Средневековье / _ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА / ЛЕ ДЮК ЖИЗНЬ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА / leduc_suppl
.pdfЧто касается бороды, то и черное духовенство, и белое в XII в. ее носили.
Борода считалась символом знатности: для свободного человека не было большего унижения, чем остричь бороду. Об этом есть рассказ в поэме «Флован» [7]181 . У Хлодвига четыре сына; он поручает своему сенешалю, герцогу Бургундскому, младшего – Флована, чтобы тот научил его обращаться с оружием. Сенешаль приводит юного принца к себе в дом, хорошо кормит, а потом оба отправляются гулять в сад и садятся рядом на траву. Скоро герцог, «каковой был старым и согбенным», засыпает:
У него была белая борода до пояса.
Здесь автор объясняет нам, что в то время182 все уважаемые люди были бородатыми, и духовенство и миряне, в том числе священники с тонзурами:
Èкогда (одного из них) уличали в воровстве, Его немедленно лишали кос на висках
Èтотчас обрезали вилоподобную бороду183 ; Тем он был опозорен, осрамлен и обесчещен. Если же он решался похитить еще что-то
Èбыл схвачен, его приговаривали к смерти.
Итак, сенешаль спит, ребенок смотрит на него. Он чистит яблоко и ножом, который держит в руке, Отрезает своему учителю бороду.
Герцог просыпается; увидев свою отрезанную бороду и волосы с висков, а также ребенка, еще держащего в руке отточенный нож, он приходит в ярость:
И едва не убил мальчика на месте.
«Будь проклят час, когда вы были рождены, юноша, что так со мной обошелся! – кричит он. – Я пожалуюсь на вас вашему отцу, И он велит отрубить вам голову и руки.
Ребенок начинает плакать и обещает дать герцогу землю, коней... Но сенешаль, закрыв голову плащом, отправляется искать Хлодвига.
Увидев его безбородым, король удивленно справшивает: «Благочестивый господин герцог, кто вас обесчестил?» Узнав, что это проделка его сына, он сначала хочет приказать отрубить ему голову; но, уступив уговорам королевы, соглашается отправить его в изгнание на семь лет; о приключениях, которые происходят с юным принцем во время этой ссылки, и рассказывает поэма. Когда срок истекает, Флован открывает королю Флору тайну своего рождения:
ßсын Хлодвига, – говорит он, – императора франков, Который, обуянный гневом, изгнал меня из Франции За один малый проступок, отнюдь не большой:
ßотрезал своему спящему учителю пряди на висках, И за это меня выслали из Франции на семь лет. Однако этот срок уже истек, и волосы отросли.
К концу XII в. мода на бороды прошла, и сам поэт находит, что для столь долгого покаяния проступок был невелик. К середине царствования Филиппа-Августа бород уже никто не носил. Знатные миряне, богатые горожане выстригали на лбу короткую челку, а от висков по обе стороны лица волосы лежали свободно, не закрывая ушей; на затылке они доходили до середины шеи. Однако знатные сеньоры еще сохраняли длинные волосы, падавшие на плечи, – так изображен на своих печатях Филипп-Август. К 1225 г. мужчины стали стричь волосы на лбу коротко, срезая прямо, а над ушами и на затылке оставлять длинными. Эта мода продержалась до 1250 г. В некоторых провинциях, в частности,в Бургундии, попрежнему носили короткие, тщательно ухоженные бороды. Но можно предположить, что эта мода была распространена только среди бюргеров и ремесленников, поскольку дворян
81
художники изображали безбородыми; они следовали в этом французской моде, которая задавала тон. На рис. 9 – мужская голова, скопированная с лепного украшения церкви в Семюр-ан-Оксуаз (около 1235 г.); голову украшает бургундская прическа в сочетании с короткой бородой, в то время как рис. 1 нашей статьи «Шаперон» изображает дворянина того же времени без бороды, но с такой же прической.
Около 1240 г. во Франции дворяне и бюргеры подвивали волосы надо лбом, подгибая их внутрь и оставляя лоб открытым, а над ушами и затылком отпускали длинные пряди, но взбивали их над висками, так что уши оказывались внутри выемки. Длинные волосы на концах были подвиты наружу (рис. 10); такая прическа – у Филиппа (1270–1285), сына Людовика IX, на статуе в Сен-Дени. У детей и юношей, не достигших возраста посвящения
âрыцари, были короткие незавитые волосы (как на рис. 11 с изображением статуи брата Людовика Святого Филиппа, который родился в 1221 г. и умер молодым; эта статуя ныне перенесена из Руайомона в церковь аббатства Сен-Дени). Волосы на лбу перестали подвивать около 1270 г.; коротко подстриженные сверху, они теперь лежали небольшими плоскими прядками; уши и затылок были закрыты волосами, спускавшимися с боков и сзади; волосы уже не взбивали на висках, а завивали с концов (см. рис. 12, статуя Карла Валуа, графа дю Мен и Анжуйского, умершего в 1325 г., стояла в церкви св. Иакова в Париже, ныне хранится
âÑåí-Äåíè). Подбородок и щеки были чисто выбриты. К 1340 г. мужчины, не изменяя общего характера прически, стали носить очень короткие бакенбарды, ровно подстриженные на уровне носа. Новая мода показана на рис. 13 (статуя Карла, графа Алансонского, погибшего
âбитве при Креси в 1346 г., стояла в церкви Якобинцев в Париже, ныне находится в СенДени).
