классов того времени – как дворянства, так и богатых горожан. В «Явлении Жана де Мена», написанном Оноре Бонне, приором Салона, в 1398 г. [7], Сарацин так говорит об обычаях французов конца XIV в.:
Вы – народ, который, как я узнал, Живет наслаждениями; Если у вас нет головки сыра,
Баранины, говядины и свинины, Куропаток, кур, каплунов, коз, Уток, фазанов и жирных кроликов И если завтра не ожидается Большего изобилия, чем сегодня, Вы впадаете в тоску.
Если же у вас нет мягкой чистой постели На одну ночь, вы вне себя; Чистую рубаху на тело – А иначе вы умрете...
Потом он попрекает французов временем, которое они посвящают своему туалету: У вас только и на уме, что мыться в бане, Сладко жить, получать удовольствия, Вечно думаете вы о пище, Есть хотите только лакомства...
изнеженностью, в которой они воспитывают своих детей: Вы своих детей кормите Так сладко и такими лакомствами,
Так хорошо одеваете в юности, Что, когда они становятся взрослыми,
Они не могут вынести ни жары, ни холода, Ни есть, если еда не сладка; Мальчик в нежном возрасте
Должен хорошо питаться, чтобы иметь сильные члены, Но не должен питаться одними сладостями, Ибо такая жизнь может его погубить.
Не должно быть у него в юности Ни беличьих мехов меню-вер,
Ни шаперона на подкладке, ни балдахинов, Ничего, что расслабляло бы его.
Он не умалчивает и о простолюдинах, которые желают роскошью одежды соперничать со знатью:
64
Если по новой моде оденется дворянин, То сапожник, простой мастеровой, Каменщик и виноградарь До тех пор не успокоятся,
Пока подобного одеяния не будет и у них. Лавочник наденет багровую одежду Из тонкой пурпуровой ткани; Его жена одета, как королева.
Óкого нет ни дома, ни кухни, Оденется в куньи меха, Словно сын какого-нибудь герцога;
И все равно они останутся быдлом – Ведь как они достигли этого положения? При помощи разбоя или хитрости.
Роскошь одежд проникла тогда и в женские монастыри. Кристина Пизанская (1363–1431) оставила длинное описание аббатства Пуасси, куда ездила в большой и веселой компании (что тогда было обычным при посещении монастырей) повидать свою дочь. Она так описывает одежду монахинь:
Они просты, кротки; и носят две пары Одежд – рясы с капюшонами И свои гонеллы,
Белые сверху, как свежевыпавший снег, Широкие, свободные, подвязанные под грудью.
Сверху надета черная мантия – не такая, что у иной, Которая оденется Словно дочь короля, а плащ
Подобьет мехом из кроличьих брюшек, Тщательно выделанных; Нет, их одеяния –
Из доброго тонкого сукна и стоят похвал, Ибо не роскошны они и не изысканны, Но чисты, опрятны и без пятен, А головные уборы
Белеют на их головах тонким слоем снега И покрыты сверху черным покрывалом [14 (1400 г.)].
Óмужчин мода на короткие и тесные одежды появилась к 1340 г. и дошла до крайностей уже ко временам битвы при Пуатье (1356). При Карле V наметилась некая «передышка» и даже возврат к более широкому одеянию, хотя пригнанные, стянутые больше всего в талии сюрко и корсеты преобладали и при этом короле. Тем не менее эти одежды пока закрывали верх ляжек. К концу XIV в. в моду вошли одновременно и одежды, облегающие грудь и носившиеся с узкими шоссами, и одеяния чрезмерной ширины (пелисоны, упланды). Для езды верхом тогда предпочитали носить смешанный костюм – полувоенный, полугражданский. То есть (рис. 19)152 поверх шоссов на ноги надевали латы – наголенники и налядвенники, а на тело – цивильный корсет или сюрко с рыцарским поясом. Доспехи стали тогда уже настолько тяжелыми и обременительными (до 30 кг), что их надевали лишь в сражение; но для рыцарства ношение лат, хотя бы только ножных, во время торжественных выездов верхами было привилегией и отличительным знаком. Такое смешение военной и штатской одежды в первой половине XV в. довольно часто153 . Красивые мужчины в конце XIV в. должны были иметь бледное лицо, продолговатые глаза, широкий лоб, тонкие губы, слегка вздернутый и маленький подбородок, длинную шею и широкие плечи. Волосы тщательно причесывали,
65
надо лбом срезали прямо и располагали заботливо уложенными волнами. Что касается женщин, то они носили либо расшитые сюрко с большим декольте, либо упланды и пелисоны, воротники которых, высокие, тесные и опушенные мехом, поднимались до ушей. Волосы начали прятать под большой геннин, введенный в моду, вероятно, королевой Изабеллой Баварской (женой Карла VI; ум. 1435), а дополняли эти упланды и сюрко рукава невероятной длины. Юбки спереди доходили до земли, а сзади заканчивались шлейфом, длина которого зависела от общественного положения дамы. Это было золотое время для башмаков-пуленов (с острыми, загнутыми кверху носками. Одновременно с большими геннинами, закрывавшими волосы, в 1400-х гг. женщины носили и головные уборы, позволявшие видеть прическу: в этом случае волосы падали на спину длинными косами или торсадами, иногда с вплетенными украшениями154 . Накладные волосы были, видимо, даже тогда довольно распространены155 :
В изобилии носят чужие волосы На своей голове [27].
