Статья 1

Когда был основан город Магдебург, он получил право по своей доброй воле и по совету мудрейших. На совет созывали (го­рожан), чтобы они избрали заседателей (шеффенов) и советни­ков (ратманов), шеффенов - на длительный срок, а советни­ков - на один год. Они дали тогда присягу и присягают с тех пор каждый год, когда их избирают, в том, что не будут щадить своих сил, чтобы блюсти честь и добрую славу города по совету мудрейших. Ратманы собираются на городской суд, когда они пожелают, по совету мудрейших, когда объявляют призыв на помощь, и тогда они вызываются согласно их присяге... То, в чем они поклялись в городском суде, они должны всегда соблюдать. Тот, кто нарушит это, должен отвечать (перед судом). Если кто не явится на городской суд, когда звонит колокол, платит шесть пфеннигов. Если ему сообщают о городском суде (а он не явит­ся), то уплачивает 5 шиллингов. Советники облечены властью разбирать различные дела, относящиеся к нарушению правил относительно мер и весов и продажи съестных припасов. Нару­шители этих правил должны платить штраф в сумме 3 венд­ских марок, т.е. 36 шиллингов.

Хрестоматия памятников феодального государства

и права стран Европы/ под ред. В.М. Корецкого.

- М., 1991. - С. 388.

«Каролина» (1532 г.)

Уголовно-судебное уложение Священной Римской империи, известное также как Каролина, было принято в 1532 г. На протяжении двух с половиной столетий Каролина составляла основу уголовного и уголовно-процессуального права «Священной Римской империи германской нации» и входивших в нее германских государств. Каролина утратила на практике свое юридическое значение только к началу ХIХ в.

Содержание данного уложения демонстрирует вполне разработанный понятийный аппарат уголовного и уголовно-процессуального права, отражающий достаточно высокий уровень юридической техники.

О судьях, судебных заседателях и судебных чиновниках

I. Итак, прежде всего Мы постановляем, повелеваем и желаем, чтобы все уголовные суды были снабжены и пополнены судьями, судебными заседателями и судебными писцами из мужей набож­ных, достойных, благоразумных и опытных, наиболее добродетель­ных и лучших из тех, что имеются и могут быть получены по воз­можностям каждого места. Для сего надлежит также привлечь дво­рян и ученых.

Во всяком случае, все власти должны приложить возможное усердие, дабы уголовные суды были устроены наилучшим обра­зом и никому не причинили неправды, ибо сим важным делам, касающимся чести, тела, жизни и имущества человека, подобает ревностное и предусмотрительное усердие. Посему все власти, имеющие уголовные суды, должны быть строго предупреждены, что при нарушении сего никто не сможет извинить свое упуще­ние или небрежность какими-либо приемлемыми, правомерными доводами, напротив, он будет наказан за это по справедливости в силу настоящего Нашего уложения.

Взятие (под стражу) по долгу службы властями уличенного злодея

VI. Если кто-либо будет опорочен общей молвой или иными заслуживающими доверия доказательствами, подозрениями и уликами как виновник злодеяния и вследствие этого взят властями по долгу службы, то он не должен быть подвергнут допросу под пыткой, доколе не будут добросовестно и достаточно удостовере­ны доказательства и подозрения о совершении им этого преступ­ления.

О том, что на основании доказательств преступления надлежит назначить только допрос под пыткой, но не какое-либо уголовное наказание

XXII. Надлежит также заметить, что никто не должен быть приговорен к какому-либо уголовному наказанию на основание одних только доказательств, улик, признаков истины или подозре­ний. На сем основании может быть только применен допрос под пыткой при наличии достаточных доказательств.

Окончательное осуждение кого-либо к уголовному наказание должно происходить на основании его собственного признания или свидетельства (как будет указано в ином месте сего уложения), но не на основании предположений и доказательств.

Каким образом должны быть доказаны достаточные улики преступления

XXIII. Для того, чтобы улики были признаны достаточными для применения допроса под пыткой, они должны быть доказаны двумя добрыми свидетелями, как будет затем предписано в иных статьях о достаточном доказательстве.

Но если главное событие преступления доказано одним доб­рым свидетелем, то сие в качестве полудоказательства образует достаточную улику соответственно тому, что предусмотрено да­лее в статье тридцатой.