В рассмотрении женских головных уборов и причесок мы остановились на середине XII в. Длинные косы носили приблизительно до 1170 г. Затем женщины стали прятать волосы под длинными покрывалами, а вернее, – свободно распускать их по плечам под этими покрывалами из прозрачных тканей. Вскоре они сочли, что покрывала недостаточно, и в головных уборах благородных дам появляется пропущенная под подбородком полоса материи; закрепляя ее на макушке, перехватывали волосы, собранные в узел на затылке. Такой убор – на статуе Элеоноры Аквитанской; она была супругой Людовика VII, а после развода с ним вышла замуж за Генриха Плантагенета, с 1154 г. – Генриха II, короля Англии. Элеонора умерла
â1204 г. и погребена в Фонтевро, куда удалилась в последние годы жизни; сегодня ее скульптурное изображение – в одной из часовен церкви аббатства Фонтевро.
На рис. 14 показано, как делали такую прическу. Волосы, разделенные на две толстые косы, укладывали крест-накрест на затылке; косы стягивали лентой; затем сверху повязывали полотнище А, пропуская его под подбородком, покрывая макушку и закрепляя сбоку булавкой. Поверх этой повязки набрасывали покрывало (см. В): оно было круглым и спускалось до середины спины. Покрывала из тончайшего льна часто расшивали золотом. Подбородная повязка – из тонкого льна; и повязка, и покрывало белого цвета. Около 1225 г. дамы часто заменяли покрывало шапероном, но повязка сохранилась и под ним (см. рис. 15, статуя северного портала собора Шартрской Богоматери, около 1235 г.), – из жесткого туго накрахмаленного полотна, обтянутую белой льняной тканью. Шаперон не закрывал уложенных на затылке кос. На рисунке видна лента, удерживающая косы и проходящая под повязкой. Вероятно, такой головной убор был в большой моде на протяжении всего XIII в., поскольку с небольшими изменениями сохранился до начала XIV в. С середины XIII в. его носили не только знатные дамы, но и горожанки и даже женщины легкого поведения; на росписях эти шапероны всегда белого цвета. В начале XIV в. волосы сзади было принято укладывать в мешочек из материи или в сетку (рис. 16, консоль на внешнем карнизе церкви Сен-Назер в Каркассоне). Верхнюю часть подбородной повязки часто делали шире, чтобы прикрывать узел волос, размер которого значительно увеличивают; теперь повязку не собирают в складки, а делают из двойного куска накрахмаленной ткани. Шаперон делают
82
настолько широким, что зрительно увеличивается верхняя часть головы (рис. 17, там же). По манере изображения лица на рис. 16 и 17 можно заключить, что первая из женщин – простолюдинка, а вторая – знатная дама. Кстати, это согласуется с виньетками в рукописях XIII в., где высокородных дам часто изображают в расширяющихся кверху шаперонах и с преувеличенно массивными узлами волос на затылке. Однако в XIII в. это были далеко не единственно возможные женские прически и головные уборы. По-прежнему во многих случаях поверх распущенных волос носили круглые покрывала, доходившие до середины спины; покрывало удерживал на голове золотой обруч. Кроме того, продолжали укладывать все волосы в вышитый мешочек, оставляя золотой обруч сверху (рис. 18, из архива замка Сен-Жермен-ан-Ле, отдел архитектуры).
На голове ее был золотой обруч [70].
Такой золотой обруч удерживал сетку, или же в волосы вплетали золотые нити: Ее волосы были украшены нитью плющеного золота [38, vers 60].