Вряд ли женщины, равно как и мужчины, тогда постоянно надевали на ночь рубашки. Следует упомянуть ночные рубашки, doubliers, – видимо, полотняное домашнее платье с подкладкой, – в которых, возможно, спали в сильный холод; но обычай ложиться обнаженными, судя по документам как XIV, так и XIII в., был самым распространенным, хотя раньше, равно как и в конце XV в., рубашку на ночь надевали. Часто говорится о людях, разбуженных ночью внезапно, вынужденных быстро вскочить и успевающих накинуть лишь шубу или сюрко.
Мода на тесные одежды вновь расцвела пышным цветом в царствование Карла VII (1422– 1461). Мужской костюм шили узким, чтобы он плотно облегал тело, лишь на грудь надевали толстый нагрудник да рукава подкладывали на предплечьях. Обычные сюрко были очень тесны, но от плеча до талии они лежали на спине и груди правильными складками и имели широкие рукава. Помимо них, дворяне носили также замечательно богато расшитые пурпуаны или корсеты, которые были к лицу разве что молодым людям с очень хорошей фигурой.
Рукопись романа «Ланселот Озерный», написанная ок. 1390 г., интересна тем, что большинство ее заставок в середине XV в. были подправлены, и реставрировавший их художник изменил костюмы, приспособив их к моде своего времени. Одна из миниатюр этой рукописи изображает посвящение в рыцари. Персонаж, исполняющий функции поручителя (parrain), одет (рис. 20) в шитые золотом пурпурные шоссы и синий корсет, также покрытый шитьем. На голове у него серо-фиолетовый с золотом колпак. Сделать одежду более обтягивающей было почти невозможно. Эта мода просуществовала недолго, и вновь взяли верх более просторные одежды, длинные, но узкие шубы и верхние платья. В это время женщины тоже начали открывать волосы, а мода на надменные геннины близилась к концу156 .
Потрясения начала XV в., похоже, не оказали большого влияния на одежду наших предков. Роскошь в высших классах во время всех общественных бедствий сохранялась или, во всяком случае, тотчас вступала в свои права, лишь только та или иная провинция переводила дух. Ален Шартье как моралист выступал против этой роскоши в стихах, зачастую продиктованных сильнейшим поэтическим вдохновением; но стоит ли говорить, что в таких делах моралисты зря теряют время – общественные горести меняют нравы лишь постепенно. Кстати, англичане, с 1418 по 1430 гг. владевшие большей частью Франции, в ту эпоху пристрастились к роскоши не меньше самих французов, и их владычество в этом отношении не могло повлиять на обычаи знати и богатых бюргеров больших городов.
«Хроника Карла VII» Жана Шартье подробно описывает чрезвычайно богатые одежды дворян и видных горожан, составлявших кортеж короля при его въезде в Руан в ноябре 1449 года. «Воистину, – пишет хронист, – не помнят люди короля, рыцарство которого было бы столь прекрасным и столь богато одетым, а ратников конных и пеших такое множество, как у него, когда он вступил на улицы означенного города Руана.» Во время этих торжеств многие даже
66
поверх лат носили очень богатое платье и широкие шарфы, обернутые вокруг шеи и свисающие до земли.
