1.12.2 Содержание постмодернизма
Постмодернизм в философии неразрывно связан с новым пониманием природы знания, истинности знания, из чего вытекает и новый взгляд на бытие. Вообще, как уже указывалось в предыдущей главе, в ХХ веке внимание философии сосредоточено на знании и языке, исходя из чего, осуществляется подход ко всем другим философским проблемам. Именно такой подход мы наблюдаем в работе Жана Франсуа Лиотара (1924–1998) «Состояние постмодерна». «Наша рабочая гипотеза состоит в том, – пишет Ж. Ф. Лиотар, – что по мере вхождения общества в эпоху, называемую постиндустриальной, а культуры – в эпоху постмодерна, изменяется статус знания» [5, с. 10]. Это изменение статуса знания проявляется, прежде всего, в том, что знание перестает быть только элементом процесса развития разума, формирования личности, а приобретает стоимостную форму, становится главной производительной силой, приобретает статус информации. Обществу отныне знание необходимо в виде информации и потому при его оценке речь теперь идет не об его истинности, но об легитимации. Знание становится одним из главных факторов силы государства, и последнее играет важную роль в его легитимации, так как « в эпоху информатики вопрос о знании более чем когда-либо становится вопросом об управлении» [5, с. 28].
Лиотар представляет знание в виде определенной языковой игры, в которой правила устанавливаются игроками по соглашению. Сама игра имеет смысл и значение, если правила признаются игроками. В обществах эпохи модерна легитимирующую функцию по отношению к знанию, правилам игры выполняли большие рассказы: гегелевская идея всеобщей рациональности и развития, марксистская идея классового противоборства и отчуждения, идея Парсонса о системном характере общества и даже ницшеанская идея воли к власти, хотя, с другой стороны, философия Ницше может рассматриваться как предпостмодернистская. Но в ХХ веке большие рассказы сходят со сцены и не могут выполнять роль легитимирующего фактора. Таким фактором теперь становится власть, представляемая правящим классом, который принимает решения и «…образуется не традиционным политическим классом, а разнородным слоем, сформированным из руководителей предприятий, крупных функционеров, руководителей больших профессиональных организаций, профсоюзов, политических партий и религиозных конфессий [5, с. 43]. В свою очередь, легитимность решений власти осуществляется через эффективность, через производительность. Производительность является не только показателем результативности, но и хорошей верификацией и хорошим заключением. С другой стороны, легитимирующую функцию в отношении знания выполняют ученые, выступающие уже не как интеллектуалы и носители общественных идеалов, а как специалисты, эксперты, устанавливающие правила игры, формулирующие парадигмы и дискурсы.
Постмодернистская теория знания с самого начала отвергает идею продуктивности в качестве легитимации знания. Дело в том, по словам Лиотара, что продуктивность с самого начала связана с идеей стабильной системы, удовлетворяющей законам термодинамики. Но современная наука, особенно квантовая теория и микрофизика, подорвали наше представление о стабильности, детерминизме и предсказуемости. Исходя из этого «…постмодернистская наука строит теорию собственной эволюции, как прерывного, катастрофического, несгладимого, парадоксального развития. Она меняет смысл слова «знание» и говорит, каким образом это изменение может происходить. Она производит не известное, а неизвестное, И она внушает модель легитимации, не имеющую ничего общего с моделью наибольшей результативности, но представляющую собой модель развития, понимаемого как паралогия»7[5, с. 133]. У Лиотара паралогизм означает отсутствие определенного дискурса, определенных правил игры в функционировании науки как условие ее легитимации, а также отрицание легитимирующего значения по эффективности и результативности. В науке могут существовать и существуют одновременно не одно, а несколько правил игры. «Наука, если только она избирательна, представляет в своей прагматике антимодель устойчивой системы. Любое высказывание нужно удерживать только тогда, когда оно содержит отличие от известного ранее и поддается аргументации и доказательству. Она является моделью «открытой системы», в которой релевантность высказывания заключается в том, что оно «дает рождение идеям», т.е. другим высказываниям и другим правилам игры. …В обобщенном виде вопрос о легитимации превращается в вопрос об отношении между антимоделью, представленной научной прагматикой, и обществом» [5, с. 155].
Общество при этом, по мысли Лиотара, должно исходить не из принципа системности и консенсуса, а из принципа справедливости. При этом справедливость не привязана к консенсусу. А что же тогда справедливость по Лиотару? Нужно думать, что это многообразие правил игры, свобода менять эти правила. «Это направление (постмодернизм) соответствует эволюции социальных взаимодействий, где временный контракт на деле вытесняет постоянные установления в профессиональных, аффективных, сексуальных, культурных, семейных, международных областях, в политических делах» [5, с. 160].
Еще дальше Лиотара в дискредитации знания пошел другой французский философ-постмодернист Жак Деррида (1930 г. р.). Деррида создает свою теорию деконструкции, в которой он «демонтирует власть монументального текста». Он показывает многозначность текста, вытекающую из многозначности любого слова. «…Язык не является ни абсолютным, ни точным, ни логичным. В каждом слове, каждой фразе и даже способе построения предложений заложены возможности появления двусмысленностей, искажающих значение. Язык избегает ясности и точности» [5, с. 11]. Уже отсюда видно, что постмодернизм провозглашает другие задачи, ставит перед философией другие цели. Классическая философия ставила своей целью сведение знания к единому, пыталась найти первоосновы, бытие как таковое. Если даже неклассические философы, такие как Ницше, Фрейд, Хайдеггер, неопозитивисты, не смогли уклониться от этой цели, хотя у них она выступает в виде воли к власти, бессознательного, «Dasein» (бытия-существования) или языкового факта, то постмодернизм, и Деррида в особенности, провозглашают право читателя давать свое собственное толкование тексту. Провозглашается несостоятельной традиционная концепция истины и однозначности бытия. Теперь эта однозначность отрицается не только в действительности, но и в языке. Бытие может принимать различные формы и не нуждается в обосновании. Оно может выступать в виде звездных войн или пространства Гарри Поттера, в виде виртуального пространства Интернета или пространства политики постсоветских государств. Оно может выступать в любом виде и в природе, и в обществе, и в мышлении, и в языке. Философия с ее стремлением к единству, однозначности становится невозможной. Правда, в таком случае невозможна и философия постмодернизма, что, впрочем, Деррида и не отрицает. Ведь его интерпретация языка является одной из возможных интерпретаций. Но как тогда быть со справедливостью Лиотара, которую он провозглашает незыблемой ценностью? На это ответа в философии постмодернизма нет.
Литература
Лиотар, Ж. Ф. Состояние постмодерна / Ж. Ф. Лиотар. – М. : Алетейя, 1998. – 162 с.
Стребен, П. Деррида за 90 минут / П. Стребен. – М. : АСТ : Астребель, 2005. –104 с.
Бистршицки, И. Культура постмодернизма / И. Бистршицки // Вестник МГУ. Серия 7, Философия.– 2003.– № 3.
Введение в философию: учеб. пособие для вузов / авт. кол. И. Т. Фролов [и др.]. – М. : Республика, 2003. – 623 с.
Ильин, В.Р. История философии : учебник для вузов / В .Р. Ильин. – СПб. : Питер, 2003. – 732 с.
Канке, В. А. Философия: учебник / В. А. Канке. – М. : Логос, 2002. – 344 с.