Прически, открывающие шею и плечи и, бесспорно, отмеченные большим вкусом, входят в моду к концу XIII в. Среди таких причесок безо всяких украшений одна очень простая довольно часто встречается в рукописях конца XIII в. По верху головы делали пробор от уха до уха; переднюю часть волос зачесывали вперед и завивали; заднюю – разделяли на две длинные косы, укладывали крест-накрест на затылке и соединяли их поверх завитой части волос наподобие диадемы; от ушей оставались видны только мочки. Рис. 19 лучше разъяснит этот вид прически, чем любое описание184 . Но этим не ограничились. Модницы начала XIV в., заплетая сзади две косы, разделяли прямым пробором и волосы спереди, взбивали их на висках, а концы свободно укладывали вдоль щек; потом, уложив сзади обе косы крест-накрест, проводили их ниже ушей и поднимали вертикально вдоль падавших по бокам прядей, прикрепляя и пряча концы кос под взбитые локоны по обе стороны лба. По бокам, над косами, волосы справа и слева от прямого пробора свободно падали волнами. Эту прическу, весьма модную около 1330 г., видим на рис. 20185 . В женской одежде того времени было модным большое декольте, и прическа, оставлявшая открытыми шею и плечи, смотрелась особенно выигрышно. Не имевшие густой шевелюры поступали так же, как дамы в наши дни – прибегали к накладным волосам, которые выглядят пышнее натуральных; в итоге все женщины сочли необходимым добавлять накладные волосы к тем, что им отпустила природа. Духовенство бурно восставало против такой моды, но ни увещания, ни угрозы не убеждали дам в необходимости отказаться ни от единой пряди волос, коль скоро мода требовала пышной прически. В 1340 г. дамы сочли, что элегантнее укладывать косы вертикально по обе стороны щек, оставляя между косой и виском две прямых пряди волос, горизонтально обрезанных на уровне, до которого спускались косы. Иногда волосы не заплетали в косы, а скручивали в тугие ровные жгуты (торсады). На рис. 21 показаны такие прически Бланш д’Эвр¸ и Марии Испанской, жены графа Алансонского. Мария Испанская, внучка Людовика Святого, вторым браком вышла в 1336 г. замуж за Карла, графа Алансонского, а умерла только в 1389 г. Ее статую, как это часто было принято, вероятно, еще в 1346 г. (при ее жизни) поместили рядом с изображением мужа, убитого при Креси: прическа и одежда принцессы соответствуют тому времени.
О капризах моды начали говорить не сегодня. Между тем мода ничуть не капризна: она всегда логически следует из предшествующих обычаев, и как бы причудливо и странно она себя ни выражала, при внимательном рассмотрении это всегда можно объяснить. Мода – это вечный поиск неуловимого лучшего решения, потребность избавиться от неудобств, какихто неловкостей, и в результате люди нередко сталкиваются с еще большими трудностями, чем те, которых они хотели избежать. Человек стремится к упрощению, а в результате лишь переносит сложности из одного места в другое. Если обратиться к женским прическам – а это, несомненно, крайне важный вопрос, ибо прическа придает лицу облик, соответствующий вкусам эпохи, – мы видели, что дамы XII в. собирали волосы в длинные косы или торсады у висков, по обе стороны головы; бесспорно, при всей элегантности эта прическа была весьма
83
неудобна. Длинные косы за все цеплялись, при малейшем кивке головы падали вперед. Естественно, появилась мысль подобрать их, но разумней тогда оказалось заплетать их с затылка. На том и порешили: стали укладывать косы надо лбом, как диадему (см. рис. 15 и 19) или класть в мешочек или сетку (см. рис. 17 и 18). Потом места наверху головы, где закреплялись концы кос, стали прикрывать передними волосами, но при этом быстро могли растрепаться боковые волосы, а в прическе, как и во всем ином, с беспорядком нельзя мириться до бесконечности. Так женщины пришли к тому, чтобы убирать верхние и боковые волосы под чепец (beguin, coiffe), а поверх него аккуратно укладывать и закреплять косы. Между чепцом, висками и щеками оставляли прямые боковые пряди, обрезанные на уровне рта; эти пряди обрамляли лицо.
Проанализируем рис. 21. Сначала (рис. 22) – разделяют волосы, как показано на фрагменте А. Из двух частей а образуются косы или торсады; из двух частей b – прямые пряди, падающие из-под чепца вдоль щек; часть c – волосы, которые сворачивают валиком, образуя узел на затылке. На фрагменте B (вид в профиль) видны все эти части. Затем заплетают косы или делают торсады d, а на затылке волосы собирают в валик e; после этого надевают и прикалывают чепец (см. профиль C). Далее – торсады или косы d’ укладывают поверх ушей, прикалывают к углам чепца, вертикально пропускают вдоль щек, на макушке загибают и закрепляют концы ниже макушки, там, где расположен затылочный узел. Чтобы закрепить прическу, на голову надевали корону соответствующей формы или обруч. Фрагмент E показывает вид этой прически сзади; иногда к драгоценному обручу прикрепляли короткое прозрачное покрывало, создававшее впечатление легкости (см. G). Скоро мы увидим, как эта прическа видоизменялась, причем сохраняя исходное положение.