Во время въезда Карла VII в Руан он, как и высшие сановники, был в белых доспехах, т. е. в полных полированных, а лошади – в богатых бархатных накидках; но Жювеналь дез Юрсен в качестве канцлера Франции «облачен был в королевское одеяние: сиречь мантию, платье и шляпу алого шарлаха, подбитые меню-вер, на каждом же плече его было по три ленты золотых и по три выпушки горностаевых» [12. Chap 209].
Знатные дамы кроме большого церемониального сюрко носили тогда нарядные платья разной формы, с поясом или без него. Платья с поясом (рис. 48)157 были сильно декольтированы спереди и сзади; их рукава, относительно узкие в предплечьях и слегка расширяющиеся к запястьям, заканчивалиcь широкими меховыми обшлагами. На плечах всегда был виден отворот меховой подкладки. Пояс очень широкий, талия довольно высокая. Колоссальной ширины юбка заканчивалась широким шлейфом. Требовалась долгая привычка к ношению такого платья, чтобы сделать в нем несколько шагов, не упав: ведь в то время между юбкой и ногами не было зазора, создаваемого фижмами, каркасом или накрахмаленной нижней юбкой. Напротив, эти платья, на которые не жалели ткани, следовали формам тела. Вероятно, они были из шелка, бархата, атласа или сендаля, соответствующего нашему гроденаплю158 . Платье на рисунке – розовое. Модные дамы в то время старались, чтобы грудь их казалась крохотной (greslette), плечи – покатыми, шея – длинной, талия – высокой и крайне тонкой; предплечья – изящными; живот – выступающим, лоб – высоким и совершенно гладким. Сходство с этим типом требовалось любой ценой, и горе тем, чьи развитая грудь, широкие плечи и короткая шея не подходили для такого туалета, шедшего лишь очень юным женщинам. Рис. 49159 изображает подобное платье со спины, но с другим головным убором (рогатый эскоффион). Лиф, уже сильно декольтированный, но открывающий спереди, на груди, край матерчатого корсета обычно темного цвета, сзади был вырезан по дуге почти до пояса. Последний застегнут сзади на пряжку. Юбка, присборенная поясом на пояснице, ниспадала широкими складками и заканчивалась длинным шлейфом.
Это платье – синее, с золотым рисунком. Пояс черный с золотом. Эскоффион – бледнозеленый. Что касается платьев без пояса, которые, видимо, носили в основном небогатые дворянки, дочери и жены рыцарей, то их покрой отличался менее декольтированным лифом и более длинной талией (рис. 50, тот же молитвенник). Непокрытые волосы девушки свободно падают за спину. Юбку иногда разрезают от низа до линии бедер; но на уровне ляжек разрез стягивается либо полоской ткани (рис. 51, тот же молитвенник), либо драгоценным аграфом. Платье на рис. 51 – красное, с вышивкой и золотыми крапинками на юбке. Подол окаймлен полоской горностаевого меха.
Горожанки одевались проще, хотя их юбки тоже волочились по земле; идя по улице, их приподнимали. Женщина на рис. 52160 одета в красновато-коричневое с золотистым отливом платье с тонким черным поясом и в черную юву (huve). Юва заканчивается длинной лентой до пят (см. А). На запястьях – белые манжеты.
В 1440–1450 гг. дворяне-мужчины усвоили платье довольно странного покроя (рис. 53161 . Эта одежда на груди, спине и боках от подмышек до пояса облегает тело и имеет спереди и сзади по две тройных складки, идущие от плеч и соединяющиеся на уровне довольно низкой талии. Платье было приталено и могло обходиться без пояса. Последний представлял собой, как правило, незатянутый шелковый шнур, на котором спереди висел кинжал, а сбоку – кошель-омоньера. Довольно объемные рукава подложены в плечах, чтобы верхняя часть торса казалась как можно шире. Тогда было модно иметь очень широкие, квадратные плечи, развитый вверху торс, узкие бедра и открытую шею. Портные, естественно, старались возместить своим клиентам то, в чем отказала тем природа. Застежка таких платьев шла под одной из тройных складок переда и доходила до горловины воротника, такого низкого, что виден был воротник пурпуана. У этого дворянина платье синее, воротник пурпуана черный.