Общие доказательства, каждое из которых в отдельности достаточно для допроса под пыткой

XXX. Итак, полудоказательство. Если кто-либо основательно доказывает главное событие преступления при помощи един­ственного доброго и безупречного свидетеля (соответственно тому, что сказано ниже сего о добрых свидетелях и показаниях), сие называется и является полудоказательством. Подобное полудоказательство составляет достаточную доброкачественную улику и подозрение в преступлении. Но если кто-либо желает доказать иные обстоятельства, признаки истины, улики, доказательства или подозрения, то он должен сделать сие при помощи, по меньшей мере, двух добрых, добродетельных и безупречных свидетелей.

XXXI. Если изобличенный преступник, имевший пособников в своем преступлении, назовет в тюрьме кого-либо, кто помогал ему при совершении его обнаруженного преступления, то сие есть улика против названного лица, поскольку при таком показании будут обнаружены и соблюдены следующие условия.

§ 1. Во-первых, дающему показания не должны во время пытки поименно предъявлять обвиняемых лиц и допрашивать или выпытывать особливо о таких лицах; напротив, надлежит допрашивать его вообще о том, кто помогал ему в его преступлении, чтобы он сам припомнил и назвал упомянутое лицо.

§ 2. Во-вторых, надлежит, чтобы дающий такие показания был совершенно точно допрошен, каким образом, где и когда помогало ему упомянутое лицо и какую связь он имел с ним. При сем надлежит допросить дающего показания о всевозможных существенных обстоятельствах, которые соответственно природе и характеру каждого дела могут наилучшим образом служить дальнейшему раскрытию истины; все сии обстоятельства не могут быть здесь описаны, но каждый ревностный и сведущий может сам достаточно хорошо их представить.

§ 3. В-третьих, надлежит осведомиться, не питает ли дающий показания особой вражды, неприязни или ненависти к тому, на кого он доносит. Если подобная вражда, неприязнь или ненависть были известны или будут установлены, то подобным показаниям доносчика против обвиняемого не должно верить, за исключением тех случаев, когда он привел столь заслуживающие доверия и добро­качественные доводы и признаки истины, что на основании рассле­дования они признаны добросовестными доказательствами.

§ 4. В-четвертых, названное лицо должно быть достаточно подозрительным, чтобы можно было считать его способным на указанное преступление.

§ 5. В-пятых, надлежит, чтобы дающий показания был в них совершенно устойчив. Между тем некоторые духовники допускают злоупотребления, внушая во время исповеди несчастным отказаться напоследок от показаний, сделанных ими соответственно истине. Должно, сколь возможно, предупредить духовников, что ни­кому не дозволено в ущерб общему благу способствовать преступ­никам в укрывательстве их злодейств, ибо сие может повлечь при­чинение вреда неповинным людям. Если же сделавший показание или донос напоследок отрекается от него, хотя, делая его, он хорошо рассказал все обстоятельства дела, и можно полагать поэтому, что он желает действовать на пользу своим сообщникам или, возмож­но, что он был побужден к этому своим духовником, как было выше указано, то тогда необходимо рассмотреть сделанные показания и другие обнаруженные обстоятельства и установить, могут ли взятые назад показания дать достаточное доказательство преступления или нет. В таком случае должно уделить особое внимание исследованию наличия доброй или дурной славы или молвы и положения того лица, обвинение коего было взято назад, и тем общим делам и связям, которые были у него с отрекшимся от обви­нения.

О допросе под пыткой

ХLV. Если, как было указано выше, сыщутся и будут приняты в качестве доказательства и признаны доказанными подозре­ния и улики преступления, в котором обвиняют, но которое обви­няемый отрицает, то, согласно просьбе истца, должно назначить день для производства допроса под пыткой.

ХLVI. Если по долгу службы или по требованию истца же­лают учинить арестованному допрос под пыткой, то надлежит прежде всего в присутствии судьи, двух судебных заседателей и судебного писца обратиться к нему с настойчивой речью и вопросами, кои, соответственно положению лица и обстоятельствам дела, могут наилучшим образом служить дальнейшему расследованию преступления или подозрительных обстоятельств. Пусть также его допросят, угрожая пыткой, признает ли он то преступление, в коем его обвиняют, или нет, и что ему известно касательно сего преступления. Все, что он признает или станет отрицать, должно быть записано.

Наставление относительно доказательства невиновности, которое должно быть учинено перед допросом под пыткой, и дальнейшие действия, к сему относящиеся

ХLVII. Если в только что упомянутом случае обвиняемый отрицает предписываемое ему преступление, то его должно не­медленно опросить, не может ли он предъявить доказательства своей невиновности в данном преступлении. В особенности надле­жит напомнить обвиняемому, не может ли он показать и доказать, что в то время, когда случилось данное преступление, он находился на людях или в любом таком месте, где он не мог совершить пре­ступления, в коем его подозревают. Такое напоминание необходимо потому, что некоторые по своей простоте или из страха не пони­мают, каким образом им надлежит предъявлять доказательства в свое оправдание, хотя они и являются невиновными.