Как бы ни менялась мода, во все времена люди, от природы имеющие вкус, обязательно соотносят ее требования с ним. При том, что главная роль в убранстве головы отведена волосам, трудно в точности определить, какое место следует отводить аксессуарам из материи, золота, драгоценных камней. Легкая, непокорная, рассыпающаяся стихия волос плохо согласуется с жесткостью и неизменяемостью украшений, которыми их покрывают или дополняют; и уж если на головах начинают появляться чепцы – бегины, корнетты, кувршеф, то можно не сомневаться, что волосы скоро окажутся полностью скрыты этими аксессуарами, которым отныне будет отведена главная роль. Сначала вместе с матерчатыми частями к прическе добавляются ленты, нитки жемчуга и драгоценных камней в качестве переходной стадии; затем волосам стараются придать правильную форму; их все больше покрывают драгоценностями; и наконец, волосы поглощает чепец, как бы мы ее ни называли. Уже в правление Карла V (1364–1380) женщины покрывают косы, заплетенные по обе стороны лица, золотыми сетками, прикрепленными к чепцу снизу (как на статуе Жанны Бурбонской, жены Карла V, с портала церкви Целестинцев, ныне находящейся в часовне Карла V в Сен-Дени); но вскоре такая прическа показалась слишком сухой. Косы или торсады, идущие от затылка и вертикально поднимающиеся вдоль щек, не гармонировали с мягкими линиями овала лица. Матерчатый чепец под торсадами выглядел чересчур массивным, отчего торсады казались слишком тонкими. Высокородные дамы нашли другое решение. Косы или торсады стали заплетать не из-за ушей, а от макушки (рис. 23). Волосы (см. А, вид головы сверху, сторона а) разделялись посредине пробором на две части от b до c; их и заплетали в косы или скручивали в торсады. Нижнюю часть волос, также разделенную от c до d, укладывали двумя волнами поверх ушей. Концы обеих волн аккуратно обвивали вокруг нижнего края чепца, как показано в части g. Сзади прическа выглядела, как показано на фрагменте B: h – до того, как надели чепец, I – вместе с чепцом.
На рис. 24 эта прическа показана в три четверти. Видно, как волосы затылочной части головы уложены поверх ушей, а потом аккуратно завиты на полоску материи, свисающую с чепца; как заколки входят в завязки торсад, прокалывают ткань чепца и удерживают форму валика, образуемого тканью под последним витком торсады, уложенной над ухом. Форма этих заколок
84
видна на рис. 24 bis. Ясно, что создание такой прически было нелегким и требовало немало времени. Тогда было модно, чтобы у дам как можно больше был открыт лоб. Гладкий, выпуклый, широкий и высокий лоб считался красивым, и все стремились иметь именно такой. Рассмотренная прическа украшает статую герцогини Анны, дофины Овернской, графини де Форе, которая в 1371 г. вышла замуж за Людовика II, герцога Бурбонского, графа Клермонского и проч., умершего в 1410 г. На ее драгоценной короне эмалью начертан девиз: «Espérance» («Надежда»). Статуя находится в часовне герцогов Бурбонских в аббатстве Савиньи (Алье).
В течение XII в. женщины злоупотребляли накладными волосами, и, если присмотреться к прическам того времени, приходится признать, что, как правило, эти накладные косы были необходимы. В XIII в. возникла реакция на это злоупотребление, и женщины усвоили прически, не требующие чужих волос. Но это длилось недолго, и уже к концу века сетки для волос, видневшиеся из-под шаперонов, стали набивать хлопком и шерстью, чтобы прически выглядели пышнее. На протяжении XIV в. этот обычай укрепился, и в царствование Карла V и Карла VI (1380–1422) вновь распространилась мода на накладные волосы. Эпиграммы и сатиры поэтов, наставления духовенства, как обычно, не одолели ни одной накладной прядки. Любопытный материал для размышлений на эту тему дает баллада, которую сочинил около 1390 г. поэт Эсташ Дешан. Вот она целиком [25]; к нашей теме она имеет самое прямое отношение.
Убирайте головы, сударыни, по-другому, Не используя для этого столько барахла, Не заимствуя чужих волос, которые Так часто изгрызают мыши и крысы.
Прически ваши схожи с хозяйственными корзинами - Тут и валики из хлопка и из шерсти,
Èвсякого прочего счетом не менее сорока: Налобники, цепочки, шелк, булавки и банты; Соорудить все это стоит вам большого труда; Перестаньте брать чужие волосы.
Делайте прическу из собственных волос, Не превращая ее в связку соломы,
Не добавляя того, что раньше носили другие; Все это приходится разбирать, как расседлывать кобылу, Каждый вечер, и бросать его целой кучей, А утром надо все сооружать заново, для чего Потребна помощь; эта работа делается Всю неделю напролет, причем каждый раз Одно и то же; дабы избегнуть этой тягости, Перестаньте брать чужие волосы.
Столь тяжелых уборов на головах не было никогда, Как и таких рогатых голов, на которые столько нагромождено;
Èдо чего же неприятен всем окружающим
Вид такой головы, набитой чужою пенькой; Вы носите рога, как это делают улитки. Создавайте же себе прическу только Из своих волос; а то на вас и не посмотрят;
Откажитесь от всех этих бараньих голов, Что уродуют вас; да забудет о них любая дама; Перестаньте брать чужие волосы.
85
Юные дамы, подобной дребедени Не носите более; она приличествует старым.
Да будут ваши уборы скромны и изящны, Приятны всем, и в том поддержит вас Бог,
Ибо истину речет, кто желает отвратить всех от этого: Перестаньте брать чужие волосы.