67
Шляпа из черного фетра заброшена за спину, а ее «хвост», закрепленный на левом плече, свисает с него. На рис. А показано, как лежат на груди складки правого ряда. а – стык-застежка под первой от середины складкой. Эта застежка идет до пояса.
Ðèñ. 54162 изображает эту же одежду со спины. Дворянин на рисунке одет в бордовое платье, сквозь горловину которого выпущен воротник пурпуана, очень высокий, красный с золотым узором. Шляпа из черного фетра с длинным ворсом висит у него за правым плечом на «хвосте» из зеленой материи. Эта шляпа украшена золотыми цепочкой, пуговицей и кисточкой. Талия стянута тонким черным шнуром.
Такие платья часто делались из очень богатых тканей, например, из парчи и подбивались ценнейшим мехом. Эту моду, уже саму по себе достаточно причудливую, не преминули довести до крайностей. Рукава все больше и больше подкладывают и поднимают в плечах, и конца этому не видно. Юбки, напротив, становятся все уже; и, очевидно, считалось хорошим тоном, чтобы они вниз от бедер до ступней шли вертикально, как ножны (рис. 55, Gйrart de Nevers,.фр. рукп., Нац. б-ка (1440–1450). Это платье – из золотой ткани, с полосками серого беличьего меха на подоле, воротнике и манжетах. Шаперон черный.
Прямое платье такого фасона не имело разрезов ни спереди, ни по бокам и застегивалось на груди, под правым «пучком» складок. Плечи должны были казаться очень широкими, тело от бедер до ступней – очень узким. Такая одежда не была ни красивой, ни удобной, но, очевидно, очень модной: чем выше был сан вельможи, тем резче выражались эти особенности его костюма.
Однако долго эта странная мода не просуществовала. Вскоре мужское платье стало разрезным спереди, вздутым на груди, складки сделались беспорядочными, а рукава – довольно длинными, закрывающими кисти рук. Сзади широкий, не охваченный поясом «пучок» складок ниспадал до земли наподобие узкого плаща, закрывая только спину (рис. 56)163 . Рукава иногда имели разрезы и шнуровку. Платье персонажа А – красновато-коричневое с золотистым отливом, на зеленой подкладке. Подкладка образует отвороты у горловины, в которую пропущен темно-синий воротник пурпуана, и широкую кайму по подолу. Фетровая шляпа – черная, с белым пером сзади. Платье персонажа Б – красное на зеленой подкладке. Чулки синие, неразрезанные рукава достаточно длинны, чтобы закрыть кисти. Шляпа желтая. На плечах у первого из дворян по линии края отворотов лежит цепь ордена Золотого Руна.
Вот (рис. 57, та же рукопись) туалет дамы того же времени. Платье, очень длинное сзади, спереди достает только до ступней. Широкий пояс лежит ниже, чем в предыдущих примерах. Горностаевый отворот такой же ширины окаймляет вырез лифа, и под него пропущен пояс. Ткань платья – цвета морской волны, пояс – красный с золотом. «Рог», или геннин, надо лбом обернут широкой лентой черного бархата, шитой золотом.
С 1440 по 1450 гг. для езды верхом дворяне-мужчины носили очень длинные и просторные платья с прорезными рукавами (рис. 58)164 . Здесь изображен герцог Бурбонский. Платье для верховой езды – черное на синей подкладке. Воротник пурпуана в горловине – красный. По краю воротника лежит золотая цепочка; на рукавах пурпуана, тоже красных, сквозь четыре прорези, проделанные от локтя до запястья, видна рубашка. На черную фетровую шляпу надета золотая корона. Платье, очень широкое ниже бедер, не имеет разрезов и полностью закрывает ноги всадника и часть крупа лошади. Такое платье просуществовало довольно долго, и на дворянах верхами его можно было увидеть до самого конца царствования Людовика XI. В это время полностью отказались от неимоверно подложенных в плечах рукавов.
Ученые, пишущие люди во второй половине XV в. тоже носили длинное платье. Оно было широким, нередко с оплечьем и капюшоном. В рукописи Боккаччо конца XV в. из Национальной библиотеки в Париже есть изображение переводчика, преподносящего эту книгу сеньору (рис. 59)165 . Переводчик одет в пурпурное платье с черным поясом. Оплечье черное, подкладка шаперона и кошель-омоньера – белые.