Если арестованный доказывает свою невиновность вышеупо­мянутым образом или иными надлежащими доводами, то судья должен произвести необходимое расследование за счет обвиняе­мого или его родичей или по требованию арестованного и его родичей выслушать свидетелей, коих они желают выставить по сему поводу, как то предусмотрено и указано статьей шестьдесят второй и установлено в иных следующих за ней статьях. Без основа­тельных, правомерных поводов не должно допускать отказа или отклонения просьбы арестованного и его родичей о доставлении вышеупомянутых свидетелей.

Если обвиняемый или его родичи по причине бедности не в состоянии понести вышеупомянутые издержки, то власти или суд должны оплатить эти расходы, и судья должен продолжать производство согласно праву, дабы преступление не осталось безнаказанным и невиновный не был принесен в жертву поспешности. Если при только что упомянутом расследовании невиновность обвиняемого не будет установлена, то на основании ранее обнару­женных достаточных улик и подозрений он должен быть допрошен под пыткой в присутствии судьи, по меньшей мере двух судебных заседателей и судебного писца. Все, что обнаружится из показаний или сознания обвиняемого и всего следствия, должно быть тщательно записано, обвинителю должно быть сообщено то, что его касается, и должны быть выданы без всякой вредной утайки и волокиты копии по его просьбе об этом.

Каким образом судья и шеффены или судебные заседатели должны вынести приговор на основании всех процессуальных действий обеих сторон и окончательного заключения и каким образом судья должен опросить шеффенов или судебных заседателей еще раз.

ХСII. После того, как будут приняты все процессуальные за­явления сторон и окончательное заключение по делу, судья, шеффены и судебные заседатели должны взять, тщательно обозреть и обсудить все процессуальные заявления и производство (по де­лу). Затем, руководствуясь наилучшим своим разумением насто­ящего Нашего Уголовно-судебного уложения и в соответствии с обстоятельствами каждого отдельного случая, они должны прика­зать наиболее справедливо и умеренно составить приговор в пись­менной форме. И когда приговор будет таким образом составлен, судья должен спросить каждого из шеффенов: «Но я спрашиваю тебя, все ли сделано согласно праву?»

Предуведомление о том, как должно карать за уголовные преступления

СIV. Если кто-либо, согласно Нашему общему писаному праву, заслуживает смертной казни, то надлежит присудить способ и формы смертной казни, соответствующие обстоятельствам и злостности преступления, согласно добрым обычаям или указаниям благого и сведущего в праве судьи.

В тех случаях, когда Наше императорское право не предписывает и не допускает карать кого-либо смертью (или в подобных им), мы также и в настоящем Нашем имперском уложении не ус­танавливаем смертной казни, но предоставляем право за некото­рые преступления подвергать телесным или увечащим наказани­ям, с тем, однако, чтобы наказанному была сохранена жизнь.

Подобные наказания также могут назначаться и применять­ся согласно добрым обычаям каждой страны или же по указанию благого и сведущего судьи, как было предписано выше сего отно­сительно смертной казни. Если же Наше императорское право устанавливает какое-либо уголовное наказание, неприемлемое по обстоятельствам данного места и времени или не могущее приме­няться в известной части согласно букве закона, а также в том случае, если это право не указывает вида и меры каждого уголов­ного наказания в отдельности, но повелевает руководствоваться добрыми обычаями и указаниями сведущих судей, то судьи из любви к справедливости и в стремлении к общему благу должны назначать и осуществлять наказания по своему усмотрению, соответственно обстоятельствам и злостности преступления.

В особенности надлежит иметь в виду, что во всех тех слу­чаях, когда Наше императорское право не устанавливает и не до­пускает смертной казни и какого-либо другого телесного, увеча­щего или позорящего наказания (или подобных им), судья и судеб­ные заседатели также не должны никого приговаривать к смерт­ной казни или прочим уголовным наказаниям. И дабы судьи и судебные заседатели, не обучавшиеся этим правам, назначая подоб­ные наказания, не действовали вопреки праву и добрым приемле­мым обычаям, ниже сего будет установлено, когда и как должны применяться некоторые уголовные наказания, согласно упомянутому праву, добрым обычаям и мудрости.