Итак, мы привели эту балладу целиком; в ней есть интересные подробности. Прежде всего мы узнаем, что женщины чересчур увлекались накладными волосами, что прически делали ежедневно186 , что для этого прибегали к помощи парикмахеров, и, наконец, что сложные сооружения из накладных волос на головах женщин не слишком-то нравились мужчинам, которые согласны были видеть подобное лишь над морщинистыми лицами старух, на которых они почти не смотрят; в итоге можно сделать вывод, что мир и его странности почти не меняются с течением времени.
Прежде чем перейти к женским прическам XV в., остановимся на гимпах (guimpes), которые
âXIV – начале XV вв. носили высокородные дамы. Иногда утверждалось, что эти головные уборы, полностью закрывавшие голову и шею, оставляя открытым только лицо, были только частью одежды вдов; однако очевидно, что это не совсем так. И на статуях вдов не всегда изображаются гимпы, возникновение этой моды можно заметить на виньетках из рукописей,
âкартинах конца XIII в., изображающих отнюдь не вдов.
С XIII в. женщины стали носить особый головной убор – нечто вроде капюшона в форме воронки, вырезанного с боков, чтобы открывать лицо, и покрывающего голову, шею и плечи. Его надевали на голову, как показано на рис. 24 ter, А. Около 1270 г. поверх этого капюшона женщины стали надевать покрывало, форма и размеры которого показаны на фрагменте C. Вот как это делалось. Конец b свешивали над правым ухом, часть а шла поверх головы; остальную часть покрывала скручивали и обертывали вокруг головы полтора раза; конец d подсовывали под образовавшийся жгут над правым ухом, далееон свободно падал на плечо (как показано на чертеже B). Из-под этого покрывала была видна лишь нижняя часть капюшона. Гимп действительно происходит от капюшона или омюссы, которые мужчины в XIII в. надевали для верховой езды. Он очень быстро изменился. Упоминания о нем встречаются в поэмах и романах XIII–XIV вв., где иногда он и впрямь воспринимается как принадлежность вдовьего одеяния.
В «Англо-нормандских хрониках» автор повествует об одной даме, которая принимает у себя в замке короля Вильгельма Английского; она одна,
Ибо сеньора здесь нет [16, p. 135].
А эта дама – его потерянная жена; лицо у нее закрыто, возможно, в знак траура. Но, приглашая короля войти в дом, Она приказывает, чтобы тотчас
Поставили столы, и их расставляют, Немало людей этим занимается, Все очень спешат расставить их; Дама же была от самого лба
До подбородка закутана в гимп [16, p. 140].
Очевидно, что гимпы предназначались для того, чтобы частично или полностью прятать лицо. В истории «Рыцарь в подземном ходе»187 некий ревнивый сеньор держит жену взаперти. Один рыцарь увидел ее в окне и влюбился; он является к владельцу замка, завоевывает его доверие и становится его сенешалем. Он велит проложить подземный ход, ведущий из его покоев в покои дамы. Однажды рыцарь говорит сеньору, что приезжает его подруга, которую он уже давно ждет, что на другой день он вступит с ней в брак и просит сеньора присутствовать на трапезе в честь обручения. И представляет владельцу замка под видом своей невесты жену того в шелковом гимпе. Тот приходит в смущение: ему кажется, что он узнал свою
86
жену; он бежит в башню проверить, справедливы ли его подозрения. Но пока он отпирает двенадцать дверей, дама возвращается к себе через подземный ход, и успокоенный сеньор, поверив в возможность внешнего сходства, соглашается наутро присутствовать при бракосочетании своего сенешаля и незнакомой дамы; он провожает молодых на корабль, на котором те уплывают, а вернувшись домой, обнаруживает, что покои его жены пусты.
Эта сказка не слишком нравоучительна, зато из нее ясно, что гимпы могли частично скрывать лицо и что носили их не только вдовы.
«Песни о Ги Нантейском» говорится об одной девице (pucele), едущей на своем иноходце; из-за жаркой погоды она désafublée(раздета, зд. простоволоса):
Жаннетта и Мартина сняли с нее ее гимп.
Без покрывала голова ее была весьма белокурой,
Ее волосы были много светлее, чем у русалки или феи [38, vers 437 et suiv.].
«Романе о Лисе» гимп упомянут как головной убор женщины, имеющей репутацию порядочной:
Среди вас много дурных; Больше всех злословит та,
Что никогда не носила ни гимпа, ни рукавов,
Ни шелковых лент, ни пояса [77, vers 437 et suiv.].
ÂXIII и XIV вв. женщины надевали гимп, чтобы идти в церковь:
Утром, когда рассвело, Идуана оделась и обулась; Когда она была готова,
Хорошо убрана и хорошо повязана Красивым гимпом из шелка, Она направилась прямо в церковь; Но, прежде чем она вошла туда,
Уже начали служить мессу [22, vers 233 et suiv.].