68
Âцарствование Людовика XI женские туалеты стали скромнее. Чрезмерно широкие платья, геннины, рогатые чепцы и эскоффионы исчезли, уступив место менее экстравагантным головным уборам (рис. 60, та же рукопись). Дама на рисунке одета поверх синей нижней юбки, окаймленной широкой плиссированной фиолетовой лентой, в красно-золотое платье с каймой и воротником из горностая с хвостиками. Пояс зеленый с золотом, головной убор черный. На шее лежит богатое золотое колье. Можно заметить, что покрой лифа (в противоположность тому, что считалось хорошим тоном несколько лет назад) зрительно расширяет плечи. Мода на покатые плечи, высокие и узкие лифы к тому времени прошла.
Платье тогдашних крестьянок состояло из юбки с лифом без рукавов, довольно изящного покроя (рис. 61)166 . Юбка и лиф серые, нижние рукава – синие, с длинными белыми манжетами до локтя. Передник белый. Красный головной убор надет поверх белой повязки, закрывающей волосы. Положение низших классов к тому времени улучшается; они достигают некоторого достатка, и их одежда больше не походит на кучу грязных лохмотьев, как у крестьян прежних времен, особенно конца XIV – начала XV вв. Бюргерство же в то время сделалось менее склонным подражать сумасбродной роскоши дворян и более сдержанным в костюме. Если нравы при Людовике XI далеки от образцовых, то в одежде можно отметить скромность и простоту. Прежние, времен Карла VII моды не то чтобы заметно меняют свои формы, но «успокаиваются», имеют, так сказать, тенденцию к упрощению; однако с точки зрения эстетики эти куцые одежды странного покроя, утратив ширину, которая придавала им хоть какую-то импозантность, становятся уродливыми, неуклюжими, убогими. В то время тон задавал бургундский двор: он был самым богатым и элегантным в Европе. Но, отмеченное тяжеловесным вкусом и манерами Фландрии, его влияние не могло привнести в моду элементов достаточно высокого и утонченного искусства, чтобы она приобрела удобные и изящные формы167 .
Итальянский поход Карла VIII (1494) положил предел излишествам последнего периода средневековья и покончил с зарейнскими влияниями, которые, проникая во Францию через бургундский двор, грозили уничтожить в французской одежде остатки элегантности. Но, по нашему мнению, было бы ошибкой полагать, что заальпийское влияние французский костюм ощутил лишь в конце XV в. Не надо забывать, что в 1396 г. Генуэзская республика была передана Франции168 и что Карл Орлеанский после смерти в 1447 г. своего дяди ФилиппоМарии Висконти предъявил права на Миланскую область. В результате похода, затеянного весьма легкомысленно, герцог был вынужден удовлетвориться лишь графством Асти, приданым Валентины Миланской, своей матери. Не менее очевидно, что с начала XV в. связи с Италией, столь блистательной в то время, были обширны и что задолго до походов Карла VIII и Людовика XII (1494, 1499–1504, 1511–1512) мы имели возможность заимствовать из этой страны моды и манеру одеваться. Действительно, следы этого влияния на готический стиль, господствовавший во Франции вплоть до царствования Людовика XI, можно обнаружить как в постройках принцев Орлеанских – Людовика (1371–1407) и Карла (1391– 1465), так и в пристрастиях этих вельмож в прикладном искусстве. Их драгоценности, оружие и одежды – реминисценции итальянского стиля XIV–XV вв.
Âсамом деле, если критически всмотреться в некоторые итальянские полотна тех времен, там можно найти скорее прототипы некоторых французских мод, нежели подражания им. Италия не приняла в первой половине XV в. геннинов и горделивых головных уборов дам с правого берега Луары; но у нас, как исключение, можно было встретить некоторые моды Северной Италии.
Âновом музее Коррер в Венеции есть две картины, приписываемые романской школе и датируемые XIV веком (¹¹ 5 и 6 по каталогу). Эти полотна относятся, очевидно, где-то к 1400 г. Одна из этих картин, представляющая свадьбу, изображает невесту одетой в широкое сюрко, очень похожее на те, что носили тогда во Франции, из золотой парчи с крупным узором и подбитое куницей (рис. 21). Но на голове у этой девушки тюрбан из золотной ткани
69
поверх белой головной повязки, целиком закрывающей волосы. А во Франции такие тюрбаны мы встретим лишь к 1410 г.