Таким образом, возможно, что с конца XIII в. гимпы считались подобающим убором для вдов; но вне всякого сомнения, носили их и во многих других случаях. Вот среди множества прочих примеров – изображение Маргариты д’Артуа, жены Людовика, графа д’Эвр¸ (сына Филиппа Смелого); она умерла в 1311 г., а ее муж – только в 1319 г.; следовательно, ее головной убор не мог быть убором вдовы; на графине же гимп с покрывалом и корона. Эта мраморная статуя, одна из наиболее красивых в церкви аббатства Сен-Дени, происходит, как и статуя графа, из церкви Якобинцев в Париже. Не считая двух прядок вдоль висков, все волосы убраны в мешок, от которого видны только передние края. Гимп окутывает голову, подбородок, шею и опускается на платье. Переход от гимпа к платью прикрыт полоской материи, соединяющей поверху края плаща. Эти гимпы делались из белого тончайшего льна (рис. 25). Позже волосы стали полностью прятать под гимпы, а покрывало делают шире. На рис. 26 показан головной убор королевы Жанны д’Эвр¸, жены Карла IV, умершего в 1327 г. Хотя королева умерла только в 1370 г., статуя, вероятно, была сделана одновременно со статуей ее мужа188 . Поверх платья королевы надет гимп, покрывало спускается ниже бровей. Впрочем, под складками покрывала угадывается форма прически – волосы заплетены в косы (или скручены в торсады) и уложены над ушами по обе стороны лица. Еще позже покрывалом полностью стали прикрывать голову и виднелась только небольшая часть гимпа. Так убрана голова Бланки Французской, умершей в 1392 г.189 (рис. 27). Под гимпом видна подбородная повязка, а покрывало прилегает к нижней части лица. Такая повязка называлась барбетта (barbette), и Алиенора де Пуатье, автор «Почестей двора», называет барбетту траурным убором190 .
Так же убраны волосы и у Маргариты, графини Фландрской, дочери Филиппа V и супруги Людовика II, графа Фландрского, убитого в битве при Креси. Принцесса умерла в 1382 г., ее
87
статуя находилась и находится в церкви аббатства Сен-Дени. На рис. 28 видно, что покрывало, чтобы лучше облегать лицо, собрано в очень мелкие складки по краям и заправлено в сюрко. Под покрывалом угадывается форма прически – той же, что на рис. 21. Сзади покрывала свободно ниспадали с головы, но позже их стали носить несколько иначе: спереди собирали в многочисленные складки, а сзади укладывали по спине пышно и неровно; для этого покрывало должны были прикреплять к гимпу на уровне шеи. Превосходный пример подобного головного убора – на весьма примечательной статуе королевы Изабеллы Баварской (церковь аббатства Сен-Дени). По-видимому, статуя была создана после смерти Карла VI (около 1425 г.): гимп (рис. 29) падает очень мелкими тонкими складками на грудь, заправлен под платье и, обтягивая подбородок, частично открывает барбетту. Покрывало круглой формы и, чтобы плотнее прилегать к лицу, по краю просборено. Сначала покрывало укладывали на плечи и спину безукоризненно горизонтально, затем прикалывали к гимпу булавками на затылке; верхнюю часть натягивали на голову, а края так же прикалывали к гимпу, но под подбородком. Так получался этот каскад складок на груди. Уложенные валиком волосы по бокам далеко раздвигали складки. Из-под нижнего края покрывала ниспадал плащ. На рис. 30 показано, как выглядело покрывало сзади, а на рис. 31 оно представлено в развернутом виде. Как мы уже сказали, покрывало круглое, только по ab – прямой срез. Именно эту часть собирают в мелкие сборки, чтобы плотнее прилегала к лицу. Волосы королевы Изабеллы под покрывалом уложены в форме венца; для той эпохи это было исключением – обычно прическа состояла из двух кос, уложенных по бокам, как описано выше. В начале XV в. косы иногда укладывали таким образом, что они возвышались над головой, и покрывало, накинутое на них, напоминало омюссу. Такая прическа – на рис. 32, где изображена статуя с гробницы жены сеньора де Мере (1420 г.) из церкви Сен-Альпен в Шалоне-на-Марне. Покрывало широкое, круглое, и край, образующий прямую линию, длиннее, чем в предыдущем примере, отчего возникает два угла, которые падают на грудь. Под гимпом, как и в предыдущих примерах, барбетта. Именно так выглядит вдовье покрывало, нависающее над лицом наподобие капюшона.