Кавалер, изображенный на той же картине (рис. 22), одет в красные шоссы и малиновое сюрко с рукавами из золотной парчи, вышитыми на спине золотом двумя крыльями и каймой из золота и горностая по подолу. Такие сюрко выше колен, с равномерными складками донизу
èполностью разрезными спереди рукавами, образующими воронку (рис. 23), очень часто встречаются на итальянских полотнах с 1395 по 1410 гг., но во Франции появляются лишь как исключение и имеют некоторые отличия. Рукава не сохраняют воронкообразную форму, юбка сюрко не обладает подчеркнутой жесткостью итальянских нарядов. Французские модники и модницы тех лет предпочитали для шитья одежды ткани с тонким рисунком, а такая парча с крупными узорами появилась у нас, видимо, не раньше середины XV в.
Очень редко можно встретить на миниатюрах французских рукописей 1400–1430 гг. дам, одетых в далматики, в то время как на итальянских полотнах той эпохи эта одежда довольно обычна (рис. 24. Картина из музея Коррер, ¹ 5). У таких далматик, разрезных и подбитых мехом, часто (как и в данном случае) задняя пола крепилась на талии поясом, пришитым к подкладке. Этот пояс иногда стягивал и переднюю полу, иногда – только нижнее платье по линии талии, как показано на рис. 24. Миниатюры «Французского Боккаччо» из Национальной библиотеки (¹ 129), очевидно, написаны французским художником в 1405– 1410 гг. На одной из них изображена молодая женщина, одетая в сюрко и тюрбан, из-под которого волосы падают на шею (рис. 25). Итальянскую далматику сменило французское сюрко. Эти два костюма, впрочем, имеют много общего, но тюрбан по сравнению с тюрбаном итальянских дам 1400 г. вырос. Далматика, сшитая от линии бедер, и называлась во Франции сюрко. Талия платья затянута, рукава очень узкие. Платье из золотной парчи, сюрко – яркоголубое. Золотой тюрбан украшен жемчужинами, бело-красно-синим жгутом и двумя лентами из белой ткани по бокам (см. «Драгоценные украшения», рис. 16).
Может быть, французский художник воспроизвел иллюстрации из итальянской рукописи, изображая итальянцев, коль скоро речь идет о «Декамероне» Боккаччо, переведенном на французский язык? Но это было бы исключением, приемом, чуждым обычаям эпохи. Кроме того, изображенные на этих миниатюрах одежды – исключительно французские и нисколько не напоминают костюмов на современных им работах итальянских миниатюристов. К тому же такие тюрбаны встречаются и на других французских виньетках169 . Из этого с определенным основанием можно сделать вывод, что вследствие установившихся с конца XIV в. по 1450 г. между Францией и Италией политических связей некоторые течения в заальпийских модах оказали влияние на отдельные французские костюмы, выпавшие по своему облику из естественного хода развития одежды и оставшиеся исключениями. Однако, как мы уже говорили, эти влияния – частный случай и не меняют общей тенденции в моде. Этого не произошло даже в конце XV в. Тогда такое влияние стало ярко выраженным, постоянным, но не привело к банальному подражательству.
Французская мода сохраняет свои достоинства – изящество, элегантность и свои недостатки – вычурность, стремление к несколько излишнему подчеркиванию форм тела.
Дворянство в конце XV в. и после Итальянских войн окончательно отказалось от готической одежды и отправилось на поиски новых форм за Альпы, в частности, в северные государства Апеннинского полуострова: задавать тон французским модам стали Милан, Верона, Венеция
èФлоренция. Однако свою власть сохранила и традиция – от некоторых вековых обычаев было особенно трудно отказаться. Так, пристрастие женщин подчеркивать талию, обтягивать бедра, нагружать голову сложными уборами, меняющими ее форму и размер, осталось, хотя в тогдашней Северной Италии при всем богатстве туалетов талии женщины всегда давалась некоторая свобода, а естественную форму головы сохраняли и самые изысканные уборы. Возьмем для примера один из самых богатых нарядов венецианских дам конца XV в. (рис. 26. Джентиле Беллини. Венеция, Академия изящных искусств, ¹ 529 по каталогу).
70