Вплоть до царствования Карла V и у дворян, и у бюргеров, как мы видели,на затылке и на ушах волосы были длинными, надо лбом – ровно подстриженными. В этот же период мода меняется, и хотя король и принцы еще верны традиционной прическе, дворяне и горожане перешли на другие: волосы или стригут довольно коротко, или укладывают валиком на высоте ушей. Дюгеклен, статуя которого сохранилась в Сен-Дени, носил короткие волосы. Люди той эпохи часто изображаются на виньетках из рукописей коротко остриженными или с волосами, уложенными, как на рис. 33, изображающем голову одной из каменных статуй сержантов, поставленных в 1376 г. в церкви Сент-Катрин Долины школяров191 в память о битве при Бувине. Волосы безукоризненно ровно наматывались на обруч – вероятно, матерчатый, украшенный надо лбом драгоценным камнем. С начала XIII в. никто уже не носил бороды, которая очень мешала под шлемом-бацинетом и бармицей; когда начали носить бацинеты с бармицами, волосы стали стричь коротко. Однако принцы еще придерживались, вероятно, по традиции, старинной прически, и некоторые в конце XIV в. носят наряду с длинными волосами небольшую бородку. Так причесан Жан д’Артуа, граф д’Э, умерший в 1384 г. (рис. 34, статуя из крипты церкви в Э, прежде стоявшая на хоре). Граф – в боевых доспехах, на непокрытой голове – легкая корона192 .
Правда, продолжатель Гильома из Нанжи утверждает, что в 1340 г. мужчины начали носить короткую одежду и отпускать бороды193 . Но эта мода оказалась недолговечной и была подхвачена отнюдь не всей знатью. Бороды были остроконечными, коротко остриженными от висков до углов рта, усы короткие и соединенные с бородой194 .
Как уже говорилось, в царствование Карла V сеньоры и приверженцы моды все же носили длинные волосы. В начале этого правления одним из самых блестящих принцев при французском дворе был брат короля Людовик Орлеанский, ценитель утонченной роскоши
88
во всем и в частности – в одежде. Виньетка в одной из рукописей, хранящихся в Императорской библиотеке (старый французский фонд, ¹ 7080), изображает принца принимающим из рук Кристины Пизанской посвященное ему «Послание Отеи Гектору» [13]. На герцоге – бархатная шапочка, отделанная полоской жемчужин и султаном (рис. 34 bis); уши и шею закрывают длинные взбитые волосы; рядом с ним стоит молодой сеньор, причесанный так же, только без шапочки; у остальных – волосы короткие. На картинах той эпохи знатные сеньоры и молодые дворяне из их окружения, даже пажи, изображены только с длинными волосами, взбитыми, но ни в коем случае не завитыми в локоны и не прямыми. Чтобы соответствовать моде, волосы в то время должны были быть рыже-белокурыми,без пробора,и окружать лицо «облаком», края которого не прилегают к коже, а над ушами вскипать как пена с неясными очертаниями.
Во время войн первой половины XV в. военные носили короткие волосы, остриженные венчиком над ушами, чтобы не мешали под шлемом, и лежавшие на голове наподобие подушки. Так причесан Гийом Дюшатель, погребенный в Сен-Дени в 1441 г. (рис. 35)195 .
В царствование Карла VII (1422–1461) и вплоть до того времени, когда часть французской знати стала решительно предпочитать жизнь в деревне, при дворе процветало подчеркнутое щегольство; стриженые головы сеньоров и дворян, носивших шлемы чаще, чем усыпанные драгоценностями шапочки, вызывали насмешки. Франция никогда не чуждалась франтовства, поэтому не стоит чересчур отчаиваться, если роскошь нарядов охватывает все классы общества. Во времена Эсташа Дешана не только знать, но и бюргерство стремилось к изысканности в одежде и прическах. То же наблюдалось в конце XVI и даже в конце XVIII вв. Между тем, когда начинались народные бедствия, войны и другие испытания, из среды, где все казались изнеженными, выходили люди со стальными сердцами и энергичными характерами. Мы не желаем возврата подобных испытаний; но можно полагать, не приукрашивая действительность, что если они настанут – найдутся люди, которые встретят их грудью, люди, души которых роскошь и всяческие изыски могли усыпить, но вытравить в них благородные инстинкты – никогда.
Только что мы видели, что до начала бедствий, которыми закончилось царствование Карла VI, сеньоры при его дворе носили взбитые длинные волосы. Вот другой тип прически того времени – так причесан Людовик II, герцог Бурбонский, умерший в 1410 г. Уложенные колечками волосы образуют широкий валик вокруг головы, не закрывая лба и ушей. На валике из волос лежит венец из зеленых и белых листьев, с богатым украшением из драгоценных камней надо лбом. Герцог одет в доспех. Разумеется, волосы убирали таким образом только по торжественным случаям, но это показывает, насколько изысканной могла быть в ту эпоху прическа важной особы. Мраморная статуя, голова которой изображена на рис. 36, достойна восхищения. Лицо герцога весьма характерно, черты его переданы с необычайным искусством. Надгробие, которое украшает эта скульптура, – в часовне герцогов Бурбонских в церкви аббатства Сувиньи (Алье).
Герцог Бурбонский умер до начала войн, ознаменовавших конец царствования его племянника Карла VI; с этого времени военачальники, сражавшиеся на стороне англичан или против них, брили бороду и, как показано на рис. 35, носили короткие волосы, стриженные венчиком и не закрывавшие ушей. Такая прическа была у герцога Беррийского (см. его статую в Бурже), герцога Бургундского, графа д’Арманьяка, всех этих дюнуа, ла иров, жювеналь дез юрсенов, дюшателей, потон де сентреев, самого дофина Карла VII и многих других. Горожане под шаперонами также носили короткие волосы (см. «Шаперон»).
Дворяне, носившие доспехи, хранили верность этой моде до конца царствования Людовика XI (1461–1483). Длинные волосы можно было видеть только у знатных молодых щеголей. При Карле VIII (1483–1498) вся знать вернулась к незавитыми длинным волосам, которые коротко подстригали надо лбом, а уши и плечи они закрывали (см. «Шаперон», рис. 16 и 18).
Если неудачные войны начала XV в. отчасти сказались на мужской прическе, то женским
89
уборам они ничуть не убавили роскоши. Может быть, никогда еще прекрасный пол не поражал столь экстравагантной пышностью причесок, как в те невеселые годы, – с 1400-го по 1450- й, – и в роскошном убранстве головы собственно волосы были не столь уж примечательны: на них красовались самые причудливые сооружения из шаперонов, кувр-шеф, шапочек, рогов, рожек, геннинов, туре, бантов, фремилле, цепочек. А ведь казалось, что не превзойти замысловатой роскоши, которой достигло искусство головных уборов при Карле V. О них можно судить по такому образцу: «Кателот-шапочнице, за одну шапку из biиvre196 , таким манером украшенную: крытую тонким крупитчатым бархатом цвета алого, представлены же на ней дети из кости как живые, желуди с дуба отрясающие, а ветви оного дуба из больших жемчужин и листков золота кипрского197 преизрядно сделаны, желуди же означенные – из больших жемчужин величины равной; а под дубами были свиньи, вепри, из золота сделанные как живые, что оные желуди, означенными детьми отрясаемые, поедают; над дубами же птицы, манерами многими и замысловатыми сделанные из золота как живые, что лучше и сотворить нельзя; а под свиньями поляна, сделанная и сработанная из цветов золотых с сердцевинами жемчужными, и поляну сию разные твари мелкие усыпают в обилии. А сверху оная шапка увенчана большими пятилистниками из золота коваными, сверху и снизу золотом кипрским обвитыми, и жемчужинами половинной от прочих величины усеяна, равно как накладными эмалями и гранатами, а еще отделана пуговицами большими жемчужными сверху и снизу и красивой шелковой лентой. За работу оную, за бархат и за все, не считая жемчуга, 32 экю по 22 су штука, ценою 35 ливров и 4 парижских су»198 . Головной убор, нагруженный таким обилием аксессуаров, было бы трудно представить, если бы не сохранились памятники того времени. Эти уборы были не чересчур высокими, но чудовищно широки: недаром многие современники указывают, что женщины вынуждены были проходить в дверь боком. Однако эта карикатурная мода процветала, судя по всему, не в Париже и не при дворе: там с XII в. царила умеренность. Этот вкус в искусстве,от архитектуры до одежды и драгоценностей, и объясняет влияние французской моды на моду других стран. В этом легко убедиться, если сравнить средневековые французские моды с немецкими или английскими. Наше превосходство в этой области не должно вызывать зависти: в конце концов, во многом, более важном, мы уступаем другим, в частности,нашим соседям по ту сторону Ла-Манша. Как бы то ни было, в конце XIV в. головным уборам французских придворных дам не была свойственна вычурность, которую тогда же можно было видеть в Англии, хотя между обеими странами существовало постоянное общение и англичане все время оккупировали какуюнибудь часть французской территории. Наряду с парадными уборами, о которых еще будет сказано, горожанки носили эскоффионы (escoffions), шапероны, более или менее богатые чепцы; в придворных кругах эти аксессуары отличались изяществом и были относительно просты. На рис. 37 – одна из таких причесок, которая изображена на виньетке рукописи «Романа о Тристане и Изольде»199 , а также – на фрагменте статуи из замка Пьерфон (1395– 1340). Перед нами молодая женщина в дневном туалете; на ней закрытый пелисон с широкими рукавами. Две косы, заплетенные от затылка, уложены над лбом, а сзади из-под кос опускается длинный хвост незаплетенных волос, перехваченных лентой на уровне шеи. На косах богатая шапочка (coiffe), окруженная гирляндой живых цветов и образующая две заметные выпуклости по обе стороны головы. На шапочке – эскоффион – нечто вроде круглой подушки, обтянутой сеткой, которая расшита позументами и золотыми блестками, а также стеклом или жемчугом. При сравнении с аналогичной прической в Англии вычурность аксессуаров в убранстве англичанок бросается в глаза. И все же иностранное влияние иногда одерживало верх над вкусом французских дам: по-видимому, мода на высокие головные уборы появилась во Франции во время бракосочетания Изабеллы Баварской в 1385 г. По утверждению современников, принцесса была очень хороша собой и любила роскошные туалеты; ее въезд в Париж воистину произвел сенсацию: она восседала на роскошном скакуне, над которым несли златотканый балдахин, и на голове принцессы была высокая шапка, которые тогда называли геннинами:
90